Глава XIX. Крыша палатки старейшин скрипела под тяжестью снега

Крыша палатки старейшин скрипела под тяжестью снега. Воробей поморщился.

– Надеюсь, выдержит, – пробормотал он.

– Старая палатка уж давно обрушилась бы, – проскрипел Пурди, чесавший бок о кору дерева. – Но теперь, когда ветки бука как следует оплели жимолостью, такая палатка выдержит втрое больше снега, чем сейчас. А уж как тепло в ней – словами не передать!

Кисточка недовольно заворочалась на своей подстилке.

– Погоди нахваливать, как бы плакать не пришлось, – проворчала она. – Ты подумай, что тут будет в оттепель! – Облезлый хвост старухи со свистом рассек воздух. – Будем в луже спать, помяни мое слово. Как в худшие дни Листопада. Но такова уж наша судьба, тут некого винить. Хочешь жить в лесу, привыкай к сырости. Тут даже Звездное племя бессильно.

Воробей коснулся щекой щеки Кисточки.

– Лежи спокойно, – приказал он, когда старуха отдернулась. Он понюхал ее дыхание. Все нормально, никакого кисловатого душка, и нос холодный. Воробей прижался ухом к груди Кисточки, стараясь определить, чем вызваны ее хрипы – начинающимся белым кашлем или возрастом. Солнце стояло уже высоко, но старуха и не думала покидать своего гнездышка. – Точно горло не болит? – снова спросил Воробей. – И не першит?

– Куда точнее, – проворчала старуха.

– А суставы ломит?

– Не сильнее, чем обычно.

Воробей нахмурился. Почему тогда Кисточка отказалась утром поиграть в моховой мячик с Кротиком? Он посмотрел на Пурди.

– Скажи мне, если она начнет кашлять.

– Тогда я тебя сам приведу, – пообещал старый одиночка.

Воробей протиснулся между побегами жимолости и поежился, провалившись лапами в снег. Щедрая добыча, принесенная патрульными Львиносвета, кормила племя несколько дней, но теперь на месте кучи дичи зияла пустота, а Белый кашель, поразивший Песчаную Бурю, начал неумолимо распространяться по лагерю. Первым закашлялся Шмель. Воробей сразу же уложил его в гнездышко, но ночью у молодого воина начался жар. Затем Маковка прислала за целителем Пестроцветик.

– Она говорит, у Вишенки жар, – сказала молодая кошка.

– Передай ей, что я приду сразу после того, как осмотрю Кисточку, – ответил Воробей.

Когда Терновник вывел очередной патруль из лагеря, Воробей заторопился в детскую, молясь про себя, чтобы Маковка всполошилась напрасно. Он был уже на середине поляны, когда услышал чье‑то сиплое дыхание.

– Это ты, Мышеус? – спросил Воробей, останавливаясь.

– Да, – прохрипел воин с дальнего конца поляны.

– Возвращайся в свое гнездышко, и чтобы носа не показывал наружу! – приказал Воробей и продолжил путь, не дожидаясь ответа воина. Сбывались самые худшие его опасения – хворь быстро распространялась. Песчаную Бурю пришлось перевести в палатку целителя. Оставлять ее вместе с Огнезвездом стало опасно. В это трудное время Грозовое племя не могло рисковать здоровьем своего предводителя. Воробей молча взмолился Звездному племени: «Прошу вас, не дайте Иглогривке заразиться! Она так слаба, что белый кашель убьет ее».

– Воробей! – донесся из детской испуганный возглас Маковки. Не успел целитель очутиться в тепле палатки, как чьи‑то крошечные коготки впились ему в спину.

– Слезь с него, Кротик! – рявкнула Ромашка со своего гнездышка.

Кротик послушно скатился со спины Воробья.

– Я отрабатываю боевой прыжок!

Маковка подскочила к Воробью.

– Иди‑ка отсюда, потренируйся снаружи, – велела она сыну.

– А Вишенка пойдет? – заныл тот.

Воробей легонько потрепал малыша по макушке.

– Может быть, только чуть позже. Сначала я должен ее осмотреть.

Когда Кротик выбежал из палатки, Маковка наклонилась к уху целителя и прошептала:

– Она вся горит!

Воробей склонился над гнездышком и дотронулся щекой до нежной щечки Вишенки.

