К.Маркс и Ф.Энгельс о языке

К.Маркс и Ф.Энгельс большое внимание уделяли вопросам взаимосвязи языка и мышления, ибо познавательная деятельность челове­ка находит свое выражение в языке, материальная природа которого не подлежит сомнению. У К. Маркса находим следующее замечание о языке: «Даже основ­ной элемент мышления, элемент, в котором выражается жизнь мысли - язык - чувственной природы». В этом замечании Маркса подчеркнуто слож­ное и противоречивое единство языка и мышления, проявляющееся в том, что как мышление без языка, этого основного компонента мышления, так и язык без мысли невозможны. Уже в «Немецкой идеологии» (1846) К. Маркс и Ф. Энгельс выступили против прово­димого философами - идеалистами обособления языка и мышления: «На «духе» с самого начала лежит про­клятие - быть «отягощенным» материей, которая вы­ступает здесь в виде движущихся слоев воздуха, зву­ков - словом, в виде языка. Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого, действительное сознание, и, подобно сознанию, язык возникает лишь из потребно­сти, из настоятельной, необходимости общения с други­ми людьми». В этом высказывании не только подчеркивается тот факт, что познавательная деятель­ность человеческого мышления («дух») находит свое реальное выражение в виде языка (материи), но и об­ращается внимание на социальный характер языка, проявляющийся в общественной деятельности челове­ка.

Также можно выделить категорию отношений, которая играет огромное значение в материалистической теории, при которой иногда создается ложное представление о равноценности - вещей и отношений. Особенно это проявилось в зарубежном языкознании первой половины ХХ в., когда один из основоположни­ков 'структурализма французский· языковед Ф. де Сос­сюр определил язык как систему знаков, связанных отношениями, и подчеркнул решающую роль ассоциа­тивных исинтагматических отношений. Следуя де Соссюру, датский языковед Л. Ельмслев в 40-е годы за­являет, что лингвистика только тогда может стать наукой, когда она откажется от признания реальности существования языковых объектов и займется изучени­ем пучков отношений, составляющих язык. Советские языковеды, исходя из сформулированного К. Марксом в «Капитале» положения о том, что «свойства данной вещи не возникают из ее отношения к другим вещам, а. лишь обнаруживаются в таком отношении», счита­ют, что изучение только отношений способно объяснить механизм функционирования языка, но не сам язык, ибо язык первичен, а существующие в языке отноше­ния - вторичны. На это же указывал и Ф. Энгельс: «Уже самый факт, что это есть отношение, означает, что в нем есть две стороны, которые относятся друг к другу. Не абсолютизация языковых отношений, а вскрытие глубинных противоречивых процессов, про­исходящих в языке, изучение разнообразных связей, существующих между элементами языка, отношений между этими элементами помогут понять сущность язы­ка как многоаспектного явления.

В работе «Происхождение семьи, частной собствен­ности и государства» Ф. Энгельс, рассматривая ха­рактер языковых отношений в период родового строя, высказал важные суждения об образовании языков и диалектов. «На примере североамериканских индей­цев, писал Энгельс, мы видим, как первоначально единое племя постепенно распространяется по огромно­му материку; как племена, расчленяясь, превращаются в народы, в целые группы племен, как изменяются языки, становясь не только взаимно непонятными, но и утрачивая почти всякий след первоначального един­ства».

Определяя племя, состоящее из нескольких родов, Ф. Энгельс отмечает, что племени присущ «особый, лишь этому племени свойственный диалект. В действи­тельности племя и диалект по существу совпадают». По его мнению, диалекты образовались в результате процесса расхождения, или дифференциации, племен. Разделение племен не было полным, пока не появились различия в языке. «Постоянная тенденция к разделе­нию коренилась в элементах родовой организации, писал К. Маркс; - она усиливалась тенденцией к обра­зованию различия в языке (...) Локальное разобще­ние в пространстве, вело с течением времени к появлению различий в языке; это приводило к обо­соблению интересов и к полной самостоятельности».

