Примечания. [1] Вышеславцев Б.П

[1] Вышеславцев Б.П. Этика преображенного эроса. М., 1994. С. 284-285.
Назад

[2] Ruesche Fr. Blut, Leben und Seele. Paderbom, 1930. S. 387.
Назад

[3] Ильин В.Н. Религия революции и гибель культуры. Париж 1987. С. 111.
Назад

[4] Флоренский П.А. Собрания сочинений. T. I. Париж, 1985. С. 264.
Назад

[5] Франк С.Л. Реальность и человек. Париж, 1956. С. 75.
Назад

[6] Бердяев Н.А. О русской философии. Свердловск, 1991. С. 23.
Назад

[7] Булгаков С.Н. Философия хозяйства. М., 1990. С. 217.
Назад

[8] Бердяев Н.А. Самопознание. Л., 1991. С. 83 и 82.
Назад

[9] Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 284.
Назад

[10] Бердяев Н.А. Самопознание. С. 88 и 103.
Назад

[11] Бердяев Н.А. Философия свободного духа. Париж, 1926. С. 245.
Назад

[12] Бердяев Н.А. Философия неравенства // Русское зарубежье. Л., 1991. С. 132.
Назад

[13] Хомяков А.С. Собрание сочинений. T. I. М., 1912. С. 311.
Назад

[14] Соловьев B.C. Сочинения. T. I. М., 1988. С. 225-226.
Назад

[15] Розанов В.В. Религия и культура. М., 1990. С. 51.
Назад

[16] Франк С.Л. Сочинения. М., 1990. С. 508.
Назад

[17] Бердяев Н.А. Дух и сила // Вестник РХД. Т. 155. Париж-М., 1989. С. 108.
Назад

[18] Франк С.Л. Духовные основы общества // Русское зарубежье. Л., 1991. С. 333, 343.
Назад

[19] Соловьев B.C. Сочинения. T. I. С. 282, 91.
Назад

[20] Бердяев Н.А. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. Париж, 1952. С. 152.
Назад

[21] Бердяев Н.А. Самосознание. С. 326.
Назад

[22] Бакунин М.А. Философия, социология, политика. М., 1989. С. 56, 96, 46.
Назад

[23] Бердяев Н.А. Самопознание. С. 84.
Назад

[24] Булгаков С.Н. Философия хозяйства. С. 107.
Назад

[25] Ремизов A.M. Взвихренная Русь. М., 1990. С. 325.
Назад

[26] Бердяев Н.А. Собр. соч. Т. 3. Париж, 1989. С. 672.
Назад

[27] Бердяев И.А. Истоки и смысл русского коммунизма. Париж, 1955. С. 20.
Назад

[28] Бердяев Н.А. Собр. соч., Т. З. С. 669, 671.
Назад

[29] Соловьев B.C. Сочинения. Т. I. С. 259.
Назад

[30] Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1917. С. 352.
Назад

[31] Франк С.Л. Реальность и человек. Париж, 1956. С. 294.
Назад

[32] Бердяев Н.А. О русской философии. Т. I. С. 21.
Назад

[33] Бердяев Н.А. Самопознание. С. 104.
Назад

[34] Де Кюстин А. Николаевская Россия. М., 1990. С. 107.
Назад

[35] Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека. Париж, 1939. С. 40.
Назад

