Статья третья Семь прошений

Введя нас в присутствие Бога Отца нашего, чтобы мы поклонялись Ему, любили Его и благословляли Его, Дух усыновления возводит из наших сердец семь прошений, семь благословений. Первые три, более богословского характера, устремляют нас к славе Отца; другие четыре - как пути к Нему - предлагают наше ничтожество Его благодати. "Бездна бездну призывает" (Пс 42,8).

Первая волна несет нас к Нему, ради Него: имя Твое, Царствие Твое, воля Твоя! Свойство любви - прежде всего думать о Том, Кого мы любим. В каждом из этих трех прошений мы не упоминаем "нас" самих, но "пламенное желание", само "томление" Возлюбленного Сына ради славы Его Отца охватывает нас: "Да святится (…), да придет (…), да будет…" - Бог уже внял этим трем молениям в жертве Христа Спасителя, но отныне они в надежде обращены к своему окончательному исполнению, до того времени, когда Бог будет все во всем.

Вторая волна прошения разворачивается в русле некоторых евхаристических эпиклезисов: она является приношением наших ожиданий и привлекает взор Отца милосердия. Она восходит от нас и касается нас сейчас и в этом мире: "дай нам (…); прости нам (…); не введи нас (…); избавь нас". Четвертое и пятое прошения касаются нашей жизни как таковой, хлеба насущного и излечения от греха; два последних прошения относятся к нашей битве за победу Жизни, основной битве молитвы.

Первыми тремя прошениями мы утверждаемся в вере, исполняемся надежды и воспламенены любовью. Создания Божий и по-прежнему грешники, мы должны просить о себе - о "нас", и это "мы" носит измерение мира и истории, которые мы предаем как приношение безмерной любви нашего Бога. Ибо именем Христа Своего и Царством Своего Святого Духа наш Отец исполняет Свой замысел спасения, ради нас и всего мира.

I. "Да святится имя Твое"

Слово "святится" должно пониматься здесь прежде всего не в своем причинном смысле (один только Бог освящает, делает святым), но главным образом в оценочном смысле: признать святым, относиться как к святому. Именно так в поклонении это обращение зачастую понимается как хвала и благодарение. Но это прошение преподано нам Иисусом как выражение желания: это прошение, желание и ожидание, в которых участвуют и Бог и человек. Начиная с первого прошения, обращенного к нашему Отцу, мы погружаемся в глубину тайны Его Божества и драму спасения нашего человечества. Просить Его о том, чтобы святилось имя Его, вводит нас в "благоволение, которое Он положил", "чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви".

В решающие моменты Своего домостроительства Бог открывает Свое имя; но открывает его, исполняя Свое дело. А это дело осуществляется для нас и в нас, только если имя Его святится нами и в нас.

Святость Бога - недоступный очаг Его вечной тайны. То, в чем она проявляется в творении и в истории, Писание называет Славой, сиянием Его величия. Сотворив человека по Своему "образу и подобию" (Быт 1,26), Бог "венчал его славою" (Пс 8,6), но, согрешив, человек "лишился славы Божией" (Рим 3,23). С того времени Бог проявляет Свою святость, открывая и даруя Свое имя, чтобы восстановить человека "по образу Создавшего его" (Кол 3,10).

В обещании, данном Аврааму, и в клятве, которой оно сопровождается, Бог Сам принимает обязательство, но не открывает Своего имени. Это Моисею Он начинает открывать его и являет его пред очами всего народа, когда спасает от египтян: "Он покрыт славою" (Исх 15,1*). Со времени установления синайского завета этот народ - "Его" народ; он должен быть "народом святым" (т.е. посвященным - в древнееврейском языке это то же самое слово*), потому что имя Бога обитает в нем.

Несмотря на святой Закон, который вновь и вновь дарует ему Святой Бог, а также на то, что Господь "ради имени Своего" являет долготерпение, этот народ отвращается от Святого Израилева и поступает так, что имя Его "хулится перед народами". Вот почему праведники Ветхого Завета, бедняки, возвратившиеся из плена и пророки пламенели страстной любовью к Имени.

