Художественные поиски писателей-реалистов 20-х годов (Е. Замятин).

(ИЗ УЧЕБНИКА)

Для литературы 20-х годов характерно не только различие подходов писателей к жизненным проблемам, к герою времени, но и стилевое многообразие. Были продолжены художественные поиски писателей начала века. Реалистическое отображение действительности казалось явно недостаточным. Е. Замятин, писатель-теоретик, говоря о новой литературе, ввел термин «синтетизм»: сосуществование «микроскопа реализма с телескопичностью стекол символизма».

Повышенная субъективность восприятия художника давала возможность отойти от жизнеподобия, представить «контурную» картину действительности, выделить лейтмотивы, «сместить» планы. Как пример такой импрессионистической прозы 20-х годов М. Голубков рассматривает в прозе произведения Б. Пильняка, в поэзии — стихи О. Мандельштама. Главным в произведении, подчеркивает исследователь, становится не объяснение человека обстоятельствами, средой, а особенности восприятия действительности писателем и его героями. Особой ценностью в таком тексте обладает мгновение, сегодняшний день, его значимость, его неповторимость. Фантастика сосуществует с бытом, обобщение с конкретностью.

Другая особенность новой прозы проявлялась в повышенной выразительности, экспрессивной форме фраз, ритма, в деформации внешнего мира ради постижения глубинных вопросов бытия. М. Голубков относит к произведениям, созданным на основе экспрессионистической эстетики, «Мы» Е. Замятина и «Котлован» А. Платонова. Гротеск, фантастика этих произведений помогают писателям выявить алогизм, абсурдность в современной им действительности.

Многие прозаические произведения 20-х годов строились по законам поэтической речи. Значительный пласт этой прозы получил название «орнаментальной». Интересно использовались метафоры, ритмическая организация текста, устное слово рассказчика — «сказ». Эти особенности характерны для произведений И. Бабеля.

В литературу хлынул поток просторечных слов, диалектизмов, неологизмов, речевых конструкций с разговорным синтаксисом, с разнообразием живых интонаций.

Л. Леонов, к примеру, обращался к древнейшей форме фольклора — заговорам, народным поверьям, сказочным и мифологическим образам Древней Руси, магическим заклинаниям. «Не ходите в пол­ночные леса, девки, по ягоды, мужики, по дрова, трухлявые старухи, за грибами: встретишь дива, он куражиться горазд, гаркнет — станешь пень...»

6. Литературные группировки 20-х годов (программы, представители, примеры произведений).

В начале 20-х много официально оформленных литературных организаций и объединений со своими печатными органами. Вопрос о различии интеллигенции и народа. Попытки образовывать – неудача. Пролеткульт, основанный Богдановым. Но в нём подчёркнута независимость литературы от гос-ва. Поэтому конфликтовал с властью. В 1920 г Пролеткульт лишён самостоятельности и включён в состав Наркомпроса. Одна из первых групп пролетарских поэтов – «Кузница» (до 1921). Особенность их поэзии – плакатность, лозунговость. Названия стихов: «Тесней ряды!», «К оружию!», «За нами!». Жанры тоже соответствовали общему настрою призыва и славословия: гимны, марши, боевые песни. В стихах звучала афористичность приказа, митинговые выражения, политические формулы. А. Гастев «Поэзия рабочего удара». Машинизация.

Вышедшие из «Кузницы» поэты – А. Безыменский, А. Жаров, Н. Кузнецов в 1922 г. создали группу «Октябрь». С неё начинается история самой массовой и радикальной группы – РАППа (Рос.ассоциация пролетарских писателей). Цели: укрепление коммунистической линии в пролетарской литературе, т.е. способная воздействовать на психику и сознание рабочего класса и трудящихся масс. А. Безыменский и Д. Бедный. Журналы «На посту». 1928 г. – первый съезд пролетарских писателей. Л. Авербах, Г.Лелевич, В.Ермилов.