[36] Франк С.Л. Свет во тьме. Париж, 1939 С. 123.
Назад

[37] Бердяев Н.А. Смысл истории. Париж, 1969. С. 168-169.
Назад

[38] Бердяев Н.А. О русской философии. Т. 1. С. 21.
Назад

[39] Бердяев Н.А. Самопознание. С. 96.
Назад

[40] Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека. С. 20-23.
Назад

[41] Флоренский П.А. Собр. соч. T. I. Париж, 1985. С. 299.
Назад

[42] Трубецкой Е.Н. Смысл жизни. Берлин, 1922. С. 173.
Назад

[43] Розанов В.В. Религия и культура. С. 131, 86, 55.
Назад

[44] Бердяев Н.А. Самопознание. С. 127.
Назад

[45] Бердяев Н.А. Смысл истории. С. 207.
Назад

[46] Бердяев Н.А. Философия свободного духа. Т. 1. С. 153.
Назад

[47] Гоголь Н.В. Собр. соч. Т. VI. С. 247, 402, 257, 192.
Назад

[48] Бердяев Н.А. Философия неравенства. С. 81. Здесь же Бердяев говорит, что «человечество есть конкретная реальность, как бы некая личность в космической иерархии» mdash; совершенно в духе «Ареопагитик».
Назад

[49] Трубецкой С.Н. Собр. соч. Т. II. М., 1908. С. 81.
Назад

[50] Соловьев B.C. Сочинения. Т. II. С. 571.
Назад

[51] Булгаков С.Н. Свет невечерний. С. 349.
Назад

[52] Лосский Н.О. История русской философии. М., 1991. С. 328.
Назад

[53] Франк С.Л. Реальность и человек. С. 188, 23.
Назад

[54] Франк С.Л. Сочинения. С. 513.
Назад

[55] Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М., 1991. С. 49.
Назад

[56] Булгаков С.Н. От марксизма к идеализму. СПб., 1908. С. 221.
Назад

[57] Бердяев Н.А. Духовный кризис интеллигенции. СПб., 1910. С. 243.
Назад

[58] Соловьев B.C. Сочинения. Т. II. С. 541.
Назад

[59] Булгаков С.Н. Свет невечерний. С. 206.
Назад

[60] Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. С. 97, 135.
Назад

[61] Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. М., 1914. С. 701.
Назад

[62] Трубецкой Е.Н. Смысл жизни. С. 94.
Назад

[63] Бердяев Н.А. Философия свободного духа. Т. I. С. 43.
Назад

[64] Булгаков С.Н. Философия хозяйства. С. 78.
Назад

Литвинский В. М. Культура и производство желания [5]

Литвинский В. М.

***

Радикальная переориентация установок современной культуры нашла свое выражение в изменении классической дихотомии реального и воображаемого. Устойчивости и предсказуемости предметов внешнего мира, рациональность человеческих поступков, центрированных вокруг экономической деятельности, поддающейся расчету и контролю, предстал ускользающий смысл воображаемого как совокупности фантазмов, образов сновидений, желаний — всего того, о чем нельзя сказать: «Вам это только кажется, на самом же деле…». Имеет ли смысл о галлюцинациях душевно больного говорить как об объектах его сознания? (К. Ясперс). Не правильнее ли вместо вопроса «Как возможно безумие?» обсуждать вопрос «Как удается избежать безумия?» (Ж. Лакан). «Является ли для ребенка материнская грудь реальным, воображаемым или же символическим объектом?» (Д. Винникотт). Как возможно не просто удовлетворение потребностей, а производство желаний? Каковы условия этого производства?

Интерес исследователей все еще прикован к категориям потребностей и интересов, имеющим объективный, поддающийся социальному контролю и управлению характер. Желание рассматривается или как осознаваемый интерес и потребность, или как страсть и каприз. Однако потребности — лишь те элементарные основания, над которыми надстраиваются структуры и динамики желаний, природа которых стала предметом вдумчивого исследования, начиная с З. Фрейда и заканчивая Ж. Делезом и Ф. Гваттари. Желания универсальны, динамичны и ненасытны. Они как бы ускользают от удовлетворения, испытывая бесконечные внутренние трансформации и сопротивляясь рационализации, будь то страстные желания или случайные прихоти. Но если в процессе своего удовлетворения желания трансформируются, то как возможно их производство?

