Случайности исключены. Белов тихо завидовал возможностям Ярового

Белов тихо завидовал возможностям Ярового. Конспиративная квартира находилась в конце Большой Грузинской. Банк на службу безопасности денег не жалел. Квартира была куплена на корню, вместе с мебелью. Если бы Белов предложил такое своему начальству, комиссовали бы в тот же день с диагнозом «шизофрения». Давно угасли, как свечки, тихие старушки и бодрячки-старички, содержавшие конспиративные квартиры из идейных соображений. С приходом рынка лафа кончилась. Правда, кое-кто из уволенных на пенсию оперов и помогал, но уже не из идейных соображений, а из жалости.

«Скоро все будут знать, если в подворотне двое стоят — это не алкаши. Это опер с агентом шушукается. Дожили! В кафе не пойдешь, в кинотеатре пустой бутылкой по кумполу врежут, о ресторане — лучше не думать… Нет, все идет к тому, что править бал начнут спецслужбы концернов. Тут тебе и деньги, и возможности. Защитят себя и заодно наше дистрофичное государство. А государственные службы зачахнут, если не найдется наш российский Эдгар Гувер. Кстати, лет в тридцать ФБР возглавил. Из почтовых служащих. Принес проект развития спецслужбы — получил карт-бланш. У нас бы так…».

Шедшие впереди девчонки-малолетки перебежали через дорогу и прямиком направились к кожно-венерологическому диспансеру.

— М-да! «Мы с Тамарой ходим парой, мы с Тамарой санитары. Мы не хиппи и не панки, мы с Тамаркой лесбиянки», — прошептал он вслух услышанный в курилке стишок, проследив, как девчонки, класс восьмой, если считать по-старому, дружно и без сомнений, как в родную школу, нырнули в широко распахнутые двери диспансера.

Сзади нагнал сиреневый пикап-иномарка. Белов сбавил шаг.

Из кабины вылезло существо в кожаной куртке и безразмерных спортивных штанах. Оно распахнуло двери фургона, и наружу, как цветные горошины, посыпались девицы в ярких плащиках. Плащи еле прикрывали мини-юбки. Мини-юбка была, скорее, данью условностям, чем одеждой.

— Слушай здесь, курвы. — Существо с оттяжкой сплюнуло себе под ноги. — Там Колян держит очередь. Без базаров и шума, а главное — быстро делаете свои дела. На все про все даю час. Шо неясно? Тогда — вперед, прошмондовки.

Весело гомоня, цветная стайка отправилась вслед за школьницами. Белов ошарашено покачал головой и вошел под арку.

«Кому уперлась государственная безопасность?! Этот сброд сам решит свои проблемы, без нас. На фига этим козам я, полковник Белов, если у них есть Колян и этот имбецил? Тихо, не кипятись, — одернул он себя. — Пока есть Димка Рожухин, хитрюган Барышников и молчун Макаров, можно жить. Да, главное, ты у себя есть. Ты сам! И плевать мне на все на свете… Пока есть желание и злость, буду работать. Вот и все!»

Он смазал взглядом двор, все было чисто. Потом еще раз осмотрелся, глядя в черное стекло на двери подъезда. Ничего подозрительного не заметил.

Яровой открыл дверь и неуверенной походкой прошел на кухню.

«Не понял»… — Белов принюхался к тянувшемуся за Яровым коньячному шлейфу.

— Что пьют банкиры? — Он вошел на кухню. В глаза сразу бросился беспорядок на столе: закуска в кучу, бутылки абы как, одна вообще лежала на боку, примяв собой надкушенный вместе с кожурой банан.

— Азербайджанский коньяк подмосковного розлива. Куплен в ларьке у армян. Присоединяйся, — Яровой вяло махнул рукой. — Выпьем за нерушимый союз народов, плавно перешедший в СНГ.

— И давно ты жрешь? — Белов брезгливо поморщился.

— С утра. Точнее, со вчерашнего дня.

— Верю, видно невооруженным взглядом. — Белов расстегнул плащ.. — Пойду разденусь.

Он быстро осмотрел комнаты. Следов присутствия посторонних не было. Яровой правильно сделал, что купил квартиру у старых владельцев вместе с обстановкой. Белов терпеть не мог современных больнично-белых интерьеров. А в этой квартирке все было старым, дышало нажитым уютом. К тому же во все эти шкафчики-горочки, стеллажи-полочки любую спецтехнику можно было вмонтировать без всяких проблем.

