IV. Земельная собственность или земельная рента 4 страница

«Такого положения», — заявляет господин консисторский советник, — «христианское государство не мо­жет терпеть, оно должно прийти на помощь».

Да, посредством нелепой болтовни о солидарной ответственности общества, воображае­мых излишков и дутых векселей на бога-отца, бога-сына и К°.

«Можно было бы даже прекратить», — полагает наш обозревающий консисторский советник, — «и без того скучные разговоры о коммунизме. Коммунисты должны были бы очень скоро умолкнуть, если бы социальные принципы христианства развивались людьми, которые призваны это делать».

Социальные принципы христианства располагали сроком в 1800 лет для своего развития и ни в каком дальнейшем развитии со стороны прусских консисторских советников не нуждаются.

Социальные принципы христианства оправдывали античное рабство, превозносили сред­невековое крепостничество и умеют также, в случае нужды, защищать, хотя и с жалкими ужимками, угнетение пролетариата.

Социальные принципы христианства проповедуют необходимость существования классов

— господствующего и угнетенного, и для последнего у них находится лишь благочестивое
пожелание, дабы первый ему благодетельствовал.

Социальные принципы христианства переносят на небо обещанную консисторским совет­ником компенсацию за все испытанные мерзости, оправдывая тем самым дальнейшее суще­ствование этих мерзостей на земле.

Социальные принципы христианства объявляют все гнусности, чинимые угнетателями по отношению к угнетенным, либо справедливым наказанием за первородный и другие грехи, либо испытанием, которое господь в своей бесконечной мудрости ниспосылает людям во ис­купление их грехов.

Социальные принципы христианства превозносят трусость, презрение к самому себе, са­моунижение, смирение, покорность, словом — все качества черни, но для пролетариата, ко­торый

________________________ КОММУНИЗМ ГАЗЕТЫ «RHEINISCHER BEOBACHTER»_____________ 205

не желает, чтобы с ним обращались, как с чернью, для пролетариата смелость, сознание соб­ственного достоинства, чувство гордости и независимости — важнее хлеба.

На социальных принципах христианства лежит печать пронырливости и ханжества, про­летариат же — революционен.

Вот как обстоит дело с социальными принципами христианства.

Далее:

«Мы признали, что социальные реформы являются главнейшим призванием монархии».

В самом деле? До сих пор об этом не было и речи. Но пусть будет так. А в чем же тогда состоят социальные реформы, которые призвана осуществить монархия? Во введении пла-гиированного у либеральных органов подоходного налога, который должен принести излиш­ки, неведомые министру финансов; в злополучных земельных банках, в прусской восточной железной дороге и особенно в прибылях с огромного капитала, образованного из первород­ного греха и искупления!

«Это диктуется интересами самой королевской власти» — как же низко пала королевская власть!

«Этого требует бедственное состояние общества» — состояние, которое в данный момент скорее требует покровительственных пошлин, чем догм.

«Это предписано евангелием» — это вообще предписано чем угодно, только не зияющей пустотой в прусском казначействе, той бездне, в которой в течение трех лет должны бес­следно исчезнуть пятнадцать русских миллионов. Вообще же говоря, евангелие предписыва­ет очень многое, и среди прочего кастрацию как начало социальной реформы в применении к самому себе (Матфей, XXV).

«Королевская власть», — утверждает наш консисторский советник, — «составляет с народом единое це­лое».

Эти слова представляют собой лишь видоизменение старой фразы: «l'etat c'est moi»* и почти в точности соответствуют тому выражению, которое Людовик XVI употребил 23 июня 1789 г. в адрес своих мятежных сословий: если вы не будете повиноваться, я отправлю вас по домам, «et seul je ferai le bonheur de mon peuple»^**.

Королевская власть должна находиться в весьма стесненном положении, если она решает­ся употреблять подобное выражение, и нашему ученейшему консисторскому советнику должно

- «государство — это я» (слова, приписываемые Людовику XIV). Ред.

- «и я сам позабочусь о благе моего народа». Ред.

К. МАРКС________________________________ 206

быть известно, как французский народ отблагодарил тогда Людовика XVI за сказанные им слова.

«Трон», — уверяет, далее, господин консисторский советник, — «должен покоиться на широком народном основании; тогда он держится прочнее всего».

