Глава восемнадцатая Инкубатор для Спящих

Официальное заявление было сделано на следующий день. Всех призраков, находившихся под «защитой» Пупсика, собрали в Почетном дворе. Туда же привели детей, прилетевших с Мэри. Их выпустили из вращающейся тюрьмы, не потрудившись даже извиниться. Мэри и Пупсик стояли на трибуне плечом к плечу. Пупсику под ноги поставили коробку, чтобы он не казался сильно ниже Мэри.

– Я рад сообщить вам, – обратился Пупсик к собравшимся, – о том, что между мной и Владычицей Восточных земель Мэри Хайтауэр заключен союз. Сегодняшний день символизирует начало новой эры в Стране затерянных душ.

Окончив речь, Пупсик сообщил, что в честь заключения альянса в городе объявлен праздник. Были накрыли столы, на которые выставили кое-какие попавшие в Страну продукты. Их было не так уж и много, потому что в Чикаго, как и во всей Стране, пища была дефицитом, но важна была сама по себе идея праздничного застолья. Все были в хорошем настроении, даже дети, находившиеся под «защитой» Пупсика – в кои-то веки у них появился повод веселиться, а не проводить день, как обычно, погрузившись в пучину отчаяния. Мэри позволила своим детям общаться с чикагцами, зная, что после праздника они вернутся на «Гинденбург» к своей обычной жизни в хорошем настроении. Трое подручных Пупсика теперь относились к ней с великим почтением. Всякий раз, когда она собиралась куда-либо отправиться, они норовили встать возле нее, раскинув руки, чтобы оградить от возможных посягательств. Мэри сочла, что это лишнее – в телохранителях она не нуждалась.

– Идите попрактикуйтесь где-нибудь еще, – посоветовала она громилам.

– Как скажете, мисс Мэри, – отвечали они всякий раз, не трогаясь с места.

Вероятно, здоровяки решили, что нарочитая вежливость, проявленная ими, сослужит хорошую службу и поможет завоевать расположение Мэри.

С девушкой, присутствовавшей при первой встрече с Пупсиком, дело обстояло иначе. Она входила в ближайшее окружение Капоне, но, похоже, установленные для всех правила на нее не распространялись. Мэри заметила, что Пупсик редко отдавал ей приказы что-то сделать, вероятно, опасаясь, что она откажется. Девушка напоминала кошку – ходила сама по себе и делала что хотела, в уверенности, что ей все сойдет с рук.

Только в конце праздника она приблизилась к Мэри, чтобы побеседовать.

– Всего два оборота колеса, а Пупсик уже у тебя в кармане, – сказала она. – Ты точно ведьма, теперь я это вижу.

– Могу только ответить тебе тем же самым, – откликнулась Мэри. – Ты и сама похожа на какую-то русалку.

Девушка взбила и без того растрепанные волосы, но ни один крапивный лист не выпал.

– Ты же сама писала: «Глупо винить призрака в обстоятельствах собственной смерти, и уж точно никогда не стоит глумиться над странной одеждой и удивительными аксессуарами, которые переходят в Страну вместе с ним».

Мэри не слишком понравилось, как девушка использовала в качестве аргумента слова из ее собственной книги, но возразить было нечего. Она сама нарушила одно из правил этикета, которым неустанно учила других. Мэри сделала паузу, чтобы взять себя в руки.

– Прости, похоже, я невольно задела тебя, – сказала Мэри. – Ты знаешь, кто я, но, боюсь, нас так и не представили друг другу надлежащим образом. Могу я спросить, как тебя зовут?

– Джилл, – ответила девушка. – Но друзья зовут меня Попрыгуньей.

– Отлично, Джилл, – сказала Мэри. – У меня есть ощущение, что в этом городе будет много перемен. От души надеюсь, что ты сможешь приспособиться к новым условиям.

Попрыгунья кивнула, но ничего не сказала. Тем не менее Мэри отметила, что отношение девушки к ней заметно улучшилось по сравнению с первой встречей. То же самое она могла сказать о себе. Конечно, ее мнение о призраках, наделенных способностью вселяться в живых, не изменилось, зато изменились условия и расстановка сил, а стало быть, настали времена, когда мог пригодиться любой человек, даже носитель криминального таланта.

Вскоре Мэри обнаружила, что ее свободу никто больше не ограничивает. Она могла свободно передвигаться по территории выставки, заходить куда угодно и общаться с любым из принадлежавших Пупсику призраков. Только в одно место не разрешалось заходить никому. Все входы и выходы в Сельскохозяйственный павильон, увенчанный стеклянным куполом, надежно охранялись. Когда Мэри спросила у Пупсика, что там, он не проявил никакого желания посвящать ее в эту тайну.

– Это мое частное дело. Если тебя это не устраивает, что ж, мне жаль.

