А. Лопухин. С. 253.

Но приступим теперь, собственно, к главному содержанию суда над Иисусом. Не ошибемся, если скажем, что главной причиной, перевесившей все другие, причиной, которая непосредственно привела к постыдной казни Учителя из Галилеи, были Его невероятные притязания на то, что Он, Сын простого плотника, выросший среди стружек и опилок в мастерской Своего отца, на самом деле был Богом во плоти.

Д. Фостер.

Цит. по: Д. Мак-Дауэлл¹. С. 77.

В продолжение последнего допроса свидетелей Иисус молчал; но мысль о Его притязании на права Мессии и Бога, ни на минуту не оставлявшая судей, давила их своею тяжестью и наконец они не выдержали…

Т. Айнс. С. 285.

…Во всех действиях и учении Христа судьи решительно не могли найти ничего такого, за что можно бы было подвергнуть Его смертной казни, и для этого им нужно было, во что бы то ни стало, найти такой обвинительный пункт, который, при известной натяжке, мог бы быть перетолкован в государственное преступление и который давал бы им возможность передать Его на суд римлянам как опасного мятежника. Таким пунктом могло быть только его мессианство, и вот на него-то и были направлены все мысли судей.

А. Лопухин. С. 483.

Задача их состояла в том, чтобы вымышленное богохульство обратить в вымышленное государственное преступление. Но каким же образом это сделать?

Ф. Фаррар². С. 408.

...Раздраженный молчанием Иисуса, первосвященник скорее всего согласился бы считать это признанием в преступлении, но некоторый остаток приличия еще обуздывал личную ненависть. Между тем, вступив в разговор с Узником, он не мог уже без ущерба для чести окончить его ничем. Хитрость саддукея нашла средство, не прибегая к явно несправедливым мерам, не только заставить подсудимого говорить, но и сказать нечто такое, чем весь допрос в немногих словах мог быть совершенно окончен. Как первый служитель Бога Израилева, первосвященник, при всем ничтожестве своем, имел право спрашивать о чем-либо обвиняемого под клятвою: способ допроса, на который нельзя было не отвечать, не преступив должного уважения к клятве, к сану первосвященника и самому закону. К этому-то средству и прибег Каиафа.

Архиеп. Иннокентий. С. 277.

Великий момент теперь настал…

А. Лопухин. С. 48.

…И вот, над этою толпой старых, искаженных злобою лиц, поднялся первосвященник Израиля, и все голоса смолкли, судьи сели; главный сановник и судия святого народа во имя Бога, которому служил, потребовал ответа на свое торжественное заклинание: «заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам Ты ли Христос Сын Благословенного?»…

Т. Айнс. С. 310.

Он [Каиафа] прибегает к коварному допросу под клятвою …

Свящ. В. Гречулевич². С. 163.

Странный вопрос в отношении связанного, беззащитного, осужденного преступника! Странный вопрос со стороны также следователя-первосвященника! Странный вопрос со стороны судьи, принимавшего против подсудимого всякое ложное свидетельство!

Ф. Фаррар². С. 401–402.

Верховное судилище это представляло теперь самым живым образом — церковь лукавствующих…

Архиеп. Иннокентий. С. 272.

Такое заклинание у Каиафы заключало в себе не только насилие, но и коварство; ибо оно употреблено было злонамеренно, судя по тому, как выслушан был ответ Иисуса, вытребованный под клятвою…

Свящ. В. Гречулевич². С. 177.

…При таком заклятии, при таком вопросе Иисус уже не мог хранить молчания, не мог предоставить им возможности толковать этот важнейший предмет как им вздумается. В счастливые времена начала своего проповедничества, когда они хотели заставить Его провозгласить себя Царем, — в то время, когда они готовы были отказаться от излюбленных предрассудков в надежде назвать Его Мессией в том смысле, как они это понимали, и поставить Его на «самом высоком крыле» их обожания, Он отказался от звания Мессии. Но теперь, в эти решительные минуты, когда была близка смерть, когда, говоря языком человеческим, ничто уже не могло быть выиграно, а все гибло от признания, теперь-то и раздался на все века, современный прошедшему, настоящему и будущему торжественный ответ: Я! И вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных. В этом ответе прогремел раскат грома более сильный, чем на Синае, и услышанный не только циничным саддукеем, но слышимый и сегодня.

