Экономическо-философские рукописи 1844 года 105

а также Сисмонди). Движимая собственность в свою очередь козыряет чудесами промышленности и движения, она — детище новейшего времени и его законнорожденная дочь; она выска­зывает сожаление по поводу своего противника как не пони­мающего своей сущности (и это — совершенно верно) тупицы, который на место морального капитала и свободного труда хочет водворить грубое антиморальное насилие и крепостни­чество. Она изображает его Дон-Кихотом, который под маской прямоты, честности, служения общественному интересу, по­стоянства прячет неспособность к движению, своекорыстную жажду наслаждений, себялюбие, узость интересов, злонаме­ренность; она объявляет его продувным монополистом; его реминисценции, его поэзию, его экзальтированность она заглу­шает историческим и саркастическим перечислением гнусно­стей, жестокостей, мотовства, проституции, бесчестия, анархии, мятежей, питомниками которых были романтические замки.

[XLIII] Это она, мол, добыла народу политическую сво­боду, она разбила оковы гражданского общества, связала во­едино миры, создала гуманную торговлю, чистую мораль, галантную образованность; па место грубых потребностей она породила в народе цивилизованные потребности и дала средства для их удовлетворения, тогда как земельный собственник, этот праздный и только мешающий делу хлебный ростовщик, удорожает для народа самые необходимые средства к жизни, тем самым вынуждая капиталиста повышать заработную плату без возможности увеличения производительной силы; тем самым земельный собственник препятствует росту годового дохода нации, препятствует накоплению капиталов и, следо­вательно, сокращает возможность предоставления народу ра­боты, а стране богатства; в конечном счете земельный собствен­ник совершенно уничтожает эту возможность, ведет дело к все­общему упадку и ростовщически эксплуатирует все выгоды современной цивилизации, ничего для нее не делая и даже не отказываясь от своих феодальных предрассудков. И, наконец, пусть взглянет он только на своего арендатора — он, для ко­торого землевладение и сама земля существуют лишь в качестве дарованного ему источпика денег, — и пусть скажет, не яв­ляется ли он лицемерным, начиненным фантазиями, хитрым плутом, который в глубине своего сердца и в действительности уже давным-давно принадлежит свободной промышленности и

Юстуса Мёзера, которые отличаются тем, что они пи на минуту не выходят за пределы ограниченного, мещанского, «доморощенного», обычного горизонта добропорядочного филистера и тем не менее представляют собой чистейшей воды фантазии. Это противо­речие и сделало их столь привлекательными для немецкого духа.

5 М. и Э., т. 42

К. МАРКС

милой торговле, как бы он этому ни противился и сколько бы он ни болтал об исторических воспоминаниях, о нравственных и политических целях. Все, что он действительно приводит в свою пользу, справедливо лишь в применении к земледельцу (капиталисту и батраку), а ведь земельный собственник им ско­рее враг; он аргументирует, следовательно, против самого себя. Без капитала, — указывают представители этого последнего,— земельная собственность есть мертвая, лишенная ценности материя. Цивилизирующая победа капитала заключается, мол, как раз в том, что вместо мертвой вещи он открыл и вызвал к жизни человеческий труд как источник богатства (см. Поля Луи Курье, Сен-Симона, Ганиля, Рикардо, Милля, Мак-Кул лоха, Деспота де Траси и Мишеля Шевалье).

Из действительного хода развития (вставить сюда) с необ­ходимостью вытекает победа капиталиста, т. е. развитой част­ной собственности над неразвитой, половинчатой частной собст­венностью, т. е. над земельным собственником, подобно тому как уже и вообще движение должно одержать победу над непо­движностью, открытая, сознающая себя подлость — над подло­стью скрытой и бессознательной, стяжательство — над жа­ждой наслаждений, откровенно безудержный, изворотливый эгоизм просвещения — над местным, осмотрительным, просто­ватым, ленивым и фантастическим эгоизмом суеверия, деньги — над иными формами частной собственности.

Те государства, которые почуяли опасность завершенной свободной промышленности, завершенной чистой морали и завершенной человеколюбивой торговли, пытаются — но со­вершенно безрезультатно — задержать капитализацию земель­ной собственности.

Земельная собственность, в отличие от капитала, есть такая частная собственность, такой капитал, который еще обременен местными и политическими предрассудками, такой капитал, который еще не вполне пришел к самому себе из своей перепле­тенности с окружающим миром, капитал еще незавершенный. В процессе своего всемирного развития он должен достичь своего абстрактного, т. е. чистого выражения.

Отношение частной собственности — это труд, капитал и их взаимоотношение. Движение, которое должны проделать члены этого отношения, таково:

Во-первых — непосредственное или опосредствованное един­ство обоих.

Вначале капитал и труд еще объединены; затем они хотя и разъединены и отчуждены, но обоюдно поднимают и стиму­лируют друг друга как положительные условия.

Дата добавления: 2015-07-20