Читайте также:
|
|
наследие
Гусли
Кто не знает, что такое гусли? Этот древнейший и самый, что ни на есть традиционный русский народный музыкальный инструмент. На Руси гусли звучали на боярских и княжеских пирах, крестьянских братчинах и в повседневном быту, на торжественных церемониях и языческих игрищах, скоморошьих потехах, на свадьбах и тризнах. На гуслях играют богатыри Добрыня Никитич и Соловей Будимирович, боярин Ставр Годинович, новгородский гость Садко.
Поэты, воспевая подвиги героев и богатырей, исполняли свои произведения, играя на гуслях “Боянъ бо въщии, аще кому хотяще пъснь творити... своя вещия пръсты на живая струны въскладаше, они же сами княземъ славу рокотаху”, - говорит нам о таком певце “Слово о полку Игореве”.
Звучат гусли и в народных песнях и сказках (“гусли – самогуды”).
- Лежат гусли не налажены, Коляда!
- Во тереме то гусли лежати,
Ай да некому во гусли играти...
При упоминании слова “гусли” мысленно все представляют себе инструмент в виде плоского ящика в форме крыла ли, шлема или усеченного треугольника с натянутыми на нем струнами. Но у сербов и хорватов гусли (gusle, gusla, gusli) – это однострунный смычковый инструмент, звуками которого сопровождают эпические сказания местные народные певцы. А у чехов (gosli) и словаков (housle, husle) гусли – это скрипка или скрипкообразный смычковый инструмент. То же и у поляков (gesli).
Как же объяснить, что такие разные музыкальные инструменты имеют одно название? Объясняется всё просто. Гусли – инструмент “струнный” и все они имеют одну общую черту, а именно – струны. Так что “гусли” – слово во множественном числе и означает совокупность струн. Струна – гусль, а много струн – гусли. Гусль (гусли) в смысле «струны» происходит от старославянского густи (гудеть). Гусли, гудки и другие струнные инструменты по народному выражению гудят (гудут). Гудением, гудьбой в старинных письменных памятниках называется звук именно струн. Неважно, как извлекается звук, посредством ли пальцев, плектра, или же ведением по ним смычка. Игрец на струнном инструменте называется “гудцом” – “И гласъ слышахъ гудецъ, гудущихъ въ гусли своя”. Гудцом киевским называется в “Задонщине” Баян, уже известный нам по “Слову о полку Игореве”. “Ижи басни баютъ и въ гусли гудутъ”, - читаем мы у Кирилла Туровского (XII в.). “Гудьца и свирця нъ уведа у домъ свой глума ради”, - поучает Григорий Черноризец (XIII в.), делая при этом явное различие между игрецом на струнных инструментах (гудцом) и таковым же на духовых (свирцом). Так что первоначально у славян гусли – это родовое название для струнных инструментов, без видового их различия, а потом уж пошло разделение на гудки – смыки (от “смычок”) и собственно гусли.
Впервые их упоминание в истории мы встречаем в VI в. Византийский писатель Феофилакт Симокатский рассказывает, что телохранителям царским в 591 году попалось трое славян, не имевших при себе никакого оружия, но только “кифары”. Сами эти славяне говорили, что “кифары” имеем при себе для того, что не обвыкли носиться с оружием, “играем на “лирах”, потому что не умеем играть на трубах”. Славянские инструменты VI века, названные Феофилактом греческими именами “кифары” и “лиры”, естественно чем-то напоминали греческие струнные инструменты, наивно ждать упоминания слова “гусли”. Оно прозвучит впервые только в Новгородской «Первой летописи» в 1068 году.
