Богдану словно теплого кунжутного масла налили в душу. Он с трудом сдержал улыбку.

— Ну... — без особой охоты начал было ин­стинктивно возражать он, но Жанна не обрати­ла на его попытку ни малейшего внимания. — Я еще тогда подумала: какой ты чуткий, как ты чувствуешь меня, коли заметил... И все-таки отложила разговор. Со мной нелепая ис­тория приключилась седмицы три назад. Ерун­да, конечно... И все же. Ты помнишь, я тогда была сама не своя. Буквально раздвоение лич­ности какое-то напало: и к тебе хочу смертель­но, и от тебя хочу отчаянно.

— Помню, родная... По-моему, это, слава Бо­гу, прошло.

— Прошло. Конечно, прошло — хотя если бы не асланiвськая жуть, кто знает... Ладно, я не о том. В те дни я много бродила по улицам, как-то всё мысли хотела собрать. По два, по три часа... И, знаешь, в мрачности такой, в ре­шимости, почти в злости... Наверное, со сторо­ны было заметно, что меня проблемы душат. Я думаю — это было заметно: что я на рас­путье.

“Неужели она мне изменила с каким-ни­будь случайным прохожим?” — с сочувствием и тихой печалью подумал Богдан, но ничего не сказал.

—... И, понимаешь, в какой-то миг мне по­казалось, что за мной... за мной идут. Даже не очень скрываясь, правда. Почти средних, навер­ное, лет, но моложавый... Симпатичный. Внимательный. Ты понимаешь, я не знаю, сколько времени он меня преследовал, покуда я не об­ратила на него внимание, но даже после это­го, совершенно не скрываясь и видя, что я оглядываюсь, он шел за мной еще минут де­сять. Но не просто преследовал, выслеживал... не знаю, как сказать. У меня такое чувство воз­никло, что он ко мне приглядывался. Оценивал.

— Отчего же ты мне сразу не рассказала? — негромко спросил Богдан.

— Мы тогда были не в тех отношениях, что­бы... раскрывать душу, — еще тише произнесла Жанна, опустив глаза.

Богдан проглотил внезапно вспухший ком в горле и попросил:

— Продолжай. Он тебе понравился?

— Нет. — До нее вдруг дошло, что ожидает услышать муж. Она перепугалась не на шут­ку. — Богдан, нет! Господи, да что ты... Я не о том! Да, средних лет, да, симпатичный, но... Тщательно зазубренная добрая улыбка и мус­кулатура. Мечта девы, которой очень худо и очень надо хоть к кому-нибудь приткнуться. Я таких терпеть не могу. Что ты, милый... Ты слушай лучше. Он шел за мной долго. А потом догнал.

— Так, — сказал Богдан.

Жанна на несколько мгновений опять умолк­ла. Богдан терпеливо ждал. Она вздохнула.

— Я забежала в какую-то лавку. Он за мной и как-то так ловко оказался рядом, заговорил о пустяках, я ответила... Слово за слово. Пони­маешь, он вроде ничего не выспрашивал, но... сейчас найду слово. Пустяшный разговор у прилавка — но словно тест.

— Так, — сказал Богдан.

— Понимаешь? Он меня будто для чего-то проверял, я почувствовала это, ушла, но он опять меня догнал и снова заговорил. — Она глубоко вздохнула. — Тогда я решила, что это какой-то бродячий проповедник, в Париже та­ких много, на них и внимания-то никто не об­ращает... “Ваша душа, — сказал он, — в смятении. Вы перед выбором. Перед выбором жизненного пути. Ваши силы не находят себе при­менения. Вы хотите свершить подвиг, точно я не могу сказать для чего — то ли чтобы обра­тить на себя внимание любимого человека, то ли чтобы заглушить тоску от распада семьи... ” Он почувствовал! Попал в точку, понимаешь? Я, конечно, ответила, что он ошибается, но он не стал слушать. “Не кривите душой. Не отка­зывайтесь из ложной гордости от протянутой навстречу руки друга. И от протянутой на­встречу Божьей длани. Мы укажем вам цель. Мы объясним, ради чего стоит свершать под­виги в этом мире... ”

— Так, — сказал Богдан.

— Я просто опешила. А он... Он говорил, что единственная достойная цель для человека славянской национальности сейчас — это... он, наверное, принял меня за славянку... это — борьба за освобождение русских из гнета и рабства.

— О Господи... — пробормотал Богдан.

— Что русские сделали для единства и ве­личия Ордуси больше, чем все иные нации, вместе взятые. Что все творческие воз­сти Ордуси — это не более чем творческие воз­сти русских, только русских, остальные способны лишь на подражание. Что, если все пойдет как идет, русские растворятся в не­исчислимой тупой азиатской массе и вели­кая держава, несущая всему варварскому ми­ру свет, погибнет, потому что все в ней, от хозяйства до науки, держится на русских, остальные лишь пользуются да еще смеют рус­ских поправлять: то так, то не так... Надо спа­сать державу, а это то же самое, что добивать­ся для русских преимущественного положения среди всех прочих Ордусских народов. Толь­ко русским — многоженство... денежные став­ки втрое выше, чем за ту же работу для всех иных... присвоение ученой степени сюцая всем новорожденным русским мальчикам прямо в родильных домах, без экзаменов... В общем, обычный националистический бред, я с этим сталкивалась и в Австрии, и в Германии, и да­же на родине, я это ненавижу, только... уж очень непривычно было слышать это здесь и о вас...

— Боже милостивый! — вдруг хлопнул ла­донью по столу Богдан. — Елюй!!

— Что? — не поняла Жанна.

— Нет-нет, ничего! — осадил себя Богдан. — Продолжай, родная. Продолжай.

— Собственно, все. Магия рассеялась, как только я поняла, к чему он клонит. Я сказала... Знаешь, любимый, боюсь, я смалодушничала. Может, от растерянности. Я сказала, что я из Франции и меня все это совершенно не каса­ется. Я плохо поступила, Богдан, я знаю, очень плохо, как будто тебя предала... и ты, наверное, будешь прав, если меня не простишь. Но я в те дни была сама не своя.

— Я тебя понимаю, — после паузы ответил Богдан. — Что потом?

— Он стушевался и пропал. Буквально про­пал, растворился среди прохожих... Понима­ешь, я все это потому вспомнила, что ты ска­зал: про националистические кружки не слыш­но много лет. Но если это не национализм, то что? Или и ты, и вся твоя служба об этом ни­чего не знаете?

— Мало ли болтунов... Это еще даже не кружок. — Конечно. Но... какой хороший он психолог. В том настрое, в каком я была... Если бы мне предложили полет на Марс без возвраще­ния или на всю жизнь милосердной сестрой в Экваториальную Африку... Я вполне могла бы согласиться. Ты знаешь... я больше скажу. Если бы я и впрямь была русская уроженка Ордуси, то в тот миг... — Она запнулась.

Дата добавления: 2015-07-20