Глава пятая. Внутренний строй казанского ханства 2 страница

Печать хана Сагиб-Гирея не имеет тамги - родового герба Гиреев в виде трезубца, напоминающего букву Ш, какой обычно встречается на печатях ханов крымских. Существование постоянного герба Казанского ханства является сомнительным, тамги же ханов менялись с переменой династий на ханском престоле. Позднейший герб царства Казанского в виде дракона, увенчанного царской короной, представляет собою чисто-русское изобретение, ничего общего не имеющее с ханством Казанским. Этот герб был составлен московскими придворными геральдистами, вышедшими из школы митрополита Макария, вслед за покорением ханства. Геральдисты Ивана IV воспользовались для этого случая фигурой дракона, имевшегося в московском гербе (Георгий Победеносец, поражающий дракона копьем); по мысли московских книжников того времени, дракон в гербе Казанского царства должен был служить изображением враждебного государства. В настоящее время национальным гербом казанских татар считается лук с натянутой тетивою и со стрелою, обращенною вверх.

Прерогативу ханской власти составляло упоминание имени хана во время ежедневной молитвы (хутбэ) в мечетях. Хан жил во дворце, в северной части кремлевского бугра - на этом месте в настоящее время находится дворец бывшего губернатора. Ханский двор обслуживался штатом придворных чиновников, из которых русские летописи упоминают дворецкого и конюшего: в 1551 году, при Шах-Али эти должности занимали князь Шах-Абас сын Шаама и князь Батикэ. К числу придворных также принадлежали "аталык" - воспитатель ханских детей и "имильдаш" - молочные братья ханов и их детей; русские документы передают эти названия терминами Дядька" и "мамич". На должность воспитателя ханских [187] детей назначались сановники, обладавшие выдающимися личными качествами; аталык хана Сафа-Тирея Талыш был полководцем, участвовал в сражении на Итяковом поле в 1524 году и погиб во время войны 1530 года; воспитатель детей Сафа-Гирея аталык Али-Шахкул упоминается в русских источниках, как видный сановник. Одни из городских ворот в Казани имели название Аталыковых Молочные братья пользовались среди татар большим уважением и считались близкими родственниками, например, ногайский князь Тинбай в письме к Ивану IV писал с своих молочных братьях: "А у меня приближенные они люди... И ты бы тех двух человек пожаловал, как и меня", добавляя о каждом в отдельности: "великой он у ме ня человек" ³⁰⁴. При взятии Казани два имильдаша хана Ядыгара сдались в плен вместе с ханом в ханском дворце как члены ханской семьи.

Ханские жены носили титул "бикем" или "ханым", сыновья имели титул "султан", дочери - "ханике". Русские документы всегда называли их царицами, царевичами и царевнами. Для практической выработки навыков к самостоятельной жизни ханы иногда отсылали своих сыновей за границу для службы при дружественных иностранных дворах: сыновья Сафа-Гирея Булюк и Мубарек жили в Крыму, царевича Абдул-Латыфа хан Менгли-Гирей отправил на службу в Россию; эмигрировавший в Россию царевич Мухаммед-Эмин был также назначен на службу. Порядок престолонаследия в Казанском ханстве часто нарушался вследствие давлений извне, но обычно хана наследовал сын или, за неимением сына, брат При ханах из династии Улу Мухаммеда как-будто намечалась борьба очередного порядка наследования с единонаследием, но этой борьбы нельзя отчетливо отделить от конфликта партийных течений. Ни Мухаммед-Эмин, ни Шах-Али, ни Сагиб-Гирей во время царствования в Казани сыновей не имели, к двум первым ханам наследовали и братья Абдул-Латыф и Джан-Али, хан же Сагиб-Гирей покидая престол, вызвал себе в преемники племянника - Сафа-Гирея. По смерти Сафа-Гирея наследниками были признаны его сыновья Булюк, а затем Утямыш. Хан не премснно должен был быть мусульманином, и члены династии, перешедшие в христианство, утрачивали свои права на престол. Так лишились прав на престол царевич Худай-Кул, крестившийся в 1505 году, и его племянники Василий и Федор, сыновья Мелик-Тагира. [188]

