Законодательная конструкция оснований недействитель­ности сделок должника

Некоторые авторы (например, С.Э. Жилинский, А.В. Юхнин) вы­сказывают мысль о том, что нормы, предусмотренные п. 2—4 ст. 78 Зако­на о банкротстве, где речь идет о недействительности сделок должника, совершенных им с заинтересованным лицом (п. 2), влекущих предпочтительное удовлетворение требований отдельных кредиторов (п. 3) и связанных с выделом доли (пая) в имуществе участнику организации-долж­ника (п. 4), надлежит воспринимать как особые, специальные основания недействительности сделок, закрепленные законодательством о банкрот­стве в дополнение к основаниям, установленным ГК РФ (ст. 162, 165, 168—179). Такой вывод представляется неверным, поскольку не соот­ветствует норме п. 1 ст. 166 ГК РФ, согласно которому «сделка недействительна по основаниям, установленным настоящим Кодексом». Это положение надлежит толковать таким образом, что ГК РФ устанавливает исчерпывающий перечень оснований недействительности сделок, не под­лежащий расширению другими федеральными законами. Эта точка зре­ния поддерживается и в литературе, посвященной Гражданскому кодексу Российской Федерации.

Если не рассматривать нормы п. 2—4 ст. 78 Закона о банкротстве как самостоятельные основания недействительности сделок, то каково же в таком случае их предназначение? Ответ на этот вполне резонный вопрос таков: содержание упомянутых пунктов Закона следует квалифици­ровать как запрещающие нормы (нормы-запреты) и читать их, например, следующим образом: «Должнику запрещается совершать сделки с заин­тересованными лицами, если в результате их исполнения кредиторам причиняются или могут быть причинены убытки» (п. 2 ст. 78 Закона о банк­ротстве). Основанием же для признания таких сделок недействительны­ми будет выступать ст. 168 ГК РФ, которая допускает установление оспоримости сделки, не соответствующей требованиям закона (а сделки, указанные в п. 2—4 ст. 78 Закона о банкротстве, признаются именно оспо­римыми).

Изложенное совершенно не означает необходимости корректиров­ки формулировок ст. 78 путем внесения изменений в Закон о банкрот­стве, а лишь устраняет возможные разночтения в применении ГКРФ и рас­сматриваемых норм законодательства о банкротстве. К тому же сформу­лировать положения п. 3 ст. 78 Закона о банкротстве —как нормы-запрета дело вряд ли выполнимое ввиду невозможности увязать запрет должнику на совершение сделок с шестимесячным сроком, предшествующим воз­буждению судебного производства по делу о банкротстве.

Таким образом, опровержение недобросовестных действий должника посредством норм ст. 78 Закона о банкротстве будет юридически грамот­ным только с использованием их в комбинации со ст. 168 ГК РФ.

Рассмотрев значение ст. 168 ГК РФ в ныне действующем законода­тельстве о банкротстве, хотелось бы обратить внимание на теоретическую и практическую невостребованность нормы этой статьи Кодекса при при­менении Закона о банкротстве 1992 г. В этом Законе был раздел VI «Неправомерные действия должника, собственника предприятия-должника, кредитора и иных лиц». Механизм реализации норм, помещенных в дан­ный раздел, на первый взгляд отсутствовал (административных санкций и законодательстве не было, уголовная ответственность также не уста­навливалась). Вместе с тем положения ст. 28 указанного Закона, в пер­вую очередь нацеленные на защиту интересов кредитора от «растаскивания» должником своего имущества, достаточного практического приме­нения не получили, причем, по-видимому, как по объективным причинам (небольшое количество возбуждаемых дел о банкротстве, особенно на пер-iiom этапе действия названного Закона, отсутствие организационных, кад­ровых условий), так и вследствие сложности доказывания оснований для применения ст. 28.

Статьей 44 Закона о банкротстве 1992 г. устанавливалось, что под неправомерными действиями должника понимаются нарушения, связан­ные с умышленными, некомпетентными или небрежными действиями должника до открытия конкурсного производства, наносящие ущерб кре­диторам, а в ст. 45 конкретизировалось, что к неправомерным действиям должника до открытия конкурсного производства относятся действия, со­вершенные в предвидении несостоятельности (банкротства) предприятия и наносящие ущерб интересам всех или части кредиторов (далее шел не­закрытый перечень примеров таких действий). Следовательно, убыточ­ные для кредиторов сделки должника могли при наличии указанных усло­вий рассматриваться как не соответствующие закону (ст. 44, 45 Закона о банкротстве 1992 г.) в силу прямого указания об этом в его тексте и при­знаваться недействительными пост. 168 ГКРФ, а до введения» действие части первой Кодекса — по п. 1 ст. 30 Основ гражданского законодатель­ства.

Иными словами, нормы раздела VI Закона о банкротстве 1992 г. содержали дополнительные к ст. 28 этого Закона правовые средства ох­раны интересов кредиторов от «растаскивания» имущества должника-банкрота, но лишь с тем отличием, что здесь уничтожалась сила сделки в целом, а не отдельных действий по ее исполнению, как было заложено в ст. 28. Однако, как уже указывалось, опровержение действий предпри­ятия-банкрота путем признания недействительными сделок, обладающих признаками неправомерных действий, ни теоретической, ни тем более практической реализации не получило.

Дата добавления: 2015-07-20