1921-1932 группа крестьянских писателей. 1929 г – первый съезд. Журналы «Трудовая нива», «Жернов», «Земля советская». Клюев, Орешин, Есенин объединились с бывшими символистами Блоком и Белым в группе «Скифы». С революцией крестьянские поэты связывали мечты о националь­ной самобытности, о создании земледельческого рая. Революция казалась мостом между прошлым и будущим, «преображением». Крестьянские поэты полемизировали с лозунгами технизации, с теми, кто идеализировал машину и железо. В железе Н. Клюев видел лишь злую силу, несущую гибель человеку и природе. Нечто подобное чувствовал и С. Есенин. Его тонконогий жеребенок («Со­рокоуст») воспринимался символом неравного спора между живой красотой деревни и мертвой механической силой технического про­гресса — паровоза.

Идеи по-своему понятого революционного искусства-были глав­ными для футуристов. Как и до революции, с футуристами был свя­зан В. Маяковский. В «Письме о футуризме» в 1922 году он сформу­лировал задачи:

1. Утвердить словесное искусство как мастерство слова, но не как эстетскую стилизацию.

2. Ответить на любую задачу, поставленную современностью. Название футуристического журнала «ЛЕФ» (Левый фронт

искусств) аналогично названию группы, объединившейся вокруг В. Маяковского и О. Брика. Поскольку в ее составе, кроме поэтов, были художники, то цель определялась широко — «способствовать нахождению коммунистического пути для всех родов искусства».

На исходе 20-х годов журнал стал называться «Новым ЛЕФом», а в названии группы «левое» сменилось на «революционное» (РЕФ). Но «фронт» остался «фронтом» — установка на борьбу сохрани­лась. После того, как в 1929 году эту, группу покинул Маяковский, она распалась.

На фоне политически активных организаций белой вороной вы­глядело содружество молодых писателей, объединившихся в начале 1921 года в Петербургском доме искусств в группу «Серапионовы бра­тья»: В. Каверин, М. Зощенко, Л. Лунц, Вс. Иванов, Н. Никитин, Е. Полонская, М. Слонимский, Н. Тихонов, К. Федин. Их духовным вождем стал Е. Замятин, а «покровителем» — М. Горький. «Серапи-оны» провозгласили принцип независимости творчества от полити­ческой конъюнктуры, принцип свободы художника. Первое их со­вместное выступление состоялось в «Петербургском сборнике» (1922 год) в альманахе «Серапионовы братья». Название было взято у Гофмана. Союз с «пустынником Серапионом» подчеркивал отсут­ствие связи с конкретной революционной действительностью. Глав­ными были не темы, а образы, не революционное содержание, а са­моценное искусство.

Отстаивающие права художника на самостоятельность взглядов и суждений, «серапионы» в официальной прессе оценивались как «внутренние эмигранты». Группа удержалась до 1927 года.

Среди литературных группировок 20-х годов, в которых глав­ное внимание уделялось художественной форме, были имажинисты. Руководителем, автором манифестов выступил бывший футурист В. Шершеневич. В этой группе состояли Р. Ивнев, А. Мариенгоф, С. Есенин. По романам А. Мариенгофа и статьям С. Есенина совре­менный читатель может составить представление о характере увле­чения имажинистов образами, о спорах в их среде, о причинах ухода С. Есенина.

Группа «Перевал» возникла при журнале «Красная Новь» в 1924 году и существовала, несмотря на критику, до 1932 года. Ее организатором был главный редактор этого первого в советской России толстого журнала А. Воронский; в составе группы — И.Катаев, Н.Зарудин, М.Пришвин, Н.Огнев, М. Голодный, И.Касаткин, Д.Алтаузен, Д. Ветров, Д. Кедрин, А. Караваева. Задача «Перевала», сформулиро­ванная Воронским,— противостоять «тенденциозной нуди в прозе и поверхностному виршеплетству в поэзии» пролетарских авторов.

Эта установка не противоречила безусловной преданности рево­люции. «Благо революции превыше всего, и иных постулатов у меня нет»,— утверждал А. Воронский. Он, как подчеркивает Г. Белая в книге о «Перевале» («Дон-Кихоты» 20-х годов.— М., 1989), проте­стовал против того, чтобы теорию классовой борьбы превращать в «обух, которым гвоздят направо и налево без всякого толку и раз­бору». «Перевальцы» стремились в своих произведениях сочетатьизображение быта с художественной фантастикой, реализм с роман­тизмом.

