Семейная психотерапия 8 страница

Она, со своей стороны, знала о его неравнодушии к своему «мужскому достоинству». Однако не понимала всей серьезности этого, с ее точки зре­ния смешного, недостатка для него. Если бы она хорошо представляла се­бе всю гамму чувств, которые он испытывает в связи со своим ком­плексом неполноценности, она при­обрела бы, по-видимому, мощный ры­чаг воздействия на него еще на пер­вом этапе и в то же время возмож­ность помощи в поддержании его не­устойчивого мнения о себе,

Следовательно, если бы дефицит­ная информация все же проследо­вала по коммуникационным каналам, у каждого из супругов была бы пол­ная картина внутренней жизни дру­гого и высока вероятность, что разви­тие взаимоотношений пошло бы дру­гим путем.

Второй этап развития коммуника­ционной проблемы начался с того мо­мента, когда Анна Н. получила воз­можность формулировать свои по­желания уже с позиции матери боль­ного ребенка.

Третий этап — собственно конф­ликтные взаимоотношения с момен­та, когда они начали обмениваться взаимными ударами, стараясь по-

ставить друг друга в безвыходное по­ложение. Коммуникация на этом эта­пе приобрела уже чисто конфликтный характер: «А раз ты так, то я вот так!»

На каждом этапе развития ком­муникационной проблемы вес меньше вероятность, что супруги будут вза­имно откровенны и поделятся своими переживаниями. Вместе с нараста­нием конфликтного отношения уси­ливаются и коммуникационные ба­рьеры. Очевидно, что основным на­правлением семейной психотерапии в данном случае должно быть созда­ние правильного представления о личности друг друга, уяснение ис­точников развития семейного конф­ликта.

Наблюдение 2. Людмила Д., 25 лет. 7 лет замужем. Живет с мужем и свекровью. Муж на 9 лет старше ее. По профессии бухгалтер. Обратилась с жалобами на чувство тоски, утомляемость, частые головные боли, рас­сеянность, которая не была свойственна ей ра­нее, бессонницу.

Внешне семейные отношения хорошие. Име­ет ребенка 4 лет. Более интенсивное изуче­ние семейных отношений показало наличие коммуникационной проблемы в ее взаимо­отношениях со свекровью. Проблема возникла с момента замужества. Свекровь очень при­вязана к сыну и переживала в связи с его женитьбой. Он женился, когда был в длитель­ной командировке в небольшом городке. Люд­мила Д. по характеру стеснительная, неуверен­ная в себе, хотя, по свидетельству мужа, иног­да находят приступы «детского упрямства», причины которых она потом не может тол­ком объяснить. Когда невестка приехала жить в Ленинград, свекровь приняла решение, что, «хотя и была против этого брака, но раз так все получилось, она поможет невестке всей душой». Эта помощь и явилась источником коммуникационной проблемы, «Я с детства не могу, когда кто-нибудь стоит и смотрит, как я что-то делаю, Свекровь же от меня просто не отходила. У меня просто из рук все вали­лось, а она тут же выхватывала и поучительно, как старая учительница, говорила: «Не-е-т, не та-а-ак, а вот так, посмотри вниматель­но!» — Я себя чувствовала дурой, неловкой и неумелой, Если бы она от меня отстала, я сама понемногу во всем бы разобралась. А так по-, лучилось, что я сразу все должна делать очень хорошо». На вопрос, пыталась ли Д. объяс­нить свое состояние свекрови или мужу, она ответила: «Даже не пыталась. Она бы смер­тельно обиделась. Она от всей души для моей же пользы тратит время и здоровье, а я ей за­являю, что она мне мешает». Мужу пыталась объяснить, но он ее не понял, думая, что мать

нее делает из самых лучших побуждений. Бо­льная призналась, что иногда испытывала при­ступы ярости, когда свекровь, стоя за ее спи­ной, наблюдала, как она что-то делает, а за­тем с характерной всегда одинаковой учитель­ской интонацией («Не-е-т... и т. д.») начинала ей объяснять, что она сделала не так, «Было желание ваять тарелку, которую я протирала, и разбить об ее голову» — так охарактеризо­вала свое состояние пациентка. После таких приступов испытывала чувство страха и вины. Уже тогда появились бессонница и головные боли.

