ГЛАВА 11. Мэгги уставилась на священника так, словно он явился проводить обряд изгнания

Мэгги уставилась на священника так, словно он явился проводить обряд изгнания дьявола. В комнате воцарилась мертвая тишина. Карина явно была обеспокоена тем, что они не проявляют ни малейшего восторга. В другое время и в другом месте все это вполне могло бы показаться Мэгги забавным. Почти как в любимых ею комических шоу, где нелепые ситуации возникали на экране телевизора, стоящего в гостиной.

Исключено. Венчаться с Майклом Конте она не станет!

На губах Мэгги закипал безумный смешок. Нет уж, поиграли — и хватит! Она ждала, когда Майкл выложит окружающим всю правду. Ясно же, что ничего у него не выйдет. Черт, да Мэгги — воплощение всех его кошмаров, пускай даже у них был потрясающий секс и Майкл нашептывал ей всякие нежные словечки. В отрезвляющем свете дня он в ней живо разочаруется и продолжит искать себе подходящую жену. Такую, которая наилучшим образом устроит самого Майкла и его родню. Такую, как Алекса.

— Эй… ребята, что с вами? — наконец подала голос Карина. — Вы не рады? У нас будет свадьба!

Поскольку лжесупруг потерял дар речи и явно не собирался его искать, Мэгги решила взять роль голоса разума на себя. И сделала глубокий вдох.

— Послушайте, мы должны рассказать вам кое-что очень важное. Видите ли, мы с Майклом…

— Стой! — взревел Майкл, оборвав ее на полуслове. У Мэгги глаза полезли на лоб, когда он как ни в чем не бывало подошел к ней, взял за руку и повернулся к своим родным. — Мэгги хочет сказать вот что: мы не рассчитывали, что венчание может состояться так скоро. Она мечтала созвать на свадьбу всех наших двоюродных и троюродных родственников. — Майкл хохотнул, но смешок прозвучал неестественно и глухо. — Как вышло, что нам так быстро дали разрешение венчаться? То есть я думал, отец Ричард, что нам с Мэгги нужно еще получить какие-то наставления, прежде чем вы благословите наш союз.

Отец Ричард, будучи ангелом во плоти, не почуял ничего дурного и благожелательно улыбнулся:

— Безусловно, Майкл, такова обычная практика. Известно, что церковь, как правило, не спешит с одобрением брака, но ведь ты пребывал на моем попечении с малых лет. Едва только твоя мать узнала, что ты возвращаешься домой, она обратилась ко мне, и мы ускорили оформление документов. Ты все-таки граф, а представителям аристократии полагаются определенные преимущества.

Матушка Конте с видимым усилием села. Отпив глоток воды, отдала стакан отцу Ричарду. Затем она заговорила, и в голосе ее отчетливо слышалась слабость. Что было странно, поскольку мать Майкла, даже сильно устав, чеканила слова с уверенной силой, которая совершенно не вязалась с ее хрупким обликом. Господи, ей, должно быть, и вправду очень, очень плохо.

— Сын мой, я все понимаю. И не хочу вставать на пути ваших желаний, но, боюсь, сейчас я так слаба, что не выдержу большого приема. Доктор обещал вернуться завтра, и он сказал, что, если мое самочувствие не улучшится, он, возможно, решит отправить меня в больницу на обследование. — В ее карих глазах блеснула решимость. — Я прошу вас обоих: сделайте это для меня. Произнесите свои брачные обеты на внутренней террасе нашей виллы, дабы я могла быть уверена, что ваш союз окончательно скреплен.

Карину объяснения Майкла явно успокоили, и она снова затараторила без передышки:

— Вот видите, волноваться не о чем! Ясное дело, нам всем хотелось бы устроить свадьбу с размахом, но раз уж вы на следующей неделе улетаете, мама решила, что куда важнее устроить венчание прямо сейчас. — Карина захлопала в ладоши. — Мэгги, я купила для тебя платье! Надеюсь, оно тебе понравится; я тайком пошарила у тебя в шкафу и выяснила твои размеры, а платье сейчас у меня в комнате. Пойдем, я помогу тебе одеться! Венеция и Джульетта будут с минуты на минуту. Майкл, ты должен надеть тот шикарный смокинг, который оставил тут в прошлый приезд. «Ла дольче фамилиа» прислала на церемонию шоколадные канноли с кремом, а я поставила охладиться пару бутылок шампанского. Будет так здорово!

Мир перед глазами Мэгги помутнел и расплылся. Ее бросило в пот, а сердце забилось с пугающей частотой. Воздух застрял в горле тугим комком и не желал покидать легкие. Мэгги попыталась применить обычную тактику борьбы с приступом, но в глубине души понимала, что уже поздно. Сопротивление рушилось на глазах, и вот-вот наступит конфуз, которого с ней никогда не бывало.

Внезапно Майкл впился взглядом в ее лицо. Будто почуяв приближение катастрофы, он пробормотал извинение и выволок Мэгги из комнаты. Мэгги трясло, волны паники захлестывали ее с головой, сметая остатки рассудка. Они вбежали в спальню, Майкл усадил ее на кровать и заставил пригнуться, засунув ее голову между коленями. Инстинкт толкал Мэгги бороться со страхом окончательно потерять власть над собой, и от этого становилось только хуже. Стискивая кулаки, она отчаянно хватала ртом воздух. Она уже готова была завизжать от беспомощности, когда сильные руки Майкла обхватили ее и сквозь пелену паники прорвался его повелительный голос:

— Слушай меня, Мэгги. Дыши. Медленно и ровно. Все будет хорошо. Я здесь, я не допущу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Не пытайся взять себя в руки, расслабься.

Говоря это, Майкл ласково гладил ее по спине, затем пальцы его в ободряющем жесте сплелись с пальцами Мэгги. Она сосредоточила внимание на голосе Майкла, проникаясь надежной весомостью его слов. Расслабляясь, она целиком отдалась во власть бурлящих в ней эмоций и наконец-то смогла сделать вдох. Размеренно тикали часы, и сердцебиение Мэгги понемногу замедлилось, возвращая ей способность дышать. Все это время Майкл безостановочно говорил с ней, нашептывал какие-то пустяки, и голос его приносил успокоение, с каждым словом все дальше отодвигая Мэгги от края бездны. Наконец она подняла голову.

