Читайте также:
|
- Да, еч Кай, это именно он.
- Какой... э-э-э... крупный человекоохранитель! - Ли-пэн отвесил и коту поклон, немного шутливый, но Судья Ди совершенно на него не обиделся; по крайней мере, на его морде не отразилось никаких чувств. - Весьма рад знакомству, много наслышан. Прошу, прошу! - Кай широко взмахнул рукавом, увлекая Бага за собой в глубину чайной. - Выпьем по чашечке, здесь заваривают изумительный “Орхидеевый снег”.
“Орхидеевый снег” был чай прославленный, дорогой, считался одним из лучших жасминовых, хотя Баг положительно не улавливал разницы в цветочных чаях. Дорогой ли, дешевый - вкусовые оттенки, по его мнению, могли понять только какие-нибудь уникальные, обладающие повышенной чувствительностью знатоки, к каковым ланчжун себя не относил. Иное дело - “Пуэр”. “Пуэр”, особенно “Золотой” - это да, это чай, это вкус, это аромат, это ощущения, это... Да что говорить, лучше один раз попробовать.
Однако же, зная давнее пристрастие Кая к жасминовому чаю, Баг ничего не сказал, а лишь благосклонно кивнул, когда они уселись в самом дальнем углу, за ширмой, на которой бессмертные кушали чай в обществе отца ордусской генетической науки Крякутного, - пожилой ученый в изображении местных ширмоделов не совсем походил на себя, но Баг определенно знал, что изображенный между хромым Ли Ге-гуаем и феей Хэ Сянь-гу< Восемь бессмертных (ба сянь) - восемь легендарных персонажей китайского пантеона, с каждым из которых связано большое количество легенд; неоднократно выступали персонажами традиционной китайской литературы: Лань Цай-хэ, Ли Те-гуай (действительно хромой и оттого ходящий с палочкой), Люй Дун-бинь, Хань Сян-цзы, Хэ Сянь-гу, Цао Го-цзю, Чжан Го, Чжунли Цюань. Из них, кажется, никто не был замечен в пристрастии к чаю, но все больше - к вину. > кряжистый преждерожденный в бороде - именно Крякутной, ибо уже не первый раз сталкивался с этим распространенным в Ханбалыке живописным сюжетом. В какой-то харчевне ланчжун однажды видел Крякутного, беседующего с прославленным полководцем древности Чжугэ Ляном: великие люди были рельефно высечены в граните стены, а между ними ваятель несколькими выразительными штрихами обозначил походный столик с расстеленными на нем свитками; так что с тех пор Баг подобным вещам перестал удивляться. Ибо таков удел мудрых - быть воспетыми в народных сказаниях и изображенными на ширмах и фресках.
А то, не ровен час, и фильму снимут... да, того и гляди, многосерийную... Вроде как “Приоткрытая книга” или “Укрощение строптивого огня”...
И что в том дурного? Ровным счетом ничего, кроме доброго!
Заметив кивок Бага, выскочивший из-за ширмы прислужник картинно, с высоты в десять, наверное, цуней наполнил его чашку кипятком, не пролив при том ни капли, закрыл крышкой и бесшумно удалился.
- Ну как тебе гостиница, драг еч? - Кай взял свою чашку, сдвинул крышку и поднес ко рту. - Ты ведь первый раз в “Шоуду”? Хорошо спал? Ах, прекрасный чай!..
- Да. Все хорошо. Только... - Перед внутренним взором Бага на какое-то мгновение вновь появилась бледная ночная гостья; сказать? не сказать?
- Что “только”? Что-нибудь не так? - Ли-пэн обеспокоенно отставил чашку. - Ты говори, говори, драг еч. Это же моя работа.
Да три Яньло, в конце концов! Мало ли, что привидится... Да и Кай взволнуется, а сейчас у него и другой мороки полно, в преддверии праздника-то. И как сказать? Мол, было мне видение, а может, и не видение, но только заходила какая-то преждерожденная сквозь закрытую дверь, а потом взяла и растаяла как туман?
- Только спал я плохо, - успокаивающе улыбнулся Баг. - Это, наверное, от усталости. Все же путь к вам неблизкий. - Он положил руку на загривок сидевшему на соседнем табурете коту; стал поглаживать. Судья Ди тихонько замурлыкал. - Вертелся всю ночь, еле заснул. Знаешь, еч, как это бывает?
- Ну... да. - Вот в этом был весь Кай Ли-пэн. Если бы Багу пришлось составлять его членосборный портрет, то помимо чисто внешних черт ханбалыкского приятеля он обязательно бы указал вот это “ну... да” - с небольшой, хорошо акцентированной паузой между словами и короткой, искренней и оттого обезоруживающей улыбкой. - Я сам плохо сплю в последние две седмицы, - продолжал между тем Кай, - работы просто море. Кажется, вся Поднебесная к нам съехалась. И гокэ прибыло - тьма. Сегодня с утра, вот, ютаи< Ютаями и Китае спокон веку называли евреев. Ютай, или, полностью, ютайжэнь, - это, несомненно, в первую очередь транскрипционное обозначение. Однако оно может одновременно читаться и по смыслу. Первый иероглиф значит “все еще”, “несмотря ни на что”, “вопреки”, “по-прежнему”. Второй употребляется в китайском языке крайне часто и входит, например, составной частью в такие известные слова, как “тайфэн” (в японском чтении “тайфун”) - “великий ветер”. Третий же иероглиф - это “человек”, “люди”. Таким образом, в целом “ютайжэнь” значит: “как ни крути - великий народ” или, если выразиться несколько по-ютайски, - “таки великий народ”. > приехали, я только что от них. Да ты сам увидишь на приеме.
- Да-да, ты весь в делах, как и обычно, - усмехнулся Баг, прихлебывая чай: надо же, вкусно!
- Ну... да. Какие у нас планы?
- Я не хотел бы затруднять тебя, драг еч... Перестань, перестань! Ты - мой гость. Значит, так: мы пообедаем, только не здесь, не в самом центре. И если ты не против, немного позднее, чем принято, а то ведь в обеденный час тут не протолкнуться, ну да ты знаешь. - Да, Баг хорошо знал этот обычай ханбалыкцев: время принятия пищи, чи, так сказать, фань три раза в день, для них было почти священно. Каждое учреждение, служба или ведомство, не говоря уж о вольных предпринимателях и людях свободных занятий, свято соблюдали два часа, традиционно отводимые для дневной трапезы - с полудня до двух; в это время все харчевни и закусочные были переполнены, ибо ханбалыкцы щедро вознаграждали себя за смирение, проявленное при вкушении завтрака, и найти свободное место почиталось за удачу. - Потом - на воздухолетный вокзал, встретим твоего напарника. Но сначала я должен тебе показать кое-что интересное. Ты, наверное, и не слышал даже.
- Да, в Ханбалыке перемены поразительные. Так много нового...
- Ну... да. Помнишь усадьбу. Ли? Ну тут недалеко, на Дашаларе? О! Там теперь появилось удивительное место. Нет-нет, не скажу, ты сам увидишь и все поймешь. Так что допиваем чай и - вперед.
Полог откинулся, и в чайную вошли, весело переговариваясь, несколько преждерожденных в официальном платье - по виду служащие какого-то близлежащего управления. Приближался обеденный час, и в чайной “Жасмина аромат” становилось все более оживленно.
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 56 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Судья Ди горестно вздохнул... | | | Богдан Рухович Оуянцев-Сю |