По совету подруги, которой рассказала о взаимоотношениях со свекровью, прочитала две книги по домоводству и, вопреки свекрови, начала отстаивать «научные способы», как нужно варить, гладить и т. п. Стала настаивать на разделении квартиры.

С появлением ребенка конфликт ушел вглубь, Людмила Д. очень переживала за ре­бенка, боялась сделать что-то не так. Свек­ровь буквально оттеснила ее от ребенка и взяла уход за ним в свои руки. Это вызвало сильнейшие переживания Людмилы Д. Она рассказала, например, как однажды ребенок по ошибке назвал бабушку мамой. После этого она «проревела всю ночь>. Невроти­ческие симптомы в это время усилились, по­явились раздражительность, вспышки яро­сти, пониженное настроение. «Немного отхо­жу только на работе. Иногда хочется уснуть и больше уже никогда не просыпаться».

Рассмотрим коммуникационную проблему Людмилы Д. Она не могла «передать» свекрови свои пережива­ния, чувства и эмоции, которые воз­никали у нее в связи с неусыпным контролем последней. Как бы раз­вились события, если бы такая пере­дача была возможной и свекровь по­лучила бы полное представление об интенсивности и характере чувств не­вестки? Трудно в точности предви­деть реакцию, однако ясно, что све­кровь встала бы перед фактом: вме­сто того, чтобы помогать невестке, она ее мучает, лучшая помощь в данный момент — это не дергать ее, дать ей возможность спокойно во всем самой разобраться. Если бы свекровь вообще хорошо знала не­вестку, она бы почувствовала ее бес­помощность и несамостоятельность и была бы уверена, что через неко­торое время невестка сама обратится за помощью и советом.

Определенная коммуникационная проблема имела место и у свекрови. Брак сына вызвал у нее тревогу преж-

►де.всего в силу того, что больше она не будет нужна ему, «сейчас будет кому о нем заботиться». Основным барьером к передаче такой информа­ции невестке было, во-первых, само­любие (она не смогла бы объяснить ни невестке, ни сыну, что, несмотря на появление у него жены, она хотела бы по-прежнему заботиться о нем). Во-вторых, трудности в 'осознании своих чувств: она представляла себе, что заботится не потому, что это ей самой нужно, а потому, что нужно сыну. Если бы невестка имела полное представление о чувствах свекрови, она бы по крайней мере серьезно задумалась, что сделать, чтобы свек­ровь не чувствовала себя ненужной сыну. Возможно, что в результате был бы найден выход.

Развитие данной коммуникацион­ной проблемы в конфликт отличается от предшествующей. Отмечалось два этапа. Второй этап начался, когда не­вестка все же попыталась избавиться от опеки с помощью чтения пособий по домоводству. Смысл ее действий, обращенный к свекрови, мог бы быть передан такими словами: «Теперь я уже смыслю в домашнем хозяйстве больше Вас; следовательно, Ваша опека излишня». Данный этап не успел развиться. Возможно, ответом свекрови была бы обида и далее начались бы открытые конфликт­ные действия, которые могли закон­читься ухудшением здоровья свекро­ви (у нее уже имелась ишемическая болезнь сердца). Однако рождение ребенка резко изменило соотношение сил в семье, повысило зависимость невестки. Она вынуждена была усту­пить, и конфликт превратился во внутренний, ставший источником ее заболевания.

Таким образом, коммуникацион­ная проблема становится источником психотравматизацйи членов семьи прежде всего в силу того, что мешает удовлетворению их потребностей, а также1 потому, что «запускает» ме­ханизм конфликтных взаимоотноше­ний и ведет ко все большему ухудше­нию взаимопонимания.

Причины возникновения наруше­ний межличностной коммуникации в семье. Поскольку семейная коммуни­кация чрезвычайно сложна, то и причины ее нарушений могут быть столь же сложны и многообразны. Некоторые из этих причин уже были рассмотрены. Немалую роль играет и осознанность процесса, наличие коммуникационного внимания, уме­ния выразить свои чувства в адек­ватной форме. В то же время при ис­следовании семей, оказывающих пси-хотравмирующее воздействие на личность, на первый план выступают некоторые другие источники наруше­ний в процессе коммуникации:

