Перечень категорий Аристотеля и что распределяется по ним

В четвёртой главе Аристотель даёт список собственно категорий (другие названия: предикаменты, роды вещей, роды бытия): 1) субстанция; 2) количество; 3) качество; 4) отношение; 5) место; 6) время; 7) положение; 8) принадлежность; 9) действие; 10) страдание. У всех комментаторов по этому списку замечается, что первая категория о том, «что есть это», а остальные девять – акциденции [например: 7, стр.11]. Стагирит опять оговаривает, что по категориям распределяются слова «без какой-либо связи», поэтому все отдельные слова, которые можно отнести к какой-либо из категорий, сами по себе не содержат никакого утверждения и значит, не истинны и не ложны.

В трудах по философии можно встретить то представление, что существует некоторая проблема, суть которой заключается в том, что Аристотель в самих «Категориях» не определяет чётко и однозначно, что же собственно следует понимать под категориями: роды бытия или их определения – роды высказывания о бытии: «Категории часто подвергались критике и, как деление, осуждались, но странно! немногие лишь задавались вопросом о том, что собственно хотел классифицировать Аристотель и что он сам принял за основание деления. Важно ли само по себе это основание, - другой вопрос; но называть деление несовершенным, не выяснив предварительно намерений автора его, просто неправильно...» [ 10,79-80 ]. Трудность чёткого определения сути категорий послужила основанием тому, что некоторые крупные философы вообще не придают им сколько-нибудь серьёзного значения. Так Рассел в своём фундаментальном труде по истории философии следующим образом выражает позицию, на которой стоят противники системы категорий: «Я лично не верю, что термин «категория» может в какой-либо мере быть полезен в философии как представляющий ясную идею. {...} Нет указаний на какой-либо принцип, на основании которого был составлен список из десяти категорий» [Рассел. История западной философии,258]. Тот же В. Минто перечисляет в списке критически настроенных к учению о категориях Рамуса, Канта и Милля [ 10,80 ]. На этот вопрос пытались дать ответ те, кто серьёзно занимались проблемой категорий и комментировали Аристотеля.

Например, Боэций в «Комментарии», признавая, что распределяются по категориям слова, всё же последовательно придерживается той мысли, что это распределение вообще возможно только в связи с вещами, которые эти слова обозначают. Исследуя тему и содержание «Предикаментов» Аристотеля, Боэций несколько раз возвращается к этому вопросу. Проговаривая каждый раз своё понимание Аристотеля, он вносит какие-нибудь уточнения.

Подводя итог рассуждениям о теме Аристотелевой книги и о том, что распределяется по предикаментам, Боэций резюмирует: «...в этом труде речь идёт не о родах вещей, не о вещах, но о словах (sermo), обозначающих роды вещей. Об этом заявляет сам Аристотель, говоря: «Из того, что говорится без какой-либо связи, каждое обозначает или субстанцию или количество». Если бы он производил деление вещей, то не говорил бы «обозначает»; ведь вещи обозначаются, но не обозначают» [6, стр.125]. Это первый аргумент Боэция в пользу того, что по категориям распределяются слова как имена. Второй аргумент – в понимании речи как того, что только и может быть утверждающим в отличие от вещей: «Если же вещи соединятся, то они никоим образом не произведут утверждения, ибо утверждение пребывает в речи». На ожидаемый же вопрос о том, почему Аристотель говорит о родах вещей, Боэций упреждает, говоря: «...вещи всегда связаны со своим знаком,...что бы ни происходило в вещах, это же можно обнаружить и относительно имён вещей».

Возвращаясь к рассмотрению категорий, нужно дать объяснение того, почему Аристотель, вводя классификацию из десяти категорий, не свёл их все к чему-то общему и единственному. Рассуждения на эту тему можно найти у всех известных комментаторов «Категорий».