Карачи и эмиры. Власть хана считалась неограниченною, но она несколько умерялась советом (диван), составленным из важнейших особ. Члены этого совета носили название "карачи", которое Абуль-Гази производит от слова "карамэк" - смотреть ³⁰⁵. Форма "карачи" в этом случае значит "смотритель", подобно другим формам, обозначающим действующее лицо и оканчивающимся на "чи", напр. тамгачи, ямчи, туфанкчи, ильчи и т.п. Такие советы имелись и в других татарских государствах - в Крыму, в Сибири, в Касимовском ханстве. Сибирские документы переводят слово "карачи" выражением "думный", сопоставляя ханский совет с боярскою думой ³⁰⁶. Польский историк Броневский называет крымских карачи "consiliarii", т.е. советниками ³⁰⁷. Герберштейн говорит о них следующее: "Татарские цари имеют четырех мужей (viros), с которыми преимущественно советуются в важнейших делах" ³⁰⁸. Среди карачи выделялся "улу карачи" - большой карачи. Такое звание носили князь Булат Ширин - "карача Казанский большой" и его сын Нур- Али - "большой карача Казанский", В Крымском ханстве звание карачи также было наследственным и передавалось из поколения в поколение в четырех знатнейших княжеских родах (Ширин, Аргын, Барын и Кипчак; впоследствии род Кипчак прекратился, и на его место стали два рода - Мангыт и Седжеут, а еще позднее место Мангыт занял род Мансур). Судя по передаче звания "улу карачи" от отца к сыну в роду Ширин, а также по аналогии с Крымским ханством, следует считать, что звание карачи в Казани было наследственным.

Русские историки считали, что в Казанском ханстве родов карачи было, как в Крыму, четыре, и что они были теми же самыми, что и в Крыму, но это предположение не имеет достаточных оснований. Правда, в царствование Сафа-Гирея и Утямыша звание "улу карачи" принадлежало, как и в Крыму, роду Ширин, а при Абдул-Латыфе в 1508 году находились члены крымских родов карачи, но это не значит, что в Казани не могло быть карачи из иных родов. Напротив, при Ядыгаре одним из карачи был ногайский князь Зениет, который едва-ли мог принадлежать к членам крымских фамилий. Отождествлять четырех казанских князей, восставших в 1495 году против Мухаммеда-Эмина, с четырьмя фамилиями крымских [189] карачи, как это делает Вельяминов-Зернов ³⁰⁹, также нет достаточных оснований. Очень возможно, что число Карачи было четыре, но присутствие среди них ногайского князя Зениета препятствует отождествлению с крымскими фамилиями карачи. Вельяминов-Зернов обратил внимание на "Мангитцких князей", бывших в Казани в 1552 году и упомянутых в переписке русского правительства с ногайским князем Юсуфом; Иван IV писал также князю Юнусу: "Хотели есмя тебя юртом устроити, как были прежде сего в Казани Мангитцие князья" ³¹⁰. Вельяминов-Зернов отождествляет "Мангитцких князей" с родом Мангыт и говорит: "Чем же могли быть "Мангитцкии князи в Казани", место которых обещано было Юнусу, как не князьями, биками особого дворянского рода Мангыт, утвердившегося в Казани?" ³¹¹. В действительности же под "Мангитцкими князьями" следует разуметь не князей из рода Мангыт, а вообще ногайских князей, так как по-татарски "Мангыт" означает ногайцев. В этом случае делается вполне понятным сопоставление князя Юнуса с другими ногайскими князьями в Казани: Иван IV обещал ему "на княженье устроити", "юртом устроити", то есть дать удел в пределах Казанского ханства.

Крымский историк XVIII в. Сеид-Мухаммед Риза отождествляет с названием "карачи" термин "эмир", т.е. владетельный князь; при описании похода Менгли-Гирея против хана Сеид-Ахмеда он говорит - "Из четырех эмиров, так называемых карачи, мир-лива Ширин со своими людьми шел в передовом полку... другие же эмиры Карачи, именно Аргын, Барын и Кипчак, составляли левое крыло" ³¹². В ярлыке Сагиб-Гирея, открытом С.Г. Вахидовым, на первом месте в числе должностных лиц стоят эмиры. Русские летописцы выделяют среди казанской аристократии 1499 года князя Урака названием "князь Казанских князей", что соответствует понятию эмир, т.е. владетельный кчязь, и нет оснований сомневаться в принадлежности его к числу карачи.