1. Перегрузка коммуникации по­бочными функциями. Каждое со­общение, кроме основной фун­кции — передачи информации, мо­жет выполнять еще и дополнитель­ные. Одна из наиболее важных среди них — это управление представле­нием лица, к которому адресовано сообщение, о говорящем и о взаимо­отношении. Так, слова: «Мне хорошо с тобой» — являются и предложе­нием дальше проводить время вме­сте, и выражением симпатии к тому, с кем ведется разговор, и даже ува­жения (значит, он обладает каче­ствами, в силу которых с человеком бывает хорошо; известно, что это весьма ценимые качества). С другой стороны, произнося эти слова, гово­рящий следит за тем, чтобы их ре­зультатом не явилось понижение ува­жения к нему самому. Он постара­ется избежать, например, унизитель­ной для себя формулировки той же мысли типа «Без тебя мне плохо».

В результате любое сообщение, адресованное другому члену семьи, «фильтруется», «редактируется» по крайней мере в трех отношениях. Это, во-первых, соответствует ли оно имеющемуся у индивида представле­нию о том, каким он должен казать­ся окружающим. Так, например, индивид, которому очень важно, чтобы члены семьи считали его чело­веком опытным и сведущим, испы­тает немалые затруднения, если ему

нужно спросить у кого-то совета. Точ­но так же член семьи, желающий, чтобы его считали смелым, вряд ли решится рассказать другим членам семьи о своих опасениях и колеба­ниях, вряд ли он задаст вопросы о том, опасно ли то, что он собирает­ся сделать, и т. п. Отвечая на воп­рос: «Что бы Вы хотели, чтобы о Вас думали в семье?» — члены семьи называют обычно немалый перечень качеств: умный, честный, хороший муж, справедливый, бескорыстный. Это показывает, сколь сложен образ «Я для других» и, следовательно, сколь многообразные ограничения он может накладывать на процесс ком­муникации. Во-вторых, в ходе со­общения проверяется, соответствует ли оно образу другого, т. е. тому, каким он хочет, чтобы мы его пред­ставляли. Действительно, если наше сообщение будет противоречить в каком-либо аспекте тому, как он хо­тел бы выглядеть в глазах других (например, «не тот тон» и т. п.), то со­общение может вызвать его протест и коммуникация не состоится. В-третьих, сообщение проверяется и в том смысле, соответствует ли оно характеру наших взаимоотношений. Одно и то же сообщение о том, что индивиду нужна «вон та книга», бу­дет формулироваться по-разному, в зависимости от того, это друг или просто знакомый, и оно вообще не бу­дет иметь место, если это враг.

Перегрузка побочными функциями возникает, если значение перечислен­ных трех моментов настолько воз­растает, что коммуникация вообще становится невозможной. В этом случае определенная информация легко приходит в противоречие с од­ним из трех образов: «Я для друго­го», «Другой для меня» или «Наше взаимоотношение», и коммуникация либо прекращается, либо превраща­ется в конфликт. Отвечая на вопро­сы «Ознакомительной анкеты», чле­ны семей, проходившие семейную психотерапию, давали ответы на во­прос: «Есть ли в Вашей семье темы, которых Вы не затрагиваете, чтобы

не осложнять взаимоотношений?» Из 40 человек, ответивших на вопро­сы анкеты, 38 указали, что такие те­мы есть.

2. Нарушение «представления об адресате коммуникации» как ком­муникационный барьер. Межлич­ностная коммуникация требует от общающихся хорошего представле­ния о личности друг друга. Искажен­ное представление о другом члене семьи может выступить в качестве серьезного барьера взаимопонима­ния при информационном общении. Это отчетливо видно, в частности, на приведенных выше примерах. Так, в 1-м наблюдении у мужа, Нико­лая Н., было явно недостаточное представление о личности его жены и особенно о чувствах, которые вы­зывало у нес ее положение в семье. В результате он не понял (точнее, понял очень поверхностно) ее обращение за помощью. Точно так же во 2-м наблюдении муж весьма плохо представлял себе внутренний мир жены. Поэтому осталась не по­нятой очень важная в истории этой семьи ее попытка объяснить ему те чувства, которые вызывает у нее опе­ка со стороны свекрови.

