Из истории разрушения храмов

Возведено 5 ярусов строительных лесов

В начале сороковых годов были арестованы и увезены на север священники отец Иоанн и отец Владимир с семьями. Начато разрушение здания зимней церкви. Храм строился прочно, основательно, на века, поэтому разрушению поддавался с трудом. Иконы и церковную утварь ломали и жгли возле церкви. Почти всё было уничтожено. Дети, не ведая, что творят, катались на больших иконах по озеру, как на плотах. Колокольню разрушали позднее.

В августе этого года я записала воспоминания жителей Кумзера о том, какова была участь храмов и колокольни в XX веке. Видеосъемку проводил Олег Вадимович Букаркин. Вот некоторые записи.

-Мы, школьники, поднимались на колокольню, — вспоминает Вадим Евстафьевич Букаркин. -С нее в ясную погоду было видно, как ходили поезда между Харовской и Пундугой: паровоз дымил, состав был похож на зелёную змейку. Кумзерские деревни были видны все. На колокольню вело 12 пролетов лестниц. Многих ступеней не было: возможно, они были убраны, чтобы дети не лазили, а может быть, — сгнили. Ломали колокольню в начале 60-х. Как шли последние к этому приготовления, как она рухнула, я видел собственными глазами. Урок географии у нас в это время вела Лудилова Надежда Филипповна. Она вывела нас из школы, мы стали свидетелями этого зрелища. В нижнем ярусе колокольни был арочный проезд. Она стояла как бы на четырех опорах – ногах. Две опоры со стороны озера подрубили, обвязали звонницу поверху железными тросами и тракторами дернули в сторону озера — она упала, но не рассыпалась, а разломилась на четыре части. Местный житель дядя Вася, сапожник, потом занимался разборкой колокольни на кирпич. Цементирующая основа была так крепка, что это удавалось ему с большим трудом, а то и вовсе не удавалось. Кирпич использовали для личных нужд, клали печи в домах.

Из воспоминаний Ботина Александра Рафаиловича, который теперь каждый год с ранней весны до поздней осени живет в родительском доме в д. Гришино: «Я застал от зимней Богоявленской церкви только стены. Храм уже разрушен был. Людям кирпич негде было брать. По разрешению, полученному в сельсовете, после внесения какой-то оплаты, я, как и все другие, сам выламывал кирпич из стен церкви, чтоб дома печку сложить».

Белов Виталий Владимирович вспоминает: «Родился я в д.Угол. Ходил в Кумзерскую школу. Недалеко от церквей она стояла. Нет теперь этой школы. Пацанами бегали в зимнюю церковь с колокольней. Она большая была. Баловаться надо было, шалить. Мы думали, что священники в ней клад спрятали. Золото искали. Внутри до начала 60 – х годов было очень красиво: иконостас, иконы, печи покрыты изразцовыми плитами. После разрушения храма этими плитами были украшены печи в здании деревянной школы. Возле храма поповский домик стоял и ещё небольшое кирпичное помещение. В нем в советское время хлеб пекли, муку хранили, картошку сушили и отправляли её в Норильск и Мурманск. На колокольню мы лазили. Интересно было на паровозы посмотреть. Мы же никуда из деревни не выезжали. Паровозов не видели. Колокольня была значительно выше, чем храм Флора и Лавра (высота храма – 38 метров до крестов). Голубей ловили на колокольне и в церкви и даже их ели. В летний храм нас не пускали. Все закрыто было. Чтобы уронить колокольню, долбили её зубилами и кувалдами, заводили толстые троса, и несколько тракторов растаскивали её в разные стороны. А она не падала. Кладка крепкая была. Это сейчас просто: динамит – и обрушилась бы. Когда уронили, кирпичом засыпали колеи на дороге, чтобы машины не буксовали. Дорогу постоянно дождем размывало».

Малышевой Руфине Ивановне в июне исполнилось 85 лет. Ни один деревенский праздник не обходится без её настоящей русской пляски и озорных частушек. Руфина Ивановна вспоминает: «Жила в д. Давыдовской. Теперь вот уже сколько годов живу в Кумзере. В школу почти не ходила… Все нянчилась. Песни хорошо пела. В церковь забегали иногда. Ой, страшно, страшно! Ничего нет. Заброшено всё. Запах такой! Иконы ещё были. Молиться коммунисты запрещали. Строго было. Дома в деревне ни одной иконы нет. Украли все… Церковь восстановить хотят? Так что? Я против народа не пойду. Я и денег дам!»

Церковь святых мучеников Флора и Лавра на долгие десятилетия постигла печальная участь. Ее помещения использовали под хозяйственные нужды колхоза «Красное знамя».

Павел Александрович Ковров

Ковров Павел Александрович вспоминает, что на территории Кумзерского сельсовета было несколько колхозов. Из них везли зерно в здание храма, где его не только сушили, но и хранили. А потом на грузовиках отправляли по дороге с размытыми колеями, вероятно, в районный центр Харовскую, возможно, брали на посев, выдавали колхозникам на трудодни.

