К. МАРКС. к количественному определению стоимости, и только общее денежное выражение товаров

к количественному определению стоимости, и только общее денежное выражение товаров дало возможность фиксировать их характер как стоимостей. Но эта приобретенная и фиксиро­ванная форма товарного мира, денежная форма товаров, вуа­лирует, вместо того чтобы раскрывать, общественный характер частных работ и общественные отношения производителей. Когда я говорю: пшеница, сюртук, сапоги относятся к холсту как всеобщему воплощению абстрактного человеческого труда, то ложность и странность этого выражения сразу же бросается в глаза. Но когда производители этих товаров сопоставляют их с холстом или, что не меняет дела, с золотом и серебром как всеобщим эквивалентом, то отношение между их частными рабо­тами и совокупным общественным трудом представляется им именно в этой нелепой форме.

Категории буржуазной политической экономии представ­ляют собой теоретические формы, которые имеют значение объективных истин, поскольку они отражают действительные общественные отношения, но эти отношения принадлежат только к той исторически определенной эпохе, когда товар­ное производство является способом общественного произ­водства. Поэтому как только мы обратимся к другим формам производства, мы сразу же увидим исчезновение всего этого мистицизма, который затемняет продукты труда в настоящий период.

Так как политическая экономия любит робинзонады ¹⁾, то прежде всего отправимся к Робинзону на его остров.

Естественно, он скромен, но тем не менее и он должен удов­летворять различные потребности и ему приходится выполнять различные виды полезного труда, изготовлять, например, мебель, делать орудия, приручать животных, рыбачить, охотиться и т. д. О его молитве и других подобных пустяках нам нечего сказать, так как наш Робинзон находит в них для себя удовольствие и рассматривает деятельность этого рода как подкрепляющее отвлечение. Несмотря на разнообразие его производительных функций, он знает, что они суть лишь различные формы его деятельности, то есть просто различные способы человеческого труда. В силу необходимости он должен распределять свое время между различными занятиями. Больше или меньше места

¹¹ Даже у Рикардо есть своя робинзонада. Первобытный охотник и первобытный рыбак являются для него торговцами, которые обменивают рыбу и дичь сообразно рабо­чему времени, заключенному в их стоимостях. В этом случае он впадает в анахронизм, состоящий в том, что охотник и рыбак используют для оценки своих орудий труда таб­лицы аннуитетов.действовавшие на Лондонской бирже в 1817 году. «Параллелограммы» г-на Оуэна ", кажется, были единственной формой общества, которую он знал кроме буржуазного общества.

[фрагменты из французского издания I т. «капитала»] 179

займет в его совокупном труде то или иное занятие, это зависит от того, больше или меньше трудностей придется ему преодо­леть для достижения данного полезного эффекта. Опыт учит его этому, и наш Робинзон, спасший при кораблекрушении часы, гроссбух, перо и чернила, как истый англичанин, начи­нает вести учет всем своим ежедневным действиям. Его инвен­тарный список содержит перечень полезных предметов, кото­рыми он располагает, различных трудовых операций, которые необходимы для их производства, и, наконец, там указано рабо­чее время, которого ему в среднем стоят определенные коли­чества этих различных продуктов. Все отношения между Робинзоном и вещами, которые составляют его самодельное богатство, настолько просты и прозрачны, что г-н Бодрийяр мог бы попять их без слишком большого напряжения ума. И все же здесь уже заключены все существенные определения сто­имости.

Давайте теперь перенесемся со светлого острова Робинзона в мрачное европейское средневековье. Вместо независимого человека мы находим здесь людей, которые все зависимы — крепостные и феодалы, вассалы и сюзерены, миряне и попы. Эта личная зависимость характеризует как общественные отно­шения материального производства, так и все другие сферы жизни, для которых оно служит фундаментом. И именно потому, что общество покоится на личной зависимости, все общественные отношения представляются как отношения между лицами. Различным работам и их продуктам вследствие этого нет' нужды принимать отличную от их реального бытия фантастическую форму. Они выступают в виде повинности, барщины и натураль­ного оброка. Натуральная форма труда, его особенность, а не его всеобщность, его абстрактный характер, как при товарном производстве, — это тоже общественная форма. Барщина тоже измеряется временем, как и труд, производящий товары, но каждый отбывающий барщину знает, не прибегая к Адаму Смиту, что на службе своему господину он затрачивает опреде­ленное количество своей личной рабочей силы. Десятина, которую он должен уплатить попу, есть нечто более отчетли­вое, чем благословение попа. Таким образом, как бы ни оцени­вались те маски, которые носят люди в этом обществе, общест­венное отношения лиц в их труде ясно проявляются как их собственно личные отношения, а не облекаются в форму общест­венных отношений вещей, продуктов труда.

