Читайте также: |
|
Дом, который увидела Элли, когда нашла участок номер сорок два по улице Спрингдейл, не соответствовал описанию, которое она заранее составила. Впрочем, решила Элли, без меня, наверное, любой дом нехорош. Подойдя ко входу, она приблизилась к застекленной двери и дважды внимательно изучила свое отражение. На женщине была старомодная неэлегантная одежда, а волосы после манипуляций Элли перестали быть седыми и приобрели золотисто-каштановый цвет. Элли осталась удовлетворена увиденным: если бы ей не было точно известно, что в стекле отражается самозванка, она вполне бы могла принять женщину за свою старую школьную учительницу.
Она долго стояла у двери, никак не решаясь нажать на кнопку звонка, то поднимая руку, то опуская ее. В конце концов Элли все же решилась и держала кнопку так долго, что звонок чуть не взорвался от силы собственной трели.
За дверью раздались шаги. Открылась дверь, и Элли увидела знакомое до последней черточки лицо, немного усталое, немного измученное заботами, но бесконечно родное. Прошло три года, и вот наконец перед Элли стояла мама.
– Миссис Винтук, я рада, что вы нашли время посетить нас.
Элли с трудом сдержала порыв заключить маму в объятия. Она заставила себя вспомнить о том, что необходимо играть избранную роль. В конце концов, она была самой собой, но находилась в теле женщины-кошки, притворявшейся миссис Винтук, старой школьной учительницей из Нью-Джерси.
– Добрый день, – сказала Элли, входя в дом. – Пожалуйста, зовите меня просто Сара.
Из прихожей открывался вид на гостиную, и Элли увидела, что комната обставлена той же мебелью, что находилась в их старом доме в Нью-Джерси. Новые предметы можно было пересчитать по пальцам.
– Проходите, пожалуйста, – предложила мама. – Хотите чаю или кофе, может быть?
– Воды, если можно, спасибо.
Мама ушла на кухню за стаканом воды, а Элли воспользовалась случаем, чтобы осмотреть комнату. Ей хотелось знать, живет ли в доме отец. Но в комнате было много различных предметов, а Элли волновалась и не знала, на что обратить внимание в первую очередь. На фотографиях он был, но, с другой стороны, ее лицо там тоже часто попадалось. На каминной полке, к примеру, стояла фотография, сделанная после окончания средней школы. Элли так нервничала что не сообразила, что ее сестра Эйприл за время отсутствия успела закончить школу и, вероятно, уехала учиться в колледж. Время остановилось только для нее, все остальные продолжали жить.
Мама вернулась с бутылкой минеральной воды в руке.
– Я заказала еду в китайском ресторанчике. Вы не будете возражать, если я вас ею угощу? Не успеваю готовить, слишком поздно возвращаюсь с работы.
– Да что вы, великолепно! Я так рада, что вы меня пригласили.
– О чем вы говорите, нам очень приятно.
Нам, подумала Элли. Мама сказала слово «нам».
– Так, значит, ваш муж…
– Он заедет в ресторан по дороге домой и привезет еду. Скоро уже должен приехать.
Элли почувствовала невероятное облегчение. Она практически обмерла от счастья и, если бы не сидела в тот момент на диване, могла попросту упасть. Значит, папа выжил! Если она и не узнает ничего нового из разговора с мамой, по крайней мере это ей теперь известно! Хотя… А вдруг мама говорит о другом человеке? Что, если она снова вышла замуж? Она живет в новом доме, сестра в колледже, за три года многое могло произойти. Нужно было прояснить ситуацию.
– Скажите… он сильно пострадал после той аварии? Надеюсь, не очень?
Элли вся сжалась, готовясь услышать самое худшее.
– Реабилитация была очень долгой, но он поправился, – сказала мама.
Элли вновь начала дышать. Сама того не замечая, она задержала дыхание от страха, задав важнейший вопрос. Она почувствовала, как лицо женщины, в теле которой она находилась, расплывается от удовольствия. Заметив, что она тяжело дышит и покраснела, мама решила, что гостья страдает от жажды, и налила ей стакан воды. Элли потянулась за ним и заметила, как дрожит рука. Не ее, чужая, но тем не менее.