Соединение определенных государственных должностей с принадлежностью к знатнейшим родам составляет характерную черту государственного строя Казанского ханства и дает повод татарским историкам говорить о феодализме в Казанском ханстве. Несменяемость, пожизненность [190] и наследственность высших административных чинов является важнейшей особенностью государственного строя Казанского ханства. Этот строй характеризуется, таким образом, резко выраженным аристократизмом, отлившимся в чрезвычайно неподвижные, консервативные формы. Замкнутость высшего круга администрации делала государственный аппарат крайне негибким и хрупким. Состав высшего управления, определявшийся не личными качествами, а происхождением, во многих случаях оказывался недостаточно стойким и энергичным для сопротивления внешним врагам для проведения крупных реформ. Внутри административного аппарата также должны были возникать трения, вследствие несменяемости высших чинов, и эти трения тормозили нормальный ход государственного управления. Известен ряд крупных конфликтов, возникавших при расхождении во взглядах между ханом и карачи: таковы конфликты между Мухаммедом-Эмином и князем Ураком в 1496 году, между Сафа-Гиреем и князем Булатом в 1531 году. Конфликты, возникавшие внутри правительства, осложнялись переворотами, причем несменяемость высшей административной касты приводила к тому, что сменялись ханы - столкновения 1496 и 1530 г. завершились низложением ханов. Совет карачи имел значение законосовещательного органа, но фактически размеры его влияния варьировались в широком масштабе и находились в тесной зависимости от личного состава совета, политических обстоятельств, личного характера хана и т.д. Значение карачи особенно возрастало в тех случаях, когда хан был малолетним - в такие моменты вся полнота власти сосредоточивалась в руках совета.

Курултай. Кроме постоянного законосовещательного органа, совета карачи, Казанское ханство знало орган законодательный или даже учредительный, с более широким составом, созывавшийся в некоторых важнейших случаях государственной жизни, для решения определенных вопросов. Это было народное собрание, называемое у татар "курултай". В русских источниках (в Царственной Книге) это собрание называется "вся земля Казанская" ³¹³. До нас дошло описание одного из таких собраний, состоявшегося 14 августа 1551 года для обсуждения вопроса об избрании на престол хана Шах-Али и об уступке России горной стороны р. Волги. Ввиду исключительных условий момента, осложнявшихся положением внешней политики, собрание происходило не в городе, а под открытым небом, при устьи Казанки, на берегу Волги - на границе спор [191] ной территории. Обычное же собрание происходило, по всей вероятности, на кремлевском бугре, в главной мечети или во дворце, а летом, быть может, на открытом воздухе. Состав курултая был следующим: 1) духовенство во главе с Кул-Шерифом, 2) огланы во главе с Худай-Кулом, 3) князья и мурзы во главе с "улу карами" Нур-Али Ширин. Нормальный состав собрания возглавлялся ханом, но в данном случае, вследствие междуцарствия, этого не было.

Таким образом, курултай был собранием трех сословий - духовенства, войска и земледельцев, и при том собранием не представительным, но таким, на котором все три сословия присутствовали в полном составе. Прочие слои населения в курултае представлены не были, и название его народным собранием или собранием всей земли не отвечает действительности. Насколько несовершенным было волеизъявление народа при помощи курултая, видно из событий 1551 года: курултай 14 августа формально признал, под давлением угроз со стороны русских, уступку России нагорной стороны, но самое население не могло с этим примириться и фактически отказалось признавать действительность этого акта. Выражением воли народа курултай не являлся, и в нем находили выражение стремления и пожелания лишь привилегированных слоев казанского населения.