«Плохо дело. Если бы загулял, привел бы баб. Квартира в его полном распоряжении. Даже зам не знает, Арсений сам говорил. Значит, крепко влип хранитель банковских тайн».

Он вернулся на кухню. Сел напротив качающегося на стуле Ярового, налил себе полную рюмку коньяка. Давно прошли времена антиалкогольной кампании, когда выпив на встрече с агентом (а как не выпьешь, если агент — человек и тебя за человека считает), приходилось дышать через раз и потеть от страха на очередном собрании.

— Сейчас выпьем, и ты мне расскажешь, что стряслось.

— Стряслось… — как автомат повторил Яровой. Выпили. Коньяк настаивали на ацетоне, если не на чем похуже.

— Уф! Ну и зараза, — с трудом перевел дух Белов. — Так что стряслось? Неужели уволили?

— Типун тебе на язык, Игорь. — Глаза у Ярового были как у побитой собаки. — Уволят — на кладбище с цветочками придешь. У нас так. Отставным любовницам — машину, отставных начальников безопасности — под машину.

— Короче, что случилось? — Белов очистил апельсин, бросил дольку в рот, забивая едкий привкус коньяка.

— Вербанули тут меня, Игорек. На раз-два-три… Я даже ойкнуть не успел.

— Так! И кто эти супостаты? — «Суки, подметки на ходу режут. Я, дурачина, с него подписку не брал. Все играл во взаимовыгодное сотрудничество. Доигрался». — Подробнее, если можно.

Яровой рассказал все, начиная с тревожного звонка из Питера.

— Не хе-хе тебе! Классно сработали, — Белов покачал головой.

— Не твои шутки, Игорек? — Яровой подозрительно прищурил красные от выпитого глаза. — Впрочем, на фига это тебе? Ты и так имел, что хотел.

— На основе взаимности, Арсений, не забывай, — уточнил Белов. — И ты с тех пор никаких телодвижений не совершал, кроме как в ларек за пойлом?

— По мелочи. Послал ребятишек разнюхать про эту фирмочку компьютерную.

— Результат?

— Ноль целых, хрен десятых! Фирма сдохла за неделю до моего приезда в Питер. Через нее провели крупную партию «левака». Директор, как водится, то ли в бегах, то ли в Неве кверху пятками… Пришел арендодатель, всех выгнал к едрене фене.

— А голос бабы? Черт, совсем мозгов нет! Записан на пленку, естественно. Выходит, помещение пустовало, и они это знали.

— Тот мужик — москвич. Питерский писклявый говорок я хорошо знаю. Московский он. Игорь, прикинь, на чужой территории провернуть операцию!

— А дружок твой Миша, он почему не помог?

— Ай! У него своих проблем… — Яровой дрожащей рукой налил в рюмки коньяк. — Он мне что сказал… Говорит: «Ты же знаешь, у нас сажают не за что, а чтобы. Вот и думай. Я сажаю за булку хлеба и вшивый стольник, а если украл железную дорогу — будешь сенатором. И я первым за тебя проголосую».

— Это твой мент Марка Твена цитирует. — Белов повертел в руках рюмку. — Он не из «двести»?

— Это как понять?

— При Леньке должность начрайотдела стоила двести тысяч. Вносил сам или за тебя вносили.

— А! — махнул рукой Яровой. — Брали и давали, везде и всегда. Не выбрасывать же, если несут. И несут же, Игорь, сами несут!

— Что ты им сдал? — резко наклонился вперед Белов.

— Коды. Банковские коды…

— Так! — Белов опрокинул в себя рюмку, задержал дыхание, пока жгучая волна не ударила в желудок. — Ну козлы, намешали — не проглотишь. Уф! — Он вытер выступившие на глазах слезы. — Значит, накрылся твой банк?

— А он и так накрылся. Большой пароход медленно тонет. Если есть вклады, забирай, пока не поздно.

— Откуда у меня вклады? Не смеши. Что можно сделать с этими кодами?

— Все! От контроля движения денег до их изъятия. Лишь со временем можно заметить, что дебет с кредитом не стыкуется.

— Кто знает о коде?

— Председатель, само собой. Возможно, его зам.

— А ты?

