Ф. ЭНГЕЛЬС. с теорией, с наукой; будто сущностью истории является застой

с теорией, с наукой; будто сущностью истории является застой, вращение в круге, а не прогресс, будто вообще существует практика, свободная от всякой теории!»

Да будет мне позволено ближе рассмотреть эти последние пункты, к которым, без сомнения, присоединится общественное мнение в Германии и особенно в Пруссии. Давно уже пора ре­шительно выступить против вечных разглагольствований из­вестной партии об «историческом, органическом, естественном развитии», «естественном государстве» и т. д. и разоблачить перед народом эти блестящие формулы. Если существуют го­сударства, которым действительно приходится считаться со своим прошлым и довольствоваться более медленным прогрес­сом, то к Пруссии это неприложимо- Как бы быстро, стреми­тельно ни развивалась Пруссия, этого все равно недостаточно. Наше прошлое погребено под развалинами до-йенской Прус­сии ¹³⁵, смыто потоком наполеоновского вторжения. Что ско­вывает нас? Нам не приходится больше влачить на ногах те средневековые колодки, какие мешают двигаться стольким го­сударствам; грязь прошлых столетий не липнет больше к нашим ногам- Как же можно в таком случае говорить здесь об истори­ческом развитии, не имея в виду возвращения к ancien régime* — к реакции, наипозорнейшей из всех когда-либо существовавших, которая самым трусливым образом отрицала бы славнейшие годы прусской истории, которая сознательно или бессознательно была бы изменой отечеству, ибо вызвала бы необходимость новой катастрофы, подобной катастрофе 1806 года. Нет, ясно, как день, что благо Пруссии — только в теории, науке, духовном развитии. Или, подходя к вопросу с другой стороны, Пруссия — не «естественное» государство, а созданное политикой, целе­устремленной деятельностью, духом. В последнее время во Франции пытались изобразить эту особенность как величайшую слабость нашего государства; между тем, если только правильно использовать эту особенность, она представляет главную нашу силу. Как самосознающий себя дух возвышается над бессозна­тельной природой, так и Пруссия при желании может поставить себя высоко над «естественными» государствами. Именно по­тому, что в Пруссии так велики различия между провинциями, ее строй, чтобы не причинить никому ущерба, обязан исходить только из мысли; тогда постепенное слияние различных про­винций произойдет само собой, причем своеобразные особен­ности растворятся в единстве высшего свободного государ­ственного сознания; между тем как в противоположном случае

* — старому порядку. PtO,

дйевнвК воЛьнослупшгеяй 257

было бы мало двух столетий, чтобы создать внутреннее законо­дательное и национальное единство Пруссии, и первый же со­крушительный удар повлек бы за собой такие последствия для внутренней спайки нашего государства, за которые ни один человек не мог бы взять на себя ответственности. Другим госу­дарствам путь, по которому они должны шествовать, предука­зан уже их определенным национальным характером; мы сво­бодны от такого принуждения; мы можем сделать с собой, что хотим; Пруссия может, оставив в стороне всякие другие сооб­ражения, следовать только внушениям разума, может, как ни­какое другое государство, учиться на опыте своих соседей, может, а в этом никто ей не подражает, стать образцовым госу­дарством для Европы, быть на высоте своего времени, воплощать в своих установлениях законченное государственное сознание своего века.

Это — наше призвание, для этого Пруссия создана. Неужели мы растратим эту будущность из-за пары пустых фраз отжив­шего направления? Неужели мы не должны прислушиваться к самой истории, указывающей нам призвание воплотить в жизнь цвет всей теории? Опора Пруссии, повторяю еще раз, заключается не в развалинах прошлых столетий, а в вечно юном духе, который в науке обретает сознание и в государстве сам создает свою свободу. И если б мы отступились от духа и его свободы, то отказались бы от самих себя, предали бы самое свя­тое свое благо, умертвили бы нашу собственную жизненную силу и были бы не достойны впредь стоять в ряду европейских государств. Тогда история обратилась бы против нас со страш­ным смертным приговором: «Ты взвешен на весах и найден очень легким» *.

Печатается по тексту газеты Перевод с немецкого

Написано Ф. Энгельсом между 2 и 24 мая 1842 г.

---

Дата добавления: 2015-07-20