Майкл прижался лбом к ее лбу и ладонями обхватил ее лицо:

— Тебе легче, cara?

В неотрывном взгляде бездонно-черных глаз Майкла была тревога… и еще какое-то, более глубокое чувство, которого Мэгги не могла распознать.

Она кивнула. Странное чувство охватило ее — нежность, к которой удивительным образом примешивалась не испытанная доселе потребность. Боясь произнести хоть слово, Мэгги молча наслаждалась тем, как Майкл гладит ладонью ее щеку, как его теплое дыхание касается ее губ.

— Давай я принесу тебе воды. Побудь тут и ни о чем не беспокойся. Мы все уладим.

Майкл вышел из комнаты и, вернувшись, поднес к ее губам стакан. Она пила мелкими глотками, и холодная вода освежала иссохшее горло. Мэгги охватил безмерный покой. Необъяснимо, непостижимо, но она доверяла Майклу. Вначале всем телом… а теперь и всем сердцем.

— Как видно, идея о том, чтобы обвенчаться со мной, не привела тебя в восторг, — сухо заметил Майкл.

— Ей-богу, Граф, у меня в мыслях не было ранить твое самолюбие, — выдавила смешок Мэгги. — Меня просто вышибла из колеи перспектива венчаться с поддельным мужем на глазах у его родни.

Майкл вздохнул и с силой провел руками по лицу.

— Это очень плохо.

— Думаешь? Твоя мать напомнила мне мафиози из фильма «Привычка жениться». Помнишь, как он заставил героя и героиню пожениться, потому что они переспали? — Мэгги застонала. — Нельзя было нам заниматься сексом. Мы свернули на неверный путь и теперь за это наказаны. Надо рассказать твоей маме всю правду.

Она ожидала, что Майкл согласно кивнет, однако он метнул на нее странный взгляд.

— Я не видел этого фильма, и наша семья не мафия!

— Кто бы сомневался! — закатила глаза Мэгги. — И почему у меня такое ощущение, что мы не на одной волне?

— Какой волне?

Бог мой, иногда она просто забывает, что Майклу незнакомо большинство типично американских выражений.

— Забудь. Так почему ты не в ужасе?

— В ужасе! Я просто учитываю все обстоятельства. Послушай, cara, моя мама больна. Доктор велел избегать переживаний и выполнять все, о чем она ни попросит. Если я сейчас расскажу ей всю правду, у нее может случиться инфаркт!

Сердце Мэгги мучительно сжалось при мысли, что из-за нее может пострадать матушка Конте. Она прикусила нижнюю губу:

— Майкл, чего ты от меня хочешь?

Майкл впился взглядом в Мэгги. Каждое его слово казалось ей последним гвоздем, который забивают в крышку гроба. Ее гроба.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой. — Майкл помолчал. — По-настоящему.

Мэгги вскочила с кровати:

— Что?! Мы не можем так поступить! Ты что, спятил? Мы станем мужем и женой в глазах закона! По возвращении в Штаты нам придется аннулировать брак или развестись. Или что там положено в таких случаях? Боже мой, это же чистой воды безумие! Поверить не могу, что все это происходит на самом деле. Я угодила в какой-то дурацкий любовный роман!

— Успокойся. — Майкл пересек комнату и крепко схватил ее за руки. — Мэгги, выслушай меня. Я обо всем позабочусь. Незачем делать это событие достоянием гласности. Мы произнесем брачные обеты, примем поздравления и покинем Италию. Я возьму на себя оформление документов и все расходы. Никто ничего не узнает. Я прошу тебя сделать это ради моей матери, ради моих родных. Я понимаю, что это уже чересчур, но все равно прошу.

Окружающий мир опасно покачнулся. Майкл ожидал ответа, и лицо его оставалось так спокойно, словно он предложил Мэгги поужинать вместе, а не обвенчаться. Истерические мысли лихорадочно метались в голове, но Мэгги отогнала их и погрузилась в себя, пытаясь понять, что же делать.

Мать Майкла больна. Да, при заключении сделки речь шла о поддельном браке, но если сейчас рассказать всю правду, это приведет к катастрофе. Его сестры будут страдать оттого, что их обманули. Венеция не сможет выйти замуж, и кто знает, какая за этим последует трагедия? Неужели это так страшно — дать парочку обетов и превратить поддельный брак в настоящий? В конце концов, этот брак будет существовать только на бумаге. Ничего не изменится, и вряд ли кто-нибудь узнает, как все было на самом деле. Дома у Мэгги нет никого — ни любовника, ни близких людей, помимо Алексы и Ника. Может быть, у них и вправду выйдет так, как было задумано. Если она сегодня обвенчается с Майклом, то уже завтра сможет запрыгнуть в первый же самолет, улететь в Нью-Йорк и притвориться, будто всего этого не было.

Да, именно так. Ее удел — отречение.

Майкл окажется у нее в неоплатном долгу, и уж Мэгги позаботится о том, чтобы он отныне близко не подходил к Алексе. Всего лишь незначительная жертва ради достижения великой цели. Горстка нелепых слов из какой-то там книги. Священной книги, конечно, но все же написанной простым смертным. Верно? Сущие пустяки.

Mia amore.

Слова эти пронзили Мэгги насквозь, и она задрожала всем телом. Кого она пытается обмануть? Майкл попросил ее остаться. И держался так, словно ему от нее нужны были не только утехи плоти. Согласившись, она подвергла бы себя риску безоглядно привязаться к нему и в итоге потерпеть сокрушительный крах. Майкл и так опасно близко подобрался к тайне ее прошлого, а Мэгги дала себе слово, что никто никогда не станет ее жалеть. Поклялась много лет назад, что никто ничего не узнает.

Впрочем, есть один способ сделать так, что она останется неуязвима.

— Я согласна. — Майкл подался было к Мэгги, но она покачала головой. — На одном условии, Граф. Хватит давить на меня. В конце недели мы доиграем этот спектакль — и наши пути разойдутся. Навсегда. Мы больше не будем спать вместе. Не будем притворяться, что между нами что-то есть.