– Не преувеличивай, – пробормотал он, прикладывая ухо к груди котенка. – Жар есть, но небольшой. И дыхание чистое.

– Я хорошо себя чувствую, – капризно пропищала Вишенка. – Можно мне пойти поиграть с Кротиком?

– Может быть, ей нужны какие‑то травы? – с тревогой спросила Маковка.

– Пока нет, – ответил Воробей. В последнее время он трясся над каждым листком, стремясь подольше растянуть свой жалкий запас лекарств. – Выгони ее наружу, пусть поиграет с Кротиком.

– На поляне? – ахнула Маковка.

– Это самый простой способ сбить жар, – ответил Воробей. – Хрипов в груди у нее пока нет, а снег отлично остудит ее. – Он выгнал Вишенку из гнездышка. – Если почувствуешь себя плохо, – строго сказал он малышке, – немедленно возвращайся и ложись, поняла? – Выпрямившись, Воробей повернулся к перепуганной Маковке. – Позови меня, если она начнет кашлять или чихать.

Он вышел из детской и направился к себе, чтобы проведать Песчаную Бурю.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Воробей, наклоняясь над подстилкой больной.

– Лучше, – немедленно отозвалась Песчаная Буря.

Воробей потрогал ее уши, и с тревогой убедился, что они стали еще горячее. Отойдя от подстилки, он полез в кладовую за травами. Должна же у него где‑то заваляться мать‑и‑мачеха! Воробей выгреб груду сухих листьев, обнюхал каждую кучку, и у него оборвалось сердце. Ничего жаропонижающего!

Зашуршала ежевика, едкий запах защекотал ноздри целителя.

Тысячелистник?

– Ты забыл вот это, – сдавленно пробурчала Шиповница от входа. Листья с мягким шелестом посыпались на пол. Тысячелистник! Но как, откуда? Это растение не переживает даже первых заморозков!

Воробей бросился к куче травы.

– Где ты их нашла?

Наверняка, поблизости с тысячелистником растут еще какие‑нибудь травы!

– Они лежали перед нашим лагерем, прямо у изгороди, – ответила Шиповница. – Я подумала, это ты обронил.

Воробей наморщил лоб.

– Нет, это не я.

– Значит, кто‑то другой, – ответила Шиповница, поворошив лапой кучку душистых стебельков. Горьковатый травяной запах заструился по пещере. – Наверное, это Листвичка набрала.

– Наверное, – пробормотал Воробей. Листвичка вот уже несколько дней без устали рыскала по лесу в поисках травы. Должно быть, она так устала, что бросила свою находку у входа и забыла о ней! – Я непременно поблагодарю ее, – сказал Воробей, бросаясь мимо Шиповницы к выходу.

Листвичка возилась с котятами перед детской. От ее шерсти пахло лесом, но Воробей не почувствовал даже слабого запаха тысячелистника.

Тем не менее, он со всех лап бросился через поляну.

– Спасибо!

Листвичка удивленно подняла голову.

– Ты меня благодаришь?

– За травы.

– Какие травы?

– Листья тысячелистника, – ответил Воробей. – Шиповница нашла их возле нашего лагеря. Мы догадались, что ты собрала их и бросила там.

– Но я этого не делала! – воскликнула Листвичка, подметая снег кончиком хвоста. – Должно быть, это кто‑то еще!

Воробей обернулся в сторону своей палатки.

– Шиповница!

Молодая кошка вихрем вылетела наружу.

– Что?

– Покажи мне, где ты нашла тысячелистник.

Шиповница с готовностью проводила его к выходу и остановилась возле колючей изгороди.

– Вот тут, – она остановилась на маленькой прогалинке между оврагом и деревьями.

Воробей тщательно обнюхал землю. Никакого кошачьего запаха! От земли пахло только снегом и тысячелистником.

– Может быть, кто‑то из воинов нашел листья в лесу и решил, что они могут пригодиться? – предположила Шиповница. – Наверное, он шел в патруль и решил рассказать тебе позже.

– Может и так быть, – пробормотал Воробей. – Если никто не признается, я попрошу Огнезвезда поблагодарить нашего неизвестного помощника на ближайшем собрании племени.