— Мне не положено, но знаю. Любой начальник безопасности знает, если не дурак.

— ФАПСИ знает?

— Наверняка. Но им зачем так меня раскручивать?

— Правильно. Одни отпадают. Сам-то на кого думаешь?

— Конкуренты. С большими деньгами. Собрать обо мне информашку в Москве, а ударить в Питере — это размах.

— Слушай, я не понял… Ты им настоящие коды дал?

Яровой кивнул и поджал губы.

— Сильно надавили?

— Да. Серега был у них в руках. Я же занимался внутрикамерной агентурой, нравы тюремные знаю. Он бы суток не прожил.

— А поиграть?

— Один мне ствол под нос сунул и сказал: «Оставлю здесь. Пистолет твой, нас искать не будут. Проваляешься суток пять, пока по запаху не найдут. А сына твоего…» Да что там, сам понимаешь. — Он выпил, даже не поморщившись. — В гробу я видал и этот банк, и его сраные деньги! Что мне дороже, в конце концов?

— Конечно, сын. Арсений, не заводись. Мы их еще переиграем, вот увидишь.

— Да брось ты! Не за тем я тебя позвал. Ты ко мне по-человечески относился. Менялись информашкой, за это не судят… Вот. А теперь знай, был я крутым ментом, хорошо пристроившимся. А теперь — хана! Сломали они меня, Игорь. С переломанным хребтом я теперь. Только ползать и смогу. — Он облизнул шершавые, безвольные, как у всех крепко выпивших, губы. — Хана!

«Круто они его! Так работают, когда много сил да мало времени. Модельку набросать можно. Кое-какие зацепки есть. Вычислю супостатов».

— Ну, а почему меня вызвонил? Мог бы к своим ментам обратиться за помощью.

— Нельзя. — Яровой замотал головой. — Не-ель-зя. Если обложили профессионалы, то давно взяли на контроль все мои контакты. Стоит только шевельнуться, они мне чик-чик сделают. — Он провел ребром ладони по горлу. — А про тебя никто не знает. Даже если и засекли, что мы с тобой шуры-муры… Все одно не поверят, что конторский станет мента поганого выручать.

— Ты смотри, пьян, а соображаешь! — усмехнулся Белов. — Арсений, опиши их.

— Старший из конторских, голову даю. Крупный, вроде тебя. Рост — метр восемьдесят пять. Волосы темные, редкие, слегка вьющиеся. Лоб высокий, с залысинами. Лицо круглое. Нос «картошкой». Губы толстые. Подбородок короткий, раздвоенный. Что еще? А! Носит очки. При мне не надевал, но ложбинку на носу я срисовал. Особых примет нет. Стоп! Родинка под левым ухом. С горошину. Уши крупные, мочки не сросшиеся.

— Угу! — Белов прикрыл глаза, мысленно представив себе человека. — Так… Второй?

— Вот его почти не запомнил. Сухощавый. Движения плавные, как у кошки. Глаза вроде темные. Бьет, зараза, как ломом… — Арсений пошевелил плечом, красное, липкое от пота лицо сморщилось от боли.

— И все?

— Сам удивляюсь. Не помню, хоть убей.

Белов отщипнул дольку апельсина, отправил в рот. «Ярового я обдеру, как липку. Для начала отниму эту квартиру. Потом по мелочи еще что-нибудь урвем. Не фиг жировать на народном горе. У моих оперов штаны падают, а он не знает, в какую дырку себе коньяк влить. А ситуация интересная… Ну и аппетиты у людей! Можно сказать, цельный банк супостаты норовят в себя протолкнуть и не подавиться. А банк, между прочим, в десятку крупнейших входит».

— Ты, Арсений, больше на грудь не принимай. Я выскочу в комнату, звякну ребятишкам. Очень хочу застать тебя во вменяемом состоянии. Готовься, мне фактура нужна. — Белов остановился на пороге. — И еще один вопрос. Ты мне отсюда звонил?

— Что, я первый день родился? — Яровой хотел гордо приосаниться, но потерял равновесие и едва не свалился с дивана. — Твою… Из автомата звонил. Когда за коньяком выходил.

— И что?

— Да чисто все, Игорь. Я же проверялся.

— Смотри, Арсений! — Белов суеверно постучал костяшками пальцев по дверному косяку. — Подставишь, голову оторву!

Дата добавления: 2015-07-25