Гусли, а так же кюсле, крезь, коклес, кантеле прочие гуслеподобные инструменты балтов и финно-угров имели форму крыла – северный, “новгородский”, прибалтийский тип, или шлема (усеченного треугольника, псалтыри*) – южный, “киевский” тип. Естественно, они имели множество видов, впрочем, сводимых в рамки этих двух типов. Корпус выдалбливался из дерева (на севере это ель или сосна), сверху покрывался тонкой декой с резонаторным отверстием, над ней натягивались струны. Струны первоначально могли быть волосяными, льняными, кишечными, но в былинах они уже металлические, “звончатые”, и могли “перержаветь”.
________________________
*Изображение гуслей-псалтыря можно встретить на древнерусских миниатюрах уже в XIV веке. Обычно с ними изображался царь Давид. “Царь Давидъ пасяше овцыи играша въ гусли егда бъ младъ у отца своего Ieфъя“. В русском азбуковнике XVI столетия встречаем: “Псалтирь во Евреяхъ бъ сотворенъ сосудъ деревянъ, на немъ же бяху десять струнъ и нарицашеся той сосудъ по гречески псалтирь, а по славенски иъсневецъ”. Самое раннее изображение гуслей-псолтыря помещено в Новгородской Симоновской (Хлудовской) псалтири конца XIII века. Следует отметить, что в XVIII веке гусли в руках Давида замещаются арфой.
Количество струн от 3-5 у самых ранних гуслей (самые ранние гусли, что были найдены при раскопках в Новгороде, относятся к XI веку и имели пять струн, столько же струн имеет и кантеле в “Калевале”) до 9-15 и более. Кстати, 3 струны у гудка, и на нём можно играть как смычком, так и руками. Играли на гуслях обычно сидя, держа инструмент на коленях. Богатый иллюстративный материал дали нам археологические раскопки в Новгороде, именно благодаря им мы смогли впервые увидеть древнерусские гусли (правда только “крыловидные”) не на рисунках, а воочию. Все инструменты (и их детали) найдены в культурном комплексе XI – XIV веков. Б. А. Колчин в своей статье “Гусли древнего Новгорода”, говорит о шести гуслях; трое из них были 4-струнные, одни 5-струнные, ещё одни 6-струнные и, наконец, 9-струнные. Самые большие гусли имели длину 85 см., самые маленькие – 35,5 см. их устройство прекрасно видно на рисунках и фото.
Самые древние пятиструнные гусли были найдены на втором Троицком раскопе в 1975 году. Они найдены во дворе жилой усадьбы, принадлежащей в XI в. богатому новгородцу. Здесь же, во дворе этого дома, найдена берестяная грамота № 526, перечисляющая должников на довольно-таки большую сумму: 16 гривен и 4 куны. Среди множества бытовых предметов (стальные кресала, янтарные перстни, бронзовые булавки, столовая посуда и т. п.) найдено ожерелье из аметистовых граненых бус, бусы стеклянные золочёные бочковидные, бусы стеклянные битрапециоидные серебрёные и т. п. Гусли были в свое время сломаны и тремя частями брошены во дворе. Сохранились в довольно хорошем состоянии полностью дека, окрылок с небольшой частью корытца и обломок нижней части корытца гуслей. Все фрагменты гуслей прекрасно соединяются друг с другом, для полноты не хватает лишь средней части корытца. Общая их длина 83 см. ширина окрылка 13см. в его верхней фигурной части расположены пять круглых отверстий для колков диаметром 0,8 см. расстояния между отверстиями по линии натяжения струн 2,5 см., 2,2 см., 1,7 см. и 1,7см. Длина окрылка до деки 20см. Ширина резонаторного корытца у нижнего конца гуслей 5,5 см. В средней части гуслей ширина корытца 10 см., глубина 3,8 см., толщина стенок корытца 0,6 см. Окрылок и корытце гуслей сделаны из одного бруска сосны.