Решив, что сейчас не время ломать голову над загадками таинственного появления тысячелистника, Воробей заторопился обратно в овраг.

– Воробей!

Громкий вопль Терновника заставил его прирасти к месту.

– Что еще? – спросил Воробей, привычно втягивая в себя воздух. – Мотылинка, это ты? – Терновник и Долголап сопровождали Речную целительницу вниз по склону.

– Мы встретили ее на берегу, – доложил Терновник. – Мотылинка хочет поговорить с тобой.

Мотылинка с громким фырканьем освободилась от своих провожатых и подбежала к Воробью.

– Спасибо за компанию, – процедила она, – но я уверена, что смогла бы найти дорогу самостоятельно.

Долголап мгновенно ощетинился.

– Разве мы тебя обидели? Мы же просто хотели помочь!

Воробей махнул ему хвостом.

– Не бери в голову, она просто в дурном настроении, а так очень благодарна. – Он прошел мимо воинов, подтолкнув за собой Мотылинку. – Идем к озеру. В моей палатке чихнуть негде.

– Хворь? – быстро спросила целительница, послушно следуя за ним.

– Белый кашель, – буркнул Воробей, невольно морща нос от запаха рыбы, которым обдала его Мотылинка. – Пока заболела только Песчаная Буря, но еще трое начали кашлять.

Когда Мотылинка вздохнула, Воробей невольно спросил себя, знает ли она о том, что Звездное племя пытается разорвать все связи между племенами? Ведь целительница Речного племени не верила в предков, а значит, они не имели над ней власти. Но он, Воробей, не мог выкинуть из головы предупреждения Щербатой. Не говоря уже о собственном видении.

– Как чувствует себя Иглогривка? – спросила Мотылинка.

– С воспалением мы справились. Она каждый день делает упражнения, чтобы не было застоя в груди.

– Это хорошо.

– Передние лапы у нее теперь такие же сильные, как у любого здорового воина, – с жаром продолжал Воробей. – А будут еще сильнее, если она продолжит упражняться.

– Это будет очень долгий путь, – предупредила Мотылинка.

– Я знаю, – кивнул Воробей. – Но поскольку этот путь начинается со знакомой ей тропинки, он не покажется Иглогривке таким тяжелым.

Влажный ветер с озера защекотал ему нос, и он понял, что они стоят на гребне холма. Воробей со всех лап выбежал из‑за деревьев и помчался по заснеженному склону. Ему хотелось хотя бы на несколько шагов опередить Мотылинку. Рядом с этой спокойной, мудрой и заботливой кошкой ему было трудно побороть в себе былые дружеские чувства к ней.

Он спрыгнул на берег и охнул, провалившись в снег по самые уши. Чихая и отплевываясь, Воробей стал пробиваться к замерзшей воде, пока не вылез из сугроба.

– Скорей бы настала оттепель, – ворчливо пожаловался он Мотылинке.

Та прошла по снегу и остановилась рядом с ним.

– С каждым днем становится все холоднее, – заметила она. – Мы с трудом удерживаем котят в лагере, они так и рвутся играть на льду! Вчера я лечила сразу три растянутые лапы, представляешь?

«Она что, пришла поболтать со мной о непослушных котятах?» – фыркнул про себя Воробей и проник в мысли целительницы.

Но в сознании Мотылинки не было никаких скрытых мыслей. Похоже, он напрасно терял время.

– Чего тебе надо? – грубо спросил Воробей. – У меня мало времени!

Мотылинка замурлыкала.

– Ты, как всегда, откровенен. – Она похлопала лапой по снегу, потом заговорщически понизила голос. – Ивушка рассказала мне, что звездные предки велели нам, целителям, держаться подальше друг от друга.

– Тогда зачем ты разговариваешь со мной?

– Я хочу знать, тебе тоже так сказали?

Внезапно перед внутренним взором Воробья замерцала крапчатая фигура косматой Щербатой. Он вздыбил шерсть, почувствовав присутствие звездной старухи.

– Я не могу рассказать тебе то, о чем со мной говорили предки, – проворчал Воробей.

– Значит, они сказали тебе то же самое?

Воробей проглотил ответ, уже готовый сорваться с языка.