Такой отраслью производства становится реклама, которую можно определить как часть деятельности по продвижению товара или услуги на рынок во всех ее видах, и как совокупность мероприятий, направленных на производство желания. В отличие от стимулирования продаж, обращающегося к человеку экономическому, уже ставшего потребителем определенного товара и нуждающегося лишь в побуждении, стимуле, толчке, реклама призвана породить или же усилить желание, включив человека в систему потребления определенного товара или услуги. В отличие от стимулирования, обращающегося к человеку расчетливому, осознающему возможную выгоду, реклама апеллирует к истокам желания, к бессознательному человека. Все более утрачивая функцию информирования, прямого или косвенного о достоинствах товара или услуги, реклама активизирует потенциал воображаемого и дает ему выход. Как это возможно? Каковы те антропологические константы, к которым реклама возвращает человека?

Лишив человека изначальной природы — будь то врожденное Я, сексуальная идентичность, характер, инстинкты — психоанализ концептуализировал неопределенность человека как предпосылку первичной коммуникации. Задолго до того, как человек учится пользоваться вещами и говорить на родном языке, он уже захвачен миром вещей, сетью языка и символизмом кровно-родственных отношений. Жизненная наблюдательность Фрейда позволила ему в игре маленького ребенка с бросаемой и возвращаемой катушкой увидеть попытку преодолеть отсутствие матери, единства захваченности игрой и самонаблюдения (Фрейд «По ту сторону принципа удовольствия»). Вещи собирают человека задолго до того как он овладевает ими, учится пользоваться ими для достижения поставленных целей. Простейшее движение человеческой руки к предмету — результат коммуникации одного любящего существа с другим, матери с ребенком. Поэтому предмет обретает подлинную ценность не благодаря своей рыночной стоимости, а потому что он способен или вызывать переживание присутствия или же символизировать отсутствие любящего существа. Так апеллируя к дару («подари себе…») реклама возвращает нас к клубку переживаний и значений, возникающих в процессе первичной коммуникации. Ценность подарка — не в его бесплатности, а в замещении того присутствия Другого, на которое мы не имеем права и которое переживается как дар. Искусство возвращения переживания подлинной принадлежности, обретения, обладания, на которое слово «мой» лишь намекает: «моя рука», «моя мама», «мой дом», «моя страна» и т.д. и т.п. — формируется не рынком, хотя и предполагает стадию массового производства. Удовлетворение потребностей в рекламе не нуждается. В рекламе нуждается желание, без удовлетворения которого можно обойтись, выжить.

Реклама стремится идентифицировать человека с той неопределенной общностью, той коллективной целостностью, которая уже обладает рекламируемой вещью или пользуется рекламируемой услугой. Человек хочет того, что уже есть у Другого, как и делать то, что делают Другие. На место трансцендентального субъекта, гарантирующего принадлежность к сообществу, обладающих необходимым и универсально истинным знанием, на место традиционной семьи, гарантирующей принадлежность к определенной системе кровно-родственных отношений, на место классового субъекта, объединяющего единством интереса, приходит культура, создающая ощущение принадлежности к той общности, которая создается рекламой. Является ли эта общность виртуальной? Если да, то что представляет собой ее субъект? Является ли ее существование угрозой или благословением человека? Вот те вопросы — перед которыми стоит современная культура, не поспевающая в познании своей реальности за собственным воображением.

Марков Б.В. Культура и цивилизация [6]

Марков Б.В.

На вопрос о том, что такое человек существуют самые разные ответы. В естествознании он определяется как вершина биологической эволюции, как природное существо, отличающееся от животных способностью речи, прямохождением, умением изготавливать орудия труда, наличием интеллекта, общественной жизнью. Некоторые отдельные признаки так понимаемого «человеческого» можно найдти и у отдельных видов животных. Прежде всего поражает морфологическое сходство человека с высшими видами обезьян. Хождение на двух ногах присуще птицам. Многие животные строят жилище, употребляют при этом примитивные орудия и обнаруживают задатки практического интеллекта. Пчелы пользуются своеобразным языком, сообщая посредством танца расстояние и направление медоносных растений, а муравьи не только строят жилище, но и образуют сообщество сопоставимое по своей сложной организации и специализации с человеческим.Конечно дистанция между человеком и животным огромна, но не принципиальна, а преодолима. Более того она гораздо значительнее между, например, инфузорией и шимпанзе, чем между человеком и обезьянами.