А. Воронскому критики-рапповцы ставили в вину повышенное внимание к «попутчикам» и пренебрежение к подлинно революци­онным авторам. А он сетовал на «революционные заверения прыт­ких и прытчайших людей», не раз говорил, что от хорошей идеоло­гии до хорошего художественного ее воплощения дистанция вполне приличного размера: «Честь и место писателям-коммунистам, про­летарским писателям, но в меру их таланта. Меру их творческих спо­собностей. Партийный билет — великое дело, но размахивать им не к месту не следует».

Принципиально разное понимание задач искусства у «переваль­цев» и у идеологов РАППа проявилось в ходе дискуссии о «социаль­ном заказе». Позицию А. Воронского поддержал Б. Пильняк: «С того момента, когда писатель начинает обмозговывать, как бы пришить рассказ к идее, чтобы ее одеть,— рассказа быть не может... Наказ пи­сателю нашей эпохи — первым делом наказ социальный, ибо эпоха чрезвычайно напряжена общественно; но ни в какой мере не являет­ся наказом описательство и системоделание».

А. Воронскому, как и Б. Пильняку, не простили независимости. Борьба с «воронщиной», с «пильняковщиной» завершилась физиче­ским уничтожением этих и многих других близких им по взглядам писателей в 30-е годы. А спор о «социальном заказе» продолжился на десятилетия, его отголоски проявлялись в попытках связать указ­ку «партии» с «велениями сердца».

Союз нескольких поэтов в конце 20-х годов сформировался под названием ОБЭРИУ (Объединение реального искусства). В его со­ставе были Д. Хармс, Н. Заболоцкий, К. Вагинов, А. Введенский и др. Первоначально они называли себя «школой чинарей». Это было последнее литературное объединение в русле русского авангарда, на­следовавшее футуризму. Именно у футуристов обэриуты заимство­вали деструктивные и эпатажные начала, увлечение фонетической и семантической «заумью». Основу их художественного метода со­ставляла насмешка над общепринятым, ироническое высвечивание очевидных нелепостей современности.

Продолжателем хлебниковской традиции создания «самовито­го слова» выступил Константин Вагинов (Вагенгейм, 1899—1934). Он был участником многих малоизвестных групп, «Цеха поэтов» акме­истов. В 20-е годы К. Вагинов издал сборник «Путешествие в хаос», в начале 30-х — «Опыты соединения слов посредством ритма».

По классовому признаку группировались пролетар­ские, крестьянские авторы. Общность творческих принципов соеди­няла «серапионов», «перевальцев». Существовали и группы, ори­ентированные на определенный жанр. Одно из таких объединений 20-х годов — группа «Красные селениты», включавшая в свой состав фантастов. Первым советским фантастическим произведением стал опубликованный в Берлине в 1920 году роман А. Обольянинова «Крас­ная луна». В начале 1921 года А. Лежнев выступил с программой но­вого объединения.

Объединились в группу литературоведы и лингвисты, участники университетского семинара С. Венгерова, в 1923 году они учредили Общество изучения поэтического языка (ОПОЯЗ). В его составе были Ю. Тынянов, Б. Томашевский, В. Шкловский, Б. Эйхенбаум. Члены общества выпускали сборники по теории поэтического языка. Рож­давшийся в спорах метод изучения литературы идеологи РАППа ок­рестили «формализмом» и в течение нескольких лет громили как «чуждый советской литературной науке».

В журнале «Печать и революция» была объявлена «война форма­лизму на уничтожение». Были, конечно, у опоязовцев ошибки и пе­регибы, но в истории отечественной литературы бесспорно значение литературоведческих книг Б. Эйхенбаума, мемуаров В. Шкловско­го, исторических романов Ю. Тынянова. Многое из теоретических исканий «формальной школы» взято на вооружение современными учеными.

Дата добавления: 2015-07-17