– Я сильно удивилась, получив от вас письмо, – заметила мама.
– Узнав, что вы в Мемфисе, я сразу решила, что не зайти к вам я просто не могу. Элли была одной из моих любимых учениц.
Мама хитро улыбнулась:
– Да что вы!
Элли покопалась в памяти в поисках каких-нибудь трогательных моментов, связанных со школой.
– Я помню, как на День Матери мы готовили открытки с поздравлениями. Каждый ученик должен был написать стихотворение на своей карточке. Они сами их делали. Так вот, я помню, Элли решила написать свое собственное стихотворение, а когда она закончила, половина класса решила использовать его для своих открыток вместо того, что было предложено мной!
Мама посмотрела на нее с недоверием.
– У меня хранится эта открытка. Вы хотите сказать, что помните стихотворение?
Естественно, Элли его помнила, но решила не читать его: это было бы слишком.
– Как я вам говорила, она была в числе моих любимых учениц.
– А что еще вы помните? – спросила мама.
Тон, которым она задала этот вопрос, был странным, но Элли в тот момент не придала этому особого значения.
– Да, кое-что еще помню. Однажды она пришла в школу в расстроенных чувствах. Сказала, что вы поссорились по поводу какого-то мальчика, живущего по соседству. Вроде бы вы были против того, чтобы она проводила с ним время. Она вам этого никогда не говорила, но вы были правы, он оказался настоящим подонком.
Мама нахмурилась.
– Это было не в четвертом классе.
Эх, подумала Элли, надо же было совершить такую глупую ошибку. Конечно же, это было не в четвертом классе. Элли занервничала, и руки задрожали еще сильнее.
– Да, конечно же, вы правы, – сказала она. – Но иногда Элли рассказывала мне разные личные вещи, даже когда уже перестала у меня учиться.
Фу! Вроде выкрутилась, подумала Элли. Она поднесла к губам стакан воды. Руки сильно дрожали.
– С вами все в порядке? – спросила мама.
– Да, конечно. Не волнуйтесь.
И вдруг стакан выпал из рук Элли, ударился об пол, сделанный из прочного дерева, и разбился вдребезги. Черт, выругалась про себя Элли, проклятая женщина-кошка! Она теряла контроль над телом. Как долго она в нем пробыла, кстати? Три часа? Четыре? Она нагнулась, чтобы собрать осколки стекла, но руки тряслись слишком сильно.
– Боже, какая же я неловкая!
– Не переживайте, я сейчас все уберу, – сказала мама.
Обе женщины встали на колени и принялись собирать осколки. Элли посмотрела на маму и вдруг поняла, что, сама того не желая, пытается что-то бормотать сквозь сжатые зубы.
– Помогите, она украла мое тело! – произнесла женщина-кошка.
Мама уставилась на нее. Она явно не понимала, как следует реагировать.
– Что вы сказали?
Элли поняла, что ситуация складывается крайне нехорошая. Женщина-кошка не просто бодрствовала, она все знала! У Элли не было иного выхода. Необходимо было во что бы то ни стало овладеть телом. Она вступила в схватку с сознанием женщины, силой загнала его в глубину и заставила замолчать.
– Простите меня, пожалуйста. У меня бывают приступы, во время которых я говорю странные вещи. Я страдаю болезнью Туретта. Иногда мне лучше, иногда хуже, день на день не приходится, – сказала Элли, почувствовав, что голос дрожит не меньше, чем руки.
Раздалась спасительная трель телефонного звонка.
– Пойду отвечу, – сказала мама, видимо, успокоенная ее объяснением. – Оставьте стекло в покое, я потом все уберу.
Она отошла к телефону. Элли закрыла лицо руками, чтобы немного успокоиться.
«Не лезь в это дело, – беззвучно просила она хозяйку тела. – Я скоро оставлю тебя в покое».
«Кто ты? Что тебе нужно?»
«Не твое дело!»
Не желая пускаться в объяснения, Элли постаралась загнать сознание женщины как можно глубже.
Мама разговаривала по телефону. Элли постаралась унять дрожь в руках и натянула на лицо фальшивую улыбку, так как мама, продолжая говорить в трубку, смотрела на гостью.