Наконец, именно в Иисусе имя Бога Святого открыто и даровано нам во плоти как Спаситель: оно открыто Его существом, Его словом и Его жертвой. В этом сердцевина Первосвященнической молитвы Христа: "Отче Святой, (…) за них Я посвящаю Себя, чтобы они были освящены истиною" (Ин 17,19). Когда Он достигает предела Своей Пасхи, тогда Отец дает Ему имя, которое выше всякого имени: Иисус - Господь в славу Бога Отца.

В водах крещения мы "омылись, освятились, оправдались, именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего" (1 Кор 6,11). Во всей нашей жизни "Отец призывает нас к освящению" (1 Фее 4,7), и, поскольку "от Него и мы во Христе Иисусе, Который сделался за нас освящением" (1 Кор 1,30), то Его слава и наша жизнь зависят от того, чтобы Его имя святилось в нас и нами. Такова неотложность нашего первого прошения.

Кто может освятить Бога, коль скоро Он Сам освящает? Но, вдохновляемые этими словами - "Будьте святы, ибо Я свят" (Лев 20,26), - мы просим, чтобы, освященные крещением, мы оставались тверды в том, чем начали быть. И об этом мы просим во все дни, ибо каждый день мы грешим и должны очищаться от своих грехов непрестанно повторяющимся освящением (…). Итак, мы вновь прибегаем к молитве, чтобы эта святость обитала в нас.

Будет ли Имя Его святиться среди народов - зависит целиком от нашей жизни и нашей молитвы:

Мы просим Бога, чтобы святилось Имя Его, ибо святостью Он спасает и освящает все творение (…). Речь идет о Имени, которое дарует спасение погибшему миру, но мы просим, чтобы это Имя Божие святилось в нас нашей жизнью. Ибо если мы живем праведно, Божественное Имя благословенно; но если мы живем дурно, оно хулится, по слову апостола: "Имя Божие из-за вас в поношении между язычниками" (рим 2,24; Иез 36,20-22). Итак, мы молимся, чтобы удостоиться иметь в душах наших столько же святости, сколь свято Имя Бога нашего".

Когда мы говорим: "Да святится Имя Твое", - мы просим, чтобы оно святилось в нас, пребывающих в нем, но также и в других, которых еще ожидает Божественная благодать, чтобы мы сообразовались с предписанием, обязующим нас молиться обо всех, даже о наших врагах. Вот почему мы не говорим определенно: Да святится Имя Твое "в нас", - ибо мы просим, чтобы оно святилось во всех людях.

Это прошение, которое содержит в себе все прошения, исполняется молитвой Христа, как и последующие шесть прошений. Молитва "Отче наш" - это наша молитва, если она творится "во имя" Иисуса. Иисус просит в Своей Первосвященнической молитве: "Отче Святой! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал" (Ин 17,11).

II. "Да придет Царствие Твое"

В Новом Завете само слово Басилеиа может быть переведено как "царственность" (абстрактное существительное), "царство" (конкретное существительное) и "царствование" (существительное действия). Царство Божие есть прежде нас: оно приблизилось в воплощенном Слове, оно возвещается всем Евангелием, оно пришло в смерти и воскресении Христа. Царство Божие наступает с Тайной Вечерей и в Евхаристии, оно среди нас. Царство придет в славе, когда Христос вручит его Своему Отцу:

Возможно даже, что Царство Божие означает лично Христа, Которого мы ежедневно призываем всем нашим сердцем и Чье пришествие мы хотим ускорить нашим ожиданием. Как Он есть наше воскресение - ибо в Нем мы воскресаем - так Он может быть и Царством Божиим, ибо в Нем мы будем царствовать.

Это прошения - "Марана фа", вопль Духа и Невесты: "Гряди, Господи Иисусе":

Если бы даже эта молитва не обязывала нас просить наступления Царства, мы бы сами испускали этот вопль, спеша объять наши упования. Души мучеников под престолом алтаря взывают к Господу воплями великими: "Доколе, Владыка, будешь Ты медлить взыскать мзду за кровь нашу с живущих на земле?" (Откр 6,10*). Они должны действительно обрести справедливость в конце времен. Господи, поторопи же пришествие Твоего Царства!