У Порфирия есть замечательный отрывок по этому вопросу, который кроме этого напоминает об одноимённом и соимённом, показывая необходимость различения этих двух понятий и для понимания этого вопроса. «...Сущее не является одним общим родом для всего, и всё существующее не является однородным на основе одного наивысшего рода, как говорит Аристотель. Примем, напротив, как у него в «Категориях», десять первых родов в качестве десяти первых начал; тогда если обозначить все их как сущее, такое обозначение будет у них, по его словам, одинаковым по имени, но не одинаковым по смыслу. {...} Если бы сущее было одним общим родом для всего, тогда всё называлось бы сущим в одном смысле, а так как имеется десять первых родов, то общность даётся только по имени, но не в то же время и по смыслу, раскрывающемуся в соответствии с именем» [ 11,58-59].

Боэций в комментарии на «Isagoge» Порфирия замечает по этому поводу: «Аристотель усмотрел десять родов всех вещей; один из них – субстанция, остальные девять – акциденции... Так как эти десять родов – наивысшие, и нет такого рода, который можно было поставить над ними... Между этими родами распределены все возможные различия. Они, кажется, не имеют друг с другом ничего общего, кроме разве что, имени: о каждом из них можно сказать, что он есть. Глагол «есть» говорится обо всех одинаково, но при этом им всем присуща не какая-то одинаковая субстанция или природа, но только имя. Таким образом, десять родов,..., во всём различаются друг от дуга» [7, стр.11-12].

Кроме того, Боэций объясняет необходимость деления на роды бытия, не сводимые к чему одному общему, вполне «утилитарной» целью. «Поскольку число вещей бесконечно, также необходимо бесконечно и число звуков, которые их обозначают, однако познание бесконечного невозможно, ибо бесконечное не может быть объято духом. То же, что не может быть охвачено мыслительной способностью нельзя заключить в границы никакой науки, поэтому науки о бесконечном не существует» [6, стр. 122].

Далее, поскольку предполагается несводимость всех категорий к общему роду, Аристотель приступает к определению собственных признаков (proprium) каждой из них.

4. Категория «сущность» (или «субстанция»)

Прежде всего, следует отметить, что в термин «субстанция» в разных работах Аристотель вкладывает несколько различающиеся содержания. Это, например, отмечает в своём комментарии Боэций: «Хотя существуют три субстанции (материя, форма и та, которая производится из двух, во всех отношениях составная и совокупная субстанция), здесь повествуется не об одной только материи или одной форме, но о соединении и смешении их обоих» [6, стр. 137]. И сам Аристотель оговаривает это в «Категориях», говоря о том, что сами части субстанции тоже есть субстанции.

Для объяснения того, чем является «субстанция», Аристотель выделяет два понятия: первые и вторые сущности. «Общая черта всякой сущности – не находиться в подлежащем» [5, стр.58]. «Это, однако, не есть особенность сущности, ведь и видовое отличие принадлежит к тому, что не находится в подлежащем» [там же]. Для первых сущностей характерно также не сказываться ни о каком подлежащем. Говоря иначе, 1) общим для первых и вторых субстанций является то, что они не находятся в субъекте (в подлежащем); 2) первые субстанции, кроме того, ещё и не сказываются о субъекте (о подлежащем), в отличие от вторых.

Объясняя, что понимается у Аристотеля под первыми и вторыми сущностями, Боэций говорит о них в двух смыслах. В подтверждение того, что субстанции в собственном смысле – это индивидуальные субстанции Боэций приводит тот аргумент, что виды с родами собираются «только лишь из познания индивидуального», и поскольку «общность познаётся из чувственных восприятий единичного». И далее: «правильно, что прежде существует субъект, он и называется субстанцией в первую очередь». При рассмотрении же субстанции в наивысшей степени, объясняется, что она такова, поскольку наиболее субъектна по отношению к прочим вещам, которые либо находятся в них, либо сказываются о них наподобие родов и видов, либо, как акциденции, которые находятся, прежде всего, в первых субстанциях [6 стр.135]. Взаимосвязь первых и вторых сущностей объясняется следующим образом: «Вторые сущности дают ответ на вопрос «что именно есть это?», поставленный касательно первых сущностей». То, что сущностью не является, не даёт ответа на данный вопрос, поставленный относительно первых сущностей. Например, «Кони быстры», «Человек бежит». Кроме того, вторые сущности – это сущностные качества первых и, как таковые, отличаются от привходящих качеств [9, стр.602].