– Да, понятно… – сказала она. – Серьезно? Не волнуйся, я все сделаю. Я сказала, не волнуйся. Знаю, я тоже.
Она повесила трубку, подошла к Элли, но садиться не стала.
– Звонил муж, – сказала она. – Он только что разговаривал с Сарой Винтук. Она никуда не уезжала из Кэйп Мэй и продолжает работать в той же школе, что и раньше.
Если раньше Элли казалось, что она идет по тонкому льду, то теперь девочка почувствовала, как он проваливается прямо под ней. К тому же женщина-кошка внутри совсем разбушевалась.
– Не знаю, кто вы, – сказала мама холодно. – Но я хочу, чтобы вы покинули мой дом.
– Я… просто… – замялась Элли, понимая, что сказать ей абсолютно нечего.
Действительно, придумать какое-либо разумное объяснение, которое к тому же убедило бы маму, было практически невозможно.
– Я принесла вам послание от дочери!
Элли увидела в глазах мамы такую глубокую ненависть, что не выдержала и отвернулась.
– Убирайтесь из моего дома! – сказала мама грозно. – Немедленно!
Она не стала дожидаться, пока женщина уйдет, схватила ее за тощую руку и потянула в сторону двери. Элли оказалась на пороге за дверью и почувствовала, что ее вот-вот выбросят из родительского дома.
– Умоляю! – сказала она.
«Помогите!» – продолжила за нее женщина-кошка.
– Вы думаете, я не слышала о таких, как вы? – спросила мама. – Вы наживаетесь на надеждах людей, рассказываете о том, что они мечтают услышать, а потом крадете все, что у них есть! А они вам еще и сами все готовы отдать! Нет уж, на этот раз вы ошиблись! С нашей семьей этот номер не пройдет!
Мама держалась за ручку и собиралась захлопнуть дверь. Элли не могла этого допустить. Ей нужно было сказать или сделать нечто такое, что заставило бы маму поверить в правдивость ее слов.
– Они спорили о том, как громко можно включать в машине радио!
Мама замерла как вкопанная.
– Что? – спросила она в изумлении.
– Когда случилась авария, они спорили о том, насколько громко можно слушать в машине радио. Отец пытался уменьшить громкость, а Элли – увеличить. Но он не виноват! Она хотела сказать вам обоим, что авария случилась не по вине отца!
Выражение на лице матери изменилось несколько раз в течение одной лишь секунды – от шока до ужаса и ярости.
– Кто бы ты ни была, желаю тебе сгореть в аду! – сказала она голосом, источавшим ненависть.
С этими словами мама захлопнула дверь так сильно, что чуть не сломала косяк. Элли услышала, как она плачет.
Девочка побежала прочь от дома, чувствуя, как глаза, принадлежащие женщине-кошке, наполняются слезами, а тело трясется, словно в конвульсиях. Хозяйка тела пыталась освободиться. Элли чувствовала боль в спине, мало-помалу распространявшуюся на другие части тела.
Нет, не так все должно было произойти. Она должна была успокоить родителей, а не разозлить.
«Отпусти меня!» – крикнула женщина-кошка, но Элли назло ей постаралась загнать ее сознание еще глубже, желая сорвать на ней злость.
Если бы она помолчала, подумала девочка, я бы нашла способ убедить маму в том, что говорю правду. Все было бы иначе, если бы не пришлось бороться с ней.
«Это ты во всем виновата, – кричала Элли мысленно, продолжая бежать. – Не могла дать мне спокойно сделать дело! Обязательно нужно было влезть!»
Элли огляделась. Она стояла посреди улицы в деловом квартале города. Почти в каждом доме находился магазин или ресторан. По мостовой сновали автомобили. Тротуары были забиты людьми. Она могла вселиться в любого на выбор. Элли попыталась выйти из тела женщины, которую уже ненавидела, но поняла, что не может этого сделать. Девочка завертелась внутри, но почувствовала, что приколота к телу женщины-кошки, как бабочка к паспарту внутри рамы. Она пробыла в чужом теле слишком долго!
«Убирайся!» – кричала женщина-кошка.
«Я пытаюсь!»
Элли почувствовала, как боль переползает из спины куда-то в глубь груди. Она разрасталась и становилась невыносимой. Дышать было все труднее. Не нужно было бежать так быстро, подумала Элли. Пожилая женщина так уже лет сто не бегала.
