Семья в русской православной культуре и культуре католицизма

Православный символ веры обязывает верить в единого Бога, который всегда повсеместно выступает в трех лицах. Бог-отец, от которого исходит Святой Дух, доминирует в идеальной семье. Ниже его - Бог-сын (богочеловек), хотя и божественный по природе, но от него не исходит Святой Дух. Ниже его - Богородица. Для русского православия очень важно место Богородицы в структуре семьи. Не случайно христиане со своими просьбами и молитвами обращались не к Богу, а к Богородице. Почитание, которым пользовалась Богородица в народной массе, находило отклик у церкви: последняя была достаточно гибка, чтобы видеть, какие верования можно наилучшим способом использовать в своих интересах».

Структура идеальной православной семьи является производной от общехристианской модели. Но выбор православие делает в пользу «божественной» семьи, а не Святого Семейства (Иисус, Иосиф-Обручник, Мария). Доминирует в триаде Бог-отец, причем его доминантная роль чрезвычайно выражена: он высится над Сыном и Богородицей и не виден в своей небесной резиденции. Возникает ощущение его незримого присутствия в мире, но нет его конкретного облика - он правит миром издали, не присутствуя в нем. Мать и дитя предоставлены сами себе, но периодически ощущают незримую и грозную власть Отца. Доминирование Отца над Сыном в православии несомненно. Богородица - в подчиненном положении. Менее выражена ответственность Бога-отца: он доминирует, властвует, но не управляет. Отвечает за дела семьи Мать и Царица небесная. Сын психологически ближе к Матери, чем к Отцу, Мать также ближе к Сыну, чем к Отцу.

По мнению В.Н. Дружинина, прибегая к магическому заклинанию в качестве последнего аргумента, «православный» книжник показал свою совершенную неспособность решить проблему отцов и детей, а точнее отца и сына с христианских позиций: через воспитание не только послушания отцу, но и чувства ответственности сыновей за мать и семью в целом.

Позже, в XVIII и к середине XIX вв., в России начала преобладать малая индивидуальная семья из 2-3 поколений родственников по прямой линии. Это послужило предпосылкой христианизации структуры русской семьи, поскольку модель православной семьи описывает малую семью.

Христианизация отношений повлекла, с одной стороны, преодоление забитости младшего поколения сложной семьи. Сыновья стали вмешиваться в хозяйственную деятельность отца и сами строить личную жизнь. С ослаблением воли «большака» женщина стала независимой, и жены, на первый взгляд, стали равноправны с мужьями. Однако главой семьи остался отец. Именно отец представлял семью перед обществом, в сельских собраниях и пр. В отсутствие отца интересы семьи в миру отстаивал старший сын, он же руководил делами внутри семьи и наследовал отцу. Женщина становилась главой семьи после смерти мужа лишь в том случае, когда в семье не было взрослого сына.

Хотя этнографы и подчеркивают, что к концу XIX в. женщина в российской традиционной семье (низших классов и сословий) получала большую самостоятельность, поскольку мужья часто уходили на заработки, но признают, что в крестьянской среде долго держалось мнение, что женщина должна быть в подчинении мужчины. Это мнение поддерживалось церковью и закреплялось юридическим неравенством.

Таким образом, к XIX в. в российской культуре низших слоев населения утвердился тип малой семьи со структурой, соответствующей модели православной семьи: шкала доминирования соответствует шкале ответственности, члены семьи ранжированы в порядке убывания ответственности - отец, сын, мать.

Католицизм проповедует догмат триединства, но поскольку логически это основное положение христианства не доказуемо, схоласты-рационалисты и мистики в разное время пытались его осмыслить.

Мистическая традиция движима стремлением разорвать три ипостаси божества по линии поляризации качеств «общественное-человеческое». Причем Бог Отец лишается антропоморфных черт, а в Боге Сыне акцентируются человеческие черты либо он рассматривается как земной человек. И в этом отношении многие ветви протестантизма ближе к православию, нежели к католицизму, поскольку православие хотя и признает богочеловеческую сущность Иисуса Христа, но отвергает принцип «филиокве».

Католицизм рассматривает Христа и Бога Отца как более близкие по сути ипостаси единого бога. Зачастую в католическом культе образ Христа заменяет образ Бога Отца, который отходит на задний план.

Если для восточного, в том числе православного российского христианства характерно придание Христу черт Отца и вообще доминирование образа Бога Отца в Святой Троице, то католицизм, напротив, придает большое значение чертам Иисуса Христа. Доминанта Отца признается, но в реальном культе он уступает место Сыну.

При том, что православие возвышает Бога Отца, большее значение в православной морали придается не отношению власти-подчинения, а аффилиации, психологической близости, любви, чем как бы компенсируется мощный вектор власти: Отец-Сын-Богородица. Обратимся к мысли великого российского философа И. А. Ильина:

«Православие взывает к свободному человеческому сердцу. Католицизм взывает к покорной воле. Православие ищет побудить в человеке живую, творческую любовь и христианскую совесть. Католицизм требует от человека повиновения и соблюдения предписания (законничество)... Православие идет в глубь души, ищет искренней веры и искренней доброты. Католицизм дисциплинирует внешнего человека, ищет наружного благочестия и удовлетворяется формальной видимостью благодеяния». И далее: «Первичное основное побуждение для православного есть движение сердца, созерцающей любви...

Напротив, у католика "вера" пробуждается от волевого решения: довериться такому-то(католически-церковному авторитету), подчиниться и покориться ему и заставить себя принять все, что этот авторитет решит и предрешит, включая вопросы добра и зла, греха и его допустимости»,

Трудно сказать, что лучше: возлюбить абсолютную власть Отца (или власть государства, даже преступную) или волевым рациональным решением покориться власти!

Дата добавления: 2015-07-21