Расфасованный рис

Итак, наблюдаем и любуемся результатом. Итоги Второй мировой, точнее Второй Империалистической, еще точнее Мировой Освободительной.

Германия — единая и неделимая, уверенно идет по пути прогресса и счастья социализма.

Италия, подвесив за ноги фашиста Муссолини, верно держит стяг коммунистического братства, а также солидарности с легендарным восстанием рабов под руководством Спартака.

Испания — фашизм не пройдет, республика на плаву.

Финляндия — весело равняет с землей линию Маннергейма и подкладывает цветики-семицветики к могилам Неизвестного солдата.

Япония — к сожалению, разделена на антагонистические половины по линии Канадзава — Йокосука. Только жители Северной Японии дышат воздухом свободы бесплатно, жители юга задыхаются не только под гнетом старинных оккупантов — феодалов и помещиков, но еще и заокеанских магнатов. Кроме того, там попахивает радиацией, подлые демократы все же не сумели прорвать береговые линии обороны без ядерной дубины. Император позорно бежал в Нагоя, но тем не менее и без него столицей севера является несколько (мягко выражаясь) потрепанный Токио. А Северная Япония, если захочет, найдет императоров сколько угодно — мало ли принцев шастает на белом свете без короны и подданных.

Корея — здесь, к сожалению, результат аналогичный. Есть прогрессивный Север и угнетаемый Юг.

Китай — вот здесь пока не все в ажуре. Однако до ядерной эскалации дело, к счастью, не докатилось: советские и американские воинские контингента взаимно выведены с территории страны, пусть Гоминьдан с местными коммунистами сами делят территорию. Можем помочь советами и оружием.

С остальными мелкими и крупными странами до конца тоже не все понятно. Видимо, идет процесс освобождения от колониального ига.

Ах, да. Передовой советский десант разоружает японский гарнизон на мысе Йорк (Северная Австралия). Кому нужен этот пустынный, далекий материк? И главное, для чего?

Американский империализм пугает мир атомной бомбой. Посмеемся в кулак. Недавно Советский Союз заявил об изготовлении своего собственного ядерного оружия. Правда ли это? Кто знает? Никакие сейсмические посты наблюдения характерных толчков не фиксировали. Штаты потеряли два самолета-лаборатории от русских средств противовоздушной обороны, тем не менее никакого повышения фона от нормального не найдено. Конгресс и ЦРУ в растерянности. Сталин загадочно пощипывает усы.

Тейлор заверяет Трумэна в скором создании водородной бомбы. Может, стоит отложить окончательную разборку до лучших времен?

Сорок седьмой на исходе.

40. Колбаса чу-чук ³

Основные набеги они производили по западному побережью, однако я в глубине пустыни случались стычки. Разница была лишь в том, что на побережье они обычно нападали на чисто белых, а здесь, в бескрайних просторах бывшей Французской Западной Африки, или северной части Французской Экваториальной Африки, или Французского Марокко, или Испанской Сахары, или Итальянской Ливии они ставили в рамки поднимающих голову после ослабления колониальной узды местных шейхов или просто лихих, не признающих никакой власти атаманов.

Добрая половина отряда полковника Красной армии Джумахунова была из местных — неприхотливых, неразговорчивых, не ведающих другой жизни арабов. Конечно, за ними был нужен глаз да глаз. Замполит Иннокентий Львович не особо рьяно агитировал их вступать в комсомол и партию, общение с этими детьми песков внушило ему мысль, что все его усилия похожи на плеск моря — и вроде бы волны через волнорез перекатывают, а толку никакого, лишь бессмысленный шум. Джумахунов, не выражая этого вслух, считал всю эту пропаганду веры в коммунистическое завтра в стране, погрязшей в феодализме, абсолютно преждевременной, посему применял для поддержания дисциплины средневековые методы воздействия. Кроме того, он воспитывал своих арабов в духе личной преданности себе самому, как делали это все окружающие недобитые шейхи. Однако знамя у его полка было красное и, конечно, официально выдано командованием армии с таким же названием. Вторая половина отряда состояла из временно прикомандированных, сменяемых каждые два года бойцов и офицеров, прошедших специальный курс подготовки в Каракумах. Эта половина тоже была нужна, для того чтобы полк все-таки оставался советским и для уравновешивания верующих в коммунизм и аллаха.

То существо, на котором ехал сейчас Джумахунов, звалось Огонек, но это был вовсе не тот черногривый Огонек, который поделил с ним когда-то все тяготы походов по Польше и Германии, нет — тот Огонек сгинул, сломал шею, кувыркнувшись с обрыва вблизи красивой речки Маас, с двумя двадцатимиллиметровыми пулями в туловище. Джумахунов тогда тоже едва не погиб, однако повезло. Правда, незадолго до трагедии конь Огонек успел все же побывать в Африке, в короткой командировке в Триполи и окрестностях, так что зеленая, травянистая Голландия, в которой он вывернул позвонки, должна была казаться животному истинным раем — на свое счастье, он не вернулся дослуживать в пустыню. Огромный двугорбый боевой верблюд, на котором восседал Джумахунов, теперь назывался так по старой памяти о боевом товарище, хоть и не человеке.