Аристотель также выстраивает чёткую градацию причастности к сущности. Ближайшим к ней является индивидуальность, затем идёт вид, который ближе к первой сущности, чем род.

Далее Аристотель предупреждает о сложности понимания категории «сущность»: «И пусть нас не смущает то, что части сущностей находятся в целых как в подлежащих, чтобы нам не пришлось когда-нибудь утверждать, что эти части не сущности: ведь о том, что находится в подлежащем, было сказано, что оно находится в нём не так, как части содержатся в каком-нибудь целом» [5, стр.58]. Иначе это можно назвать вопросом о том, чем руководствоваться при распределении имён по предикаментам. Его суть очень хорошо расписал Абеляр.

«Одни понимают под предикаментами такие субстанциональные слова, которые именуют субъективную вещь по сущности, например, «человек», «белизна», «животное», «цвет». Другие желают, чтобы принятое в качестве предикамента в соответствии с основным значением относилось к прилегающей форме, полагают, что и «белизна», и «белое» находится в предикаменте качества, потому что и та, и другое обозначают «белизну», хотя и разными способами – одна по сущности, другая по приложенности. Но истинно говорит вот кто: определять не является необходимым, и мы можем это делать не иначе, как только допустив, что именно те и другие желают понимать под выражением «быть в предикаменте» (курсив мой). Ибо если «быть в предикаменте» есть ничто иное как «обозначать качества», то, разумеется, как «белое» так и «белизна» находятся в предикаменте качества.

Но, пожалуй, можно сказать, что «белое» также обозначает субстанцию благодаря именованию (nominatio), а «человек» и «животное» определяют качество относительно этой субстанции. Тогда и «человек» может полагаться в предикаменте качества, и «белое» - в предикаменте субстанции. Но можно сказать, что когда одному и тому же слову случается означать вещь относительно разных предикаментов, то его нужно полагать по основному значению в предикаменте...» [1, стр.415-416].

По Аристотелю любая сущность, кроме уже перечисленного, обладает следующими качествами. Во-первых, означает определённое нечто. Правда у вторых сущностей это качество имеет одну особенность – они означают некоторое качество, ведь в отличие от первых, подлежащее здесь не есть что-то одно. Во-вторых, им ничего не противоположно. В-третьих, субстанция не может быть в большей или в меньшей степени. И, в-четвёртых, будучи тождественной и одной по числу, она способна принимать противоположности. Например, один и тот же человек, может иногда быть бледным, а иногда смуглым или, так же, холодным и тёплым. Сущности принимают противоположности сами, оставаясь при этом собой. Чего нельзя сказать, например, о речи и мнении, которые, будучи сами неподвижны во всех отношениях, остаются без изменений, но из-за смены обстоятельств для них получается противоположное: бывшее ранее истинным, мнение становится ложным при новых условиях. «Поэтому, ввиду того что в них не происходит никакой перемены, они не способны принимать противоположности. О сущности же говорится как о способной принимать противоположности потому, что она сама их принимает...» [5, стр. 61].

5. Категория «количества»

Количество бывает двух видов – непрерывное и раздельное, которое состоит из частей по двум типам: имеющие определённое положение друг к другу или не имеющие такого положения. Аристотель приводит примеры раздельного – число, слово и непрерывного – линия, поверхность, тело. К типу непрерывного причисляются также время и место как то, что соприкасается с находящимся таким же рядом на одной общей границе. Аристотель замечает, что «количеством в собственном смысле называется только то, что указано выше; всё остальное называется так привходящим образом» [5, стр. 63]. Примером привходящего может служить белое, которое может быть названо большим, потому что тело большое, а действие – продолжительным, поскольку длится какое-то время.

Количество по Аристотелю обладает следующими свойствами. Во-первых, ему ничто не противоположно. И, хотя может быть сказано, что «это больше того» или «этого есть более, чем того», но это сказывается привходящим образом и в этом случае речь идёт о соотнесении. Говоря иначе никакая вещь не называется большой или маленькой сама по себе, но поскольку её соотносят с другим. Следовательно «длина в два или в три локтя и всё тому подобное означает количество, между тем «большое» или «малое» означает не количество, а скорее соотнесённое» [5, стр.64]. Если же эти относительно сказываемые «малое» и «большое» будут противоположностями вещей самих по себе, то следует признать, что одна и та же вещь противоположна сама себе в одно и то же время. А этого быть не может.