На боку корытца аккуратно вырезано слово “СЛОВИША”. Имя владельца или мастера, сотворившего гусли (вполне возможно это был один и тот же человек, так как, как правило, мастер, изготавливающий гусли, является одновременно и отличным гусляром). Интересны ещё одни гусли первой половины XII века. Их длина всего 35,5 см., корпус выполнен из елового бруска в более изящной форме. Это плоское корытце глубиной 3,7см., с пазами для шести колков. Ширина гуслей всего 11,5 см.! Их левая сторона, со “шпенечками”, имеет скульптурное изображение в виде головы и части туловища ящера. На тыльной стороне изображение льва и птицы. Сверху полость закрывалась еловой декой, усиливающей их звучание. Справа размещался круглый валик, так называемый струнодержатель, слева – деревянные колки, “шпенечки”. Расстояние между струнами было 1,5 – 1,7см. Размеры гуслей способствовали тому, что гусляр мог носить инструмент “за пазухой”, “под мышкой” вешать их “на гвоздик”. Но гусли не есть просто музыкальный инструмент, созданный для потехи публики. Прежде всего, гусли – инструмент священный, созданный самим Богом.
А. С. Фаминцын в своей книге “Гусли – народный русский инструмент” приводит апокрифическое сказание о состязании Бога и Дьявола, кто из них первым и лучше сделает музыкальный инструмент. Поспорил как-то Дьявол с Богом, кто из них первым изобретёт музыкальный инструмент. Бог тотчас сорвал лист с дерева, поднес его к губам и стал весело наигрывать на нем. А Дьявол же стал строить волынку и употребил на это несколько дней. Начали каждый играть на своем инструменте, и Бог победил Дьявола, так как его свирель звучала лучше и раньше была готова. Но Дьявол настоял на реванше, ещё раз повторили они состязание. На этот раз Бог начал делать гусли, а Дьявол рог. И Бог опять одержал над Дьяволом победу, Его гусли звучали гораздо лучше и звонче. Все музыкальные инструменты (известные на данный момент, то есть середина XIX века, рассказчику) в том числе и гармонь, – созданы Дьяволом, и только свирель и гусли получили свой звук от Бога. Если играть на гуслях в присутствии больных, то те скорее выздоравливают; а игра в присутствии покойников предохраняет прочих людей от смерти на продолжительное время. Сам звук гуслей может отгонять нечистую силу и служит оберегом. И здесь видна прямая связь магии музыки с магией слова, что, кстати, использовалось в заговорах. Сами заговоры, в их древнейшей форме, не говорились, а пелись. У древних римлян поэзия и заговор носила одно имя – carmen. В Калевале Вейнемейнен и другие герои поют свои заклинания, сопровождая пение игрой на гуслях (кантеле). Целыми стаями спешат послушать волшебную игру Вейнемейна звери лесные, птицы воздушные и рыбы морские; тысячи зябликов и чижиков садятся ему на плечи. Звуками кантеле Вейнемейнен усыпил весь народ мрачной Похъиолы и похитил Сампо.
Долы всходят, выси никнут,
Горы твёрдые трепещут,
Откликаются утёсы,
Жнивы вьются в пляске, камни
Расседаются на бреге,
Сосны зыблются в восторге;
Птицы стаями густыми
Прилетают и теснятся
Вкруг героя – песнопевца.
Внял орёл в гнезде высоком
И, птенцов позабывая,
В незнакомый край несётся,
Чтобы кантеле услышать.
Бесподобно мастерство Садко, завораживающего своей игрой стихию и духов, даже царь морской (Водяник) веселится под игру гусляра:
Скажут, мастер играть в гусельки яровчаты:
Поиграй же мне в гусельки яровчаты.
Как начал играть Садко в гусельки яровчаты,
Как начал плясать царь морской во синем море.
