Читайте также:
|
– Так вы давно из Харбина, Владимир Юрьевич? —
спросил следователь, чиркая спичкой.
– Да не был я в Харбине! — возмутился Луговой.
– Вы закуривайте, Владимир Юрьевич, закуривайте, — энкавэдэшник был до ужаса мил. — Значит, вы не из Харбина прибыли?
– Конечно, не из Харбина, я же вам говорил.
– А откуда?
– Из провинции Хэнань, зоны оккупации Экспедиционных сил Японии.
– Ага, — просиял оперативник, — значит, там тоже имеется центр Белого движения? Вы, говорите, говорите, Владимир Юрьевич, — чистосердечное признание вам зачтется.
– Да нет там никакого Белого движения! — вспылил Луговой.
– Вы не волнуйтесь, — утешил его следователь, подвигая пепельницу. — И что же там есть?
– Я же докладывал, я служил инструктором тактики при японской армии.
– Ага, сотрудничали с оккупационным режимом.
– Да не сотрудничал я!
– Нет, а что вы там делали?
– Учил тактике.
– Понял. А какой тактике?
– Нашей советской тактике, разумеется.
– Ага, значит, обучали японских оккупантов обороняться от нашей непобедимой армии?
– Да нет, я учил их наступать. Красная армия ведь более всего умеет наступать, это все знают.
– Понял. — задумался на мгновение энкавэдэшник. — Следовательно, японские милитаристы готовились внезапно напасть на СССР, и вы обучали их, как сделать это меньшей кровью?
– Кто вам сказал, что они готовились нападать на нашу страну?
– Не забывайтесь, — посуровел следователь, поправляя гимнастерку. — Нашу страну, а не вашу. Ваша царская Россия давно не существует.
– Так вы что, правда, меня за белоэмигранта принимаете? Да вы на меня посмотрите. Сколько мне лет? Как я мог участвовать в Белом движении?
– Не знаю я, сколько вам лет, Владимир Юрьевич, но мне, конечно, хочется даже чисто по-человечески узнать, что вы делали в этой антисоветской организации. А насчет того, откуда я узнал о подготовке нападения на СССР, так возьмите и почитайте «Правду» за любое число.
– Да не видел я «Правды» уже года полтора-два, уж и не помню сколько, — съязвил Луговой. — Понимаете, в японской армии данную газету почему-то не выписывают.
– Интересная информация, — подвел некоторый итог советский оперативник. — Значит, вы все-таки признаете, что обучали нашего исконного врага тактике наступательного боя?
– Ясное дело, у меня было такое задание, но...
– Хорошо, — оборвал его энкавэдэшник, — идем дальше. Что это на вас за форма?
– А, так это маскарад, — заискивающе улыбнулся Луговой.
– Маскарад? А мне кажется, что это форма разбитого нашей непобедимой армией вермахта, или я не прав?
– Ну конечно...
– Вот видите, вспомнили. Очень хорошо. Следуем далее, — следователь переложил на столе какие-то бумаги.
– Позвольте, позвольте, товарищ, — запаниковал Луговой. — Что хорошо-то? Вы это что же, мне теперь сотрудничество с Гитлером прилепите?
– Полегче в выражениях, господин оберстлейтенант, — утешил его энкавэдэшник. — Идем дальше.
– Нет, подождите...
– Тихо, фриц! — неожиданно рявкнул следователь. Затем снова мягко: — Где вы изучали тактику боя Советской армии?
– А я заканчивал Днепропетровское командное училище, ну а затем академию в Москве.
– Вот оно что, — почесал затылок офицер, ведущий дознание, — даже туда гады добрались.
– Как «гады», — снова несмело возмутился Луговой, — я учился там на вполне законном основании — комсомол рекомендовал.
– Ага, еще и комсомол, — зафиксировал собеседник. — Вы продолжайте, продолжайте, раз начали.
– Послушайте, я действовал по планам нашего правительства. Вы же в курсе, что мы тайно помогали японцам громить империалистов Запада. Разве нет?
– Первый раз слышу. Вы хотите сказать, что наша родина занималась неким двурушничеством? Вы прекрасно знаете, что США, если вы имели в виду под «Западом» именно их, являются нашими союзниками еще со времен войны с вашим любимым гитлеровским фашизмом.
– Да чего это вы мне приписываете? Какой он мне любимый?
– Немецкий знаете?
– Ну конечно.
– И японский?
–Да.
– А китайский?
– Нет, не знаю.
– А как же вы вначале беседы утверждали, что последнее время сотрудничали с китайскими партизанами? Как вы с ними говорили?
– На русском, нашем с вами родном русском языке. — Вы меня тут не путайте, Владимир Юрьевич, если
только вас действительно так зовут?
– Ну конечно. Кстати, вы у Поздоровкина спросите.
– У какого еще Поздоровкина?
– У генерала Поздоровкина, то есть у подполковника Поздоровкина.
– Вы что, еще плохо различаете советские звания?
– Как плохо, я ведь сам майор.
– Интересно.
– Послушайте, давайте кончим эту комедию. Где Манин?
–Кто?
– Задержанный вместе со мной офицер.
– Штурмбаннфюрер СС?
– Ну да, если хотите.
– Вообще-то нам не положено давать арестованным по подозрению в шпионаже информацию, — при слове «шпионаж» Луговой обмер, — но поскольку вы проявляете здравое желание сотрудничать, я отвечу. С вашим товарищем дела обстоят лучше. Он никакой тактике Экспедиционный японский корпус не обучал, да и не мог этого сделать. Он, видите ли, не знает ни японского, ни, между прочим, немецкого языка.
– А.
– Вот видите.
– Значит, его отпустят?
– Нет, ему покуда грозит небольшой исправительный срок, лет пять-десять. С вами, к сожалению, дело обстоит хуже.
– Да? И сколько?
– Четвертак, а может, пятнадцать. Все зависит от вас. Давайте сотрудничать, Владимир Юрьевич, — продемонстрировал улыбочку следователь.
– Черт знает что. Может, все-таки обратитесь к Поздоровкину?
– Ну, обратимся, и что?
– Он подтвердит, что мы вместе учились.
– Вдруг так, и что?
– Все станет на свои места.
– А если вас завербовали до поступления в красноармейское училище?
– Так мне же тогда было всего шестнадцать, что за бред.
– У нас, между прочим, уголовная ответственность наступает с двенадцати годков, Владимир Юрьевич. Вы об этом забыли?
Словом, в процессе разговора выяснялось, что Владимир Юрьевич Луговой вообще много чего поперезабывал. Вот что значит жить вдали от Родины-мамы.
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 61 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Новые неожиданности | | | Радиус разворота |