Джумахунов внушал истинный трепет «детям пустыни», поскольку при каждом удобном случае демонстрировал свое беспощадное умение орудовать саблей, хотя, сказать по правде, с нового, высоченного Огонька это было вовсе не так удобно, особенно когда противник пеший. Кроме того, он вначале намеренно, а теперь, наверное, по инерции вел жизнь, очень схожую с привычным окружающим бытием шейхов и падишахов. В нескольких относительно часто посещаемых им селениях у него в распоряжении находились небольшие гаремы, а также персонал слуг и рабов из помилованных, по доброте душевной, пленных.

– Понимаешь, — объяснял он присутствие таких вопиющих отклонений от марксистского понимания социализма каждому очередному, прикомандированному на два года, замполиту, — нельзя в чужой монастырь вламываться со своим уставом. Если я сразу введу у этого дикого народа моногамию — это может вызвать партизанское волнение, и не только среди мужчин. Еще не хватало мне здесь отрядов амазонок. Мы что здесь строим, коммунизм или матриархат?

Последний вопрос, будучи прямым и однозначным, надолго выбивал у замполитов почву из-под ног. А для пущей убедительности он завел в одном из населенных пунктов маленький гарем для замполитов и периодически прилетающих для проверки особистов. В общем, жизнь налаживалась.

В Союз Джумахунова абсолютно не тянуло. Иногда, в пылу ностальгии, после заунывного пения своего придворного стихотворца-араба или лихого концерта полкового ансамбля песни и пляски он чиркал все еще живым родителям весточку в далекий Фрунзе.

«Мама и папа, — писал он по-киргизски, — у меня все в порядке. Я по-прежнему нахожусь в учебном лагере и, как и ранее, преподаю здесь коневодство. Подчиненных у меня много, и они любят меня, как отца родного, за доброту и ласку. Часто со своим отрядом мы выезжаем помогать местным колхозам в уборке картофеля или редиса. Командование меня ценит, даже вождь всех угнетенных народов и рабочего класса — Сталин знает о моих достижениях в боевой и политической подготовке. У меня уже есть множество орденов и медалей за ратные подвиги на полигонах. В нашем подразделении процветает братство, товарищеская выручка и сотрудничество всех народов нашей прекрасной Родины — СССР. Очень хочется вас всех обнять и снова вместе копаться в нашем приусадебном огороде. Однако не все еще спокойно на нашей круглой Земле. Империалисты и баи всего мира хотят задушить свободу и независимость нашей и прочих правильных стран. Поэтому я должен стоять на посту в постоянной боевой готовности. Папа, а вступил ли ты в партию, как я тебе советовал? До свидания, спешу на лекцию по новой работе вождя всех народов «О невозможности построения коммунизма в одной, отдельно взятой стране». Ваш Ренат».

Он отсылал свои письма, даже не заклеивая конверты, — зачем создавать трудности тем людям, которые по своим служебным обязанностям должны их читать, разыскивая скрытый смысл или намеренную выдачу количества личного состава, вооружения и боевой техники либо местности дислокации боевой части. Поскольку ничего такого в его письмах при самой придирчивой проверке не присутствовало, они быстро доходили до адресата. Это была одна из мер запутывания теоретически допустимой шпионской сети империалистов: письма из ближних мест шли невероятно долго, а из далеких авиация доставляла их почти мгновенно, а посему географическое положение частей нельзя было установить, составляя графики зависимости времени и места.

Своих мифических деревянных воинов Джумахунов практически позабыл, правда, однажды он заставил одного из подчиненных, умеющего орудовать резцом, сделать ему несколько похожих на детские воспоминания коников, и хотя скульптор постарался на славу, его произведение не зажгло в командире полка никакого внутреннего огня. Он даже не помнил, куда потом задевал эти статуэтки.

Звание полковника Джумахунову присвоили, можно сказать, заочно, с опережением всех сроков и без всякой академии. Возможно, ему просто повезло или, по мере гибели в боях и переквалификации кавалеристов в танкистов, оставалось все меньше кандидатов среди людей, умеющих ездить верхом, — он правда не знал причин своего искрометного возвышения.

Танки в его полку тоже имелись, и иногда, во внушающие опасение рейды, он прихватывал и эти громыхающие боевые колесницы середины поворотного века истории. Гораздо больше ему помогала авиация. К сожалению, она не подчинялась ему лично, и о ее поддержке приходилось иногда долго вымаливать, наполняя радиоэфир так нужными шпионам длительными закодированными передачами, но ее наличие давало ему неоспоримое преимущество перед любым мятежным халифом: благодаря аэрофотосъемке, он заранее знал, где и когда встретить вражеский отряд превосходящими силами. На счету Джумахунова значились десятки успешных военных операций небольшого масштаба. Пожалуй, в чем-то он превзошел бывшего нацистского «лиса пустыни» Роммеля, которому к тому же Советский Союз не дал особо развернуться.

Дата добавления: 2015-07-20