Б. Н. Третьяков

{253}

ДОБРОВОЛЬНАЯ СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ

В Морских Записках, издаваемых О-вом бывших Русских Морских Офицеров в Америке в 1944 году — том II, № 2, были помещены мои воспоминания. Мне всё же хочется и в книге в память 50-летия осады Порт-Артура, не занимая много места, написать еще о своих личных наблюдениях и переживаниях.

Я прибыла в Порт-Артур 2-го ноября 1903 года со своей сестрой М. И. Бек-Джевагировой. Муж ее, лейте­нант А. А. Бек-Джевагиров пришел 19 ноября того же года в Порт-Артур на крейсере «Баян», которым коман­довал капитан 1-го ранга Р. Вирен.

Война застала Порт-Артур в период усиленной стройки. Город делился на две части: старый Порт-Ар­тур и новый. Старый был, собственно, китайской дерев­ней, какой был весь Порт-Артур до занятия его Россий­ским флотом. Новый же только строился, прокладыва­лись асфальтовые мостовые, строились каменные дома.

В Порт-Артуре было порто-франко. Были хорошие магазины со множеством товара как нашего русского, так и заграничного.

К началу войны Порт-Артур был переполнен воен­ными и их семьями. Вся эскадра стояла в закрытой га­вани, почти у самой набережной, на виду всего города, так что, проходя по ней, можно было слышать пение молитв на кораблях и видеть церемонию поднятия и спуска Андреевского флага.

Вся эта мирная, кипучая жизнь была оборвана в 10 час. вечера 26-го января 1904 года, — неожидан­ным нападением японской эскадры на наш флот, окон­чившимся гибелью наших лучших кораблей: «Цесаревича», «Ретвизана» и «Паллады».

Моя сестра и я во время нападения жили рядом с {254} Портом, и услыхав стрельбу, испуганные побежали в Порт узнать, в чем дело. Туда же побежал в испуге и тревоге народ.

При слабом рассвете утра я увидела три наших ко­рабля, стоящих в проходе, с большим креном, с которых на катерах стали свозить на берег убитых и раненых.

С этого момента всех жителей Порт-Артура, весь гарнизон и флот охватил глубокий патриотизм, в тече­ние всей осады гарнизон дал пример самоотверженно­сти, жертвенности и исполнения долга перед своей родиной.

27-го января, на следующий день, японская эскад­ра подошла в 11ч. утра к Порт-Артуру, открыв оглу­шительный огонь, но огнем наших морских батарей и флота была отогнана. Все дальнейшие попытки японцев бомбардировать Порт-Артур с моря, а также загоро­дить выход русской эскадры из Порт-Артура брандера­ми были для японцев неудачны.

Сестре и мне пришлось бросить нашу квартиру и пе­реехать в помещение 3 батареи под Перепелиной Горой, рядом с Сводным госпиталем. Сестра решила разделить участь крепости и мужа, и мы остались в Порт-Артуре, поступив на курсы сестер милосердия. Вначале мы ра­ботали в Сводном госпитале.

В конце июля 1904 года японцы впервые бомбар­дировали город с сухопутного фронта, подвезя крупную артиллерию.

Началась полная осада, и мы, спасаясь от снарядов, перешли на батарею на Перепелиной Горе, которой командовал муж сестры, т. к. часть орудий с судов была перенесена на береговые позиции. Жили мы в блиндаже, где также помещались и 16 человек мат­росов.

Все помещения 3 батареи были уничтожены, так же, как и наша квартира. С этого времени японцы не переставали стрелять и днем и ночью, с небольшими пе­рерывами.

Через некоторое время сестра и я были назначены на плавучий госпиталь «Казань». После усиленных бом­бардировок, и попаданий снарядов в госпитальные суда, решено было раненых и больных свезти на берег и мы {255} были назначены в 11-ый госпиталь на Тигровом Хвосте, где лежали исключительно тяжело больные тифом, цынгой, дизентерией и другими болезнями. 11-ый госпиталь назывался — Госпиталь смерти.

Попадавшие в Арсенал снаряды вызывали взрывы и пожары. В воздухе носились куски железа и горя­щие головешки дерева, освещая весь замученный и раз­битый город и истощенных голодом, холодом и болез­нями его защитников.

Госпиталя были уже без самого необходимого. Был один ужас и страдания! Вещи многих защитников по­гибли и они одевались во что попало. Так например, лейт. Бек-Джевагиров носил штатское пальто с приши­тыми к нему золотыми пуговицами и погонами, саблю и револьвер при высоких сапогах. Многие были в таком же виде.

Японцы занимали позицию за позицией, медленно подвигаясь к ключу Порт-Артура — Высокой Горе. Наконец, к великому горю всех защитников, по несколь­ко раз, переходящая из рук в руки, — пала Высокая Гора, где японцы потеряли колоссальное число убитыми и ранеными.

20-го декабря 1904 года оглушительная стрельба, длившаяся 11 месяцев, вдруг смолкла: Порт-Артур пал!

Морской врач А. П. Стеблов достал где-то катер и перевез свою жену Г. В. Стеблову и меня с Тигрового Хвоста в старый разрушенный город и мы видели, как входили японцы в Порт-Артур. Первым ехал на белом коне сам генерал Ноги, потом кавалерия и пехота. Войска были хорошо обмундированы, воротники на шинелях бы­ли белые барашковые. Лошади у кавалерии сибирские, низкорослые.