В Молитве Господней говорится главным образом об окончательном наступлении Царства Божиего со вторым пришествием Христа. Но это желание не отвлекает Церковь от ее миссии в этом мире - скорее, оно еше больше обязывает ее исполнять. Ибо со дня Пятидесятницы, наступление Царства есть дело Духа Господня, Который, "совершая дело Христа в мире, завершает всякое освящение".

"Царство Божие - праведность и мир и радость во Духе Святом" (Рим 14,17). Последние времена, в которые мы живем, - это времена излияния Святого Духа, когда идет решительная битва между "плотью" и Духом:

Только чистое сердце может сказать с уверенностью: "Да придет Царствие Твое". Нужно пройти школу Павла, чтобы сказать: "Итак, да не царствует грех в смертном нашем теле" (Рим 6,12). Кто хранит себя в чистоте в своих делах, своих мыслях и своих словах, может говорить Богу: "Да придет Царствие Твое".

Рассуждая по Духу, христиане должны отличать возрастание Царства Божиего от общественного и культурного прогресса, в котором они участвуют. Это различие - не разделение. Призвание человека к вечной жизни не отвергает, а усиливает его долг использовать силы и средства, полученные от Творца, чтобы служить на земле справедливости и миру.

Это прошение возносится и исполняется в молитве Иисуса, присутствующей и действенной в Евхаристии; оно приносит плод в новой жизни по Заповедям Блаженства.

III. "Да будет воля Твоя и на земле, как на небе"

Воля Отца нашего в том, "чтобы все люди спаслись и достигли познания истины" (1 Тим 2,3-4). Он "долготерпит, не желая, чтобы кто погиб" (2 Петр 3,9). Его заповедь, включающая в себя все другие заповеди и сообщающая нам всю Его волю, - чтобы "мы любили друг друга, как Он возлюбил нас" (Ин 13,34).

"Поведав нам тайну воли Своей, по благоволению Своему, которое Он предустановил в Нем для осуществления полноты времен, чтобы соединить все небесное и земное под главою Христа, в Нем, в Котором и мы были взяты в удел, будучи предопределены по предустановлению Совершающего все по решению воли Своей" (Еф 1,9-11 *). Мы неотступно просим, чтобы полностью осуществился этот замысел благоволения - на земле, как он уже осуществился на небе.

Во Христе - Его Человеческой волей - воля Отца была совершенно исполнена раз и навсегда. Иисус сказал, входя в мир: "Вот, иду исполнить волю Твою, Боже" (Евр 10,7; Пс 40,8-9). Один только Иисус может сказать: "Я всегда делаю то, что Ему угодно" (Ин 8,29). В молитве во время Своего гефсиманского борения Он полностью соглашается с волей Отца: "Не Моя воля, но Твоя да будет" (Лк 22,42). Вот почему Иисус "отдал Себя Самого за грехи наши по воле Бога" (Гал 1,4). "По сей-то воле освящены мы единократным принесением Тела Иисуса Христа" (Евр 10,10).

Иисус, "хотя и Сын, страданиями научился послушанию" (Евр 5,8*). Сколь больше должны это делать мы, создания и грешники, ставшие в Нем сынами усыновления. Мы просим у Отца нашего, чтобы наша воля соединилась с волей Сына, ради исполнения воли Отца, Его замысла спасения для жизни мира. Мы в этом совершенно бессильны, но в единении с Иисусом и силою Его Святого Духа мы можем предать Отцу нашу волю и решить избрать то, что всегда избирал Его Сын, - делать угодное Отцу:

Присоединяясь к Христу, мы можем стать единым духом с Ним и тем исполнить Его волю; таким образом, она будет совершенной на земле, как и на небе.

Посмотрите, как Иисус Христос учит нас быть смиренными, давая нам увидеть, что наша добродетель зависит не только от нашего усилия, но от благодати Божией, Он велит здесь каждому молящемуся верному молиться всюду за всех и за все, чтобы это делалось повсеместно ради всей земли. Ибо Он не говорит: "Да будет воля Твоя" во Мне или в вас; но "на всей земле". Чтобы на земле упразднилось заблуждение, царствовала истина, был уничтожен порок, процветала добродетель, и земля более не отличалась от неба.