Для рассмотрения общего, то есть непосредственно общест­венного, труда нам нет надобности возвращаться к той его естественной первобытной форме, которую мы имели на пороге

К. M A P К G

истории всех цивилизованных народов¹'. Совсем близкий пример дает нам деревенское патриархальное производство крестьян­ской семьи, которая производит для собственных нужд скот, хлеб, холст, пряжу, одежду и т. д. Эти различные предметы противостоят семье как различные продукты ее труда, а не как взаимно обменивающиеся товары. Различные работы, создаю­щие эти продукты — обработка пашни, уход за скотом, тка­чество, изготовление одежды и т. д., — с самого начала обла­дают формой общественных функций потому, что они суть функ­ции семьи, которая подобно товарному производству имеет свое разделение труда. Различия естественных условий, которые вызываются изменением времен года, а также различия воз­раста и пола регулируют в семье распределение труда и его продолжительность для каждого. Измерение затрат индивиду­альной рабочей силы рабочим временем выступает здесь непо­средственно как общественный характер самих работ потому, что индивидуальные рабочие силы функционируют лишь как органы общей рабочей силы всей семьи.

Представим себе, наконец, объединение свободных людей, работающих общими средствами производства и расходующих по заранее согласованному плану свои многочисленные инди­видуальные рабочие силы как одну общественную рабочую силу. Здесь повторится все, что мы говорили только что о труде Робинзона, но в общественном, а не в индивидуальном виде. Все продукты Робинзона были исключительно его личным про­дуктом и, следовательно, предметами потребления для него самого. Совокупный продукт объединенных трудящихся яв­ляется общественным продуктом. Одна его часть снова служит средством производства и остается общественной, но другая часть потребляется и, следовательно, должна распределяться между всеми. Способ распределения будет изменяться соответ­ственно производственному организму общества и степени исторического развития трудящихся. Представим себе, чтобы сравнить это положение вещей с товарным производством, что доля каждого трудящегося определяется его рабочим вре­менем. При этом рабочее время играло бы двоякую роль.

') В последнее время получил распространение смехотворный предрассудок, что первобытная форма общей собственности является формой специфически славянской или исключительно русской. Это—форма, которую мы встречаем у римлян, германцев,, кельтов и различные образцы которой еще и сегодня, хотя в фрагментарном и обломоч­ном виде, мощно найти у индийцев. Углубленное изучение форм общей собственности в Азии и особенно в Индии показало бы, кан из них вышли различные формы разложе­ния этой собственности. Так, например, различные своеобразные типы частной соб­ственности в Риме и у германцев могут быть выведены из различных форм индийской общей собственности.

[фрагменты пз французского издания I т. «капитала»] 181

С одной стороны, его распределение в обществе регулирует в точности отношение различных функций к различным потреб­ностям; с другой — им измеряется индивидуальная доля каж­дого производителя в общем труде и вместе с тем доля, которая причитается каждому из всей части общего продукта, предназна­ченной для потребления. Общественные отношения людей в процессе их работ и их отношения к тем полезным предметам, которые производятся в этом процессе, остаются здесь простыми и ясными как в производстве, так и в распределении.

Религиозный мир есть лишь отражение действительного мира. Общество, где продукт труда принимает обычно форму товара и где вследствие этого самое общее отношение между производителями заключается в сравнении стоимостей их продуктов и в сравнении друг с другом под этой вещной обо­лочкой их частных работ как одинакового человеческого труда, такое общество находит в христианстве с его культом абстракт­ного человека, и особенно в его буржуазных разновидностях, каковы протестантизм, деизм и т. д., самое подходящее рели­гиозное дополнение. При способах производства древней Азии, античного мира вообще, превращение продукта в товар играет лишь подчиненную роль, которая, однако, приобретает все большее значение по мере разложения общинного уклада. Собственно торговые народы существуют лишь в межмировых пространствах античного мира наподобие богов Эпикура^Б4 или как евреи в порах польского общества. Эти древние общест­венные организмы в отношении производства бесконечно более просты и более ясны, чем буржуазное общество, но они покоятся на незрелости индивидуального человека, не отрезанного еще историей, так сказать, от пуповины, которая связывает его с естественной общностью первобытного рода или с условиями деспотизма и рабства. Низкая ступень развития производитель­ных сил труда, которая их характеризует и которая, следова­тельно, накладывает свой отпечаток на весь образ материаль­ной жизни, обусловливает ограниченность отношений людей как между собой, так и с природой, отражается идеально в древ­них национальных религиях. Религиозное отражение, действи­тельного мира может вообще исчезнуть лишь тогда, когда условия труда и практической жизни будут являть человеку картину ясных и разумных отношений с себе подобными и с при­родой. Общественная жизнь, основу которой составляют мате­риальное производство и связанные с ним отношения, сбросит с себя мистическое туманное покрывало лишь тогда, когда она станет продуктом свободной ассоциации людей, действующих сознательно и являющихся хозяевами их собственного общест-

Дата добавления: 2015-07-20