Майкл впился в нее испытующим взглядом. Вереница противоречивых чувств промелькнула в его глазах.

— Значит, именно этого ты хочешь?

Дурацкие слезы подступили к глазам, но Мэгги безжалостно отогнала их и вздернула подбородок.

— Да, — солгала она. — Именно этого я хочу.

— Мне очень жаль, что ты так думаешь, cara, — прошептал Майкл. На лице его отразилось сожаление… и еще что-то, неразличимое и опасное. — Va bene.

Мэгги выдернула руки из его рук, решительно прошла к двери и распахнула ее настежь.

— Карина, поднимись сюда и помоги мне надеть подвенечное платье. И пускай откупорят шампанское.

Внизу лестницы раздался ликующий вопль, и по ступеням зацокали, приближаясь, дробные шаги. Майкл кивнул и, не сказав больше ни слова, прошел мимо Мэгги в коридор.

Чувствуя, как перехватило горло, она мысленно готовилась к самому грандиозному представлению своей жизни и старалась ничем не выдать, как ей холодно и пусто.

* * *

Горизонт пылал раскаленно-оранжевым сиянием солнца. Мэгги стояла перед священником на задней террасе виллы. Всего за пару часов сестры Майкла преобразили дворик, придав ему неброскую элегантность, от которой у Мэгги захватывало дух. Пышные розы ярко цвели в корзинах, развешанных среди бумажных фонарей, которые заливали мягким светом пешеходную дорожку. Мать Майкла сидела в кресле, опершись спиной на подушки, колени ее были накрыты изящным покрывалом ручной работы. Сестры Майкла, в разноцветных нарядах, шли перед Мэгги, у каждой был крошечный букетик белых лилий. Но, только взглянув на своего лжесупруга, который очень скоро станет ей настоящим мужем, Мэгги осознала, что вся ее жизнь вот-вот разительно переменится.

Черный смокинг ладно облегал широкие плечи и мускулистую грудь Майкла, волосы его были стянуты на затылке, и чеканные черты лица смягчились, когда он с восхищением воззрился на Мэгги. Ослепительно-белое платье с низким вырезом и длинными, до запястий, рукавами ниспадало к ее ногам, очертив стройную фигуру. Позади нее тянулся небольшой шлейф. Майкл взял ее руку, поднес к губам и поцеловал в ладонь. От прикосновения вверх по руке Мэгги пробежала жаркая дрожь, и когда Майкл почуял этот отклик, его полные губы тронула едва заметная улыбка. Он взял Мэгги под руку, словно опасался, что она сбежит. Священник встал перед ними и начал церемонию. Слова путались, сливаясь в невнятный поток, до тех пор, пока Мэгги не начала произносить свой брачный обет.

В горести и в радости…

В болезни и во здравии…

Любить и почитать…

Пока смерть не разлучит нас…

В кронах деревьев пели птицы. Данте с отвращением покосился на Мэгги. Кот восседал рядом с ней, вылизывая лапу и дожидаясь, когда закончится неудобоваримое действо. Легкий теплый ветерок, дразня Мэгги, подхватывал ее слова и уносил вдаль над холмами. Глубокая тишина воцарилась во дворе. Семейство Конте ждало ее ответа.

— Да.

Поцелуй был невесомей перышка, но, когда Майкл поднял голову, Мэгги беззвучно охнула при виде того, каким счастьем засияли его непроглядно-черные глаза. Она не успела задуматься, что бы это значило, тут же оказавшись в его объятиях, ей вручили бокал шампанского, и все ее существо пронизала откровенная до дрожи истина.

Она любит его.

Она любит Майкла Конте. Не притворно, а по-настоящему.

Венеция взвизгнула от восторга и крепко сжала руку Доминика:

— Я так счастлива! И кстати, у нас приготовлен для вас еще один сюрприз. Мы отправляем вас провести брачную ночь в нашем втором доме на озере Комо. Вам нужно хоть немного побыть вдвоем, не беспокоясь о том, что вы потревожите сон своей родни. — Глаза ее заискрились, и она торжественно вручила Майклу ключи. — Поезжайте немедленно и не вздумайте возвращаться до завтрашнего вечера.

Майкл нахмурился и искоса глянул на мать:

— Но ведь мы, кажется, сдали этот дом на весь сезон? И к тому же мне тревожно покидать маму, пока я не убедился, что ей лучше.

Острый слух пожилой женщины волшебным образом еще более обострился. Синьора Конте одарила сына взглядом, который должен был испепелить его на месте.

— Нет, Майкл и Маргерита, поезжайте. Дом будет пустовать еще месяц, так что можете воспользоваться удобным случаем. Девочки присмотрят за мной и сразу позвонят, если что-то вдруг стрясется. Вы не лишите меня удовольствия подарить вам если не медовый месяц, то хотя бы медовую ночь.

Невероятно, но Мэгги жарко покраснела. Она купалась нагишом, на съемках хватала руками почти голых мужчин, наблюдала за тем, как Алекса рожает ее племянницу, и никогда не испытывала ни тени смущения. И вот теперь залилась стыдливым румянцем при одной лишь мысли о том, чтобы спать со своим мужем при полном одобрении его матери. Что за черт?

Венеция, что-то пошептав Доминику, решительно оттащила Мэгги в сторонку. Ее глаза, непроглядно-черные, как у брата, сияли таким внутренним светом, что у Мэгги захватило дух. Венеция переплела свои пальцы с пальцами Мэгги и нежно поцеловала ее ладонь.

— Спасибо, Мэгги.

— За что?

Лицо Венеции посерьезнело.

— За то, что ты сделала. Я знаю, что у тебя наверняка были свои представления о том, когда и как должна состояться ваша с Майклом свадьба, а еще подозреваю, что Майкл ради меня поторопил заключение вашего брака. Ты изменила его. Когда он пришел ко мне с извинениями, он признался, что не понимал, как выглядят со стороны его поступки, пока ты не сказала ему об этом. Но я надеюсь, ты теперь понимаешь, как много значишь для нашей семьи. Ты сделала мне бесценный подарок — возможность еще этим летом стать женой Доминика, — и я этого никогда не забуду. Я так счастлива, что ты теперь одна из нас!