Ф. Фаррар². С. 401–402.

...Когда первосвященник прямо спросил Его: «Ты Мессия?», здесь начинаются трудности, поскольку евангелисты неодинаково передают Его ответ.

У Марка Иисус ответил: «Я». У Матфея: «Это ты сказал» (перевод дословный; полагать, что такова общепринятая форма утвердительного ответа в греческом, арамейском или древнееврейском у нас нет оснований; мы могли бы перефразировать это следующим образом: «Считай так, если хочешь»). В Евангелии от Луки читаем, что Иисус вообще не ответил. «Ты — Мессия?» — спрашивает первосвященник, а Иисус резко парирует: «Если Я вам отвечу, вы не поверите».

И все же первосвященник изобразил дело так, будто Иисус фактически признавался в том, что именовал себя Мессией.

Ч. Додд. С. 85, 128.

Уточним еще раз, как это происходило. На вопрос их: «Ты ли Христос, скажи нам, Иисус, чтобы закончить это жалкое и отвратительное позорище» ответил: если скажу вам, вы не поверите; если же и спрошу вас, не будете отвечать Мне, и не отпустите Меня.

Ф. Фаррар². С. 409.

С царственным достоинством, ввиду смертельной угрозы за Свои слова, и в торжественный ответ на обращение к Богу живому, во свидетельство их истины, Христос спокойно отвечал на это заклинание: «Если Я скажу вам, вы не поверите, и если бы Я задал вам вопросы, которые послужили бы доказательством Моих высших прав, вы не ответили бы на них. Ты сказал истину: Я Малха-Мешиха — Царь Мессия, Сын Божий, Сын Человеческий. В Моем настоящем образе вы не увидите Меня больше; но когда вы убьете Меня, Я, Сын Человеческий, воссяду отселе одесную величества Бога, и затем вы увидите Меня уже сидящим там и грядущим на облаках небесных».

А. Лопухин. С. 486–487.

Слова «Сын Человеческий». Что же они значат. Вопрос уже обсуждался многими, однако согласия на этот счет до сих пор нет. Я попытаюсь предложить объяснение, которое кажется мне наиболее вероятным. Начнем с отсутствия достаточных свидетельств того, что в рассматриваемую эпоху евреи использовали выражение «сын человеческий» вместо имени «Мессия» или вообще как какое бы то ни было «звание». Слова эти — столь же неестественные по-гречески, как и в переводах, — являются калькой с арамейского, на котором говорили и сам Иисус, и Его ученики. По-арамейски выражение «сын человеческий» значит просто «человек», «особь человеческого рода». У евангелистов, по-видимому, были некие основания переводить его с такой почти топорной буквальностью. Однако заметим; это происходит лишь там, где евангелист приводит слова Иисуса. Ни в повествовании, ни в речи других лиц, соответствующее выражение мы не встретим ни разу. Не исключено только, что в каких-то случаях евангелисты сами вкладывают его в уста Иисуса, но, скорее всего по той лишь причине, что оно было характерной особенностью Его речи. Почему же Он так говорил? Чаще всего слова «Сын Человеческий» у Иисуса можно заменить местоимением «я», и смысл не изменится. Но в некоторых случаях Он, похоже, имел в виду не себя, а кого-то другого. Те, кто изъяснялся по-арамейски в Палестине, нередко подменяли словами «сын человеческий» (т. е. «человек») местоимение первого лица. Возможно, Иисус, говоря о себе, поступал так не из какой-то особенной скромности или с тем, чтобы в речи Его не было и намека на самолюбование. Однако надо бы еще спросить, не было ли у Него в определенных случаях особой причины выбрать именно этот оборот речи. Мне кажется, причина была. Некоторые речения Иисуса отличаются такой смелостью, что одно это уже оправдывает употребление третьего лица. Косвенный оборот допускает еще одну трактовку: Иисус без лишних слов давал понять, что те, кто воспримет Его весть, Его узнают, а остальным, не воспринявшим, придется вопрошать: «Кто этот Сын Человеческий?»… Если под «Сыном Человеческим» Он разумел себя (что, как мы видели, не противоречит арамейскому словоупотреблению), священнослужители вполне могли усмотреть здесь богохульство, оскорбляющее самые сокровенные верования и чаяния евреев.