Мы не знаем, как часто происходили созывы курултая, но в русских источниках имеются некоторые намеки, позволяющие составить определенное представление о целях его созыва. Тот термин, которым русские переводчики обозначали курултай - "вся земля Казанская", встречается несколько раз. Это - случаи междуцарствия, когда в Казани организовывалось временное правительство, которое и управляло страной иногда в течение нескольких месяцев. В официальных, сношениях временного правительства с иностранными государствами всегда говорилось, что правительство действует от имени "всех людей Казанской земли", а мы видели, что этим термином в русских источниках обозначался курултай, считавшийся единственным выразителем народной воли. В документах также перечислялись те группы населения, от имени которых действовало временное правительство, и в конце этого перечня стояла формула "все люди Казанской земли", как бы подводившая итог этим группам. Перечислялись карачи, огланы, князья, мурзы и бакши, то есть те самые группы, которые участвовали и в курултае, и таким образом временное правительство действовало от имени курултая и считалось получившим свои полномочия от него. [192]

По-видимому, в периоды междуцарствия полнота верховной власти считалась принадлежащею курултаю. Из истории Сарайского ханства и империи Чингиз-хана известно, что курултай собирался для избрания нового хана.

До вступления нового хана на престол в Казанском ханстве курултай передавал обязанности высшего управления временному правительству, которое заканчивало свои полномочия с прибытием нового хана в Казань. В русских источниках термин "вся Казанская земля", от имени которой производились дипломатические сношения, упоминается 14 раз: 1) в 1496 году после низложения хана Мамука князья казанские прислали в Москву посольство "от всей земли" с извещением об избрании на престол Абдул-Латыфа ³¹⁴; 2) в 1516 году после избрания Абдул-Латыфа в наследники Мухаммеду-Эмину "вся земля Казанская" принесла присягу на верность союзу с Россией ³¹⁵; 3) в 1518 году после смерти Мухаммеда-Эмина в Москву прибыло посольство "от всех Казанских людей" для выяснения, вопроса о желательном кандидате на ханский престол ³¹⁶; 4) в начале 1519 г. "вся земля Казанская" избрала на престол Шах-Али и отправила с извещением об этом в Москву послов, которые дали присягу в том, что они "со всею Казанскою землею" будут верны союзу с Россией ³¹⁷; по прибытии хана в Казань "все земские люди" дали такую присягу ³¹⁸; 5) в 1524 году после оставления престола Сагиб-Гиреем в Москву прибыло для заключения мира посольство "от всей земли Казанской" ³¹⁹; 6) в 1530 году для переговоров о признании Сафа-Гирея ханом Казанским в Москву прибыло посольство "от всех людей Казанские земли" ³²⁰; 7) в 1531 году "всей земли Казанские люди" низложили Сафа-Гирея ³²¹; 8) в том же году послы "от всех людей Казанские земли" заявили об избрании на престол Джан-Али, и русское правительство потребовало присяги со стороны "всех Казанских людей" в верности союзу с Россией ³²²; 9) в 1535 году "вся земля Казанская" низложила Джан-Али и [193] возвела на престол Сафа-Гирея ³²³; 10) в 1541 году "вся земля Казанская" прислала в Москву просьбу о военной поддержке для низложения Сафа-Гирея ³²⁴; 11) в 1546 году после низложения Сафа-Гирея "вся земля Казанская избрала на ханство Шах-Али ³²⁵; 12) в том же году по требованию русского правительства "вся земля Казанская" принесла присягу Шах-Али и союзу с Россией ³²⁶; 13) в 1551 году "вся земля Казанская" решила низложить Утямыша и снова принять на престол Шах-Али ³²⁷; 14) 14 августа 1551 года "вся земля Казанская" дала присягу "в Горнюю сторону не вступатися" ³²⁸.

Таким образом, "вся земля Казанская" выступала в качестве действующего лица в наиболее важные моменту истории - 1) при низложении хана (1530, 1535, 1541, 1551 г.), 2) при избрании на престол нового хана (1496 г., 1516 г., 1518 г., 1519 г., 1531 г., 1535 г., 1546 г., 1551 г.), 3) при заключении договоров с иностранными государствами (1516 г., 1519 г., 1524 г., 1530 г., 1531 г., 1546 г., 1551 г.), причем все эти договоры были связаны с династическими вопросами.