На третью ночь, проведенную на свободе, Мэри решила, что пора раскрыть последний секрет Чикаго. Она пошла к павильону, обошла вокруг здания и посчитала количество дверей, ведущих внутрь. Оказалось, их пять. Закончив с осмотром, Мэри стала искать самого тупого с виду охранника. Ей нужен был человек настолько глупый, чтобы даже простые обязанности давались ему с трудом.

У северо-восточного входа ей попался образчик, идеально подходящий под заранее составленное описание.

– Добрый вечер, – поздоровалась Мэри, подходя к нему.

Она попыталась пройти мимо охранника, не останавливаясь, но тот выставил вперед руку и преградил путь. Мэри сделала вид, что смотрит в сторону, и намеренно ударилась об подставленную руку. Ей удалось добиться эффекта, на который она рассчитывала, – охранник был смущен тем, что коснулся ее.

– Ты что же это делаешь? – спросила она, стараясь вложить в слова как можно больше возмущения.

– Прошу прощения, мисс Мэри, – сказал охранник. – Но сюда входить никому не разрешается.

– Ты что, не слышал? Мы с твоим боссом партнеры, а значит, у меня от него секретов нет. И у него тоже не должно быть. Открой-ка дверь и пропусти меня.

На лице охранника отразилась мучительная умственная работа. Поставленная проблема была явно ему не по зубам.

– Простите, но без прямого разрешения Мертвого босса…

– Прошло всего несколько дней с момента заключения альянса, а наши договоренности уже нарушаются, – громко сказала Мэри, изображая глубочайшее возмущение. – Я должна немедленно обсудить этот вопрос с мистером Капоне. Как твое имя?

Выражение растерянности на лице охранника сменилось неприкрытым страхом.

– Зачем вам мое имя?

– Не хочешь говорить, не надо, – заверила его Мэри. – Думаю, я смогу достаточно детально описать твой внешний вид, когда буду разговаривать с мистером Капоне.

– Но… нам запретили пускать внутрь кого-либо без прямого указания…

Охранник уже почти рыдал.

Мэри оставалось лишь грозно посмотреть на него, и бедняга сломался. Он не только согласился впустить ее, но и сам открыл дверь, поклонился и осторожно закрыл ее, когда Мэри вошла.

Она конечно же не знала точно, что увидит, но за свою долгую жизнь в Стране Мэри видела уже практически все, и застать ее врасплох было почти невозможно. Но в Сельскохозяйственном павильоне именно это и произошло.

Под стеклянным куполом, на месте, где в дни выставки были расставлены многочисленные горшки с сельскохозяйственными растениями, прижав ноги к груди, как младенцы в чреве матери, лежали дети. Все они спали. Они были мертвы, но в то же время нет. Они еще не были призраками, так как Мэри не увидела привычного свечения.

– Что же это такое?.. – растерянно сказала она, не сразу сообразив, что говорит вслух.

– Мы называем это место инкубатором.

Мэри резко обернулась и увидела Попрыгунью Джилл, медленно приближающуюся сзади.

– Я знала, что ты найдешь способ сюда попасть.

Джилл окинула взглядом тела спящих детей, разложенные ровными рядами.

– Все эти дети потерялись на пути к свету.

Мэри была так поражена увиденным, что на какое-то время потеряла дар речи. Перед ней были дети, находившиеся в стадии перехода из мира живых в Страну. Спящие.

– На переход из мира живых в Страну требуется девять месяцев, – сказала Джилл. – Я думала, ты это знаешь.

Мэри наконец обрела дар речи.

– Конечно знаю, но никогда раньше не видела… в смысле, никогда не видела детей в таком состоянии.

– Серьезно? – спросила Джилл, изобразив на лице кривую улыбку. – А я их все время нахожу.

Она медленно пошла вдоль рядов, Мэри – за ней.

– Нахожу и приношу сюда. А как еще, ты думаешь, Пупсик смог бы обзавестись таким внушительным количеством верных ему людей?

Мэри почувствовала, как ее ум, привыкший схватывать все на лету, вдруг замедлился и заработал с громким скрипом. Оказалось, нелегко переварить так много информации. Пупсику не нужны были ловушки – он мог получать «новорожденные» души, находившиеся на пороге Страны. Мэри встала на колени и наклонилась, чтобы рассмотреть одного из Спящих получше. Перед ней был мальчик, которому было не более десяти. Ребенок спал и находился, по всей видимости, в состоянии полнейшего покоя. Рядом с ним на полу кто-то вывел номер при помощи куска мела. Вернее, не номер, а дату.

– Это день его смерти? – спросила Мэри.

– Нет, как такое может быть? – удивилась Джилл. – Ведь все даты, которые ты видишь, из будущего.

Мэри вгляделась, пытаясь вспомнить, какое сегодня число, но не смогла. Она не следила за временем.

– Здесь написано, кто в какой день созреет, – пояснила Джилл.