Ч. Г. Додд. С. 93–94, 129.

…В ту же минуту наполнил всю палату раздираемых тканей оглушительно трещащий звук. Первый знак подал Каиафа: легкую, белую, из тончайшего льна, виссона, верхнюю одежду свою разорвал сверху донизу, а потом — и обе нижние, соблюдая с точностью все, по Закону установленные правила: драть не по шву, а по цельному месту, так, чтобы нельзя было зашить, и до самого сердца обнажилась бы грудь, и лохмотья висели бы до полу. Первый начал Каиафа, а за ним — все остальные...

Д. Мережковский. С. 548.

Как бы услышав ужасное, нестерпимое богохульство, лицемер тотчас представился вышедшим из себя и разодрал свои одежды (переднюю часть): поступок, который в первосвященнике выражал чрезвычайную крайность душевного волнения и показывал величайший избыток мнимой ревности ко славе Бога Израилева.

Архиеп. Иннокентий. С. 279.

Закон запрещал первосвященнику раздирать свои одежды в знак личной скорби, однако, исполняя обязанности судьи, он должен был, согласно традиции, именно так выражать свой ужас перед богохульными словами, произнесенными в его присутствии. Вполне очевидно облегчение растерявшегося судьи. Даже если надежных свидетельств обвинения не предвиделось, нужда в них отпала: Подсудимый Сам дал показания против Себя.

Х. Суит.

Цит. по: Д. Мак-Дауэлл¹. С. 78.

Иисуса из Назарета приговорили к смерти не по показаниям Его обвинителей, но по Его собственным, данным под присягой свидетельствам.

Ф. Моррисон.

Цит. по: Д. Мак-Дауэлл¹. С. 78.

«Слышали ли, — вскричал потом Каиафа к прочим судьям, — слышали ли вы, что Он сказал?.. Он явно богохульствует, и мы еще требуем свидетелей?..»

Архиеп. Иннокентий. С. 279.

Они же сказали в ответ: и с тавеф, или — повинен смерти.

Ф. Фаррар². С. 401–402.

«Смерти, смерти», повторяли один за другим старейшины.

Архиеп. Иннокентий. С. 279.

Каиафа, таким образом, достиг своей цели. Для выслушивания свидетелей потребовалось бы время, и мог бы расстроиться весь план; с наступлением дня, когда галилейские паломники могли узнать о том, что в минувшую ночь был арестован их учитель и соотечественник, которого они считали пророком, и даже самим Мессией, дело могло бы принять весьма опасный оборот. Каиафа хорошо сыграл свою роль.

А. Лопухин. С. 486–487.

Заседание тотчас же было закрыто, и смертный приговор теперь был произнесен единогласно. Все встали со своих мест. А на Иисуса снова надели цепи.

А. Дидон. С. 671.

Суд единодушно поддержал его [Каиафу], и Иисуса обвинили в богохульстве — самом тяжком преступлении перед еврейским Законом.

Ч. Додд. С. 128.

В чем же оно выразилось, и что означает термин «богохульство», за которое закон карал смертью? Он означал хулу против Бога, в какой бы форме она ни выражалась, а в обширном смысле слова означал — ниспровержение всего теократического строя иудейского народа, перемену нравов и обычаев, презрение закона и пророков. Оба эти значения и применили судии к Господу Иисусу, и осудили Его на смерть, потому что Он, якобы, выдал Себя за Мессию — Христа — Сына Божия, и говорил, развращая народ от Галилеи до Иудеи, об отмене писаний закона и пророков, как они обвиняли в том Его.

Путь Христов. С. 327.