Трудно сказать, во всех ли случаях выражение "вся земля Казанская" заключало в себе реальное содержание и обозначало действительно курултай, или же в некоторых случаях это было лишь обычным способом выражения для обозначения всего населения государства, а не определенного законодательно-учредительного органа. В некоторых случаях состав "всей земли Казанской" отличался от состава курултая 14 августа 1551 года, напр. грамоты "всей земли Казанской" к русскому правительству в январе 1546 года и в июле 1551 года были написаны от более широких групп населения, чем те три сословия, которые принимали участие в курултае 14 августа: в первом случае кроме трех привилегированных сословий указаны еще "казаки", т.е. рядовые воины ³²⁹, во втором случае - также "казаки", "тарханы" и инородцы ³³⁰. Однако, участие войска, привилегированных тарханов и инородческих князей в курултае нисколько не изменяет его аристократического состава и не влияет на характеристику государственного строя Казанского ханства. [194]

В русских источниках нашли упоминание далеко не все случаи, когда должен был действовать курултай. Первое выступление "всей Казанской земли" в русских летописях значится под 1496 годом, последнее 14 августа 1551 г., но нет основания сомневаться, что при аналогичных обстоятельствах выступления "всей Казанской земли" совершались неоднократно и ранее, и позднее, и в пределах этих двух дат, например, при низложении Мухаммеда-Эмина (1496 г.) и Шах-Али (1521 г.), после смерти Сафа-Гирея (1549 г.), при избрании Ядыгара (1552 г.). Нет также поводов думать, что курултай - институт, занесенный в Казань из Сарайского ханства, не функционировал в течение 1439-1496 годов, когда являлось также немало вопросов учредительного и династического характера.

Резко выраженный аристократический характер государственного строя лишал Казанское ханство малейших признаков демократизма. Это была военная монархия, возглавлявшаяся неограниченным повелителем; высший законосовещательный орган носил узкозамкнутый аристократический характер, и участие в нем было наследственным; законодательный орган, который решал важнейшие политические вопросы и должен был представлять волю всего населения, в действительности являлся узкоклассовой аристократической формой организации, направленной к эксплуатации низших сословий и инородческого населения; народная масса была совершенно лишена активного участия в государственной жизни.

Государственный строй Казанского ханства страдал огромными недостатками и отличался большим архаизмом. Он представлял собою окаменевшие пережитки каких-то древних установлений, сложившихся вне Казанского государства. Совет потомственных карачи являлся остатком происходившей некогда, в отдаленном прошлом, борьбы за власть и был красноречивым свидетельством решительной победы, одержанной аристократическими родами, которые установили навсегда участие своих потомков в управлении государством. Военный тип верховной власти нисколько не соответствовал торговому характеру страны и был принесен извне Улу Мухаммедом. Проф. Н. Н. Фирсов считает, что "корни государственного строя Казанского царства скрывались не в Золотой Орде, а в древней Волжской Болгарии" и сопоставляет совет карачи с теми четырьмя подвластными болгарскому хану эмирами, которых видел в Булгаре Ахмед Ибн-Фадлан в 922 году, и с четырьмя князьями, которые погибли с последним болгарским ханом [195] при взятии Булгара Булат-Тимуром в 1361 году ³³¹. Это мнение едва-ли является справедливым, так как совет карачи существовал и в Крыму, и в Касимовском ханстве, и в Ногайском княжестве, и в Сибири, и его нельзя считать за местный, болгарский институт.

Несменяемость и наследственность карачи обуславливала постоянный состав правительства в Казанском ханстве, и таким образом государственный строй был наследственной олигархией. Некоторые из таких олигархов достигали громадного значения, как например, князья Кель-Ахмед и Булат Ширин. Неподвижный состав правительства очень стеснял проявление ханами власти, и в противовес ему энергичные ханы старались выдвинуть тех лиц, которым они доверяли, так что состав правительства расширялся неофициальным путем. Такую доверенную роль играл в конце царствования Сафа-Гирея не принадлежавший к числу князей оглан Кучак, по смерти Сафа-Гирея ставший полновластным временщиком.

Обладавший огромными недостатками и несовершенствами государственный строй Казанского ханства не мог служить средством к укреплению и развитию страны. Находясь в противоречии с торгово-промышленным характером населения, он задерживал его экономический прогресс. Отсталость Казанского ханства в политическом отношении способствовала ослаблению государства, вызывала частые внутренние осложнения и явилась одной из причин экономического и политического подчинения Казанского ханства России. Попыток реформировать государственный строй и приспособить его к потребностям населения на протяжении всей истории Казанского ханства мы не замечаем.