Знание личности члена семьи, к которому индивид обращается с ка­ким-то сообщением, бывает не­обходимо по крайней мере в двух отношениях. Во-первых, необходимо знать и учитывать интеллектуальный уровень того, с кем общаешься. Это не всегда просто, особенно при обще­нии с детьми. Есть люди, которые как раз в силу этого обстоятельства не умеют разговаривать с детьми: говорят слишком упрощенно или сложно. Во-вторых, необходимо пра­вильно предусмотреть реакцию ин­дивида на сообщение. Например, соответствует ли высказывание са­молюбию адресата коммуникации, правильно ли будет понято намере­ние говорящего. Неспособность пра­вильно учесть все эти моменты лежит в основе многих эпизодов семейных конфликтов, обид, недоразумений. Для иллюстрации того, какую роль

3 Сем(ип,>н психотерапии

играет представление о личности другого в семейных информацион­ных взаимоотношениях, обратимся к конкретному эпизоду взаимоотно­шений между супругами.

Наблюдение 3. Нина Н., 25 лет, замужем. Муж—Алексей Н., 26 лет. Женаты 5 лет. Проходят семейную психотерапию в связи с заболеванием старшего сына — Толи Н., 4 лет. Приводимый эпизод взаимоотношений рас­сказан Ниной Н. во время первой встречи с психотерапевтом в качестве еще одного до­казательства того, что ее супруг имеет привыч­ку срывать на ней свое плохое настроение.

«Он (Алексей) верЕгулся с работы в ярости и, размахивая кулаками, рассказал, что начальник при всех отругал его, причем в са­мой хамской форме. Муж сказал мне далее, что на этот раз он еще сдержался, но за сле­дующий раз не уверен. Я сказала мужу, что я бы поступила так: во-первых, напомнила бы начальнику, что он, как начальник, имеет пра­во критиковать, но не имеет никакого права оскорблять людей, а во-вторых, я бы спокойно вышла из кабинета. По-моему, я правильно объяснила — именно так нужно поступать в таком случае. Я думала, что он мне скажет спасибо за совет. Вместо этого муж вскипел, наорал на меня и выскочил, хлопнув дверью».

В данном эпизоде перед женой стояла за­дача, основываясь на своем знании (уже мно­голетнем) мужа, правильно установить мо­тив его обращения к ней, т. е. чего он хочет, что ему в данный момент нужно. Эта задача была осложнена (и это характерно для се­мейных взаимоотношений) многозначностью его «коммуникационного сообщения». Дей­ствительно, гневные слова мужа о начальнике, обращенные к ней, можно было интерпрети­ровать, как обращение за моральной под­держкой; просьбу дать совет; просьбу успо­коить его (типа «Не волнуйся, все не так уж страшно»); попытку произвести на нее впечат­ление своей выдержкой и бесстрашием; кос­венную просьбу санкционировать ответную его реакцию в следующий раз (типа «В сле­дующий раз не давай ему спуску. Я знаю, что ты думал обо мне и ребенке и потому сдер­жался. Ничего, перебьемся»).

Знание внутреннего мира супруга нужно было Нине Н., чтобы правильно установить мотив обращения. Она с полной уверенностью интерпретировала его, как просьбу дать совет. На самом же деле (и дальнейшее знакомство с данной семьей подтвердило это) ведущим мотивом было желание моральной поддержки. Если бы Нина Н. в ответ на яростную вспышку сказала или показала, что разделяет его не­годование, конфликт бы не возник. Интер­претировав же слова мужа, как обращение за советом, она фактически унизила его, ясно показав, что на его месте сумела бы найти правильный выход из положения. В результате ярость мужа обратилась на нее.

Он, в свою очередь, переоценил ее способ­ность понять его правильно и неверно ин-

терпретировал ее ответ, как желание его унизить.

Анализируемый эпизод свидетель­ствует в пользу того, что представле­ние и жены и мужа друг о друге в данной семье искажено. Она считает его более «деловым» и рас­четливым, чем он есть на самом де­ле, и в то же время недооценивает его потребность чувствовать себя правым. Он со своей стороны считает ее значительно более проницательной и агрессивной (склонной унижать других), чем это имело место на самом деле. Подобное же искаженное представление друг о друге в этой семье нередко оказывалось источ­ником взаимных недоразумений и обид.

Таким образом, недостаточно пол­ное знание особенностей личности другого супруга представляет собой важный барьер коммуникации, соз­давая препятствия для адекватного информационного общения.