Повторим — весь суд над Иисусом Христом был противен и духу еврейского законодательства, — которое, как мы говорили, становится скорее защитником обвиняемого в уголовных преступлениях… Иисуса не отпустили после того, как свидетельские показания признаны были недостаточными; затем незаконно подвергли Его допросу, не дали ни свидетелей защиты, ни господина тяжбы; наконец, первосвященник сам обратился к Иисусу и привел Его к присяге: «заклинаю Тебя Богом Живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» Иисус отвечал, согласно установившейся формуле: «Ты глаголеши»? Затем следовало раздрание риз Кайафы, как законное выражение негодований при виде богохульства, и потом голосование и приговор: «Повинен смерти».

Прот. И. Восторгов. С. 17–18.

Так закончился допрос и суд беззаконного сборища у Каиафы. Сын Божий, Господь Иисус осужден на смерть за богохульство.

Путь Христов. С. 327.

…Кончился первый допрос. Судьи и советники разошлись, дабы несколько успокоиться сном, потом снова собраться при первом рассвете.

Архиеп. Иннокентий. С. 278.

Сборище разошлось, и окончился вторичный допрос Иисуса.

Ф. Фаррар. С. 402.

Поправ таким образом все законы, беззаконные судьи, тем не менее, пытаются соблюсти вид законности; и, окончательное произнесение приговора, как предписывал закон, откладывают до вторичного заседания, — однако же не до третьего дня (как бы следовало), а только до рассвета следующего…

Свящ. Н. Гречулевич². С. 163.

Господь, в ожидании нового собрания, выведен был из жилища первосвященника, где происходил совет, на двор. До утра оставалось немного времени (два, три часа); но для Него сей промежуток времени был весьма тяжел, потому что Он находился в руках буйной толпы, состоявшей из стражей храма и служителей первосвященнических…

Архиеп. Иннокентий. С. 279.

Встали все со своих мест и начали плевать в лицо Иисуса, и бить Его по ланитам, выражая тем и ненависть, и презрение к мнимому Богохульнику, и издеваться над ним, как над мнимым Мессией — Христом: «Прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?»

Путь Христов. С. 326.

После этого Иешу заковали в цепи, и он стал печалиться и тосковать, потому что был бессилен, а сила была теперь у мудрецов, и в их власти было умертвить его или оставить жить. Одни иудеи говорили им: мы хотим, чтобы его забили камнями как Азазела; а другие говорили: мы не хотим, чтобы его прикончили сейчас, но чтобы он страдал и мучился целый месяц; наконец, третьи советовали: не нужно побивать его камнями, но пусть каждый израильтянин придет и ударит его по лицу. Стоящие же вокруг него сторожа и другие люди били его палками и нанесли множество ударов, а мудрецы били его сандалиями…

Тольдот Иешуа.

Венская рукопись (15).

…В подвале церкви Поющего петуха в Иерусалиме на обозрение выставлена древняя тюрьма, в которой были найдены весы для взвешивания десятины священников. На стенах камер имеются следы от цепей, которыми приковывались заключенные. На полу, рядом с местом для порки, имеются два углубления, в которых держалась вода и уксус. Когда Иисусу был вынесен смертный приговор, все разговоры о его законности или противозаконности были отложены: заключенных, которые находились под стражей, не следовало бить, однако хула против Бога обязывала к немедленным действиям.

Итак, Иисус был грубо избит и оплеван. Его били, закрыв Ему глаза, и, насмехаясь, спрашивали: «Прореки, кто ударил Тебя?» Эта игра kolafix была заимствована из Греции, и ее сразу полюбили дети. Одному из игроков на голову надевали капюшон, остальные прикасались к нему, и он должен был отгадать, кто это сделал. Предполагается, что в ту ночь Иисус также был выпорот в подземной темнице, после чего Его раны были омыты водой и уксусом. Затем Он был спущен в глубокую яму, которая использовалась в качестве подземной тюрьмы.

Р. Сантала. С. 191–192.

Вдоволь надругавшись над Нам, заперли Его в темницу до утра.

Д. Мережковский. С. 549.

Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти.

Матфей. 27: 1–2.

Дата добавления: 2015-07-25