И снова из воспоминаний Вадима Евстафьевича Букаркина: «В церкви Флора и Лавра до начала 60-х годов было чисто: металлические решётки на дверях были закрыты, на большей части окон ещё были стекла, дверь в подвал тоже была закрыта, внутрь — не попасть. Церковь использовалась как склад сельпо. Через окна видны были хранившиеся там шкуры животных, водка в ящиках. С 1960 по 65 год около церкви стоял домик, где гоняли дизель электростанции. Государственного света в селе ещё не было.

В конце 50-х годов росписи на стенах сохранялись, был великолепный иконостас, по краям которого видны были скульптурные (из дерева) резные фигуры ангелов, даже форма ногтей на руках и ногах была вырезана, все было выкрашено бронзовой краской под цвет золота.

В 1966 году, когда я вернулся домой после окончания Пундужской средней школы, церковь оборудовалась под зерносушилку: была сделана глинобитная печь, которая топилась дровами. Дым шел прямо в храм и выходил через верхние окна. Здесь и пошло все рушиться. Осенью сушилка работала круглые сутки. Тепло и сухо внутри. И стала она проходным двором, особенно для любителей выпить. Настенная живопись закоптилась, появились надписи типа: здесь был Вася. Когда сушильный комплекс перестал работать, церковь осталась раскрытой и стала приходить в ещё больший упадок. Сгнила крыша над клиросом. Затем от удара молнии загорелась крыша на большом куполе и двух малых. Горело 18 часов., т. к. из-за большой высоты не могли подать воду на очаг горения. После того, как зерносушилки в церкви не стало, остатки металлического оборудования выламывали и вытаскивали те, кто сдавал металлолом. В результате бесхозности в 2010 году 2 августа в церкви случился ещё один пожар, выгорели полы и все, что могло гореть. Пожарная машина из Шапши приезжала. Воды в ней было полторы тонны. Вылили, а больше закачать не смогли. Огонь буйствовал сутки. Нам же пришлось дежурить у церкви и днем, и ночью двое суток. Наш дом к храму ближайший. Лето было засушливое. Если с крыши падала головешка, огонь бежал по сухой траве».

Соколов Юрий Африканович вспоминает, как по дороге в Кумзерскую школу дети любовались церковью. До пожаров на храме это было. За 7 километров она была видна. «Туча закрыла купола, кресты. Мы ждали, когда же она пройдет. Прошла. Красота-то какая! Белые стены, медные купола, кресты сияют на солнце!.. Когда работал на тракторе, помогал остатки оборудования зерносушилки из церкви вытаскивать. Зацеплял тросами и трактором выдергивал…»

Вера Федоровна Кочкова будет отмечать 90-летие в сентябре следующего года. В сельской школе проработала 37 лет. Вера Федоровна рассказывает, как храм привлекал детей и молодежь: «Ребятишек на уроке нет. Где? В церкви. Там стояла зерносушилка. Сушили не только зерно, но и горох. Иду в церковь. Слышу в подвале голоса. Подвал высокий был. Горох туда насыпался, они его едят. Горох размок. Потом животами маялись. Несколько человек желтухой заболели… Ещё искали подземный ход, ведущий из церкви к озеру, который, по легенде, был выкопан на случай прихода врагов… Молодежь соревновалась, кто выше на стенах распишется. Свои имена выбивали, нацарапывали, не выбирая: на пустом месте или на росписи».

Тамара Николаевна Григорьева (Скворцова)

Григорьева Тамара Николаевна (Скворцова) вспоминает: «В июле 1987 года была страшная гроза. Потемнело небо, дождь не был сильным, но сверкали страшные молнии. От раскатов грома дважды встряхнуло родительский дом. Мы с мамой в страхе молились: «Господи, спаси и сохрани!» Пожара боялись, боялись, что дом развалится. И вдруг такое зарево в окнах! Мы бросились на улицу. Церковь горит! Сельчане многие прибежали к храму. Куда и страх девался! Молния ударила в главный большой купол, а потом пламя охватило и два малых. Зрелище было величественным и грозным: языки пламени вырывались из-под куполов, дым вился вокруг шпиля. Люди крестились, плакали от бессилия, что ничем нельзя помочь храму: горит на большой высоте, воду на огонь не подать. Молились: «Господи, не разрушай храм!» С тридцатиметровой высоты летели куски оторвавшейся кровли. Моя мама, Апполинария Васильевна Скворцова, сказала мне, что это все за грехи наши и что вместо того, чтобы покарать нас за содеянное, Господь принял удар на себя: не в нас, не в наши избы, а в свой дом направил молнию. И сделал это, чтобы мы задумались, что делаем не так».

Кумзера гордятся и своим краем, и своим храмом. Но разрушение святыни продолжается теперь уже из-за погодных условий. То снег идет, то дождь, а церковь стоит с зияющими незакрытыми проемами окон, дверей, нарушена целостность кровли.

Существует красивая легенда, что каждому храму при освящении его (как человеку при крещении) Господь дает Ангела. Ангел никогда не покидает церковь или место, где она стояла, даже если святыня разрушена. Он обращается к людям, призывая их восстановить Дом Божий. И, кажется, что тихий призыв Ангела церкви мучеников Флора и Лавра людьми услышан.

Дата добавления: 2015-07-25