С этими словами Венеция обняла ее. Душа Мэгги разрывалась на части. Жгучая боль раскаяния и нестерпимой тоски поглотила ее целиком, но Мэгги сумела побороть эту боль, прибегнув к опыту многолетнего одиночества.

* * *

Не прошло и часа, как она уже сидела на пассажирском сиденье принадлежавшего Майклу «альфа-ромео» и автомобиль мчался по узким извилистым дорогам, направляясь к озеру Комо. Майкл переоделся в потертые джинсы и неброскую черную рубашку. Волосы его, не стянутые на затылке, привольно развевались на ветру, то и дело скрывая от Мэгги выражение его лица и прибавляя его облику разбойничьей сексуальности, которая успешно воздействовала на ее грешную плоть. Внизу живота родился томительный жар, трусики увлажнились. Мэгги поерзала на сиденье, отгоняя непристойные мысли.

— Что мы будем делать? — напрямик спросила она. — Ты задумывался хотя бы, чем все это кончится? Станем ли мы посвящать в эту историю Алексу и моего брата? Что, если твои родные захотят приехать в Штаты? И как быть со свадьбой Венеции?

Майкл испустил глубокий вздох, точно она забивает голову сущими пустяками, вместо того чтобы уделять все внимание их браку.

— Cara, давай пока что не будем обо всем этом беспокоиться. В нашем распоряжении вся ночь, мы будем одни, и никто нам не помешает. Думаю, этого хватит, чтобы все уладить… с глазу на глаз.

Обжигающий взгляд ясно говорил о том, что и как он намеревается уладить. Мэгги поборола дрожь. Черт побери, да как он смеет манипулировать ею с помощью секса! Она привыкла верховодить в отношениях с мужчинами, и ее такое положение более чем устраивало. Пожалуй, настала пора взять реванш.

— Ах, извини, что я такая глупая! К чему беспокоиться о такой ерунде, как венчание и развод, если можно приятно провести время? Кстати, у меня есть шикарная тема для разговора. Твоя мать сказала, что ты когда-то был гонщиком.

Руки Майкла стиснули руль мертвой хваткой. Да, она попала в яблочко. Глядя, как Майкл с усилием подбирает слова, Мэгги испытала смутные угрызения совести.

— Стало быть, она тебе все рассказала? — негромко произнес он. — С некоторых пор в нашей семье не принято об этом упоминать. Да, в молодости я был гонщиком. Потом отец заболел, и пришла пора возглавить семейный бизнес, поэтому я бросил гонки. Конец истории.

Майкл казался внешне спокойным, но отчуждение, которым вдруг повеяло от него, подсказало Мэгги, что под маской спокойствия скрывается буря чувств. Она смягчила тон:

— Ты был хорошим гонщиком. Ты мог бы сделать профессиональную карьеру.

— Возможно. Этого мы уже никогда не узнаем.

Ветерок трепал волосы Мэгги, окрестные пейзажи со свистом проносились мимо, исчезая позади.

— Ты злишься оттого, что пришлось бросить гонки? — с любопытством спросила она. — Тебе никогда не хотелось управлять «Ла дольче фамилиа», верно, Майкл?

Профиль его казался высеченным из гранита. На скуле перекатывался желвак.

— Разве это важно? — отозвался он. — Я сделал то, что должен был сделать. Ради семьи. Я ни о чем не жалею.

Сердце Мэгги сжалось от сострадания. Не задумываясь, она протянула руку через сиденье и коснулась ладонью его запястья. Майкл, опешив, бросил на нее удивленный взгляд.

— Да, это важно. Доводилось ли тебе хоть когда-нибудь признать и оплакать потерю того, что было тебе дорого? Я не о смерти твоего отца. О твоей мечте. То, к чему ты всегда стремился, было совсем близко, рукой подать — и вдруг его отняли. Я бы от такого взбесилась.

Майкл отозвался на ее слова смешком, однако не оторвал взгляда от дороги.

— У нас с отцом были сложные отношения, — признался он. — Отец считал мое увлечение гонками эгоистичным и опасным. В конце концов он поставил меня перед выбором: либо гоночная карьера, либо семейный бизнес. Я выбрал гонки, и он выгнал меня из дома. Я собрал вещи, ушел и стал зарабатывать себе имя на трассе… Но когда мне сообщили, что у отца случился сердечный приступ, когда я увидел его в больнице — слабого, едва живого, — мне стало ясно, что мои желания не настолько важны, как я считал вначале. — Майкл пожал плечами. — Я понял, что иногда нужно думать в первую очередь о других. Как однажды сказал отец, настоящий мужчина принимает решения ради общего блага, не только ради своего собственного. Ради общего блага я должен был наладить семейный бизнес… и я это сделал. Можно сказать, что я ни о чем не жалею.

Мэгги долго молчала, неотрывно глядя на него.

— Ты скучаешь по гонкам? — спросила она.

Майкл склонил голову к плечу, обдумывая ответ… и одарил ее широкой улыбкой:

— Черт возьми, да! Дня не проходит, чтобы я не вспоминал о них.

Боже милостивый, этот человек сведет ее с ума. Он не только честен, но еще и оказался способен пожертвовать собой и ни разу не пожалеть об этом. Сколько раз на ее пути попадались мужчины, распускавшие нюни из-за того, что их не устраивало, не совпадало с их собственными желаниями или потребностями? Майкл совсем другой. Он обладает убеждениями, которых Мэгги никогда не встречала в партнере.

— Твоим родным повезло, что у них есть ты, — прошептала она.

Майкл ничего не ответил. Просто сжал ее руку, словно был намерен никогда ее не отпускать.