Вблизи нашего госпиталя на Тигровом Хвосте японцы водрузили свой флаг. С каким ужасом я смот­рела на эту церемонию — поднятия флага неприятеля! И задавала себе вопрос, зачем такие жертвы, мучения и потеря такой эскадры?.. Всё в голове мутилось от до­сады, жалости и горя!

Я видела, как японцы заходили во все дома, выбра­сывали всё оттуда, складывали всё в одну кучу и {256} сжигали. Затем дезинфицировали помещения, приготовляя их для себя.

Гарнизону крепости было приказано выйти на стан­цию Инчензы и там ждать отправки дальше. Первыми вышли морские команды и размещены были на станции по кораблям, под открытым небом в ожидании дальней­шей отправки в г. Дальний. Лейт. А. А. Бек-Джевагиров, сестра и я прибыли в Инчензы на двуколке, т. к. Бек-Джевагиров был болен. Затем нас отправили к по­данному поезду. Прибыл и ген. Стессель с женой и пер­вым вошел в поезд.

Поезд, наполненный пленными, главным образом, офицерами направился в г. Дальний, где после многих проверок днем и ночью, всех отправили пешком на паро­ход «Ганго-Мару», доставивший всех нас в Нагасаки. Приблизительно через месяц мы отправились в Шанхай на французском пароходе — «Эрнест Симон», где лейт. Бек-Джевагиров лег в госпиталь, у него оказался гной­ный плеврит. Пролежал он в госпитале один месяц; за­тем на немецком пароходе «Принц Регент Луитпольд» мы дошли до Порт-Саида, а дальше по железной дороге доехали до Александрии, а оттуда на пароходе Русско­го О-ва пароходства и торговли — «Святой Николай» прибыли в Одессу. Это было в мае 1905 г.

Мне Бог дал счастье через 50 лет объединить всех живущих еще порт-артурцев и дать им возможность на страницах этой книги вспомнить геройскую и самоотверженную службу защитников крепости, дабы русские люди — наше мо­лодое поколение — знали о их подвиге. Через 50 лет, в эмиграции, я вспоминаю крепость Порт-Артур, вспоми­наю всех живых ее защитников и склоняю свою, скоро уже седую голову в память погибших в Порт-Артуре за веру, царя и отечество.

В. И. Астафьева-Пухирь

{257}

СЛУЧАИ ИЗ ЖИЗНИ КРЕПОСТИ

I

В начале войны я часто бывал в Новом городе у во­енного следователя барона Пфейлицера. Его жена очень боялась бомбардировок и была особенно неспокойна и полна тревоги 25 февраля 1904 г. 26-го была бомбар­дировка. Японская эскадра стреляла, находясь в мерт­вом пространстве. У нас было ощущение человека, при­вязанного к столбу и не могущего ни противиться на­носимым ударам, ни ответить на эти удары.

Когда бомбардировка кончилась и мы стали расхо­диться, бар. Пфейлицер и его жена предложили мне пойти с ними позавтракать на дачу г. Свидерского. Я не счел возможным воспользоваться их приглашением к незна­комому мне лицу.

В эту пору японцы стреляли с полчаса, затем пре­кращали. Вдруг раздался выстрел. Шальной снаряд разорвался перед дачей Свидерского. Осколками тяжело ранило хозяина дачи и г-жу В., а наиболее крупным оторвало голову у г-жи Пфейлицер на глазах ее мужа и детей. Не была ли ее исключительная тревога предчув­ствием? И почему я решительно отказался от завтрака, столь трагически окончившегося?..

II

Война является борьбой с противником, но не кро­вожадной забавой. Офицер одного из стрелковых пол­ков Г. К. решил развлечься и стал подстреливать, как куропаток, показывающихся японцев не во время боя. Вдруг пуля, влетевшая через прорезь блиндажа, попала в лоб этому охотнику.

III

В одном из стрелковых полков был офицер, кото­рый, будучи юнкером военного училища, убил 15-го ию­ля своего однокурсника, доведшего его до исступления насмешками и издевательствами. Убийцу не судили, а исключили из училища с переводом простым стрелком в один из Туркестанских полков. Прошло много лет, и убийца дослужился до офицерского чина. Попавши, на­конец, в Порт-Артур, он был 15-го июля 1904 года, в годовщину совершенного им убийства, — в свою очередь убит в бою.

Совпадение или возмездие?

IV

Во время одной из бомбардировок был убит служа­щий железной дороги. Во время похорон — снова бом­бардировка, и на глазах всех собравшихся, влетевший осколок никого не задев, попал в покойника.

Что это значило? Не было ли за ним такого греха, что даже мертвому не было покоя, как будто его надо было доконать?

V

Адмирал Вирен трагически погибший в первые дни революции, оставил в моей памяти из Порт-Артурской эпопеи одно воспоминание.

Как-то, во время одной из бомбардировок я встре­тил его около «Этажерки», шедшим на дачные места. Застигнутые бомбардировкой, мы стали искать укры­тия и изменили свой маршрут подальше от обстреливаемого пространства.

Вирен никуда не свернул и продолжал идти в том же направлении по обстреливаемой площади, как будто на прогулке. Здесь проявилась его черта характера — идти в избранном направлении, наперекор стихиям.

Дата добавления: 2015-07-20