Духовенство. Господствовавшей религией во внутренних областях Казанского ханства являлось мусульманство, и мусульманскому духовенству принадлежало почетное место в государстве.

На должность главы духовенства всегда избиралось лицо, принадлежавшее к числу сеидов, т.е. потомков пророка Мухаммеда (от дочери его Фатимы и халифа Али). Герберштейн говорит: "Сеид - высшая духовная особа у татар", и вследствие этого русские историки обычно считали, что сеид - название главы мусульманского духовенства в Казани. В действительности сеидов могло быть в Казани одновременно несколько человек, тогда как глава духовенства был только один. В русских источниках упоминаются имена некоторых глав духовенства: Бураш [196] (1491 - 1507 г.), Шах-Хуссейн (1512-1516 г.), Беюрган (1546 г.), Мансур (1546 г.) и его сын Кул-Шериф (1552 г.). Глава духовенства считался после хана первым лицом в государстве, и в моменты междуцарствия он, в силу своего высокого положения, обычно становился во главе временного правительства. Перечисленные главы духовенства, кроме последнего - сына Мансура, стояли формально во главе государства, а Бураш и Шах-Хуссейн кроме того принимали активное участие в государственной деятельности, совершая поездки в качестве послов за границу, в Москву. Дипломатические поручения, которые они выполняли, требовали от них выдающейся образованности, глубокого ума и широкого опыта.

К числу лиц духовного звания принадлежали шейхи, муллы, имамы, дервиши, хаджи, хафизы, данишменды, а также шейх-задэ и мулла-задэ ³³². Шейхи - проповедники мусульманства (миссионеры) и вообще благочестивые старцы; муллы и имамы - лица, совершающие богослужение в мечетях; дервиши - мусульманские монахи; хаджи (в русской передаче - ази) - лица, совершившие паломничество в Мекку; хафизы - профессиональные чтецы корана; данишменды ³³³ - учителя, наставники (мударрисы); шейх-задэ и мулла-задэ - сыновья и ученики шейхов и мулл. Все эти лица принадлежали к сословию духовенства и имели право участвовать в курултае, как видно из перечня участников, собрания 14 августа 1551 года ³³⁴.

На мусульманском духовенстве лежала важная культурная миссия - ему было поручено все дело народного просвещения в Казанском ханстве, так как государство не знало иных школ, кроме духовных. Таким образом, к крайнему аристократизму государственного строя прибавлялся еще клерикализм, имевший важное значение в управлении ханством и в культурной жизни страны, но в этом отношении Казанское ханство не составляло какого-либо исключения в Восточной Европе, так как и в России гражданская школа возникла лишь 1¹/₂ века спустя после падения Казанского ханства.

По преданию, приведенному Марджани, в Казани, при глазной мечети, где совершал богослужение глава Духовенства, находилось учебное заведение ³³⁵. Знаменитая школа, в которой в течение 36 лет преподавал шейх [197] Иш-Мухаммед сын Тугк-Мухаммеда, находилась в д. Адаеве близ Ишменева-Маскары (в Малмыжском уезде).

Большим распространением в Казанском ханстве пользовался суфизм - мистическое учение с буддийским оттенком, занесенное сюда из Туркестана. Казанские суфиты были последователями известного туркестанского учителя Ахмеда Ссюви (Ясави). В книге Хисамуддина записаны имена суфитских наместников, которые являлись главою суфитов в пределах Казанского ханства и преемственно передавали один другому это высокое звание полученное ими от Ахмеда Ясави: 1) Бейраш, сын Ибраша, непосредственный ученик Ахмеда Ясави, 2) Иш-Мухаммед сын Тугк-Мухаммеда, ученик Бейраша, 3) Идрис, сын Зуль-Мухаммеда, 4) Касим сын Ибрагима, 5) Фейзулла-эффенди из Бухары, 6) Ахунд Шаам сын Иштеряка. Из этих лиц Касим и Фейзулла окончили жизнь и были погребены в самой Казани, Бейраш и Иш-Мухаммед близ Ишменева-Маскары в Малмыжском уезде, а Идрис и Шаам - в д. Тирбердины Челны Лаишевского уезда. Суфиты оказали большое влияние на распространение мусульманства среди инородцев и на развитие народного просвещения в крае.