В связи с этим возникает необ­ходимость в методах изучения пред­ставлений супругов друг о друге. Проблема понимания человека чело­веком стала предметом интенсивных исследований в последние годы [Бо-далев А. А. и др., 1983]. В ходе семей­ной консультационной и психотера­певтической работы было опробовано значительное количество методик, нацеленных на лучшее понимание супругами друг друга.

Наш опыт психотерапии побудил нас отдать предпочтение относитель­но малоизвестной и редко при­меняемой методике изучения прог­ностической эмпатии супругов по отношению друг к другу [Эйдемил-лер Э. Г., 1980]. Суть методики в следующем. Каждый из обследуемых (к примеру, супруги, родители и де­ти) дает ответы на вопросы стандарт­ного опросника. Нами применялся с этой целью опросник R. Kartell (1970) —форма С. После заполне­ния опросника перед членами семьи ставилась задача — основываясь на своем знании друг друга, с учетом обстановки, в которой проходит

обследование, состояния каждого в данный момент, угадать ответы других членов семьи и ответить на все вопросы опросника. При этом со всей категоричностью подчеркивалось, что требуется не охарактеризовать других членов семьи, а угадать, как можно точнее, их ответы. Отношение правильно угаданных ответов к об­щему числу вопросов давало коэф­фициент прогностической эмпатии (Кпэ) ■ Этот коэффициент мы и рас­сматривали как показатель точности представления одного члена семьи о другом. Всего в исследовании уча­ствовали 44 мужа, 78 жен и 90 под­ростков в возрасте 12—18 лет, при­нимавших участие в семейной психо­терапии или участвовавших в работе психологической консультации.

Уровень взаимной прогностической эмпатии членов семьи, %

Полученные данные показывают, что психологу или врачу, проводя­щему семейную психотерапию, при­ходится иметь дело с семьями, члены которых характеризуются довольно низким уровнем эмпатии. В особен­ности это касается мужей и под­ростков.

Установление низкого уровня эм­патии членов семьи по отношению друг к другу дает основание думать о наличии коммуникационного барье­ра в их информационном общении. Чрезвычайно важно в ходе под­готовки семьи к семейной психо­терапии и то, что указанная методика позволяет установить не только об­щий уровень точности представле­ния членов семьи друг о друге. Она дает возможность также выявить «проблемы эмпатии», т. е. показать, какие конкретно качества других членов семьи воспринимаются ис-

кт, %	Мужья	Жены	Подростки
50 и мень-
ше
50—65
65 и выше
Всего	100 (44)	100 (78)	100 (90)

каженно. В частности, в описанном 3-м наблюдении при исследовании уровня эмпатии установлено, что же­на (Нина Н.) действительно недо­оценивает значение, которое ее муж придает моральной стороне своих поступков, и переоценивает его рас­судительность.

Обработка полученных данных выявила ряд интересных тенденций в проявлениях взаимной эмпатии у членов семей. Так, у матерей наи­более часто выявлялись пробелы эмпатии (неправильное угадывание) в оценке недоверчивости как мужей, так и подростков (недоверчивость они считали большей, чем это имело место). Ими же переоценивался оп­тимизм, жизнерадостность обоих представителей мужской половины семьи. Значительные ошибки (в сто­рону недооценки) были сделаны ма­терями (женами) при оценке склон­ности переживать чувство вины. Мужья склонны переоценивать уро­вень возбудимости и неуравновешен­ности своих жен.

Выявление пробелов эмпатии в хо­де обследования семьи дает возмож­ность выдвигать обоснованные пред­положения об искажениях коммуни­кационного процесса в данной семье.

Психотерапевтическая коррекция коммуникационных процессов в се­мье. Как уже указывалось, к настоя­щему времени разработаны много­численные методики коррекции ком­муникационных процессов в семье. Однако для решения специфических задач, возникающих при психоте­рапии семьи, оказывающей психо-травмирующее воздействие на ее членов, возникает необходимость в специальных методах.

Психологическая коррекция уров­ня прогностической эмпатии оказа­лась весьма эффективной в случае, если основной причиной коммуни­кационного барьера было плохое (искаженное) представление друг о друге. Опишем кратко методику дан­ного вида психотерапии, разработан­ную нами для коррекции этого на­рушения коммуникации:

3*

1. На первом этапе члены семьи за­полняют друг на друга стандартные опросники. Подсчитывается коэффи­циент эмпатии, устанавливаются пробелы эмпатии.

