Тетрадь шестая

порядку идти в ногу с каждым веком, как его современники» (т. I, «О крат­ковременности жизни», стр. 512).

«С этой стороны у нас борьба с изнеженной и пребывающей в уеди­нении толпой эпикурейцев, философствующих за пиршественными сто­лами; для них добродетель — служанка наслаждений: наслаждениям она повинуется, наслаждениям она служит, она видит превосходство наслаждений над собой» (т. I, «О благодеяниях», кн. IV, гл. 2, стр. 697).

«Как же может добродетель управлять наслаждением, за которым она следует, в то время как следовать — дело повинующегося, а управлять — дело приказывающего?» (т. I, «О счастливой жизни», гл..II, стр. 538).

«Для вас» (т. е. для эпикурейцев) «наслаждение значит предавать свое тельце изнеживающей праздности, пребывать в беззаботности, весьма похожей на сон, укрываться под густою тенью, услаждать непод­вижный вялый дух чувствительнейшими размышлениями, которые вы называете душевным покоем, и насыщать в тени садов яствами и напит­ками наши хворые от безделья тела. Для нас наслаждение значит творил, благодеяния, будь то требующие больших усилий, лишь бы только облег­чить труды других; будь то сопряженные с опасностью, лишь бы только избавить от опасности других; будь то обременительные для нашего соб­ственного достояния, лишь бы только уменьшить нужду и затруднения других» (т. I, «О благодеяниях», кн. IV, гл. 13, стр. 713).

«Люди неопытные и несведущие пе перестают совершать ошибки: они то и дело попадают в этот беспредельный, ничем не заполненный хаос Эпикура» (т. II, письмо 72, стр. 274).

«Эпикурейцы считали, что у философии есть лишь две части: физика и этика, логику они отрицали. Затем, когда сами факты заставили их подвергнуть разбору спорное, выявлять ложное, скрывающееся под видом истинного, они сами также ввели под другим именем логику, назвав ее' «О правилах суждения», но они считают ее добавлением к физической части» (письмо 89, стр. 397).

«Эпикурейский бог... ни сам ничего не делает, ни других не заставляет {делать]» (т. II, «На смерть императора Клавдия», стр. 851).

««Что ж, — говоришь ты, — Сенека, ты рекомендуешь мне покой? — Ты, [значит}, переходишь на эпикурейские поучения». — Да, я реко­мендую тебе покой, чтобы ты в это время делал [нечто] более важное и более красивое, чем то, что ты оставил» (письмо 68, стр. 251).

«Я не настолько глуп, чтобы в данном месте повторять известную эпикурейскую басню и говорить, что страх перед потусторонним миром [есть страх] пустой, что не вращается Иксион на колесе, что не падает скала с плеч Сизифа в противоположную сторону, что ничьи внутренности не могут ежедневно пожираться и вновь отрастать. Никто не является настолько младенцем, чтобы бояться Цербера, мрака и привидений, принимающих вид обнаженных костей. Смерть или превращает нас в ничто, или переносит нас в другое место. Для тех, которые перенесены в другое место, остается лучшее, так как они освобождены от бремени; для тех же, которые превращены в ничто, не остается ничего, так как от них оди­наково далеко как добро, так и зло» (письмо 24, стр. 93).

Конец

И. СТОБЕЙ. «СЕНТЕНЦИИ И ЭКЛОГИ» и т. д. ЖЕНЕВА, 1609

«Хвала блаженной природе за го, что необходимое она сделала легко­достижимым, а труднодостижимое — не необходимым.

126 ТЕТРАДИ ПО ЭПИКУРЕЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Если ты хочешь сделать кого-либо богатым, не давай ему денег, но лиши его желаний».

«Умеренность — это добродетель, при помощи которой разумом умеряют стремления, направленные на дурные наслаждения.

Свойство умеренности — быть в состоянии подавлять рассудком желание, направленное на дурные удовольствия от наслаждения, стойко и мужественно переносить естественные лишения и печаль» («Об умерен­ности», беседа XVII, стр. 157).

«Мы рождаемся раз, дважды не дано родиться [никому], и необходимо, чтобы жизнь но была более продолжительной (neceçsarium est aetatem finiri). A ты, который не властен даже над своим завтра (qui ne crastinum diem quidem in tua potestate habes), откладываешь момент (tempus dif­fers). Жизнь всех погибает из-за медлительности, и по этой именно при­чине каждый из нас умирает в разгаре своей деятельности» («О бережли­вости», беседа XVI, стр. 155).

«Я переполняюсь радостью, [доставляемой мне| моим бедным телом, имея воду и хлеб, и плюю на дорогостоящие наслаждения, не из-за них самих, а вследствие связанных с ними неприятностей.

Мы тогда имеем нужду в наслаждении, когда из-за его отсутствия мы страдаем; когда же мы из-за этого не страдаем, владея своими чувст­вами, тогда нет никакой нужды в наслаждении, ибо не естественное на­слаждение производит внешние неприятности, а стремление к тому, что связано с пустыми представлениями» («Об умеренности», беседа XVII, [стр. 159]).

«Законы изданы для мудрецов не с той целью, чтобы они не поступали несправедливо, но чтобы они не подвергались неправедным действиям» («О государстве», беседа XLI, стр. 270).

«Смерть для нас ничто, ибо то, что погибло, то не чувствует, то же, что бесчувственно, для нас ничто» («О смерти», беседа CXVII, стр. 600). «Эпикур Гаргетский убежденно говорит: «Тот, кто не довольствуется малым, не довольствуется ничем». Он же заявлял, что, имея хлеб и воду, он готов оспаривать счастье у Зевса» («Об умеренности», беседа XVII, стр. 158).

«Откуда и Эпикур полагает, чго люди честолюбивые и славолюбивые не должны предаваться покою, а, следуя своим природным наклонностям, должны заниматься государственными и общественными делами, так как они так устроены, что больше будут тревожиться и сокрушаться от без­действия, если им не удастся достичь того, к чему они стремятся. И тем не менее безумен тот, кто привлекает не тех, кто в состоянии работать на общее благо, а тех, кто не может быть бездеятельным; ведь не большим или малым количеством содеянного, а тем, насколько оно благо или по­стыдно, обусловлено спокойное или тревожное состояние духа (securita-tem animi anxietatemque metiri).

Ибо, как сказано, неделание благого тягостно и тревожно (molestum est et turbulentum) не менее, чем осуществление постыдного» («О настой­чивости», беседа XXIX, стр. 206).

«Когда кто-то сказал: «мудрец не влюбится, по крайней мере, [живой] свидетель... Эпикур...» «Я, сказал [Хризипп], воспользуюсь этим Доказа­тельством, ибо, если... бесчувственный Эпикур... не влюблялся (мудрец, конечно, не влюбится) (ne sapiens quidem ео capietur)»» («О сладострастии и любви», беседа LXI, стр. 393).

«Но мы хотим обратить внимание на скучных философов, для которых наслаждение не соответствует природе, а следует за тем, что соответствует природе, т. е. справедливости, самообладанию и свободе. Почему же тогда душа радуется и успокаивается (tranquillatur) малыми телесными

Дата добавления: 2015-07-20