Во-вторых, противоположность по количеству может быть только у места. Хотя не совсем понятно, почему Аристотель помещает это свойство в категорию «количества», а не в категорию «места» или, например, «соотнесения».

В-третьих, определённое количество не допускает большую или меньшую степень. И, в-четвёртых, как главное для «количества» называется свойство быть равным или неравным, когда говорится, например, что одно тело равно или неравно другому и т. п. При этом обо всём другом «что не есть количество, вовсе, по-видимому, нельзя говорить как о равном или неравном» [5, стр. 66]. То есть, следует думать, что это главный отличительный признак, позволяющий судить об отнесении какого-либо предмета в речи к категории «количества».

6. Категория «соотнесённое» или «отношение»

Соотнесённое – это то, что есть таковое в связи с другим или находясь в каком-то ином отношении к другому. В первую очередь Аристотель в этой категории упоминает ранее упомянутое количество привходящим образом. «К соотнесённому принадлежит и такое, как обладание, расположение, чувственное восприятие, знание, положение....обо всём перечисленном говорят, что то, что оно есть, оно есть в связи с другим, а не что-то иное: обладание есть обладание чем-нибудь, и знание – знание о чём-нибудь, положение – положение чего-нибудь... Соотнесённое – это то, о чём говорят, что то, что оно есть, оно есть в связи с другим или находясь в каком-то ином отношении к другому...» [5, стр. 66].

Далее у Аристотеля следует примечательное утверждение: «возлежание, и стояние, и сидение, суть некоторые положения, а положение принадлежат к соотнесённому. С другой стороны, лежать, стоять или сидеть – всё это само по себе не положение, а обо всём этом говорится как о производном от только что указанных положений» [5, стр. 67].

Этот отрывок возвращает к уже озвученной проблеме распределения имён по предикаментам, описанной у Абеляра. Действительно, разве не следовало бы поместить «возлежание», «стояние», «сидение» в категории «сущность» как то, что выражает суть соответствующих действий?

Забегая вперёд, отметим, что свою позицию по этому вопросу Аристотель озвучивает чуть ниже, когда отвечая на вопрос: «Действительно ли ни одна сущность не принадлежит к соотнесённому, или же для некоторых вторых сущностей это возможно?» Ни о первых сущностях и их частях, ни о вторых сущностях не говорят, что они есть отдельные части чего-то. Например, не говорят, что «отдельный человек чего-то» или «отдельная рука кого-то», но говорят «рука этого человека». Это следует скорее называть принадлежностью, а не соотнесением.

Далее, из следующего отрывка: «Все соотнесённые между собой стороны обоюдны...» [5, стр. 67], где примером приводится взаимозависимость понятий «раб» и «господин», можно заключить, что соотнесённое – это всё то, что для своего понимания предполагает необходимость связи с чем-то другим, к чему оно относится именно как таковое. То есть к человеку применимо слово «раб» в том случае, если есть другой человек, которого можно назвать словом «господин» по отношению к нему, и наоборот. На примере «крыло птицы» и «кормило корабля», Аристотель показывает, что для соотнесённого друг с другом необходимо, чтобы это соотнесение было возможно в обе стороны. Для этого Стагирит оправдывает даже некоторые вольности словотворчества, указывая, что естественный язык несколько неприспособлен к данной категории.

Вообще, по прочтении этой главы, крепнет мысль, что Аристотель, по крайней мере, пытался привести сам язык в соответствие с логикой как необходимым для адекватного познания истины инструментарием. Возможно же это, если слова как названия явлений, распределяются в некоторой классификации, описывающей собой способы того, каким образом (в каком смысле) есть то, что эти слова обозначают.