Пару часов спустя они доехали до загородного дома. Мэгги внутренне посмеивалась над тем, как семейство Конте представляет себе недвижимость для сдачи внаем. К роскошному особняку прилагались собственная вертолетная площадка, сады, бассейн и несколько джакузи. Массивные кирпичные стены, увитые плющом, и часовая башенка под стать стенам высились в окружении тропической зелени и ухоженных садов. Дорожка, вымощенная булыжником, вела к широкой лестнице на открытую террасу с уютными креслами-качалками, а к террасе примыкал полностью оборудованный бар. Цветовую гамму особняка составляли золотистый и шоколадно-коричневый оттенки, сочетавшиеся с блеском шлифованного мрамора и ярким разноцветьем мозаичных плиток. Теплый ветерок дул в открытые окна комнат, и Мэгги с наслаждением вдыхала ароматы цитруса и сирени.

Каблуки ее процокали по блистающим плиткам. Прихватив из бара бутылку вина и пару бокалов, Майкл повел ее наверх. За одной из дверей обнаружилась просторная спальня с двуспальной кроватью. Балконные двери были распахнуты, словно новобрачных тут ждали и приготовили комнату к их приезду. На столе, возвышавшемся в самом центре комнаты, алел огромный букет роз. Мэгги прошлась по пышному восточному ковру, любуясь продуманно расставленными антикварными вещами и белизной тончайших кружевных занавесок. И лишь тогда осознала, что ее супруг, стоя в углу спальни и небрежно прислонившись бедром к комоду, сверлит ее неотрывным взглядом.

Мэгги судорожно сглотнула. Внезапно ее охватил безмерный ужас. Все это уже чересчур: кровать, венчание и то, что она, оказывается, влюблена в своего графа. Пол ушел из-под ног, и она отчаянно боролась с этим ощущением, стискивая кулаки в лихорадочном стремлении обрести равновесие. Не хватает еще, чтобы голос ее дрожал и срывался, как у робкой девственницы! Мэгги обругала себя за слабость и решительно выпрямилась.

— Хочешь поужинать? — спросила она.

— Нет.

Кровь жарче забурлила в жилах. Губы Майкла тронула затаенная усмешка, словно он почуял смущение, охватившее Мэгги.

Она выпятила подбородок, стойко выдерживая его взгляд.

— Хочешь прогуляться в саду?

— Нет.

— Поплавать?

— Нет.

Мэгги скрестила руки на груди, прикрыв чересчур откровенно торчащие соски.

— И чего же ты тогда хочешь? Просто стоять и таращиться на меня?

— Нет. Я хочу заняться любовью со своей женой.

Боль пронзила Мэгги, точно острый нож. Его жена! Господи, как же она хочет, чтобы это было правдой!

— Не смей так говорить! — прошипела она, благодарно хватаясь за вспышку гнева, как за пресловутую соломинку. — Я тебе не жена, и мы оба прекрасно это знаем! Ты обещал больше мне не докучать. И никакого секса.

Майкл стремительно шагнул к Мэгги и заключил ее в объятия. Волнение и нежность, отражавшиеся на его лице, разрывали ей сердце.

— La mia tigrotta, что не так? Я не стану делать ничего вопреки твоим желаниям.

Он отвел с виска Мэгги прядку волос и кончиками пальцев приподнял ее подбородок.

— Все это ложь. — Она моргнула, отгоняя жгучие слезы, злясь оттого, что он видит ее слабость. — И мы с тобой — ложь.

Дыхание Майкла коснулось ее губ, и он нежно поцеловал ее, проникая языком во влажную глубину рта. Мэгги отчаянно хотелось дать ему отпор, но жаркий натиск его языка, знакомый пряный запах мгновенно свели ее решимость на нет. Сдавшись, она безоглядно ответила на поцелуй, впилась пальцами в его плечи, податливо прильнула к его литому мускулистому телу.

Майкл медленно поднял голову. Жар, кипевший в его черных глазах, прожег Мэгги насквозь и безжалостно разметал все остатки сопротивления.

— Нет, Мэгги, — неистово выдохнул он, — теперь это настоящее. Мы с тобой настоящие. Ты моя жена, и я хочу заняться с тобой любовью. Здесь и сейчас. Ты согласна?

Мэгги знала, что Майкл — человек слова, и стоит ей лишь покачать головой, он отступит и оставит ее в покое. Господи, да что это с ней творится? Между ними только и было, что пара часов секса, почему же он так сводит ее с ума? Он ее погубит.

Тело и разум Мэгги вели отчаянный бой, но в глубине души все настойчивей звучал тоненький неслышимый голосок: «Бери то, что можешь получить сейчас, и тебе будет о чем вспомнить». Мэгги довелось перенести и более тяжкие испытания… но если сегодня она оттолкнет Майкла, то вряд ли это переживет.

Мэгги притянула голову Майкла к себе. Не прерывая жадного поцелуя, неистово сплетая язык с ее языком, Майкл подхватил ее на руки и понес к постели. Стремительно, не теряя ни доли секунды, он раздел Мэгги и принялся ласкать ее всю, ничего не упуская, руками, ртом, языком. Мэгги застонала, чувствуя приближение сладостного пика. Майкл остановился, быстро сбросил с себя одежду и вновь принялся за дело. Она извивалась под его ласками, бормоча невнятные мольбы, и наконец он развел ее бедра, придвинулся, изготовившись войти в нее, но замер.

Словно почуяв глубоко засевший в Мэгги страх, Майкл мгновенно, без единого вопроса перевернул ее набок, крепко ухватил за бедра и помог оседлать себя.

Твердая горячая плоть заполнила ее изнывающее лоно. Мэгги вскрикнула и начала исступленно двигаться. Майкл сжимал ее груди, дразняще теребя соски. Еще одно движение — и мир содрогнулся, взрываясь ослепительным фейерверком.

Майкл кричал, твердя ее имя, и волна нестерпимого наслаждения в слитном ритме возносила их до небес, пока Мэгги, совершенно обессилев, не рухнула ему на грудь. Руки Майкла обвили ее, и она услышала его шепот:

— Это настоящее.

Мэгги ничего не ответила. Сердце ее содрогалось в рыданиях, губы дрожали, едва сдерживая слова, которые рвались из самой ее души: «Я люблю тебя!» Но бесплотный насмешливый шепот с издевкой напомнил то единственное, в чем она прочно убедилась за всю свою жизнь: «Не навечно. Вечной любви не бывает».

А потому она ничего не сказала. Лишь закрыла глаза и заснула.