В философии и гуманитарных науках человек определяется как носитель разума он принципиально отличается от животных своей разумностью, позволяющей сдерживать и контролировать телесные влечения и инстинкты. Благодаря разуму он постигает законы мироздания, открывает науки, изобретает технику, преобразует природу и создает новую среду обитания. Кроме разумности можно указать и другие духовные характеристики человека: только у него возникает вера в Бога, различение добра и зла, осознание своей смертности, память о прошлом и вера в будущее. Только человек способен смеяться и плакать, любить и ненавидеть, судить и оценивать, фантазировать и творить. В своей критике естественнонаучного определения человека представители гуманитарного подхода отметили принципиальную открытость и незавершенность человека, который не имеет от природы заданных инстинктов, обеспечивающих выживание. Более того, человек как биологическое сушество является слабым и уязвимым по сравнению с сильными животными и поэтому не ясно как он мог столь успешно конкурировать с ними, что стал самой могущественной на Земле силой.

Долгое время эти два противоположных подхода к человеку абсолютизировались и иногда стимулировали, а чаще препятствовали развитию друг друга. Между тем тот факт, что человек является историческим, социальным и культурным существом дает возможность преоления сложившейся оппозиции духовногои телесного и тем самым открывает путь для новых плодотворных программ как естественнонаучного, так и гуманитарного познания человека. Его так называемая «природа» не является чем то заданным, а строится в каждой культуре по-своему. Поэтому нет оснований говорить о врожденности агрессивности или наоборот солидарности, так как природные задатки, которые есть у каждого человека, успешно подавляются или наоборот интенсифицируются обществом. Люди буквально всему должны были научиться сами и все, что они умеют — это продукт культурного развития, воспитания и образования. Человеком не рождаются, а становятся.

Культура определяется как система организации и развития человеческой жизнедеятельности, включающая способы производства, взаимодействия с природой, межличностного общения, познания и духовного творчества. Первоначально культура понималась как воспитанность и на этом основании греки отличали себя как цивилизованный народ от варваров. И позже в Средние века и эпоху Возрождения культура определялась как цивилизованное поведение, основанное на соблюдении законов, как наличие гуманитарных знаний и владение искусствами. Век Просвещения делает упор на рациональность, а воспитание сводит к познанию и управлению на основе разума страстями души. В это же время зарождается критика рационального образа культуры и возникает лозунг «назад к природе». Разумеется речь шла о природе как идеале культуры, т.е. о некой идеальной жизни в естественных условиях обитания. Такая ориентация способствовала преодолению европоцентристского определения культуры и изучению обычаев так называемых нецивилизованных народов. В ходе этого критиковалось сведение культуры к рационально-техническим достижениям и вводились более широкие критерии культурности. Культура стала пониматься как система способов обеспечения основных потребностей человека. Инстинкты,сформировавшиеся в ходе эволюции,подвергаются в человеческой истории разностороннему контролю и облагораживаются посредством сначала мифа и ритуала, затем социальных норм, обычаев и институтов семьи, права, собственности, государства.

В современной культурной антропологии выделяются основные потребности человека:

·физиологические потребности в пище, воде, воздухе, движении, отдыхе и т.п.

·потребности в безопасности и защите от посягательств на собственность и семью.

·потребность в сопричастности, любви и солидарности, в благополучии и уверенности за свое существование.

·потребность в уважении к себе со стороны окружающих и в самоуважении, проявляющаяся в стремлении к независимости.

·потребность в самоактуализации, благодаря которой реализуются творческие потенции человека.