Стоит отметить, что былина “Садко” использовалась русскими жителями Индигирки как заговор от дурной погоды. Она пелась в дождь или пургу, при сильном ветре для скорейшего усмирения непогоды. В хорошую же погоду она не исполнялась (дабы погода не испортилась). Игра на гуслях – неотъемлемая часть славянского языческого богослужения (в православном христианстве музыкальные инструменты не используются – только человеческий голос). Сам гусляр подобен волхву (а, зачастую, он и есть волхв), человеку вещему. И не случайно у поляков слово “gusla” значит “колдовство” и “скоморошество”, “guslarstwo” – “колдовство” и “фиглярство” (“скоморошество”), “guslic” – “колдовать” и “скоморошничать” (“фиглярить”). На гуслях исполняются священные песни и эпические сказания (согласитесь, былину на балалайке не сыграешь), а сам инструмент достоин видного места в Красном Углу вместе с чурами.
И, в заключение, прежде чем закончить свой рассказ, обратимся к самому происхождению музыки. Ведь гусли – “гудят”, и до сих пор у западных славян “гудьба”, “гудение” – синоним слова “музыка”. Но “гудеть” может не только человек, но и ветер. От глагола “дуть” произошли названия “дуда”, “дудка”, “дудеть” (Иранское «dudu» – звук флейты). Ветер дует (дуда), свистит (свистелка, свирель), сопит (сопель). Вой ветра уподобляется музыке, как, впрочем, и музыка – вою ветра. И что такое ветер, как не дыхание, дуновение Богов? “От чего зачались ветры буйные – от дыхания Божьего”, – говорит “Голубиная книга”. Дуновением ветерка, таинственным шёпотом, шелестом листьев в священной роще выдавалось Божье присутствие.
Дух, дыхание, душа – слова одного корня, сам ветер – живое существо в народных сказках и песнях (как не вспомнить тут “Слово о полку Игореве”; ветры – стрибожьи внуки, обращение Ярославны к ветру), которое может “дудеть” и “гудеть”, то есть играть на музыкальном инструменте. И не случайно у многих народов происхождение музыкальных инструментов напрямую связано с Богами и владыками вьюг, гроз и ветров. И что есть музыка (в русском языке от греческого слова “Муза”, впрочем, тоже божественного происхождения) в её священном смысле (современный подход, видящий в музыке простое развлечение, пустую забаву, приносящую удовольствие, оставим в стороне), как не составная часть славянского богослужения («Велесова книга» ведь называет славян Богам славу поющими, именно поющими, а не говорящими!)? Музыка – это попытка ответа, желание вступить в разговор с Богами, обрести душевный лад и гармонию.
Пение и игра на музыкальных инструментах были глубоко взаимосвязаны: обрядовое песнопение способствовало рождению музыкальных инструментов, установлению их строя. И здесь музыка сочеталась с танцем, недаром языческие обряды получили ещё и название “игрищ”. Христианство, естественно, не могло положительно относиться к музыке, песням и танцам, справедливо видя в них не просто забаву, но языческий обряд и наделяя этими атрибутами Дьявола и бесов. В «Житии святого Исакия» рассказывается о явлении к нему бесов в виде прекрасных юношей “их же лица бяху аки солнце”: удариша (бесы) в сопели, тимпаны и гусли, Исакиа же поемше, начаша с ними скакати и плясати на мног час, и утрудивше его, оставиша еле жива суща, и тако поругавшееся ему исчезоша”. (Печёрский патерик).
Нестор-летописец жалуется, что в его время люди, называющиеся христианами, живут “поганьскы”; “дьявол соблазняет народ всяческими льстьми, превабля ны от Бога трубами и скоморохы, гусльми и русальи. Видим бо игрища утолчена и людей множьство, яко унихати начнут друг друга, позоры деюще от беса замышленного дела, а церкви стоят (пуста)”. Кирилл Туровский в «Слове о мытарствах», в числе разных грехов указывает следующие: “бесстудная словеса и плясание, еже в пиру и на свадьбах и в навечерницах, и на игрищах и на улицах... и еже басни бают и в гусли гудут”.