Молитвою мы можем "познавать, что есть воля Божия" (Рим 12,2; Еф 5,17), и обретать "терпение, чтобы исполнить ее" (Евр 10,36). Иисус учит нас, что в Царство входят не благодаря словам, но "исполняя волю Отца Моего Небесного" (Мф 7,27).

"Кто творит волю Бога, того Бог слушает" (Ин 9,31*). Такова же сила молитвы Церкви во имя ее Господа, особенно в Евхаристии; она является ходатайственным общением с Пресвятой Матерью Божией и всеми святыми, "благоугодившими" Господу тем, что не искали своей воли, но только Его воли:

Мы можем также без ущерба истолковать слова "Да будет воля Твоя и на земле, как на небе" так: в Церкви, как и в Господе нашем Иисусе Христе; в обрученной Ему Невесте, как и в Женихе, исполнившем волю Отца.

IV. "Хлеб наш насущный дай нам на сей день"

"Дай нам": прекрасно доверие детей, которые все ждут от Отца. "Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных" (Мф 5,45); Он дает всем живущим "пищу их в свое время" (Пс 104,27). Иисус учит нас этому прошению: оно поистине прославляет Отца, ибо мы признаем, сколь Он добр, за пределами всякой доброты.

"Дай нам" является также выражением союза: мы принадлежим Ему, а Он - нам, Он - за нас. Но, говоря "нам", мы признаем Его Отцом всех людей и молимся Ему обо всех людях, соучаствуя в их потребностях и страданиях.

"Хлеб наш". Отец, дающий жизнь, не может не давать нам необходимого для жизни пропитания, всех "подобающих" благ, материальных и духовных. В Нагорной проповеди Иисус настаивает на этом сыновнем доверии, содействующем Промыслу нашего Отца. Он никак не призывает нас к пассивности, но хочет избавить нас от всякого беспокойства и от всякой тревоги. Таково сыновнее доверие детей Божиих:

Тем, кто ищет Царства Божиего и правды Его, Бог обещает все приложить. На самом деле, все принадлежит Богу: тот, кто обладает Богом, ни в чем нс имеет недостатка, если сам он не отстраняется от Бога.

Но существование тех, кто испытывает голод из-за отсутствия хлеба, открывает иную глубину этого прошения. Трагедия голода на земле призывает истинно молящихся христиан к действенной ответственности по отношению к их братьям, как в их личном поведении, так и в их солидарности со всей семьей человечества. Это прошение Молитвы Господней неотделимо от притчи о нищем Лазаре и от того, что Господь говорит о Страшном Суде.

Как закваска поднимает тесто, новизне Царства надлежит поднять землю Духом Христовым*. Эта новизна должна проявляться в установлении справедливости в личных и общественных, экономических и международных отношениях, причем никогда нельзя забывать, что не может быть справедливых структур без людей, желающих быть справедливыми.

Речь идет о "нашем" хлебе, "одном" для "многих". Нищета Заповедей Блаженства - это добродетель умения делиться: призыв к этой нищете - призыв передавать другим материальные и духовные блага и делиться ими, не по принуждению, а из любви, чтобы изобилие одних помогало другим, находящимся в нужде.

"Молись и трудись". "Молитесь, как если бы все зависело от Бога, и трудитесь, как если бы все зависело от вас". Когда мы выполнили нашу работу, пропитание остается даром Отца нашего; правильно просить у Него, воздавая Ему благодарения. Таков смысл благословения пищи в христианской семье.

Это прошение и та ответственность, которую оно налагает, относятся и к другому голоду, от которого страдают люди: "Не одним хлебом живет человек, но всем, исходящим из уст Бога" (Втор 8,3; Мф 4,4), - то есть Его словом и Его дыханием. Христиане должны мобилизовать все свои усилия, чтобы "возвещать Евангелие нищим". Есть на земле голод - "не голод хлеба, не жажда воды, но жажда слышания слов Господних" (Ам 8,11). Вот почему специфически христианский смысл этого четвертого прошения относится к Хлебу жизни: к слову Божиему, которое надлежит принять с верою, и Телу Христа, принимаемому в Евхаристии.