·к этим основным потребностям добавляются ещё чисто духовные стремления к знанию, красоте, добру.

Во всякое время во всех культурах люди, удовлетворяя свои потребности, стремились их цивилизовать и при этом открыли отчасти универсальные(одежда, жилище, питание, игра, труд, язык) отчасти локальные (мифы, верования, ритуалы, традиции и обычаи) способы организации жизни. Развитие человечества несомненно связано с фундаментальными движущими силами культуры,которые проявляются уже в мифе и культе, праве и порядке, общении и предпринимательстве, ремеслах и торговле, поэзии и философии. Известно, что далеко не все народы сумели реализовать себя в той форме, которая присуща европейцам. Однако и их культура, несмотря на высокую динамичность не лишена недостатков. Одностороняя ориентация на научно-технический прогресс привела к опасности разрушения природной основы культуры. Овладев природными силами, современный человек гораздо хуже владеет своими желаниями, чем прежде, он утратил духовное единство с окружающим миром и попал под власть им же самим созданных технических, экономических и политических систем. Намечающаяся опасность кризиса современной культуры, осознание узости её границ, прежде казавшихся чрезвычайно широкими, предполагает критический пересмотр некоторых устоявшихся представлений и более чуткое отношение к иным культурам, прежде расцениваемым с точки зрения европоцентризма как несовершенные.

До настоящего времени остается распространенным разделение культуры на материальную и духовную, хотя все более ясным становится осознание того, что продукты физического труда представляют собой материализацию идей, потребностей, ценностей и идеалов людей, а последние в свою очередь создаются не произвольно, а в контексте созданного человеком окружающего мира. «Материализация» духовной культуры не сводится к техническому творчеству,ибо включает то или иное воплощение социально-политических, нравственных, эстетических, религиозных и иных идеалов. Единство материального и духовного в культуре можно прояснить на простом примере. Известно, что общественный прогресс сопровождается изобретением все более точных механизмов отсчета времени. Однако сами по себе часы без точно следующих их показаниям людей ничего не значат:можно иметь самые точные часы и всегда опаздывать. Поэтому время в культуре неотделимо от душевной жизни, планирование и распорядок которой вызывают потребность в соответствующем механизме. Часовой механизм претерпел эволюцию, для понимания котрой являются значимыми не только успехи промышленности, но и необходимость все более детального подсчета и контроля в экономической и социальной жизни. Борьба за время таким образом характеризует не только технику, но и политику: сначала церковь (ударами церковного колокола), а потом светская власть (боем башенных часов) и предприниматели (фабричным гудком) определяли распорядок жизни. И сегодня наручные часы остаются лишь панелью, за которой скрывается невидимая сеть зависимостей и обязанностей, которой опутан человек.

Отличительной особенностью человека является существование в символической среде, которая характеризуется не столько физическими, сколько социальными параметрами и масштабами. Наличие символической метрики обнаруживается во всех феноменах человеческого мира:одежда прикрывает тело от холода и одновременно выполняет дисциплинарные функии, выражает его социальное положение. Даже современная мода при всей её свободе выполняет репрессивную роль регулятора человеческого поведения.Аналогичное символическое значение имеет человеческое жилище, устройство которого обусловли вается не только потребностью в физическом выживании, но общественными представлениями о богатстве, славе, влиянии его владельца.

Таким образом такое изначально понятное слово «культура» приобретает неожиданную сложность ибо включает как материальное, так и идеальное содержание. Русский историк Н.Я. Данилевский впервые попытался задать синтетическое определение культуры, которое включало следующие признаки:

1. Религиозная деятельность, объемлющая отношение человека к богу, осмысление своего места в мире, судъбы и предназначения. При этом речь идет не о богословских трактатах, а об исконной народной вере, составляющей основу нравственности.

2. Культурная (в узком смысле) деятельность, включающая науку, искусство, технику, как формы освоения внешнего мира.