– Они приказали тебе перестать разговаривать со мной, и ты послушался! – воскликнула Мотылинка, взметнув хвостом снег. – У тебя что, своей головы на плечах нет? А если Звездное племя завтра попросит тебя прыгнуть в озеро, ты тоже послушаешься?

Воробей возмущенно вздыбил шерсть.

– Это не одно и то же!

– Правда? – насмешливо спросила Мотылинка, ближе придвигаясь к нему. – Тогда вспомни, сколько раз соседские целители помогали нам спасать наших больных и раненых!

Воробей молча пожал плечами.

– Ага, молчишь! – торжествующе воскликнула Мотылинка. – Потому что это правда! Звездные предки требуют от нас прекратить делать то, что целители делали с рождения племен. Они требуют, чтобы мы отвернулись не друг от друга, а от наших больных, позволив им умирать. Ни один целитель до сих пор никогда не отказывал в помощи соседям. Тебе не кажется, что звездные воители сошли с ума?

«Попридержи язык, – хрипло зашептала Щербатая на ухо Воробью. – Если ты ее послушаешь, все четыре племени воителей погибнут во мраке!»

– Они же Звездное племя, – беспомощно пробормотал Воробей. – Они знаю, что делают. У них должна быть какая‑то причина.

– Какая? – ахнула Мотылинка, обдав его своим пахнущим рыбой дыханием. – Ты знаешь, что это за причина?

Воробей отвернулся.

– Я… я не могу этого тебе сказать.

– Но я чувствую, здесь что‑то не то, – горячо возразила Мотылинка. – Закон, которому подчиняются целители, отличается от Воинского закона! Он выходит за племенные границы. Для нас любой кот‑воитель – это прежде всего кот, имеющий такое же право на жизнь, как и все остальные. Мы не должны спрашивать, где родился больной, ибо для целителей существует единственное племя – племя страдающих. Или ты забыл, что мы клялись исцелять и защищать?

– Вот и защищай своих соплеменников, – огрызнулся Воробей, пряча глаза. – А меня оставь в покое.

– А если у Песчаной Бури Белый кашель перейдет в Зеленый? – в упор спросила Мотылинка. – Ты позволишь ей умереть, потому что так велело Звездное племя?

– У них есть свои причины… – выдавил Воробей, из последних сил вонзая когти в ледяной песок.

– Но они всего лишь умершие воители! – теряя терпение, зашипела Мотылинка. – Неужели ты до сих пор думаешь, что смерть прибавляет ума или храбрости? Если кот был дураком при жизни, разве он может стать мудрецом после смерти? Нет, он останется таким же упертым тупоголовым олухом, но получит возможность с важным видом морочить головы живым!

Воробей сморщил нос, почувствовав гнилостное дыхание Щербатой. В чем‑то Мотылинка была права – после смерти от старой целительницы не стало пахнуть лучше, чем при жизни! Пожалуй, кое‑что остается неизменным даже в Звездном племени… Косматая шерсть старухи переплелась с шерстью Воробья. Он зарычал, поддавшись желанию сорвать свою досаду на Мотылинке.

– Ты никогда не видела воинов из Звездного племени! – рявкнул Воробей. – Ты просто гадаешь!

– Как и они.

Щербатая беспокойно завозилась под боком у Воробья.

«Мотылинка родилась дурой, дурой и помрет!» – проскрипела старуха.

Воробей отвернулся.

– Ты меня не убедила, – глухо сказал он Мотылинке.

Та в отчаянии зашипела.

– Ладно, пускай. Но послушай! – воскликнула она, бросаясь к Воробью. Снег взметнулся из‑под ее лап. – Тебе не нужны травы от Белого кашля? У меня есть и пижма, и даже кошачья мята – немного, правда, но я могу поделиться с тобой, если твои запасы подошли к концу.

– Нет… спасибо, – с усилием выдавил Воробей, устремляясь бегом вверх по склону.

Мотылинка погналась за ним.

– Если тебе будет нужно, только попроси!

– Не попрошу! – процедил Воробей, вскарабкавшись на гребень холма. Снег захрустел у него за спиной – это Мотылинка побрела обратно в сторону границы.

Ледяной ветер вцепился в шерсть Воробья.

– Ну что, довольна? – заорал он на Щербатую. Но той уже и след простыл.