В процессе последующего исторического развития происходит интеграция племен в более крупные этниче­ские единства - племенные союзы. Характеризуя пути их образования, Ф. Энгельс писал: «Возрастающая плотность населения вынуждает к более тесному спло­чению как внутри, так и по отношению к внешнему миру. Союз родственных племен становится повсюду необходимостью, а вскоре делается необходимым да­же и слияние их и тем самым слияние отдельных пле­менных территорий в одну общую территорию всего народа». Объединение племен приводит к объедине­нию диалектов в более крупные языковые единицы - ­язык союза родственных племен. В качестве общего языка этого союза выступает один из племенных диа­лектов, иногда в ycтно - поэтической традиции. Энгельс приводит такой пример: «Образование различных диа­лектов у греков, скученных на сравнительно небольшой территории, получило меньшее развитие, чем в обшир­ных американских лесах; однако и здесь мы видим, что лишь племена с одинаковым основным наречием объединяются в более крупное целое, и даже в малень­кой Аттике мы встречаем особый диалект, который впоследствии стал господствующим в качестве общего языка для всей греческой прозы».

В период позднего феодализма начинают склады­ваться национальные языки, причем их образование проходит по-разному. Кратко охарактеризован этот процесс К. Марксом и Ф. Энгельсом в «Немецкой идеологии»: «... в любом современном развитом языке естественно возникшая речь возвысилась до нацио­нального языка отчасти благодаря историческому раз­витию языка из готового материала, как в романских и германских языках, отчасти благодаря скрещиванию и смешению наций, как в английском языке, отчасти благодаря концентрации диалектов в единый нацио­нальный язык, обусловленной экономической и полити­ческой концентрацией».

Ф. Энгельс обращался к проблемам языка не только при решении общесоциологических проблем. В частно­сти, его интересовало сравнительно-историческое язы­кознание. Энгельс высоко ценит основоположников сравнительно-исторического языкознания, давая в то же время нелестную характеристику представителям старой логической грамматики. «... «Материя и форма родного языка» становятся понятными,-- утверждает Энгельс, лишь тогда, когда прослеживается его воз­никновение и постепенное развитие, а это невозможно, если не уделять внимания, во-первых, его собственным отмершим формам и, во-вторых, родственным живым и мертвым языкам». Он был убежден в сущест­вовании общего языка у группы родственных языков. Так, характеризуя политическое объединение пяти се­вероамериканских племен, Энгельс утверждал, что их «общий язык, имевший различия только в диалектах, был выражением и доказательством общего происхож­дения». Он также отмечал родство германских язы­ков, в частности готского, с другими индоевропейскими языками, указывая, что в готском языке «формы флек­сий в спряжении настоящего времени (изъявительного наклонения) еще тесно примыкают к формам искони родственных языков, особенно греческого и латинского, с соблюдением передвижения согласных». Для под­тверждения этого родства Энгельс опирается на грамматические формы, имеющие большую доказательную силу.

Наибольший интерес Ф. Энгельс проявлял к двум областям сравнительно-исторического языкознания - ­славистике и германистике. Хорошо зная многие славянские языки, Энгельс предполагал написать сравни­тельную грамматику этих языков, но «отказался от этого, в особенности после того, как эту задачу с таким блестящим успехом выполнил Миклошич». Позднее Энгельс больше занимался вопросами германской фи­лологии, чтосвязано с его исследованиями по истории древних германцев. В своей знаменитой работе «Франк­ский диалект» (1881-1882, часть работы «Франкский период») он затрагивает проблему диалектного члене­ния германских языков, а также ряд вопросов, связан­ных с историей образования и развития нидерландского литературного языка и его диалектов.

Известно также, что Ф. Энгельс был знатоком грамматики романских языков. На протяжении всей своей жизни Энгельс время от времени возвращался, по его словам, к «своей старой люб­ви - сравнительной филологии». А К. Маркс, прямо называл его исследователем в области сравнительного языкознания.

Значение лингвистических работ Ф. Энгельса заключается в том, чтов его учения о языке построены на естествен­нонаучных закономерностях, он обращается к социаль­но-историческому анализу языка.