3. Политическая деятельность, выражающаяся в создании государства и становлении народа, как формы политического и духовного единства.

4. Общественно-экономическая деятельность, связанная с совершенствованием уже не столько духовно-нравственных, сколько хозяйственных связей.

(См.: Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М. 1991. С.471-472)

Важнейшие изменения в современных представлениях о культуре произошли в процессе развития этнографии, социальной, исторической и культурной антропологий. Этнокультурные исследования способствовали освоению образа жизни так называемых диких народов подвергнутых колонизации и выявлению основных универсалий культуры, в которые вошлинетолько знания и духовные достижения, но и казавшиеся экзотическими и загадочными традиции и стереотипы верования и ритуалы. Это способствовало пониманию значимости норм и образцов межличностного общения в цивилизованных обществах, в которых помимо писанных прав и законов также оказалось множество кажущихся естественными и общепринятыми ограничений и правил, составляющих основу рациональных предписаний. Европейская культура основывается на традициях повседневности, веками культивируемой народом, передаваемой от поколения к поколению помимо институтов образования. Эти традиции закрепляются в языке, в мимике и жестах, в моде, манерах, жилище. Они выступают основой этических, эстетических и вообще жизненных различий, на основе которых осуществляются познание и оценка окружающего мира. Эти различия определяют национальную идентичность (в форме дифференциации своего и чужого), половую принадлежность (на основе разделения мужского и женского), отношение к обществу и государству, к работе и развлечению, к жизни и смерти, к природе и человеку. Внимание к этим незаметным, но очень важным для существования общества формам повседневного порядка представляется особенно актуальным для сегодняшней России где власть, опираясь на критику прежней идеологии и новые экономические модели, разрушила сложившиеся традиции и не приложила усилий для создания новых.

Процесс создания новых культурных традиций также должен учитывать более емкий образ культуры, который сегодня сложился в науке на основе изучения широкого исторического, социологического и этнографического материала. Современный подход не ограничивается познавательными или оценочными критериями, а учитывает широкие культурные параметры, включающие идеологические, экономические, социальные и индивидуальные факторы поведения, а также речь, коллективную память, менталитет, чувство времени, символику пространства и т.п. Исследования социологов труда и досуга также расширяют рамки культурных ценностей и дополняют их изучением отношения к работе, формирования чувства хозяина или корпоративности, образа руководителя или стандартов управления. В развитых странах эти культурантропологические исследования стали интересовать не только узкие круги ученых, но и широкие деловые слои. ибо в них человек рассматривается не со стороны своих абстрактных (моральных и рациональных) идеалов, а в единстве с биологическими, социальными и повседневными структурами жизнедеятельности. Нормы, верования, образцы поведения, речи, ритмы труда и отдыха образуют основу порядка как общественной, так и индивидуальной жизни человека. Современные социологи Бергер и Лукман пишут: «Я полагаю реальность повседневной жизни как упорядоченную реальность. Её феномены уже систематизированы в образцах,которые кажутся независимыми от моего понимания и которые налагаются на него. Реальность повседневной жизни оказывается уже объективированной, т.е. конституированной порядком объектов, которые были обозначены как объекты до моего появления на сцене. Язык, используемый в повседневной жизни, постоянно предоставляет мне необходимые объективации и устанавливает порядок, в рамках которого приобретает смысл и значение и эти объективации, и сама повседневная жизнь» (Бергер П. Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.,1995. С.41).

Эта повседневная система порядка не является неизменной, а эволюционирует в ходе общественного прогресса. При этом возникают противоречия между традиционными ценностями и новыми формами жизни молодых поколений, которые также по разному решаются в разных культурах.Современная ситуация характеризуется снижением репрессивности давления традиционной культуры и состоит в признании многообразия в рамках единой культуры различных субкультур и в частности молодежной. С большим уважением, чем раньше люди оценивает индивидуальный стиль жизни и поведения. Культура приобретает все большее разнообразие и не сводится больше к духовному творчеству, а охватывает разнообразные формы жизни, общения и поведения. Значимыми культурными критериями являются уже не столько идеи, сколько реальные цели, потребности,правила, роли, коммуникативные и семантические коды общения.