2. Членам семьи предлагается придумать как можно больше слу­чаев, эпизодов, когда данный пробел эмпатии оказывается источником не­доразумений, обид. При достаточно высоком интеллектуально-образова­тельном уровне задание может вы­полняться индивидуально и даже в виде «домашнего». В других случаях возможно групповое составление та­ких историй. Цель этапа — сформи­ровать у члена семьи умение распоз­нать ситуации, в которых проявляет­ся пробел эмпатии, а также «бдитель­ность», т. е. осмотрительность, вни­мательность в таких ситуациях.

3. Выполнение специальных уп­ражнений по усилению эмпатично-сти к качествам, по распознаванию которых имелся пробел. Упражне­ния эти индивидуальны, основу их составляет описание (весьма крат­кое, в самых общих словах) встречи двух людей, упоминается несколько тем их разговора. Затем сообщается, что один из них, возвращаясь со встречи, с удивлением констатирует, что у него от встречи остался не­приятный осадок на душе. Члену семьи, участвующему в занятии, предлагается указать как можно больше возможных причин, из-за ко­торых мог возникнуть этот осадок. При этом сообщается, что у этого человека ярко выражено как раз то качество, по отношению к кото­рому у члена семьи пониженная эм-патия. Например, если участвую­щий в семейной психотерапии ин­дивид имеет пониженную эмпатию к проявлениям самолюбия у других людей, ему говорится: «Придумай­те возможно больше причин, из-за которых появился неприятный оса­док, учитывая, что человек этот весьма самолюбив».

Упражнение позволяет создать бо­лее яркое представление о данном качестве, его различных проявлениях

и, как предыдущее, создает установ­ку «бдительности» по отношению к «пробелу».

Таким образом, нарушения меж­личностной коммуникации в семье могут выступать в качестве суще­ственного источника психической травматизации личности прежде всего в силу того, что приводят к раз­витию конфликтного взаимоотноше­ния в семье. Основные направления коррекции процесса коммуникации в семье — это психотерапевтические мероприятия, направленные на осо­знания места коммуникации в семье и ликвидацию нарушений («пробе­лов») эмпатии.

НАРУШЕНИЕ МЕХАНИЗМОВ ИНТЕГРАЦИИ СЕМЬИ

Сплоченность семьи, способность противостоять силам, разъединяю­щим ее, — чрезвычайно важная ха­рактеристика ее жизнедеятельности. Уже повседневные наблюдения по­казывают явную связь между спло­ченностью и тем, как семья преодоле­вает трудности и нарушения.

Понятен поэтому интерес предста­вителей разных специальностей, за­нимающихся семьей, к факторам, определяющим сплоченность. Этот вопрос интересует философов, со­циологов, демографов, психологов [Чуйко Л. В., 1975; Соловьев Н. Я-, 1977; Харчев А. Г., 1979].

Характеризуя психологические и социально-психологические работы о семейной интеграции, можно вы­делить, разумеется, условно, три ос-' новных подхода к этой проблеме.

«Балансная концепция» стабиль­ности семьи. В центре внимания пси­хологов с данным подходом — мо­тивы членов семьи, определяющие их отношение к семье. Основное вни­мание при этом уделяется мотивам, определяющим положительное от­ношение к семье, и тем, которые вы­зывают неудовлетворенность ею. Считается самоочевидным, что чем больше мотивов, привлекающих ин­дивида к семье, и чем они сильнее, и,

с другой стороны, чем меньше моти­вов, отталкивающих от семьи, тем сплоченность семьи больше. Такое допущение лежит в основе многих работ, посвященных причинам се­мейных конфликтов, разводов и дру­гих нарушений стабильности семьи. Пытаясь ответить на вопрос о при­чинах распада семей, сторонники этого подхода обращаются прежде всего к выяснению мотивов неудов­летворенности семьей. Наиболее по­следователен и теоретически обос­нован такой подход в работе Г. Келли и Дж. Тибо (1984), посвященной анализу семейных взаимоотношений. В выдвинутой ими концепции ста­бильность семьи в каждый момент ее жизни зависит от соотношения мотивов: «за семью», определяющих желание индивида оставаться в ней и дальше, и «против семьи» (вызы­вающих желание покинуть ее).