Ф. Энгельс придерживался материалистической точки зрения, что наши обезьяноподобные предки, были общественными животными; вполне очевидно, что нельзя выводить происхождение человека, этого наибо­лее общественного из всех животных, от необществен­ных ближайших предков. Начинавшееся вместе с развитием руки, вместе с трудом господство над природой расширяло с каждым новым шагом вперед кругозор человека. В предметах природы он постоянно открывал новые, до того неизвестные свойства. С дру­гой стороны, развитие труда по необходимости способ­ствовало более тесному сплочению членов общества, так как благодаря ему стали более часты случаи взаим­ной поддержки, совместной деятельности, и стало ясней сознание пользы этой совместной деятельности для каждого отдельного члена. Коротко говоря, формиро­вавшиеся люди пришли к тому, что у них появилась потребность что-то сказать друг другу. Потребность создала себе свой орган: неразвитая гортань обезьяны медленно, но неуклонно преобразовывалась путем мо­дуляции для все более развитой модуляции, а органы рта постепенно научались произносить один членораз­дельный звук за другим.

Возникновение языка из процес­са труда и вместе с трудом является единственно пра­вильным, доказывает сравнение с животными. В естественном состоянии ни одно животное не испытывает неудобства от неумения говорить или понимать человеческую речь. Совсем иначе обстоит дело, когда животное приручено человеком. Собака и лошадь развили в себе, благодаря общению с людьми, такое чуткое ухо по отношению к членораздельной речи, что, в пределах свойственного им круга представлений, они легко научаются понимать всякий язык. Они, кроме того, приобрели способность к таким чувствам, как чувство привязанности к челове­ку, чувство благодарности и т. д., которые раньше им были чужды. Всякий, кому много приходилось иметь дело с такими животными, едва ли может отказаться от убеждения, что имеется немало случаев, когда они свою неспособность говорить ощущают теперькак недостаток. К сожалению, их голосовые органы настолько специализированы в определенном направлении, что этому их горю уже никак нельзя помочь. Там, однако, где имеется подходящий орган, эта неспособность, в известных границах, может исчезнуть. Органы рта у птиц отличаются, конечно, коренным образом от соответ­ствующих органов человека. Тем не менее, птицы явля­ются единственными животными, которые могут нау­читься говорить, и птица с наиболее отвратительным голосом, попугай, говорит всего лучше. И пусть не возражают, что попугай не понимает того, что говорит. Конечно, он будет целыми часами без умолку повторять весь свой запас слов из одной лишь любви к процессу говорения и к общению с людьми. Но в пределах своего круга представлений он может научиться также и понимать то, что он говорит. Научите попугая бранным словам так, чтобы он получил представление о их значении (одно из главных развлечений возвращаю­щихся из жарких стран матросов), попробуйте его затем дразнить, и вы скоро откроете, что он умеет так же правильно применять свои бранные слова, как бер­линская торговка зеленью. Точно так же обстоит дело и при выклянчивании лакомств.

Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздель­ная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно пре­вратился в человеческий мозг, который, при всем своем сходстве с обезьяньим, далеко превосходит его по вели­чине и совершенству. А параллельно с дальнейшим развитием мозга шло дальнейшее развитие его ближай­ших орудий - органов чувств. Подобно тому, как посте­пенное развитие речи неизменно сопровождается со­ответствующим усовершенствованием органа слуха, точно так же развитие мозга вообще сопровождается усовершенствованием всех чувств в их совокупности. Орел видит значительно дальше, чем человек, но чело­веческий глаз замечает в вещах значительно больше, чем глаз орла. Собака обладает значительно более тонким обонянием, чем человек, но она не различает и сотой доли тех запахов, которые для человека явля­ются определенными признаками различных вещей. А чувство осязания, которым обезьяна едва-едва обла­дает в самой грубой, зачаточной форме, выработалось только вместе с развитием самой человеческой руки, благодаря труду.

Развитие мозга и подчиненных ему чувств, все более и более проясняющегося сознания, способности к аб­стракции и к умозаключению оказывало обратное воз­действие на труд и на язык, давая обоим всё новые и новые толчки к дальнейшему развитию. Это дальней­шее развитие с момента окончательного отделения че­ловека от обезьяны отнюдь не закончилось, а, наобо­рот, продолжалось и после этого; будучи у различных народов и в различные эпохи по степени и по направле­нию различным, иногда даже прерываясь местными и временными движениями назад, оно в общем и целом могучей поступью шло вперед, получив, с одной сторо­ны, новый мощный толчок, а с другой стороны - более определенное направление благодаря тому, что с по­явлением готового человека возник вдобавок еще но­вый элемент - общество.

Дата добавления: 2015-07-20