В современном обществе все более важное значение приобретает коммуникация, а на первый план выступает культура общения. Коммуникация не сводится к получению и передаче информации. Кроме многообразных сообщений, констатаций событий и познавательных суждений существует особый класс высказываний, которые одновременно выступают действиями, как например, извинение, признание в любви, клятва, приказ и т.п. В каком случае эти высказывания вызывают доверие, насколько эффективными являются по отношению к ним стандартные критерии истинности? Эти вопросы имеют непосредственное практическое значение для участников коммуникации. Мнение о том, что в наше время большинство сообщений являются истинными или ложными и что существуют простые и четкие критерии, позволяющие отделить их друг от друга, несомненно является наивным и часто является причиной ошибок в коммуникации. Прежде всего следует отметить наличие правил коммуникации, которые выступают основой в том числе и утверждений об истине. Они воспринимаются как очевидные и несомненные положения, однако, если внимательнее присмотреться, то они отличаются по своей природе от истинного знания,которое проверяется фактами.Неуверенность в существовании внешнего мира, в том, что в настоящее время я нахожусь в данной комнате, что меня зовут так-то и так-то, что это моя рука и т.п. скорее медицинская, чем теоретико-познавательная проблема.То же самое относится к уверенности относительно всеобщности действующих в нашей жизни этических норм и правил общения, отклонение от которых также расценивается как признак умственного расстройства. И хотя эти правила не меняются под влиянием теоретической критики они все-таки изменяются, о чем свидетельствует их сравнение с нормами действующими в других культурах.Это обстоятельство является чрезвычайно важным, так как коммуникативные нормы и правила,выполняя организующую и дисциплинарную функцию все-таки устаревают, становятся предрассудками, сковывающими самореализацию личночти. Поэтому наряду с научно-техническими открытиями, социальными изменениями,творчество новых более либеральных и гуманных форм жизни и общения также является условием человеческой свободы Оно не является прерогативой неких идеальных законодателей даже таких как Солон, Сократ, Будда или Христос, хотя роль их в преодолении узких моральных и социальных норм прошлого огромна. Даже если отдельная личность творчески открывает более свободные и гуманные формы коммуникации, они подлежат коллективному освоению ибо воспринимаются с точки зрения сохранения и выживания сообщества.

Помимо фундаментальных стратегий члены коммуникативного сообщества должны учитывать разнообразие коммуникативных актов и ни в коем случае не сводить их к познанию. Например, если кто-то клянется в любви и верности, приносит извинения за грубость или кается в преступлении, то в этом случае приходится учитывать искреннесть намерений говорящего, которую нельзя проверить принятым в науке способами. Между тем господство рационального знания приводит к тому, что люди расценивают все коммуникативные акты как сообщения имеющие либо истинный либо ложный характер. Однако в межчеловеческом общении важным оказывается выражение чувств и намерений; если к вам обратился друг со своими терзаниями по поводу несчастной любви, то открыть ему «истину»: тебя не любят оттого, что ты некрасивый, неумный и небогатый, что ты влюбился в нестоящую девушку было бы слишком жестоко. Чаще всего людям нужна не истина, а лекарство. Конечно в идеале между ними не должно быть расхождения, но в наше время господства инструментальных и отвлеченных истин коммуникативные акты сочувствия, любви, раскаяния нуждаются в специальном культивировании.Точно также следует помнить, что искусство сплетен и слухов остается действующим и сегодня: даже если клевета будет впоследствии опровергнута, она наносит непоправимый моральный ущерб. Поэтому нельзя считать, что истина автоматически приводит к здоровой коммуникации. Члены сообщества должны выработать дополнительные меры, не только для опровержения вымыслов, но и для бойкотирования обманщиков.

