Бегущие к свету

Лес становился всё более диким и заброшенным. Высокая трава, непролазный бурелом, заросли ивняка, - никаких тропинок и дорожек; порой ноги спотыкались о лохматые кочки, их затягивало в липкую грязь – Господи, только не хватало ещё попасть в болото! Чёрт возьми, и надо же было залезть в такую глушь! А солнце уже пропадало за верхушками сосен, и в лесу быстро темнело. Блуждать в таких дебрях, да ещё и по темноте… Это, пожалуй, похлеще, чем угодить в лапы к чёрту. Или к самому Дьяволу. Холод продирал до костей, ноги окоченели от сырости, - но хуже того был страх, сотрясавший каждую клеточку тела, трепет, уничтоживший всякую надежду выбраться отсюда и готовый вот-вот перелиться в отчаянье – у-у-у!!! Нет, кричать и выть уже не было сил, - горло охрипло, во рту запеклось. А за каждым деревом и кустиком враждебно притаилась нежить; то там, то здесь мелькали ненасытные злые глазёнки; казалось, вот-вот чья-то мохнатая грязная лапа вылетит из-за дерева и схватит за плечо…брр, нет, спасибо! Бежать отсюда, сейчас же! Бежать! Но куда?

Таня готова была проклясть всё: и этот день, необыкновенно погожий и поначалу не обещавший ничего зловещего; и самоё себя – ведь это она вместо того, чтобы готовиться к экзаменам, подбила бабушку ехать за грибами! И лес-то был знаком с детства – каждый год сюда ездили в битком набитой электричке, на Богом забытый полустанок… Полная корзина беспечно болталась в онемевшей от тяжести руке; грибы вываливались, но Тане было уже всё равно. И понёс же её чёрт в тот березняк! Да, сначала она прыгала от радости: тридцать три белых гриба на одной полянке – это вам не шутки! Да ладно б она, а вот бабушке-то сейчас каково? Где она? Поди, ищет? И так сердце слабое, а тут такое… Проклятие! Вот воистину бес попутал! Жгучее чувство вины смешивалось со страхом. Почто поддалась соблазнам нечистого? Леший, что ли, заблудил? Надо же, завлёк грибами… Да будь они прокляты, грибы эти! Стирая с лица слёзы и паутину, Таня принялась вытряхивать их из корзины. Но тут же одумалась. Практическая смётка подсказала: до ночи отсюда не выбраться, есть нечего, - можно устроить костёр, спички где-то в кармане… промокли, ччёрт!!! – ничего, высушим... А у костра хоть согреться можно. И от зверей спасение…да, да…что? Звери? Только не это! Оружие – складной ножичек с открывашкой. Можно, конечно, дубину соорудить… Чудилось Тане, что недаром птицы поют так заунывно и шуршит то и дело за деревьями – то там, то здесь. Оно ясно, - волки собираются. Целая стая. Только и ждут, когда она совсем из сил выбьется и упадёт, - как только, так сразу и набросятся. Нет, нельзя сидеть! Нужно шагать – хоть куда, неважно, но не стоять на месте! А ноги так гудят, как будто уже и не свои. Куда Таня – туда и волки. Уж и слышится ей, как зубы щёлкают: то-то ужин славный готов! Ух, ух, человечий дух! Вот потеха будет лешему! Он, лохматый, так и злорадствует. В ладоши хлопает: ага, попалась, волчья сыть! А хищники тут как тут: шуршат. И ветки уже потрескивают…близко, всё ближе и ближе…

Таня инстинктивно подалась назад. Кто-то действительно шёл к ней – большой, грозный. Темно, хоть глаз выколи. Вдруг – огонёк! Заплясал где-то рядом. Конец! Таня отступила назад и с криком рухнула в яму, набитую мокрыми листьями.

Свет – круглый и блеклый – ударил в глаза. Таня заслонилась рукой, сотворила крестное знамение. ОН не исчез. Или нечисть уже не боится православного люда?

- Ты кто? – раздался вдруг удивлённый голос. – Хищник али человек?

Таня заскрежетала зубами:

- Именем Господа нашего…И-и-исуса…изыди, нечистый!

Существо добродушно расхохоталось.

- Значит, всё ж таки человек. (Логично, однако!) Тогда и меня не бойся. Дай руку! (Та-ак, человек, значит. Маньяк? Все они такими добренькими кажутся). Ну, чего ты боишься? Я не причиню тебе вреда. Дай руку!