Не чуя под собой лап, Воробей сбежал со склона и помчался в лес. Лапы сами несли его в лагерь, каждый глоток морозного воздуха обжигал ноющие легкие, но Воробей остановился только тогда, когда очутился перед колючей изгородью.

Не успел он выбраться на поляну, как к нему бросилась Маковка.

– Вишенка не может дышать!

Не говоря ни слова, Воробей помчался мимо нее в детскую. Он издалека услышал, как маленькие кошачьи лапки роются в снегу перед входом.

От Ромашки волнами исходила тревога.

– Мы держали ее на поляне, как ты и говорил, но теперь она чихает и еле дышит.

Воробей поманил к себе Вишенку и прижался ухом к ее боку. Так и есть – в груди слышались хрипы, дыхание с влажным хлюпаньем вырывалось из горла.

– Она кашляет? – спросил он у Маковки.

– Немножко, – ответила королева.

– Забирайте ее внутрь.

– А как же свежий воздух? – спросила Ромашка.

– Теперь ей нужен отдых, – пробормотал Воробей, подталкивая Вишенку к матери. – Умывай ее почаще. Пусть шерстка будет все время немного влажная. Это поможет бороться с жаром.

Вишенка возмущенно заскулила, когда Маковка подхватила ее за шкирку и понесла внутрь.

Когда они скрылись в детской, Ромашка подошла к Воробью.

– Ты принесешь для нее целебных трав?

– Да… конечно, если ей станет хуже.

– А почему нельзя начать лечить ее прямо сейчас?

Воробей резко отвернулся от нее.

– Потому, что у меня почти ничего не осталось, – прошипел он.

– А как же те листья, что принесла Шиповница?

– Это тысячелистник, – объяснил Воробей. – Он применяется для борьбы с отравлением, выводит яд.

– Но тот, кто нашел в заснеженном лесу тысячелистник, может отыскать и другие травы! – резонно возразила Ромашка. – Например, пижму или кошачью мяту.

– Когда я выясню, кто этот таинственный помощник, я попрошу его поискать еще, – пообещал Воробей. Ему не терпелось поскорее вернуться в свою палатку и проведать Песчаную Бурю.

– Что с Вишенкой? – подскочила к нему Медуница.

– Ничего страшного, чихает немножко, – успокоил ее Воробей.

– Вишенка заболела?

Воробей с досадой прижал уши, когда Голубичка бросила на землю едко‑пахнущую белку и подбежала к ним.

– Просто немного чихает, – повторил он.

Ромашка взмахнула хвостом.

– А утром он отослал Мышеуса в палатку, потому что тот начал кашлять, – сообщила она.

За спиной у Воробья раздался тихий голос Листвички:

– Песчаная Буря с утра не выходила из палатки целителя.

Нет, это было просто невыносимо! Неужели все Грозовое племя примет участие в обсуждении заболевших? Воробей с досадой хлестнул себя хвостом.

– Успокойтесь! Не стоит поднимать панику. Я могу…

Но Голубичка не дала ему закончить.

– В племени Теней Зеленый кашель, – выпалила она.

Листвичка тихо охнула, дыхание ее участилось.

– Зеленый кашель? – еле слышно выдохнула Ромашка.

Воробей повернулся к Голубичке и прижался носом к ее носу.

– Много заболевших?

Он услышал, как снег зашуршал под лапами Голубички.

– Пока… только один Перышко, – выдавила она, отчего‑то смешавшись.

– И все? – не отставал Воробей, по‑своему истолковавший ее смущение. Должно быть, Голубичка использовала свои способности, чтобы узнать, что происходит у соседей. Она всегда нервничала, когда ей приходилось подглядывать и подслушивать.

– Все.

– Хорошо, – махнул хвостом Воробей. Ему нужно было во что бы то ни стало отвлечь соплеменников, пока они не начали задаваться вопросами о том, откуда Голубичке известно о происшествии в племени Теней. – Почему бы вам с Медуницей не развлечь Вишенку моховым мячиком? – спросил он у Ромашки. – А ты, Голубичка, брось эту вонючую старую белку в кучу, пока кто‑нибудь на споткнулся о нее! – С этими словами он поспешил в свою палатку.

Но Листвичка пошла за ним.

– Что ты собираешься делать?

– Ты о чем?

Она не отставала ни на шаг.

– О Перышке.