Слова "сегодня" или "на сей день" являются также выражением доверия. Господь учит нас этому: мы сами не могли бы этого придумать. Поскольку в своей самонадеянности, в особенности о слове Бога и о Теле Его Сына, слова "на сей день" относятся не только к нашему смертному времени: "сей день" означает нынешний день Бога:

Если ты получаешь хлеб каждый день, каждый день для тебя - нынешний день. Если Христос в тебе сегодня, во все дни Он воскресает для тебя. Почему так? "Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя" (Пс 2,7). "Ныне" означает: когда Христос воскресает.

"Насущный". Это слово - эпиусиос по-гречески - не имеет иного употребления в Новом Завете. В своем временном смысле оно представляет собой педагогический повтор слов "на сей день", чтобы "безоговорочно" утвердить нас в нашем доверии. Но в своем качественном смысле, оно означает все необходимое для жизни и, шире, всякое благо, необходимое для того, чтобы поддерживать существование. В буквальном смысле (эпиусиос: "на-сущный", над сущностью), оно означает непосредственно Хлеб жизни, Тело Христово, "лекарство бессмертия", без которого мы не имеем жизни в себе. Наконец - в связи с рассмотренным выше значением хлеба "повседневного", хлеба "на сей день" - очевиден и небесный смысл: "сей день" есть День Господа, День Пира Царства, предвосхищаемый в Евхаристии, которая есть уже предвкушение грядущего Царства. Вот почему Евхаристическое богослужение подобает совершать "каждый день".

Евхаристия - наш повседневный хлеб. Достоинство, принадлежащее этой божественной пище, в силе единения: она соединяет нас с Телом Спасителя и делает нас Его членами, чтобы мы стали тем, что мы приняли (…). Этот повседневный хлеб также в чтениях, которые вы слышите каждый день в церкви, в песнопениях, которые поются и которые вы поете. Все это необходимо в нашем паломничестве.

Отец Небесный увещевает нас как детей небесных просить Хлеба Небесного. Христос "Сам - Хлеб, Который, посеянный в Деве, взошедший во плоти, уготованный в страстях, испеченный в пекле гроба, положенный в хранилище Церкви, принесенный на алтари, всякий день снабжает верных небесной пищей".

V. "Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим"

Это прошение удивительно. Если бы оно содержало только первую часть фразы - "прости нам долги наши", - оно могло бы быть молча включено в три предыдущих прошения Молитвы Господней, поскольку жертва Христа - "во отпущение грехов". Но, согласно второму члену предложения, наша просьба будет исполнена, только если мы сначала удовлетворим данному требованию. Наша просьба обращена в будущее, а наш ответ должен ей предшествовать. Их объединяет одно слово: "как".

"Прости нам долги наши"…

С дерзновенным доверием мы начали молиться: Отче наш. Моля Его о том, чтобы святилось имя Его, мы просим Его о том, чтобы мы освящались все более. Но мы, хотя и облеклись в крещальные одежды, не перестаем грешить, отвращаться от Бога. Теперь, в этом новом прошении, мы вновь приходим к Нему, как блудный сын, и признаем себя грешниками пред Ним, как мытарь. Наше прошение начинается с "исповедания", когда мы одновременно признаем наше ничтожество и Его милосердие. Наша надежда тверда, ибо в Его Сыне "мы имеем искупление, прощение грехов" (Кол 1,14; Еф 1,7). Действенный и несомненный знак Его прощения мы находим в таинствах Его Церкви.

Между тем (и это - страшно), поток милосердия не может проникнуть в наши сердца, пока мы не простили тех, кто нанес нам обиду. Любовь, как и Тело Христово, неделима: мы не можем любить Бога, Которого не видим, если мы не любим брата или сестру, которых видим. Когда мы отказываемся простить братьев и сестер, наше сердце замыкается, черствость делает его непроницаемым для милосердной любви Отца; когда же мы каемся в наших грехах, наше сердце открыто Его благодати.

Это прошение настолько важно, что оно - единственное, к которому Господь возвращается и расширяет его в Нагорной проповеди. Человек не в состоянии удовлетворить это необходимое требование, принадлежащее к тайне завета. Но "все возможно Богу".