В свете фонарика Таня разглядела широкое круглое лицо, окаймлённое русой бородой. Глаза незнакомца смотрели пристально и ярко – может быть, ярче фонарика, и что-то было в них такое, что заставило Таню повиноваться. Она пошевелилась и ухватила незнакомца за руку – но не за ладонь, а чуть повыше запястья. Тот сильно, но мягко потянул её и поставил на ноги.

- И занесло же тебя сюда! – сочувствующе протянул бородач. – Заблудилась, поди? Змэрзла, як цуцык? Айда, погреешься!

Он легонько подтолкнул Таню в спину. Та отшатнулась, возмущённо цыкнула: ишь, уже заигрывает! Не-е, если что, она сумеет за себя постоять. Всю бороду ему выдерет по волоску, пусть только попробует! И не

только бороду…

За деревьями замелькал костёр. Таня запиналась, идти не хотелось, но – огонь…тепло…и бежать-то куда? Ладно, погреемся, поглядим, как обстановка будет. Чуть чего – можно и корзиной огреть…

На полянке, у костра, были разложены брёвна. Костёр был обведён ровным кругом, над ним высоко сомкнулись три выструганных сосновых ветки. Бородач заботливо усадил Таню и прокричал в темноту:

- Светозар, а Светозар! Выходи, подлый трус!

Зашелестели ветки, и у огня появился второй. Он выглядел чуть моложе, длинные кудрявые волосы спадали на плечи. Одет он был в смешную красную рубаху навыпуск, подпоясанную верёвочкой, старые тёртые джинсы и кроссовки. Таня испуганно оглядела его, потом перевела вопросительный взгляд на бородатого. Тот был в похожей рубахе, только серой, с красным пояском; волосы были подвязаны тесёмкой, а на ногах не было ничего! Во даёт – босиком по лесу шляться!

- Вас ист дас? – поинтересовался Светозар, кивая на гостью.

- Леший привёл, - развёл руками бородач. – Тебя звать-то хоть как? – обратился он к Тане.

- Дагни Педерсен, - устало отозвалась та.

Бородач хихикнул:

- Окей, тогда меня зови Хульдриком, а его – конунгом Харальдом Серая Шкура! Дагни, слушай, ты…это…есть хочешь?

Тане начинала нравиться эта игра. Интересно, однако, сколько времени пройдёт, прежде чем начнут приставать?

- А ты как думал? – ответила она как можно небрежней.

- Ну-с, Харальд, есть там у нас чего?

Тот порылся в огромном рюкзаке, протянул, почесав затылок:

- Ну-у, плоды земли только…

- А каша?

- Сколько угодно…

- А запить?

- Пиво кончилось, - трагическим голосом сообщил Харальд, - соку вот глоток остался…

- Врёшь, собака! – погрозил пальцем Хульдрик. – Знаю, что заныкал пару бутылок! Давай колись!

- Кто заныкал? Обижаешь!

- А пред Богами тебе не стыдно?

Тот поворчал и ушёл куда-то за деревья. Хульдрик между тем во мгновение ока поставил перед Таней большую миску с кашей, протянул деревянную ложку и полбатона хлеба:

-Извиняй, Дагни, - чем богаты, тем и рады. Ножика нет, к сожалению, - так ломай.

Таня щёлкнула ножичком:

- Всё своё ношу с собой!

- О, да ты запасливая, - уважительно протянул Хульдрик. – А ноги-то промокли, поди? Снимай кроссовки-то, погрей да посуши.

«Может, совсем раздеться предложишь?» – подумала Таня и ответила вопросом на вопрос:

- Слушай, а тебе не холодно босиком-то шляться?

- Да брось ты! Ни капельки. Я привык уж. Попробуй, кстати, советую. Полезно во всех смыслах.

- А ОРЗ?

- Не будет, - твёрдо пообещал Хульдрик. – Вот если в мокрой обуви ходить – тогда точно схватишь. Ну, где там Пивной Капюшон?

Конунг появился, как и предполагалось, с двумя бутылками.

- Всё-то он знает, премудрый, - поворчав, он поставил одну перед Таней. – Зубами открыть?

- Эмаль обдерёшь, - Таня, уже покончив с кашей, помахала открывашкой. Вот и пригодилась. Вообще, ребята забавные, общаться можно. Только чего они тут забыли, в лесу?

- Давай братину, - спохватился Хульдрик. – Не боись, Дагни, мы не заразные. Это ритуал такой, понимаешь.

Таня усмехнулась:

- А мне вот ли не по фигу?

- Ччч! – Хульдрик приложил палец к губам. – Делай тут что хочешь, чувствуй себя как дома, но одна просьба – не ругайся! Нехорошо!

- Да, это вам хорошо! А мне? Чёрт-те где, и бабушка, поди, с инфарктом…- Таня всхлипнула.