«Однако не для всех соотнесённых между собой сторон, надо полагать, правильно, что они по природе существуют вместе. Ведь познаваемое,..., существует раньше, чем знание;...мы приобретаем знания, когда предметы их уже существуют; лишь редко можно видеть – а может быть, таких случаев и нет, - чтобы знание возникало вместе с познаваемым. Далее, с уничтожением познаваемого прекращается и знание, между тем с прекращением знания познаваемое не уничтожается» [5, стр. 69].

Аристотель рассматривает способность к познанию как такой исключительный случай, когда одно из пары соотнесённых между собой не перестаёт существовать само по себе, если другое соотнесённое с ним устраняется. Это рассуждение тем более примечательно, если учитывать его в отношении самого учения о категориях. Далее у Аристотеля следует та мысль, что предметы могут быть в принципе познаваемыми, не будучи при этом уже таковыми. По крайней мере, как уже было процитировано выше, Стагирит не считал возможным ту ситуацию, когда познаётся то, что в принципе не существует само по себе. В отношении категории «соотнесённое» эта ситуация проявляется особым образом: соотнесённое является таковым только если о нём имеется знание, что оно относится определённым образом к чему-либо другому.

7. Категория «качество» (свойства и состояния)

Аристотель, разбирая содержание категории «качество» различает четыре его вида.

Во-первых, «качество – это то, благодаря чему предметы называются такими-то» [5, стр. 72]. Устойчивыми являются те свойства, что более продолжительны и слабо подвержены изменениям. Преходящие – это те свойства и состояния, которые легко поддаются колебаниям и быстро изменяются.

Аристотель чётко различает понятия «свойство» и «состояние». Все свойства суть состояния, но состояние не всегда свойство. Ведь если что-то обладает каким-то свойством, то оно непременно находится в каком-то состоянии, а если что находится в некоем состоянии, то это ещё не значит, что оно обладает соответствующим свойством.

Второй вид, когда под качеством понимается некоторая врождённая способность или неспособность что-либо делать или не претерпевать. Например, кто-то называется умеющим хорошо плавать или бегать не потому, что находится в состоянии совершения этого, а по причине врождённой способности к этим действиям. Или, кого-то называют здоровым или болезненным в том же смысле.

Третий тип качеств – претерпеваемые свойства и состояния. Таковыми качествами являются, например: сладкость, горечь, холод, тепло, белизна, чернота и т.д. Всё, что обладает ими и подобным соответственно и называются: сладкое, холодное и т. д. Явления из этого же разряда, которые имеют своим источником какие-либо длительные и устойчивые состояния, называются претерпеваемыми свойствами.

Кроме перечисленных трёх, Аристотель называет ещё и четвёртый вид качества – это внешний облик любой вещи.

Далее в очередной раз замечается о том, как правильно распределять слова по категориям. Аристотель сообщает, что в категорию «качества» попадают понятия «белизны», «холода», «бледности», а вещи называются по ним при помощи образованных от них слов. То есть, чётко проговаривается, что распределению по «родам бытия» подвергаются не слова (существительные, прилагательные, глаголы и т. п.), а некоторые понятия, передающие суть типа существования явления. К тому же, отмечается, что не все возможные качества имеют в языке для обозначения себя отдельные слова, поэтому их приходится выражать словосочетаниями и целыми предложениями, например: «способный к кулачному бою».

У понятий, выражающих качества, хотя и не обязательно, но могут быть противоположности. Очевидно, что если таковое есть, то оно тоже будет качеством, например: справедливость - несправедливость.

Качество допускает быть в меньшей или большей степени: белое и ещё белее. Что-то имеющее определённое качество, может обладать им в разные моменты времени в разной степени.

В конце описания категории «качества» Аристотель заявляет, что ни одна из перечисленных черт не является её особенностью. Хотя только про качество сказываются схожесть и несхожесть: «одно сходно с другим лишь постольку, поскольку оно есть нечто качественно определённое...» [5, стр. 78]. Кроме того, указывается на некоторое сходство между тем, что относится к соотнесённому и тем, что относится к качеству. Разница лишь в том, что «ни одно отдельное свойство или состояние не есть соотнесённое» [5, стр. 78].

Дата добавления: 2015-07-16