…"как и мы прощаем должникам нашим"

Это слово "как" не составляет исключения в проповеди Иисуса. "Будьте совершенны, "как" совершенен Отец ваш Небесный" (Мф 5,48); "Заповедь новую даю вам: да любите друг друга, "как" Я возлюбил вас" (Ин 13,34). Соблюдать заповедь Господа невозможно, если речь идет о внешнем подражании Божественному образцу. Речь же идет о нашем жизненном и идущем "из глубины сердца" участии в святости, милосердии и любви Бога нашего. Только Дух, Которым "мы живем" (Гал 5,25), способен сделать "нашими" те же мысли, какие и во Христе Иисусе. Таким образом становится возможным единство прощения, кода "мы прощаем друг друга, "как" и Бог во Христе простил нас" (Еф 4,32).

Так обретают жизнь слова Господа о прощении, о той любви, которая любит до конца. Притча о немилосердном заимодавце, которая венчает поучение Господа о церковной общине, завершается словами: "Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему". Действительно, именно там, "в глубине сердца", завязывается и развязывается все. Не в нашей власти перестать чувствовать обиды и забывать их; но сердце, открывающее себя Духу Святому, обращает обиду в сострадание и очищает память, преображая обиду в ходатайственную молитву.

Христианская молитва простирается до прощения врагов. Она преображает ученика по образу его Учителя. Прощение - вершина христианской молитвы; дар молитвы может быть принят только сердцем, сообразующимся с Божественным состраданием. Прощение свидетельствует также о том, что в нашем мире любовь сильнее греха. Мученики прошлого и современности несут это свидетельство о Иисусе. Прощение есть основное условие примирения детей Божиих с их Небесным Отцом и людей между собой.

Нет ни предела, ни меры этому прощению, Божественному по своему существу. Если речь идет об обидах (о "грехах" согласно Лк 11,4 или о "долгах" согласно Мф 6,12), то на самом деле мы всегда должники: "Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви" (Рим 13,8). Общение Пресвятой Троицы - источник и критерий истинности всяких отношений. Оно входит в нашу жизнь в молитве, особенно в Евхаристии:

Бог не приемлет жертву у виновников разлада, Он удаляет их от алтаря, потому что они не примирились сначала со своими братьями: Бог хочет быть успокоен мирными молитвами. Наилучшее наше обязательство для Бога - это наш мир, наше согласие, единство в Отце, Сыне и Святом Духе всего верующего народа.

VI. "Не введи нас в искушение"

Это прошение затрагивает корень предыдущего, ибо наши грехи являются плодами уступки искушению. Мы просим Отца нашего не "ввести" нас в него. Перевести одним словом греческое понятие трудно: оно означает "не позволь войти в", "не допусти, чтобы мы поддались искушению". "Бог не доступен искушению злом и Сам не искушает никого" (Иак 1,13*); напротив, Он хочет избавить нас от искушений. Мы просим у Него, чтобы Он не позволил нам избрать путь, ведущий к греху. Мы вовлечены в сражение "между плотью и Духом". Этим прошением мы молим о Духе разумения и силы.

Святой Дух дает нам распознавать, что есть испытание, необходимое для духовного возрастания человека*, его "опытности" (Рим 5,3-5), а что - искушение, ведущее к греху и смерти. Мы должны также отличать искушение, которому подвергаемся, от уступки искушению. Наконец, распознание разоблачает лживость искушения: на первый взгляд, предмет искушения "хороший, приятный для глаз и вожделенный" (Быт 3,6), в то время как в действительности его плод - смерть.

Бог не хочет добродетельности по принуждению; Он хочет, чтобы она была добровольной (…). Кое в чем от искушения есть польза. Никто, кроме Бога, не ведает того, что наша душа получила от Бога, - даже мы сами. Но искушения являют нам это, чтобы мы учились сами себя познавать и тем самым открывать собственное убожество и обязывались благодарить за все то добро, которое искушения явили нам.

"Не войти в искушение" предполагает решимость сердца: "Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. (…) Никто не может служить двум господам" (Мф 6,21.24). "Если мы живем Духом, то по Духу и поступать должны" (Гал 5,25). В этом согласии с Духом Святым Отец дает нам силы. "Вас не постигало никакое искушение, которое превосходило бы меру человеческую. Верен Бог; Он не попустит вам быть искушаемыми сверх сил. Вместе с искушением Он даст вам средство выйти из него и силы выдержать его" (1 Кор 10,13).