В сказании “О русальях”, приписываемому святому Нифонту (рукопись XIV в.) читаем: ”якоже труба
гласящи собирает вон, молитва же творима совокупляеть ангелы божии; а сопели, гусли, песьни неприязньскы, плясания, плескания собирают около себя студныя бесы; держай же сопельника в сласть любляй гусли и пенья, плесканья и плясанья, чтить темного беса”. Далее следует рассказ о видении святого Нифонта, как нечистые духи радуются при встрече с сопельником, влекут за ним толпы народа и прельщают “овы плясати, а другие плескати вспевающе”; вместе с ними пляшут и бесы: “народи же не видяху бесов, только блаженный Нифонт”.
В «Слове христолюбца» (Паисьевский сборник XIV в.) песни, пляска и музыка отнесены к одному разряду с идольскою жертвою: “не подобает крестьянам игр бесовьских играти, еже есть: плясанье, гуденье, песни мирьские и жертвы идольские”.
В послании Елеазарова монастыря игумена Памфила псковскому наместнику и властям (1505г.) говорится: ”зело не престала зде еще лесть идольская, кумирное празнование, радость и веселие сотонинское... Егда бо приходит великий праздник день Рождества Предтечева, а тогда во святую ту нощь мало не весь град взмятежся и взбесится бубны и сопели, и гудением струнным, и всякими неподобными играми сотонинскыми, плесканием и плясанием... встучит бо град сей и возгремят в нем людии ей безаконием и погибелью лютою, злым прельщением пред Богом, стучать бубны и глас сопелий и гудут струны, женам же и девам плескание (ударенье в ладоши) и плясание и главам их накивание, устам их неприязнен кличь и вопль, всескверныя песни, бесовская угодня свершахуся, и хребтом их вихляние и ногам их скакание и топтание”. В “Домострое” (XVI в.) песни, пляски, скакание, бубны, трубы и сопели – называются “делами богомерзкими”. В наказах монастырским приказчикам XVII века предписывалось наблюдать, чтобы крестьяне “в бесовские игры, в сопели и гусли, и в гудки и в домры, и во всякие игры не играли, и в домах у себя не держали”. Царская окружная грамота 1648 года требует, чтоб православные не призывали к себе скоморохов, “никаких бесовских див не творили, и по ночам на улицах и полях, и во время свадеб песен не пели и не плясали и в ладони не били, и скоморошья платья и личин на себя не накладывали”. Ибо все эти действия, по словам окружной грамоты, указывают на забвение Бога и православной веры и потому воеводам предписывалось отбирать, ломать и жечь музыкальные инструменты, а тех, у кого они найдутся, бить батогами и ссылать в «украйные места».
По свидетельству Олеария, ещё раньше, при Михаиле Фёдоровиче, по распоряжению патриарха, не только у скоморохов, но и вообще по домам были отобраны музыкальные инструменты – пять возов, и публично сожжены, как орудие дьявола. (Стоит отметить, что католицизм, допускающий участие музыки в своём богослужении, относился к народной музыке несколько мягче. У чехов дуда и кобза употреблялись при церковных службах, а у поляков кобзы знаменитых “игрецов” вешались в храмах под иконами). И только со времени Петра I закончились протесты духовенства и запретительные меры правительства против так называемых “бесовских действ”. Но свое дело они сделали, и Фаминцын в конце XIX века отмечал, что “ныне гусли в руках русского народа представляют весьма редкое, исключительное явление”.
Не думаю, что положение изменилось в лучшую сторону и сейчас, в начале XXI века. Звучат ли гусли в городах и деревнях России, изучается ли игра на гуслях в музыкальных школах, наряду, к примеру, с домрой и балалайкой, можно ли их купить так же просто, как, скажем, гитару? Думаю, не стоит продолжать, исключения только подтверждают правило. Гусли и поныне являются редкостью, диковинкой, своеобразной “славянской экзотикой” (наряду с лаптями и косовороткой “а ля рус”). Все о них знают, видели (возможно, не только в кино и на картинках), но много ли народу на них играет?..
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 73 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Омовение тела. | | | Зауральский Стоунхендж |