- Ладно, не горюй, - Хульдрик полез за пазуху. – Бабушка в городе живёт? Телефон есть?

- Ну, есть, допустим, и что? Тут переговорный пункт рядом? У дятла на сосне?

Хульдрик протянул Тане мобильник:

- На, звони, только недолго.

Таня окинула его взглядом, исполненным благодарности, быстренько набрала номер:

- Алё! Баба! Да, да, я! Да, пропала! Не бойся, я живая, я заблудилась! Да, в лесу, живая, целая! Откуда звоню?.. э-э-э…а, из деревни, да! Со станции! Добрые люди приютили! Ты что, какая милиция! Не надо! Завтра буду с первой электричкой! Всё, пока, маме позвони! – Таня пискнула кнопкой. – Очень благодарна вам, господин Хульдрик, или как вас там…

- Да нема за що, - тот спрятал мобильник за пазуху. – Ну, давайте за знакомство.

Таня отхлебнула первой из чашки, следом – Хульдрик. Становилось хорошо. Ноги высохли и согрелись, в животе приятно бурчало. Нет, какие замечательные ребята! Поистине, даже в такой глуши можно встретить Человека! Впрочем…а что, если это только лишь прелюдия? Счас они накормят её, напоят…а кто банкует? И чем – самое интересное?

- Ну, как? – поинтересовался Харальд. – Сыта ли ты, матушка?

- Да, спасибо… Надеюсь, не объела?

- Нет, как ты могла подумать такое? Мы, поди, такими чудными тебе кажемся, да? Я прав? Ничего, со временем всё узнаешь. Чего мы тут забыли? Да хорошо здесь. Выезжаешь на недельку или больше, вспоминаешь, как предки жили. С природою общаешься. Разве это плохо?

- Э, Магнус Голоногий, - окликнул Харальд, - хорош грузить человека, дай хлебнуть!

- Всё б хлебал токо!

- Да, а ты всё б грузил!

- На то я и волхв!

- А-а-а! – Таню наконец осенило. – Это чё, игрушка новая ролевая?

Хульдрик оскорблённо сложил руки в наполеоновской позе.

- Из-вините, сударыня…с ролевиками и прочими…как бы это сказать помягче! – ничего общего не имеем. И не желаем иметь.

- Хм, а кто ж вы тогда такие? Туристы, что ли?

- Но, что-то в этом роде…

- А где спите?

- Да прямо на земле…Кстати, о птичках. Ты, я так полагаю, с ночевой? Стало быть, товарищ Харальд, поделишься одеялом и своим свитером, ясно? Не околеешь, поди?

- Да поди, - отозвался тот, - коли у костра…Как говорится, то ли мы не викинги?

Таня оглядывалась по сторонам. Лес уже не казался ей таким страшным и диким – здесь, у костра, она чувствовала себя в безопасности. Мало-помалу она убедилась в том, что эти двое даже и не помышляют о каком-либо насилии. Хульдрик, похожий на богатыря из сказки, принялся печь картошку и яблоки; Харальд выдал Тане одеяло и свитер и сам куда-то ушёл. Вдруг Таня заметила высокий, чуть не под два метра, гладко отёсанный столб с острой верхушкой. На столбе было вырезано чьё-то скорбное лицо.

- Ой, а это чё? – поинтересовалась она. – Можно посмотреть?

- Эй, токо близко не подходи! – всполошился Хульдрик. – Это освященное место!

- Кого?

- Идём, - он взял Таню за руку, включил фонарик.

Посреди поляны, на самом ровном месте, был начертан ещё один круг – метров пять в диаметре. Он был огорожен редким частоколом из берёзовых веток. Столб стоял в центре круга; возле него был выложен костёр в форме птицы, раскинувшей крылья.

- Это наше святилище, - торжественно сообщил Хульдрик. – Сюда может ступать только посвящённый волхв, - то бишь в данном случае твой покорный слуга.

- А-а, значит, это идол!

- Точно так, только зачем называть его таким грубым словом? Это – Сварог, наш отец и прародитель!

«Так, вот оно что! Новая секта…Здрасьте, приехали! Ещё идолопоклонников нам не хватало!»

- Дай руку, - Хульдрик направил Танину ладонь прямо к столбу. – Чувствуешь тепло?

- Да, что-то есть…

- Энергетика тут бешеная, - подтвердил вынырнувший из темноты Харальд. – Недаром говорят, что здесь когда-то было древнее капище… Хотя всё равно, кажется, где славить богов. Весь лес, вся природа – их храм, их дом. Посмотри, разве он не прекрасен?