Между тем такая битва и такая победа возможны лишь в молитве. Именно через молитву Иисус побеждает искусителя, с самого начала и до последнего борения. В этой просьбе Отцу Христос приобщает нас к Своему сражению и к Своему борению перед Страстями. Тут настойчиво раздается призыв к бдительности сердца, в единении с бодрствованием Христа. Весь драматический смысл этого прошения становится ясным в связи с конечным искушением нашего сражения на земле; это прошение о конечной стойкости. Бодрствование - это "соблюдение сердца", и Иисус просит Отца о нас: "Соблюди их во имя Твое" (Ин 17,11). Дух Святой действует непрестанно, чтобы пробудить в нас эту бдительность сердца. "Се, иду как тать; блажен бодрствующий" (Откр 16,15).

VII. "Но избавь нас от лукавого"

Последнее прошение, обращенное к нашему Отцу, присутствует также в молитве Иисуса: "Не молю, чтобы Ты взцп их из мира, но чтобы соблюл от лукавого" (Ин 17,15*). Это прошение относится лично к каждому из нас, но всегда именно "мы" молимся в общении со всей Церковью и за избавление всей семьи человечества. Молитва Господня непрерывно подводит нас к измерению домостроительства спасения. Наша взаимозависимость в драме греха и смерти становится солидарностью в Теле Христовом, в "общении святых".

В этом прошении лукавый - зло - не является абстракцией, но означает личность - сатану, ангела, который восстает против Бога. "Диавол", диа-болос, тот, кто "идет наперекор" Божьему замыслу и Его "делу спасения", совершенному во Христе.

"Человекоубийца" от начала, лжец и отец лжи" (Ин 8,44), "сатана, обольщающий всю вселенную" (Откр 12,9): именно через него грех и смерть вошли в мир и через его окончательное поражение все творение будет "освобождено от тления греха и от смерти". "Мы знаем, что всякий, рожденный от Бога, не грешит; но рожденный от Бога хранит себя, и лукавый не прикасается к нему. Мы знаем, что мы от Бога и что весь мир лежит во власти лукавого" (1Ин 5,18-19):

Господь, взявший на Себя ваш грех и простивший ваши согрешения, способен защитить вас и сохранить вас от козней диавола, сражающегося против вас, чтобы враг, привыкший порождать порок, не настиг вас. Доверяющий Богу не страшится беса. "Если Бог за нас, "то против нас?" (Рим 8,31).

Победа над "князем мира сего" (Ин 14,30) завоевана раз и навсегда в тот час, когда Иисус добровольно предал Себя на смерть, чтобы дать нам Свою жизнь. Это - суд миру сему, и князь мира сего "изгнан вон" (Ин 12,31; Откр 12,11). "Он бросается преследовать Жену", но не имеет над Ней власти: новая Ева, "исполненная благодати" Духа Святого, свободна от греха и от тления смерти (Непорочное Зачатие и Взятие на небо Пресвятой Богородицы Приснодевы Марии). "Итак, рассвирепев на Жену, он идет воевать против остальных Ее детей" (Откр 12,17*). Вот почему Дух и Церковь молятся: "Гряди, Господи Иисусе!" (Откр 22,17.20) - ведь Его пришествие избавит нас от лукавого.

Прося об избавлении от лукавого, мы в равной мере молимся об избавлении нас от всякого зла, начинателем или подстрекателем которого он является, - зла настоящего, прошлого и будущего. В этом последнем прошении Церковь представляет Отцу все страдание мира. Наряду с избавлением от бед, угнетающих человечество, она просит драгоценного дара мира и благодати постоянного чаяния второго пришествия Христа. Молясь таким образом, она в смирении веры предвосхищает соединение всех и всего под главою Христа, Который "имеет ключи смерти и ада" (Откр 1,18), "Господом Вседержителем, Который есть и был и грядет" (Откр 1,8).

Избавь нас. Господи, от всякого зла, даруй милостиво мир во дни наши, дабы силою милосердия Твоего мы были всегда избавлены от греха и ограждены от всякого смятения, с радостной надеждою ожидая пришествия Спасителя нашего Иисуса Христа.

Дата добавления: 2015-07-25