* * *

Сидя у кровати и держа в руках два узких бокала с шампанским, Майкл разглядывал спящую Мэгги. Удивительно, ведь только вчера он впервые овладел ею. Обычно стоило ему переспать с женщиной, как жар влечения с каждой новой встречей, с каждым днем остывал и в конце концов превращался в прохладную дружелюбную симпатию, которой они оба уже не могли изменить. И все же сейчас, глядя на ту, которая стала его женой перед Богом, Майкл чувствовал, как горячит его кровь волнение, как охватывает его ощущение правильности происходящего. То же самое чувствовал он когда-то, выезжая на трассу: зов неведомого и глубокую убежденность, что вести гоночную машину ему предназначено судьбой.

Мэгги предназначена ему судьбой.

Теперь Майкл это знал. Принял это знание. Понял, что должен действовать крайне осторожно, если хочет когда-нибудь убедить Мэгги, что их поддельный брак может превратиться в настоящий. Занятно, как любовь может казаться смутным волшебным видением из далекого будущего до тех пор, пока человеку не захочется любви с такой силой, что он всерьез измышляет для себя чувства, которых на самом деле никогда не существовало.

Теперь Майклу открылась истина. Все эти годы он попросту ждал Мэгги Райан.

Майкл ощутил влечение к ней еще в тот вечер, когда состоялось их свидание вслепую. Острый ум и сногсшибательная сексуальность Мэгги поразили его, точно удар под дых. С какой стороны ни глянь, все в ней было восхитительно, но когда в душе Майкла зародилась тяга к чему-то большему, выходящему за пределы приятной необременительной связи, он испугался. Он понял, что если только переспит с этой женщиной, то уже не захочет ее отпускать. При этом Мэгги воплощала в себе все, чего Майкл — как ему казалось — не хотел бы найти в своей будущей жене. Он чувствовал, что эта женщина сокрушит его сердце в пыль и он никогда уже не станет прежним.

Весь этот год Майкл часто вспоминал о Мэгги, но всякий раз загонял ее образ в самый дальний уголок сознания, убеждая себя, что они совершенно неподходящая пара. И вот теперь оказалось, что, какую бы дорогу он для себя ни выбрал, она, сообразно пословице, вела прямиком в Рим.

Мэгги — его суженая.

Остается лишь ее в этом убедить.

Вот только чтобы достичь этой цели, нужно сокрушить кое-какие преграды. Майкл сделал глубокий вдох, готовясь к действию. Он уже обдумывал подходящий план, но план, что ни говори, рискованный. Майкл хотел проникнуть в самые сокровенные глубины личности Мэгги, а то, как она напрягалась всякий раз, когда он брал на себя главенство в постели, безошибочно подсказывало: у Мэгги есть тайна, которую необходимо раскрыть. Сумеет ли Мэгги настолько довериться ему, чтобы решиться на исповедь? Сумеет ли она безраздельно отдать себя в его власть?

Очень скоро он это узнает.

Мэгги открыла глаза.

Майкл улыбнулся, глядя, как сонно и удовлетворенно она потягивается на подушках. Простыня соскользнула, открыв его взору соблазнительную округлость великолепной груди.

— Неужели увидел что-то интересное? — проказливо ухмыльнулась Мэгги.

Эта женщина до срока загонит его в могилу, но по крайней мере он испустит дух с улыбкой на устах. Майкл покачал головой и вручил Мэгги бокал с шампанским.

— Знаешь, — сказала она, — буква «С» в английском языке обозначает все, без чего нельзя обойтись в жизни. Coffee — кофе, chocolate — шоколад и champagne — шампанское. — Мэгги блаженно вздохнула и отпила глоток.

Майкл откинулся на спинку антикварного, обитого ситцем в цветочек кресла и самодовольно усмехнулся:

— Ты забыла упомянуть самую лучшую букву.

— Это какую же?

— «S», которая обозначает секс.

Улыбка Мэгги стала шире и еще блаженней. Майкл поерзал в кресле, чувствуя, что пришел в полную боевую готовность.

— Граф, — лукаво протянула она, — когда же ты наконец выучишь все английские слова? Есть ведь еще «climax» — оргазм.

Майкл зашелся хохотом и помотал головой:

— Cara, ты неотразима — и в постели, и вне ее.

— Стараюсь.

Мэгги непринужденно попивала шампанское, но Майкл чувствовал, что она уже привычно возводит вокруг себя защитную преграду. Надо действовать не мешкая, чтобы не дать ей опомниться.

— Тебе нравится держать все под контролем, верно?

— А это так плохо?

Майкл не сводил глаз с Мэгги, но она так и не подняла головы.

— Вовсе нет. Ты сильная женщина и не добилась бы в жизни таких успехов, если бы не обладала подобным качеством. Мне просто интересно: что бы ты сказала насчет подчинения в постели?

Мэгги задохнулась и резко вскинула голову:

— К чему такой вопрос? Тебе нравится доминировать? — Ее передернуло. — Нет, Граф, игры в господина и рабыню не по мне. Я, бывает, читаю романы с садомазохистским уклоном, но плети меня, честно говоря, не прельщают.

Dios, эта женщина его с ума сведет.

— Нет, cara, боль меня тоже не увлекает. Судя по всему, ты предпочитаешь контролировать все, что происходит в постели, но я хотел бы знать, случалось ли тебе когда-нибудь безраздельно подчиняться.

— Я подчиняюсь всякий раз, когда достигаю оргазма. — Мэгги прищурилась. — К чему ты клонишь?

Майкл направился в ванную, выдернул пару поясов из роскошных белых купальных халатов и вернулся в спальню.

— Что ты задумал? — спросила Мэгги. — Какое-то извращение?

Майкл присел рядом с ней:

— Мэгги, ты мне доверяешь?

— А что? — Лицо ее тотчас стало настороженным.

— Доверяешь?

— Да, я тебе доверяю, — поколебавшись, ответила Мэгги.

Майкл испытал облегчение, услышав, как искренне прозвучал ее ответ.

— Спасибо. Я хочу попросить, чтобы ты разрешила кое-что с тобой сделать.

— Что именно?

— Связать тебя.