– А что я должен делать? Буду молиться Звездному племени о его выздоровлении.

– И это все?

– А что еще я должен делать?

– Помочь ему! – резко сказала Листвичка.

– С какой стати?

– Но ты же целитель!

Воробей остановился и повернулся к ней. Листвичка ничего не знала о том, что Звездные предки велели ему повернуться хвостом к другим целителям, и он не собирался рассказывать ей об этом. Когда Листвичка перестала быть целительницей, она лишилась права беседовать со звездными предками. И все‑таки Воробей понимал ее. Долгие луны он вместе с Перышко ходил к Лунному озеру, беседовал с ним по дороге туда и обратно, делился своими сомнениями и с благодарностью выслушивал советы старика. Как ни крути, за это время они стали близки, и Воробью было искренне жаль соседского целителя. Он понизил голос.

– Послушай, у меня и так полно больных, мне сейчас не до чужих хворей. Я не хочу пугать племя, но тебе скажу – мои запасы подходят к концу. Я дрожу над каждым листком, потому что может случиться так, что очень скоро мне будет нечем лечить своих соплеменников.

Листвичка не ответила. Ее молчание нервировало Воробья, у него даже шерсть зачесалась от неловкости.

– Я ничем не могу ему помочь, даже если бы захотел, – прошипел он и повернулся, приготовившись уйти в свою палатку.

«Ты позволишь коту умереть, потому что так велело Звездное племя?» – эхом прозвучали у него в ушах горькие слова Мотылинки.

Взгляд Листвички жег его шерсть. Воробей ясно, словно в вещем сне, видел ее мысли. Они крутились вокруг клумбы с целебными травами, которую он разбил возле Заброшенного гнезда Двуногих. Что если Листвичка задумает похитить его травы, чтобы спасти Перышко?

Нет!

Он не позволит ей это сделать. Воробей знал, что Листвичку связывает с Перышко долгая и крепкая дружба. Не доходя до воинской палатки, он свернул в сторону и принюхался. Ежевика стоял под Каменным карнизом, о чем‑то беседуя с Долголапом и Шиповницей. Отлично, он‑то и был нужен Воробью!

– Ежевика? – окликнул он, подходя ближе.

– Да?

– Мне нужно с тобой поговорить.

– О чем? – понизил голос глашатай.

– В лагере пришла болезнь, – горячим шепотом заговорил Воробей. – Пока только Белый кашель, но это тоже серьезно. Моя грядка с целебными растениями сейчас для нас дороже всего на свете. Я хочу, чтобы ты выставил возле нее охрану.

– Охрану? – голос Ежевики от удивления прозвучал резко. – Ты думаешь, что кто‑то хочет украсть эти травы?

– В племени Теней тоже болеют, – объяснил Воробей. – Они знают о моих посадках. Ты не забыл, что они хотели захватить эту часть нашей территории?

Хвост Ежевики со свистом рассек воздух.

– Да‑да, Искролапка увидела это во сне, – пробормотал он.

– Вот именно! – подхватил Воробей. Он знал, что сон Искролапки был послан из того места, где никогда не бывает звезд, но для хорошего дела и вранье сгодится. – К тому же, в лесу полно голодной дичи, которая тоже не откажется полакомиться сочными молодыми побегами!

– Ягодник! Долголап! – рявкнул Ежевика, подзывая к себе воинов. – Вы знаете грядку с целебными растениями, которую Воробей высадил возле Заброшенного гнезда Двуногих?

– Да, – ответил Долголап.

– С сегодняшнего дня ее надо охранять днем и ночью.

– Не подпускайте туда ни кота, ни дичь, – добавил Воробей. – Мы не можем позволить себе потерять ни единого ростка!

– Не беспокойся, мы сбережем твои посадки, – кивнул Ягодник, бросаясь к выходу.

– На закате я пришлю вам смену, – крикнул им вслед Ежевика.

Воробей закрыл глаза. Сумрачный лес с каждым днем набирал силу. Коты Звездного племени потеряли головы от страха. А теперь еще оказывается, что собственным соплеменникам нельзя доверять! Воробью казалось, будто земля уходит у него из‑под лап.

– Я должен быть сильным, – прошептал он. – Я должен оставаться сильным, и будь что будет!

Дата добавления: 2015-07-19