Повседневная коммуникация имеет сложное строение и регулируется на основе иных критериев, чем в науке. Прежде всего в её составе следует выделять неявные цели и стратегии, которые чаще всего отнюдь не сводятся к поискам истины, а направлены на подчинение людей, самоутверждение или реализацию иных потребностей. Французский философ и литературовед Р.Барт писал: «Языковая деятельность подобна законодательной деятельности и язык является её кодом. Мы не замечаем власти, таящейся в языке, потому что забываем, что язык — это средство классификации и что всякая классификация есть способ подавления: латинское слово ordo имеет два значения: «порядок» и «угроза» (Барт Р. Избранные работы М.,1989. С.548).

Исключительно сложными по своей природе являются морально-этические ценностные суждения, которые определяют поступки человека не с точки зрения соответствия фактам, а с позиций несуществующих реально идеалов.Нравственные и эстетические идеалы не только не подлежат проверке на истинность, но наоборот могут служить, как,например,в учении Л.Толстого, основанием критики науки, техники, государства и т.п.Раньше эти идеалы считались божественными заповедями, однако сегодня отвественность за их эффективность должны взять на себя сами члены коммуникативного сообщества.В связи с этим коммуникация выступает как весьма сложная деятельность, в ходе которой её участники повышают свою компетеность, достигают консенсуса и принимают согласованные решения.

Каждый человек как рядовой участник коммуникативного процесса должен отчетливо представлять возможности самореализации, предоставляемые ему сложившеся коммуникативной системой. Прежде всего неверно думать, что она является простым инструментом для самовыражения личности. Напротив именно она и формирует личность причем настолько, что подчас сливается с его внутренними желаниями и потребностями. Например, у нас до сих пор остается устойчивая нелюбовь к бюрократии, которая придерживается формальных инструкций и не принимает во внимание индивидуальных, жизненных обстоятельств. Однако реально существующая альтернатива бюрократии ничуть не лучше: чиновник берущий взятки, или получающий наслаждение от своей власти — гораздо худший общественный тип.Поэтому,пока эта проблема не получила своего решения, вероятно лучше всего согласиться в том, что общественная коммуникация должна опираться на некие формальные правила, а личностное и индивидуальное начало должно выражаться на уровне дружеского общения.

Впрочем успех так называемой личностной коммуникации также определяется не только дружескими сердечными чувствами, которые некоторые люди испытывают по отношению друг к другу. Как уже отмечалось и на этом уровне нравстенное признание, взаимное уважение другого не всегда реализуются автоматически и люди часто замечают, что они попадают в зависимость именно в отношениях любви и дружбы, что инструментальные отношения, от которых они видели спасение в личностном общении, вновь настигают их и лишь отягощаются чувствами. Однако неверно думать,что причиной этого является исключительно врожденные черты характера людей. Чаще всего причиной конфликтов выступает различие установок и ценностей полученных людьми в прошлом в качестве традиций и образцов поведения. В качестве примера можно представить коммуникацию между южанами и северянами. Например, в соответствии с традициями южные мужчины чрезвычайно экспрессивны и считают своей обязанностью назойливо ухаживать за женщинами. Вместе с тем они не ожидают скорой победы и готовятся к достаточно длительной «осаде» ибо в их культурной среде противовесом мужской пылкости выступает политика женщин, умеющих держать дистанцию и недоверчивых к обещаниям. Иначе воспитаны северянки и легко представить их недоумения и обиды, если они не найдут мужества и сил разобраться в различии установок и культурных образцов, которым следуют ухаживающие за ними мужчины. Важная роль культуры общения как раз и состоит в в том, чтобы выявлять и контролировать установки общения и стремится примирить их в единой стратегии совместной жизни.

---

Дата добавления: 2015-07-25