У Мэгги вырвался сдавленный смешок, однако в нем не было и тени веселья.

— Скажи, что ты пошутил! Неужели мы не можем заняться самым обыкновенным сексом?

— Можем. Но я хочу большего. Я хочу дарить тебе такое наслаждение, чтобы ты в исступлении не помнила себя. Я хочу, чтобы ты была способна достигать оргазма на собственных условиях. Сейчас я прошу, чтобы сегодня ночью ты доверилась мне и отказалась от своей привычки держать все под контролем. Если тебе будет неприятно, просто скажи, чтобы я остановился, и я остановлюсь. Ты согласна сделать это для меня?

Мэгги села, завороженно глядя на путы и с силой покусывая нижнюю губу.

— Не уверена, что у меня получится, — пробормотала она.

— Думаю, что получится. — Майкл с улыбкой покачал путами, рассчитывая этим дразнящим жестом успокоить ее. — По крайней мере мы неплохо развлечемся. Я всегда мечтал связать свою жену во время секса, и теперь ты можешь воплотить мою фантазию в жизнь.

Он терпеливо ждал, пока Мэгги обдумает предложенный сценарий. На лице ее отражалась борьба противоречивых чувств. Наконец она кивнула:

— Ладно, попробую. — И, раздраженно выдохнув, добавила: — Но только потому, что ты свихнулся на связывании и тебя надо избавить от этого заскока.

Майкл рассмеялся. Нарочито медленными движениями он одним поясом связал запястья Мэгги над головой, а потом другим поясом примотал ее руки к столбику у изголовья кровати. Мэгги подергала руками, и он удостоверился, что путы не затянуты слишком туго и она не почувствует себя скованно. Ровно настолько, чтобы она могла свободно двигаться, когда наступит оргазм. При виде ее обнаженного тела возбуждение, охватившее Майкла, усилилось.

— Что теперь? — Мэгги сдула прядку волос с лица и нахмурилась.

Майкл ухмыльнулся, глядя на ее раздраженную гримасу, сел верхом на нее и окинул взглядом распростертое под ним тело.

Веселье его тотчас улетучилось. Мэгги была прекрасна — стройная, упругая, с соблазнительными округлостями. Майкл медленно наклонился и глубоким, жадным поцелуем впился в ее губы. Язык его ритмично погружался во влажные недра рта, словно намекая на то, что ждет Мэгги в самом скором будущем. Когда Майкл наконец отстранился, Мэгги тяжело дышала и глаза ее затуманились от возбуждения.

Майкл не спешил. Он покусывал и сжимал губами соски, гладил живот и бедра, затем подсунул ладони под крепкие ягодицы и шире раздвинул ее ноги. Пальцы его на секунду замерли на чувствительном бугорке плоти, изнывавшем по его прикосновению… и решительно устремились внутрь.

Мэгги вскрикнула и забилась, напрягая связанные руки. Майкл подвинул ее выше и, погрузив два пальца во влажный жар лона, большим пальцем теребил набухший гладкий бугорок. Мэгги извивалась на постели, и все ее тело, придавленное его тяжестью, дрожало в исступленном предвкушении.

— Развяжи меня, будь ты проклят! Я хочу касаться тебя!

— Потерпи, cara. Я еще недостаточно насладился своей фантазией.

Мэгги грязно выругалась. Майкл рассмеялся, резко опустил голову — и приник губами и ртом к ее лону.

Взрыв наслаждения сотряс Мэгги. Пронзительный крик сорвался с ее губ, и Майкл замер, дожидаясь, когда стихнут сладостные волны, завладевшие ее телом. Наконец Мэгги обмякла, разгоряченная, обессиленно трепещущая под ним. Майкл развел ее бедра и одним резким ударом вошел в нее.

И стиснул зубы, молясь о том, чтобы сохранить самообладание. Жаркая сокровенная плоть туго сомкнулась вокруг него, дрожь пробегала волнами по телу Мэгги. Майкл заполнил ее целиком, упиваясь пронзительной сладостью этого ощущения. Медленно опустившись на Мэгги, он прижал ее к кровати тяжестью своего тела.

— Майкл! — В глазах Мэгги, затуманенных страстью, внезапно вспыхнула паника, и она забилась под ним, неистово дергая путы. — Майкл… не надо!

Неприкрытый ужас, обуявший ее, вынудил Майкла остановиться.

— Посмотри на меня, mia amore. Загляни в мои глаза, в мою душу.

Мэгги подчинилась. Она неотрывно смотрела в глаза Майкла, и взгляд ее прояснился, зрачки расширились, узнавая его. Постепенно, шаг за шагом ее тело расслабилось, обмякло, больше не противясь его проникновению. В глазах Мэгги заблестели слезы. Майкл нежно поцеловал ее, стерев большим пальцем слезинку, которая покатилась по щеке.

— Я люблю тебя, Мэгги. Тебя, а не Алексу. Я всегда любил и люблю только тебя.

Он опять начал двигаться, каждым толчком утверждая нежную власть над ее телом, раз за разом словно говоря о своей любви и силе своего желания. Остатки сопротивления испарились бесследно, и Мэгги подхватила напористый ритм его движений, обвила ногами талию Майкла, вместе с ним поднимаясь к вершинам наслаждения. Почувствовав, как ее тело содрогнулось в упоительном взрыве, Майкл наконец позволил себе последовать за ней. Нестерпимо острое блаженство захлестнуло его, подхватило и швырнуло в сверкающую пропасть. И когда исступление стихло, Майкл осознал, что отныне его жизнь изменилась окончательно и бесповоротно.

Да он и не хотел, чтобы было иначе.

* * *

Он любит ее.

Эти слова звучали в сознании Мэгги вновь и вновь. Иногда ангельски прекрасным пением, иногда развеселым издевательским гоготом. Так или иначе, с этим необходимо разобраться… но сейчас, видит Бог, она слишком выбита из колеи.

Мэгги пошевелила уже освобожденными запястьями. Майкл обнимал ее так нежно, как никогда не был нежен с ней ни один мужчина. И когда они занимались любовью, он не столько тешил свои прихоти, сколько старался дать ей все мыслимое наслаждение и ожидал от нее того же.