Внезапно Элли осенило: у женщины сердечный приступ, и спровоцировала его она. Вот так положение, подумала Элли. У нее больное сердце, а я застряла в теле!
«Что ты со мной сделала?» – ныла женщина-кошка.
Нет, подумала Элли, все должно было пойти по-другому. Пошатываясь, она подошла к двери ресторана.
«Что ты со мной сделала?»
«Заткнись! Я найду способ все исправить», – отрезала Элли.
На нее встревоженно смотрел метрдотель.
– Помогите! – попросила его Элли, чувствуя, что почти уже не в состоянии говорить. – Сердце болит.
В ресторанах должны быть какие-то лекарства на случай, если кому-то из посетителей станет плохо, подумала она.
Метрдотель посмотрел на нее глазами испуганного оленя и зачем-то полез листать книгу с записями о забронированных столиках, вероятно, решив, что найдет там что-нибудь полезное. Нет, подумала Элли, от него ничего не добьешься.
Чувствуя, что женщине с каждой секундой все хуже и хуже и наблюдая за тем, как вокруг сгущается тьма, Элли успела заметить на стене электрическую розетку. Электричеством возвращают к жизни остановившиеся сердца, подумала она. Девочка схватила со столика нож, встала на колени и сунула кончик в розетку.
Разряд выбил Элли из тела женщины. Она отлетела в сторону, чувствуя, что вот-вот распадется на куски, словно внутри разорвалась ручная граната. Она упала на землю в нескольких метрах от тела женщины и тут же начала проваливаться. Ей удалось выбраться! Она снова была в Стране и лежала на полу ресторана!
Элли поднялась на ноги и посмотрела на женщину-кошку. Вокруг нее столпились люди, помогая ей сесть. Выглядела она, конечно, достаточно печально, но лучше, чем ожидала Элли. Над ней склонился официант, пощупал пульс и, видимо, остался доволен. Конечно, засунуть в розетку серебряный столовый нож – варварская процедура с точки зрения медицины, но это сработало.
– Она украла мое тело, – бормотала под нос женщина-кошка. – Украла мое тело…
– Вам нужно посидеть спокойно, – сказал ей официант. – И все будет в порядке.
Столпившиеся вокруг посетители ресторана держали в руках мобильные телефоны. Все они успели набрать номер службы спасения, и где-то вдалеке уже слышался приближавшийся звук сирены «скорой помощи». Элли поняла, что больше ничего не может сделать, и заскользила по чужим телам прочь из ресторана. Она проскочила сквозь тело водителя, проезжавшего мимо автомобиля, перебралась в другое и не останавливалась до тех пор, пока не оказалась за несколько километров от места происшествия.
Конечно же, Элли было приятно поговорить с мамой, и даже ее негативная реакция на попытку вступить в контакт не омрачала радости от встречи. Еще бы, думала Элли, а как я сама отреагировала бы на месте мамы? Как можно поверить словам какой-то странной женщины, которая к тому же обманула тебя, дав о себе неверные сведения? И такой вот человек приходит к тебе и начинает делиться секретами, которые не могли быть известны никому, кроме дочери. Любой бы испугался, окажись он на месте мамы!
Элли все понимала, но легче от этого не становилось. Ей было так тяжело, что она едва помнила о том, что чуть было не убила женщину-кошку, у которой одолжила тело. Ей было не до того, мысленно она была дома, рядом с мамой и отцом. Кстати, отца она так и не увидела. Она чувствовала непреодолимое желание снова побывать дома. Однажды побывав в чужом теле, хочется переживать этот опыт снова и снова. С домом то же самое. Элли понимала, что не стоит возвращаться туда, но сердце кричало: домой, домой! Ей мало было видеть родителей, Элли хотела вступить с ними в контакт. Она понимала, что напрасно пошла туда, но было уже поздно – она открыла ящик Пандоры, и закрыть его было не в ее силах. Она могла только лечь в этот ящик, как в гроб, и надвинуть крышку.
Дата добавления: 2015-07-16; просмотров: 47 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Глава двадцать пятая Логово женщины-кошки | | | Глава двадцать седьмая Завтрак с родителями |