Людочкиному папе сегодня хотелось быстрее попасть домой. Он вспоминал об уюте своей теплой квартиры, о свете настольной лампы, любимом кресле, кружке горячего чая и о жене, к которой можно уткнуться физиономией в колени, закрыть глаза и ни о чем не думать. Тоскливая мысль зародилась с самого утра, внезапно, то есть когда Людочкин папа, ощущая себя безнаказанным героем, громко поносил начальницу. Обыкновенно сослуживцы громко хохотали, но не в этот раз. Обернувшись, Людочкин папа увидел Ее. Начальница вперила в худое, но мужественное тело немигающий взгляд, и Эдик Фонарейкин ощутил себя обезьяной. Оказывается, на его теле росла шерсть, и от страха она вставала! Начальница ничего не сказала, повернулась и ушла. Людочкин папа покрылся холодным потом. Сослуживцы поняли все сразу. Один принес воды, другой – водки, говоря первому:
- Дурак, водой тут теперь не обойдешься…
Милая, милая жена. Она выслушает, все поймет и скажет: «Ничего, дорогой, все обойдется. С работой я как-нибудь справлюсь сама». То ли от холода, то ли от посетившей мысли Эдик почувствовал, как волосы поднимают вверх меховую шапку. Кошмар! Но Людочкина мама, наверное, была в прошлой жизни декабристкой… Эдик Фонарейкин приосанился. Уж он то им точно был! Не в прошлой, так в этой жизни. Сегодня! Сегодня… Кошмар! Как мог он назвать начальницу тупой, бездарной, безвкусной и старой калошей? В общем-то, довольно приятная женщина. Об этом и сказал Людочкин папа супруге, когда вечером вернулся домой:
- Как мог я так назвать ее, когда считаю достаточно приятной женщиной?
- Она действительно калоша. Не говори глупостей, - улыбнулась супруга.
- Если бы я назвал ее только так, - сокрушенно вздохнул Людочкин папа. - Я назвал ее и кобылой…
- У нее лошадиная физиономия.
- И коровой…
- А ты видел ее фигуру?
- И мурлом среднего рода.
- Вот здесь ты переборщил, - сообщила супруга, будто Людочкин папа сам этого не понимал.
Расстроенный он хотел уткнуться физиономией в колени супруги, но та, вспомнив, спросила:
- А как же ужин?
- Не нужно.
- И долго мне так сидеть?
«Вечность», - решил про себя Людочкин папа.
- Может, тебя еще и погладить? - спросила супруга.
«Да, да», - кричала мужская душа, которой требовалось то совсем немногое: ласка, жалость, сочувствие, тепло и комфорт. Но Людочкин папа томным голосом произнес:
- Как хочешь.
- Не хочу. Брысь!
Голова упала на диван. Людочкин папа подумал, что вряд ли его жена в прошлой жизни была декабристкой.
- Хоть бы подушку подложила, - жалобным голосом простонал Эдик.
- Декабристам подушки не нужны, - ответила супруга с кухни.
«Как будто мысли читает! - удивился Людочкин папа и осознал горькую, сермяжную правду. - Не понимает». А потом, пренебрегая домашним уютом, отправился на продуваемый холодными ветрами балкон. Курить…
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Счастливое место | | | Слишком много тел |