Мэгги удержала слова, готовые сорваться с губ, и смолчала. Всего три слова… Но произнести их было труднее всего. Влажное тело Майкла, прижимавшееся к ней, было таким неоспоримо настоящим. Он одарил ее воистину бесценным подарком. Доверием. Непостижимым образом Мэгги, оказавшись связанной и принужденной к безоговорочному подчинению, научилась доверять другому человеку.

— Спасибо, что доверилась мне. — Майкл бережно коснулся губами ее спутанных волос. — Я хочу знать о тебе все, cara, но я подожду.

Его терпеливость потрясала самые основы ее мира. Почему Майклу нужно не только ее тело? Он сказал, что никогда не любил Алексу, и не солгал. Наверное, Мэгги в глубине души всегда чуяла правду, но не хотела лишиться последнего препятствия на пути к нему. Теперь ей некуда бежать, нечем прикрываться. И все же она не в силах произнести те самые три слова, в которых так нуждается Майкл.

Мэгги прикрыла глаза и отдала ему единственное — кроме этих слов, — что у нее еще осталось. Свою тайну.

— Мне было шестнадцать. Я была влюблена по уши, и предмет моей страсти был самый что ни на есть банальный — защитник футбольной команды школы. Само собой, он меня почти не замечал, но я прибегла ко всем обычным девчоночьим приемам, чтобы обратить на себя его внимание. Однажды он подошел и заговорил со мной. А через пару дней пригласил на свидание. Я была вне себя от восторга и верила, что он наконец-то станет моим парнем.

Рука Майкла, гладившая волосы Мэгги, замерла. Майкл медленно повернулся к ней лицом. Она чувствовала на себе его ласковый взгляд, но сама упорно смотрела в потолок, и перед ее мысленным взором разворачивались картины давнего прошлого.

— Я накрасилась, изведя гору косметики. Надела короткую юбку, блузку с декольте, которое выставляло напоказ мои девичьи прелести. За мной тогда никто не присматривал, и я ходила куда хотела и когда хотела. Он повел меня в кино, а потом мы ушли на футбольное поле за школой. Мы сидели на траве и любовались луной. Я была так счастлива! До тех пор, пока он не повалил меня на землю и засунул руку мне под блузку. Понимаешь, на самом деле я была совсем неопытной. Я ни разу еще не ходила на свидание с парнем, ни с кем даже не обнималась и не целовалась. Я позволила ему это, потому что думала, что так и надо. А потом он стянул с меня юбку. — Мэгги судорожно вздохнула, и Майкл сжал ее руку. Он молчал, глядя, как она борется с собой, но тепло его пожатия постепенно придало ей сил. — Он изнасиловал меня. Потом встал и сказал, что разочарован. Что я сама напросилась: так вырядилась и бесстыдно себя вела. А если я кому-нибудь расскажу об этом, надо мной будет потешаться вся школа. Я оделась, и он проводил меня. Мы доехали до моего дома, он поблагодарил меня за приятно проведенное время и предложил как-нибудь встретиться снова. Когда я вошла в дом, моя мать сидела в гостиной и смотрела телевизор. Я бросилась прямо к ней и обо всем рассказала. — События той страшной ночи снова захлестнули Мэгги с головой. Вот только на сей раз она была не одна. На сей раз рядом с ней был человек, готовый ее выслушать. — Мать посмеялась и сказала, что я сама виновата. Велела позаботиться о контрацепции, поумнеть и самой во всем разобраться. А потом ушла, бросив меня одну. — Мэгги оторвала взгляд от пустого потолка и повернулась к Майклу. — Я не знала, что делать. Мне казалось, что я сойду с ума. Пару дней я просидела дома, потом пошла в школу. И когда он встретился мне в коридоре, я только кивнула в знак приветствия. Тест на беременность оказался отрицательным. Я начала принимать противозачаточные таблетки. И вдруг осознала, что передо мной два пути и я должна выбрать один из них. Я могла спрятать свою сексуальность под мешковатой одеждой и шарахаться от физической близости с парнями. Или же могла отбросить произошедшее и жить так, как считаю нужным. Я поняла, что смогу получать удовольствие от секса, но только на своих условиях. Я должна была знать наверняка, что такое больше не повторится. — Сердце Мэгги стучало так неистово, что, казалось, вот-вот разорвется. — Я решила, что не позволю этому мерзавцу искалечить мою жизнь. Я одевалась так, как мне нравилось, и с тех пор неизменно держала под контролем все, что касалось секса. Я сама выбирала когда, где и как. Вот только порой, когда мужчина оказывается сверху, память переносит меня в ту ночь, и я ударяюсь в панику. Это отвратительно, но я не могу справиться с этим воспоминанием. По крайней мере так было до сих пор.

Майкл протянул руку и прижал голову Мэгги к своей груди. Чувство силы, тепла, надежности пронизало все ее существо таким цельным светом, что у нее перехватило дыхание.

— Cara, мне так жаль. Я и представить не мог… иначе не стал бы так на тебя давить.

Мэгги с силой замотала головой:

— Нет, я рада, что ты поступил именно так. Теперь мне больше не страшно.

Майкл шумно втянул воздух, и лишь тогда Мэгги осознала, что его бьет дрожь. Медленно подняв голову, она взглянула на Майкла.

Исступленная гордость и неприкрытый гнев сверкали в его глазах. Ладонью он отвел волосы с ее лица, и этот жест был нежен и невесом, как прикосновение крыльев бабочки.

— То, что в мире нашелся человек, способный причинить тебе такую боль, заставляет меня усомниться в справедливости всего сущего. И все же ты, mia amore, сумела выдержать этот удар и обрести силу. Ты построила свою жизнь самостоятельно, без чьей-либо помощи и на своих условиях. Я преклоняюсь перед тобой.

Мэгги прикусила губу и снова опустила голову на грудь Майкла. Слова его эхом отдались в тишине спальни, разметав жалкие остатки защитной стены, которой она окружила свое сердце. Майкл словно и не заметил одинокой слезинки, которая упала на его грудь.

И за это Мэгги любила его еще сильнее.

Дата добавления: 2015-07-25