Концепция совместимости членов семьи. Сторонники этого подхода пытаются выяснить соотношение ха­рактерологических и других лично­стных особенностей членов семьи, которое обеспечивает наибольший уровень стабильности. Попытки ис­кать источники стабильности семьи в данном направлении вполне есте­ственны. Очевидно, чтобы группа людей, составляющих семью, достиг­ла своих целей, они должны быть в чем-то сходны между собой и в чем-то различны. Простые рассуждения подсказывают, где желательно сход­ство и где различие. Видимо, сход­ство необходимо в целях, которые ставят перед собой члены семьи, в направлении их действий. Им необ­ходимо взаимопонимание, которое обеспечивается сходством языка, представлений о мире, жизни, ситуа­ции, в которой оказалась семья. Раз­личными должны быть в основном способности, навыки, умения членов семьи. Действительно, чтобы добить­ся всего, что семье нужно, надо очень много знать, уметь, мочь. Посколь­ку, скорее всего, одному человеку не под силу все эти знания, умения, спо­собности, то тут желательно взаи-

модополнение. Один способен на од­но, но не умеет другого. Другой же, наоборот, не в состоянии справиться с первым, но силен во втором — вот идеальное соединение людей, кото­рые нуждаются друг в друге.

Исследования соотношения лично­стных качеств людей, вступающих в брак, успешно живущих в нем, дей­ствительно, позволило выявить ряд сочетаний этих качеств, способст­вующих семейной интеграции [Обо-зова А. Н., 1980; Аугустинавичю-те А., 1982].

Концепция механизмов семейной интеграции. Обе предыдущие кон­цепции усматривают ответ на вопрос о причинах стабильности семьи в лич­ных особенностях ее членов (благо­приятный баланс индивидуальных мотивов, хорошее сочетание других качеств личности). При рассматри­ваемом подходе основное внимание уделяется процессам, которые воз­никают уже после создания семьи и протекают не на личностном, а на общесемейном уровне. Делается по­пытка выявить социально-психологи­ческие механизмы, действующие в данной семье и обеспечивающие не­обходимое отношение членов семьи к ней.

Такой подход развивается

А. В. Петровским (1983). Для по­нимания сущности семейной спло^ ченности он применяет собственную концепцию «коллективистической идентификации». В соответствии с ней члены семьи при определенном уровне развития отношений исходят в своем поведении уже не только из своих индивидуальных интересов, но и из интересов семьи как целого. При этом (и в этом важная особен­ность описываемого механизма ин­теграции) данные виды поведения («из интересов семьи» и «из собст­венных интересов») не противоречат друг другу, а, напротив, едины. «Под­линную альтернативу альтруизму, как и эгоизму, в развитом семейном коллективе, — пишет А. В. Петров­ский, — составляет особый психо­логический феномен, вмещающий

в себя такую мотивацию взаимоот­ношений, при которой каждый (взрослый, подросток, юноша) дей­ствительно относится ко всем другим, как к самому себе, и к себе, как ко всем другим, исходя из одних и тех же нравственно оправданных прин­ципов».

Нет сомнения в том, что в форми­ровании сплоченности семьи участ­вуют моменты, отражаемые всеми указанными концепциями. Семейная интеграция — результат сложного взаимодействия личностных свойств и общесемейных психологических механизмов. В то же время, с точки зрения задач семейной психотера­пии, особенно большой интерес пред­ставляют как раз семейные меха­низмы интеграции. Семейный пси­хотерапевт имеет дело с семьей, ко­торая уже' сформирована, личност­ные качества ее членов уже во мно­гом «заданы». Функционирование же механизмов интеграции, их кор­рекция в случае нарушений в зна­чительно большей степени могут явиться результатом действий семей­ного психотерапевта. Поэтому имен­но этому аспекту жизнедеятельности семьи мы уделим основное внимание.

Социально-психологическими ме­ханизмами интеграции семьи мы бу­дем называть совокупность психо­логических процессов, охватываю­щих членов семьи и их взаимоот­ношения и ведущих к формирова­нию и развитию просемейных мотивов (т. е. мотивов, обусловли­вающих положительное отношение к семье, желание оставаться ее чле­ном, стремление укреплять ее), со­действующих снятию отрицатель­ных, фрустрирующих переживаний (неудовлетворенность, агрессия, тре­вога, напряженность) и.разрешению внутренних и межличностных конф­ликтов.

Дата добавления: 2015-07-25