Через двадцать минут

Богдан вошел, с любопытством ог­лядываясь: он впервые переступал порог жили­ща Бага.

С террасы ленивой походкой явился Судья Ди, внимательно осмотрел Богдана, поприветствовал его подергиванием хвоста и прыгнул на диван. Баг между тем накинул халат и ши­роким жестом указал на свой стоящий у окна рабочий стол, где мерцал экран компьютера.

¹ “Лунь юй”, XII, 24.

² Там же, XII, 23.

— Драг еч, — Богдан, косясь на обнаженного по пояс друга, поставил свой “Керулен” рядом с “Керуленом” Бага, — извини за несообразный вопрос, но... Вот этот шрам у тебя на груди...

— А, это... — Баг слегка смутился. — Пару лет назад было одно дело. В одной деревне на Валдае местный шифу ¹ с учениками установил свои порядки, говоря прямо, обложил своевольно окрестных селян данью. Представляешь? Пришлось съездить.

— И что?

— Известно что... Порядок мы быстро наве­ли: вэйбины учеников повязали, а вот шифу и его помощник оказались им не по зубам.

— И?

— Один думал, что он бог меча, а другой — что бессмертен. Оба ошибались.

— Жутковатый шрам, — помолчав, поежил­ся ученый минфа.

— Вздор. Вроде синяков у мальчишки... Вот сейчас только наблюдал соседа — такие синячищи себе на грудь посадил... Ан до свадьбы заживет. Ну так — к делу. Картина прежняя: никаких свидетельств постороннего присутст­вия в квартире Ртищева на момент самоубий­ства не обнаружено. То же при опросе старшей вдовы покойного, ее служанки Сары Юташкиной, а также дворника... э-э-э... Бутушки.

¹ Довольно распространенное китайское обращение к незнакомому лицу мужского пола, отдаленная аналогия нашего “командир”, “шеф”, “эй, шеф!”. Здесь — “мастер”, “наставник”.

Был обычный, ничем не примечательный вечер. Со­борный боярин вернулся домой, поужинал и удалился в кабинет работать. Примерно через полтора часа после этого из его кабинета раз­дался грохот, крик и звон... Что для нас осо­бенно существенно — никаких посторонних ве­ществ в крови покойного. Ни алкоголя, ни веселящих или дурманных снадобий, ни, на­оборот, каких-либо психоисправительных или сильновразумляющих средств... Я было поду­мал, что его могли загодя опоить, вот у него в голове и смерклось. Нет. Специально по моему повелению еще пять или шесть разборов крови учинили... Ничего, что могло бы вызвать ду­шевный сбой нарочно. В желудке, как и следо­вало ожидать, наполовину переваренный ужин. Совершенно невинный, я бы сказал, вегета­рианский. Ртищев был вполне здоровый чело­век — с учетом возраста, конечно... Составлен большой список обнаруженных в кабинете до­кументов и файлов на жестком диске “Яш­мового Керулена”. Я внимательно просмотрел: это, главным образом, деловые бумаги — тек­сты речей в Соборе, тезисы, проекты законов. Покойный вел обширную переписку на пяти наречиях, всю ее пока прочесть не успели, сей­час над этим работают. А кроме этого — ниче­го. Никаких врагов, настолько серьезных, что могли бы покушаться на жизнь соборного бо­ярина, никаких попыток вымогательства или шантажа... Убитая горем любящая старшая же­на... Ну, может, в письмах что-то найдется. Или выяснят, что за книжку сжег покойный в ка­мине. Но это, как ты понимаешь, может быть что угодно.

— М-да... — растерянно протянул Богдан, при­хлебывая чай, — я думал, хоть ты что-то нашел...

— А что, и у тебя ничего?

— Я пока не вижу никаких зацепок. Рти­щеву весной этого года исполнилось пятьдесят два года, он окончил Александрийское Вели­кое училище, цзиньши законоведения, три раза подряд избирался соборным боярином от да­на народовольцев, автор тридцать девятой по­правочной челобитной к Уложению о наказа­нии большими прутняками, одобренной боль­шинством Собора и высочайше утвержденной. Соавтор проекта знаменитой челобитной восемь­десят пятого года о перестройке. Помнишь, мо­жет быть, — это когда народовольцы под ло­зунгом “Развернем доменные печи лицом к на­роду!” настаивали на структурной перестройке тяжелой промышленности. С той поры его взлет начался. Представь: недавно избранный тридцатисемилетний боярин — и сразу один из вож­дей... Христианин, объехал, пожалуй, все свя­тые места улуса. Старшая супруга, Аделаида Фирсовна Чам, сорока девяти лет, из той вет­ви Чамов, которые осели в Александрийском улусе в середине позапрошлого века. Две млад­шие жены, постоянная и временная; постоян­ная сейчас в отъезде, на водах. Ртищев и Аде­лаида Фирсовна состоят с обеими в прекрас­ных отношениях... Ой!

Судья Ди, подкравшись совсем неслышно, мягким прыжком взлетел Богдану на колени. Обнюхал руку минфа и, независимо отвернув­шись, улегся. Богдан осторожно погладил его, к чему Судья отнесся, в общем, терпимо.

— Котик... Да, так вот. Младший сын, впол­не благополучный, уже в возрасте, когда надевают шапку ¹ . Старшему под тридцать, он давно живет своей жизнью, в прошлом году занял видную должность в Сибирском улусе. Сейчас спешно выправляет траурную отставку... Блестящий, ничем не замутненный послужной спи­сок верного сына страны. Спокойная, счастли­вая семейная жизнь.

— И вдруг ни с того ни с сего — в окно... — за­думчиво проговорил Баг, подливая другу чай. — Чертовски подозрительно. — Он достал сигаре­ту. — Кот тебе не мешает?

— Нет, — улыбнулся Богдан, — он такой... уютный.

Судья Ди лениво сверкнул на Богдана зеле­ным глазом.

Дата добавления: 2015-07-20