- Дак вы секта, что ли, какая?

- Обижаешь! «Секта» – это всякие «Свидетели Иеговы» и прочие…ну, ты поняла, - разъяснял Хульдрик. – К себе мы никого насильно не тащим, мозги никому не пудрим. Мы всего лишь пытаемся вернуться к природе, к корням своим, к предкам… Разве это плохо?

- Ну…не знаю…

- Нам тысячу лет пудрят мозги всякой мертвечиной! «Господь бог», «ангелы», «Иисус»… Кланяемся какому-то, понимаешь, распятому еврею…бандиту! МЫ, русские! – разошёлся Хульдрик.

- Подумай вот, Дагни, что ты носишь на себе? Крест – это орудие пыток!

- А кто тебе сказал, что я крестик ношу? – испугалась Таня. Мало того, что этот Хульдрик читал её мысли, - теперь он разглядел на ней крестик – под джинсовкой, кофтой и футболкой! Или он просто мысленно её раздевает...?

- Да элементарно! Я энергию чую. Энергия от него изначально вредная. Но ты его давно уже носишь, - ты зарядила его своей энергией, и тебе тяжело без него. Тебя ведь в детстве крестили, верно? Поди, в церковь ходила?

- Да…а что, я бандитка после этого?

- Дело не в том! Не говорю, что это так уж плохо. Мне интересно – ты в церковь ходишь из духовной потребности, так?

- Ну…не знаю…Просто так, заведено…

- Вот, в том вся и беда, что «заведено»! О чём это говорит? Что это всё давно сгнило, и держится лишь на буржуйских деньгах! Думаешь, зря в семнадцатом году все церкви порубали? Да если б наш народ действительно «православный» был, - разве он допустил бы такое? Значит, ни тогда не верили, ни тем более сейчас. Православие – это труп, мумия, которую, как товарища Ленина, набальзамировали и держат, делая вид, будто он живёт и всегда с нами! Понимаешь ты это, девушка, али нет?

- Во грузило! – возмутился Харальд. – Ты не парь, а то бедная Дагни сейчас отсюда удерёт в диком ужасе! Айдате лучше трапезничать, - там всё испеклось давно.

- Это тема, - одобрил Хульдрик, - вперёд!

- Послушайте, - разгрызая картофелину, спросила Таня, - а вы людей в жертву не приносите?

От хохота Хульдрик едва не подавился.

- Ха-ха, Дагни! Ты нас с кем-то путаешь, однако! Нет уж, извини! Мы земледельцы, приносим требы Богам только плодами земли, но не мясом и не кровью, запомни!

- А как…приносится жертва?

- А как хочешь. Здесь всё свободно. Лишь бы от души, как говорится, - Боги не обидятся. Вот ты на Лешего сегодня обижаешься, - ох, зря! Представь, к тебе в гости придёт кто-нибудь и начнёт стонать: ах, какая ты дурная хозяйка, как у тебя всё плохо! Понравится тебе? Вот то-то!

- Ну, обиделась, - Таня почувствовала лёгкий укор совести, - так теперь-то что?

- Прощения надо попросить!

- А как это?

- Вон, пенёк видишь? – Хульдрик протянул ей кусок хлеба. – Ступай, покроши на него да скажи: «Батюшко Леший, прости за обиду мою и дозволь быть гостьей в доме твоём!»

Таня, давясь от хохота, выполнила требу.

- Э-э-э, не пойдёт, - строго сказал Харальд. - Неискренне это, понимаешь? Ты успокойся, сосредоточься… а не то Леший пуще прежнего на тебя возобидится!

- Счас, погоди…ха-ха-ха! – «Батюшко, позволь…»

Со второго раза вышло куда искренней. Таня покрошила хлеба на пенёк, как можно вежливей проговорила слова и вернулась к костру. Словно камень спал с души, и внутри что-то забурлило, закрутило – она почувствовала, как приятное тепло струилось по всему телу. «Ничего, как торкнуло! Вот что значит пиво на голодный желудок! И странно: вроде пьяная, и не совсем…нет, что-то другое. Спать не хочется…нет вообще-то, хочется…и здорово как здесь! Почти как в детстве, в лагере…нет, даже лучше! Как будто сила какая-то бродит внутри…что за сила – не пойму! И столько её – аж разорвать хочет на кусочки! И откуда её столько? Где раньше пряталась? Ой, чё счас будет…»

- Чё-то я с пол-литра пива такая окосевшая!