Одну из самых светлых сторон в общественной жизни Казанского ханства составляла полная веротерпимость, которая находилась в тесном соответствии с торговым характером городского населения, с традициями Волжско-Камской Болгарии, а также с государственным и общественным строем Сарайского ханства. В самой Казани находился христианский храм - армянская церковь; до сих пор уцелели надгробные плиты расположенного в Казани армянского кладбища. К язычникам-инородцам мусульмане относились с полной терпимостью и никогда не пытались насильственно обратить их в мусульманство. Проповедь мусульманских миссионеров среди инородцев совершалась мирным путем: суфитские шейхи ходили по деревням и своими проповедями обращали язычников в мусульманство. В знак того, что в Казанском ханстве обращение жителей в мусульманство совершилось мирным путем, мулла во время молитвы (хутбе) в мечетях Казанского края стоит, опираясь на посох странника, а не на меч воина, как в Туркестане, где обращение жителей в мусульманство было совершено огнем и мечом. Свою проповедь суфитские шейхи закрепляли основанием школ. В тех селениях, где жители принимали мусульманство, одновременно с мечетью должны были сооружаться и школы. Знаменитая школа в Адаеве принадлежала суфитам. [198]

Мусульманство делало большие успехи среди инородцев, и принятие его составляло один из моментов распространения в крае татарской культуры. Жители инородческих деревень, перешедшие в мусульманство, подвергались ассимиляции и усваивали татарский язык и культуру. Целый ряд татарских селений в пределах Бурецкого района (волости Сардыкбашская и Кошкинская) имеет жителями отатарившихся вотяков и черемис, принявших мусульманство и татарский язык в эпоху Казанского ханства, но сохранивших расовые особенности своего происхождения. Культурное влияние мусульманства распространялось широкой волной и среди инородцев-язычников, которые при постоянном общении с более культурными татарами, невольно воспринимали их привычки, обычаи, верования, воззрения и религиозные представления. Примерами такого влияния могут служить всеобщее почитание пятницы, как еженедельного праздника, у черемис и вотяков, а также культ некоторых мусульманских святых, распространенный среди инородцев язычников (напр. почитание черемисами шейхов Бейраша и Иш-Мухаммеда под именами Шиквавы и Ахпатыра).

Как привилегированное сословие, обладавшее немалыми материальными средствами, мусульманское духовенство Казанского ханства имело в своем владении поместья и земли. Следы этого землевладения до сих пор сохранились в ряде названий селений Казанского края: от слова "сеид" происходят названия Сеитово, Кульсеитово; от "ходжа" - Хадяшево, Мамли-Козяковы Челны, Маматкозино; от "шейх-задэ"- Шихзада, Арышихазда; от "дервиш"- Дербышки, Алдербыш и т.д.

Князья и помещики. Князья в Казанском ханстве составляли 4 группы - эмиры, бики, мурзы и инородческие владетельные князья. Эмиры, число которых ограничивалось немногими лицами - по одному члену знатнейших родов, занимали наследственные должности карачи. Особенность знати у казанских татар, как и у других турецких народов, составляло то, что титул отца передавался по наследству лишь к старшему сыну, младшие же сыновья не наследовали ни титула, ни привилегий отца. После эмиров по степени знатности следовали бики: младшие сыновья бика имели титул "мурза" или "мирза" - слово, составленное из персидских "эмир" (князь) и "задэ" (сын), т.е. сын князя. Состав титулованной аристократии в Казанском ханстве был довольно разнообразным. Сюда вошли прежде всего местные болгарские князья, представители старой туземной аристократии, к числу которой принадлежали известные бики Алтун, Галим [199] и Али. Затем влился ряд княжеских крымских родов, пришедших из Крыма вместе с Улу Мухаммедом, например, род эмиров Ширин. Впоследствии состав князей постоянно пополнялся и обновлялся - сюда вливались князья сибирские (Раст с сыновьями, Кебек и др.), ногайские (Зенкет), касимовские (мурза Hyp-Али Городецкий), крымские (мурза Бегадур, кн. Челбак и др.) и т.д.

Дата добавления: 2015-07-16