Да, до тех пор, пока народ сильным движением своих широких плеч не сбросит в канаву эту обременительную надстройку,

«Аристократия», — заключает господин консисторский советник, — «сохраняет монархии ее величие и придает ей поэтический блеск, но лишает ее реальной власти. Буржуазия похищает у нее как власть, так и ве­личие и оставляет ей только цивильный лист. Народ же сохраняет монархии и ее власть, и ее величие, и ее по­эзию».

Господин консисторский советник, как явствует из этого места, к несчастью, чересчур серьезно отнесся к хвастливому обращению Фридриха-Вильгельма к своему народу в трон­ной речи⁸⁰. Свержение аристократии, свержение буржуазии и установление монархии, опи­рающейся на народ, — вот его последнее слово.

Если бы эти требования не являлись чистейшей фантазией, в них заключалась бы целая революция.

Мы не станем ни минуты задерживаться на доказательстве того, что аристократия не мо­жет быть свергнута иначе, как только совместными усилиями буржуазии и народа, и что гос­подство народа в стране, где наряду с буржуазией существует еще и аристократия, есть чис­тейшая нелепость. Подобные побасенки эйххорновского консисторского советника не за­служивают того, чтобы приводить против них серьезные доводы.

Мы хотим только сделать несколько благожелательных замечаний в назидание тем госпо­дам, которые полагают, что прусскую монархию, состояние которой внушает серьезнейшую тревогу, можно было бы спасти при помощи сальтомортале к народу.

Из всех политических элементов самым опасным для короля является народ. Не тот на­род, о котором говорит Фридрих-Вильгельм и который со слезами благодарности на глазах принимает пинки и грошовые подачки, — этот народ безусловно не опасен, ибо он сущест­вует лишь в воображении короля. Настоящий же народ, пролетарии, мелкие крестьяне и го­родская беднота, — это, как выражается Гоббс, puer robustus, sed malitiosus, здоровенный и злонравный малый; он не позволит водить себя за нос ни тощим, ни жирным королям.

Этот народ прежде всего намерен вырвать у его величества конституцию с всеобщим из­бирательным правом, свободу союзов, свободу печати и другие неприятные вещи.

________________________ КОММУНИЗМ ГАЗЕТЫ «RHEINISCHER BEOBACHTER»_____________ 207

А добившись всего этого, он уж воспользуется этим, чтобы как можно скорее выразить свое отношение и к власти, и к величию, и к поэзии монархии!

Нынешний достойный носитель королевского сана должен будет почитать себя счастли­вым, если народ предоставит ему тогда место публичного декламатора при берлинском ре­месленном обществе с цивильным листом в 250 талеров и кружкой пива в день.

Если господа консисторские советники, которые ныне вершат судьбами прусской монар­хии и газеты «Rheinischer Beobachter», сомневаются в этом, то пусть они когда-нибудь обра­тятся к истории. История составляла королям, апеллирующим к своему народу, и не такие еще гороскопы.

Карл I английский тоже апеллировал к своему народу с жалобой на свои сословия. Он призывал свой народ к оружию против парламента. Но народ объявил себя противником ко­роля, выбросил из парламента тех его членов, которые не представляли интересы народа, и в конце концов заставил парламент, ставший таким образом настоящим народным представи­тельством, обезглавить короля. Таков был исход апелляции Карла I к своему народу. Это произошло 30 января 1649 г.; в 1849 г. будет двухсотлетний юбилей этого события.

Людовик XVI французский тоже апеллировал к своему народу. Три года подряд он неус­танно апеллировал к одной части народа против другой и занимался поисками своего народа, истинного народа, преданного ему народа, которого он не мог нигде найти. Он нашел его, наконец, в кобленцском лагере, в обозах прусской и австрийской армий. Но его народу во Франции это показалось уж чрезмерным. 10 августа 1792 г. народ запер апеллянта в Тампль и созвал Национальный конвент, который во всех отношениях был представительством на­рода.

Этот Конвент объявил себя компетентным рассмотреть апелляцию бывшего короля и, по­сле некоторого обсуждения, послал апеллянта на площадь Революции, где тот и был гильо­тинирован 21 января 1793 года.

Вот что получается, когда короли апеллируют к своим народам. А к чему приведет наме­рение консисторских советников основать демократические монархии, мы увидим немного погодя.

Написано К. Марксом 5 сентября 1847 г. Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

Напечатано в «Deutsche-Brusseler-Zeitung» № 73, 12 сентября 1847г.

Ф. ЭНГЕЛЬС

" 81

Дата добавления: 2015-07-20