Хульдрик хихикнул:

- Это не от пива…Озоном надышалась. Привыкла в городе, в духоте всякой гадостью дышать, а тут и опьянела! Хотя, пожалуй, наоборот, протрезвела. Энергия на тебя подействовала. Будто бы сила к тебе пришла – от земли и от предков твоих. Ты думаешь, ерунда это всё? Всё, чем жили русичи тысячи лет назад – всё это в нас, в подсознании! Но оно задавлено, и его надо открыть, понимаешь?

Да, думала Таня, интересно всё это! Может, и правда, есть что-то здесь? Но зачем обязательно идолы какие-то ставить да грузиться? Оно и так хорошо!

- Ты совершенно права, - заметил Хульдрик, - но нам так больше нравится. Внутреннее – оно проявляется через внешнее. Но главное всё же – то, что в тебе.

Что-то зашелестело в кустах. Таня вздрогнула, посмотрела на Хульдрика. Тот переглянулся с Харальдом.

- Варг, - вполголоса сообщил Харальд.

- Нельзя ему сюда, - возмущённо проговорил Хульдрик и поднялся.

Из темноты вырисовалась худая собачья морда. Таня с ужасом глядела на оскаленную пасть и высунутый язык. Собака хотела подойти к людям, но боялась огня.

- Ишь, оголодал! – сочувствующе заметил Харальд. – Дать ему кость?

- Ни в коем случае! – оборвал Хульдрик. – Повадится… Эй, ты! – сурово обратился он к собаке.

- Оставь нас, ибо не место тебе здесь! Именем Велеса! Ну!

Он угрожающе приблизился к пришельцу, делая странные жесты руками. До Тани уже дошло, что это не собака, а её далёкий брат, и он запросто может их сожрать.

Волк заскулил, тоскливо глядя на Хульдрика. Казалось, будто он хочет кинуться на него. А Хульдрик безоружен! Но зверь, поскулив, благоразумно отступил и скрылся за деревьями.

- Скатертью дорожка! – протянул Хульдрик. – И чего его сюда занесло? Али Леший сердится? Леший-батюшко, чем мы тебя прогневали? Уж прости ты нас, в чём досадили тебе! – постояв молча, он вернулся к костру и сказал Тане: - Вообще, Леший – он на самом деле добрый, только проказничает. Если к нему по-доброму – никогда в лесу не пропадёшь. Конечно, если будешь нечистой силой его обзывать – да простят меня Боги! – тут он на тебя крепко разобидится, так закрутит, что не выберешься. Так что не бойся его, а люби, как дедушку родного. Да и зверей не с чего бояться. Они не такие страшные, как кажутся. Просто так зверь на тебя не нападёт. Звери – они шибко умные, это факт. Не то, что мы, дурачки. Эх, заплутали мы, оторвались от природы! Потому и страдаем. Навесили на себя всякой скверны…

- Во-во, - заворчал Харальд, - а сам с мобильником ходит. Демагог хренов!

- Да я б давно её сжёг, эту погремушку! – заявил Хульдрик. – Костёр вот не хочу осквернять. Выкинуть – тем более скверно, Лешему он незачем. Да и пригодился сегодня, как видишь!

- А-а, всегда отмазку лепит…

- Но, я ж не такой фанатик, как некоторые! Представляешь, Дагни, этот кадр умудрился в том году сжечь на капище свой мобильник. Пришлось всё по новой освящать. Я понимаю: цивилизация – это вредно, но без элементарных удобств нам пока не обойтись, верно?

Но этого Таня уже не слышала. Она спала, прислонившись к бревну. Хульдрик бережно накрыл её свитером – она даже не шелохнулась.

Всю ночь ей снился Хульдрик – он представлялся могучим богатырём из былины, и он защищал Таню от чудовищ и злых людей, от зверей и колдовской силы. Ещё он что-то говорил ей, но она не помнила, что именно. Она лишь осознавала, что эти слова что-то заронили в её душу, отчего она чувствовала себя спокойной и уверенной.

Утром её напоили душистым брусничным чаем и проводили до станции. День занимался тёплый и погожий. Таня прекрасно выспалась и чувствовала себя великолепно. Хульдрик оставил на прощание свой телефон, смущённо проговорил:

- Ну, ты…это…если чего – ждём…

И помахал рукой.

Дома Таню так и засыпали вопросами: как, да что, да где была. Таня отвечала нехотя, загадочно улыбаясь. Бабушка хотела было на неё рассердиться – чего, мол, не рассказываешь ничего? – а Таня вдруг кинулась ей на шею, чего не делала уже лет десять.

-Успокойся, бабуля! Всё хорошо, и я тебя люблю. А люди те – они хорошие. Замечательные.

Дата добавления: 2015-07-20