Мэри поняла, что под этим грубым словом Попрыгунья подразумевала даты возрождения детей в Стране затерянных душ.

– Как тебе удалось найти так много детей? Даже я никогда не видела их в таком состоянии.

– Возможно, ты не там искала?

Мэри холодно посмотрела на Джилл:

– Если ты собираешься играть со мной, нам больше не о чем говорить.

Она повернулась спиной к Джилл и пошла вдоль разложенных ровными рядами Спящих.

– Дело в амулете, – нехотя призналась Джилл. – Он светится, когда поблизости намечается что-то ужасное. К примеру, несчастный случай с летальным исходом…

Мэри развернулась и уставилась на украшенный большим синим камнем кулон, который Джилл носила на шее. Он напоминал дешевую бижутерию, но Мэри не сомневалась в том, что девушка говорит правду. Вне всякого сомнения, несчастные случаи, особенно со смертельным исходом, должны порождать колебания во Вселенной, а значит, не только в мире живых, но и в Стране, и за ее пределами. Вполне возможно, камень, который носила на шее Джилл, или другой подобный объект резонирует в ответ на эти колебания. Но как могла Джилл точно знать, в результате какого из несчастных случаев ребенок собьется с пути и проникнет в Страну сквозь стену тоннеля? И вдруг Мэри посетило озарение, сверкнув в мозгу ослепительной вспышкой, как это обычно и бывает, когда внезапно открывается истина.

– Ты мешаешь им дойти до конца тоннеля! – воскликнула Мэри, сопроводив слова вздохом изумления. – Ты знаешь, когда и где произойдет несчастный случай и ждешь их в тоннеле. И там ты встаешь на их пути!

Она снова взглянула на лежащих детей, похожих на закованных в коконы и мирно ожидающих трансформации личинок.

– Эти дети не должны были попасть в Страну – ты помогла им здесь оказаться!

Достаточно было одного взгляда на лицо Попрыгуньи Джилл, чтобы понять: догадка верна.

Мэри почувствовала, как в ее душе взметнулся вихрь чувств и закружился в бешеном танце. Картина мироздания, заботливо составленная за много лет, на глазах преображалась.

– Какое чудо вы здесь придумали! – сказала она наконец.

Джилл, которую, похоже, трудно было сбить с толку, была удивлена.

– Чудо? – переспросила она. – Ну, это слишком сильно сказано, но Пупсик меня ценит.

Мэри смотрела на Спящих, ожидающих реинкарнации в Стране вечности, и понимала, что это только начало, и то, что всего несколько минут назад казалось непостижимым, теперь стало для нее лишь небольшим фрагментом гигантской картины, рисовавшейся в ее голове.

– Как ты не понимаешь, – сказала она. – Это же чудо.

Мэри раскинула руки и медленно закружилась, воображая себя в центре новой расширяющейся вселенной.

– Посмотри на этих детей, Джилл! Ты спасла их всех!

Узнав о таинственных способностях Джилл, благодаря которым она могла останавливать детей, летящих по тоннелю, Мэри увидела все в новом свете. Талант Джилл был настоящим чудом. Раньше она никогда не слышала ни о чем подобном. Мэри почувствовала, что имеет дело с высшими силами. Без сомнения, никто другой не смог бы наделить девочку такими способностями. Теперь Мэри казалось, что она смотрит на мир сквозь толщу синего самоцвета в кулоне Джилл, и ее зрение чудесным образом преломляется. Будущее показалось ей искрящимся и сверкающим, и, мечтая о нем, она забиралась все дальше и дальше в дебри воображения. И прежде всего она подумала о западных границах Страны.

Мэри поделилась планами со своим пилотом, Спидо, но мальчик упорно не хотел понимать их важности. Казалось, ему легче было нырнуть вниз головой в землю мира живых, чем начать мыслить глобально.

– Если тебе мало Чикаго, давай слетаем на юг, в Новый Орлеан, или на север, в Канаду, – рассуждал Спидо, расхаживая по коридору в пассажирском отделении дирижабля.

Поскольку летающим кораблем никто не пользовался, по крайней мере, на тот момент, у Спидо было предостаточно времени на то, чтобы предаваться мрачным мыслям.

– Можем вернуться в Нью-Йорк, в конце концов.

– Нет, ты не понимаешь! – сказала Мэри, стараясь быть сдержанной и терпеливой. – Мы должны исследовать Неизведанные земли, а западная часть Страны – самое загадочное из всех известных мне мест.

– Это на тебя не похоже, – ныл Спидо. – Стабильность, рутина – такую Мэри Хайтауэр я помню.

– Я найду спокойные, мирные занятия для всех своих детей, – заверила его Мэри. – Но чтобы сделать Страну лучше, мне придется пожертвовать своим спокойствием ради остальных.

– Сделать Страну лучше? Но она такая, какая есть. Что мы можем с ней сделать?

Мэри вспомнила созданный Джилл инкубатор и улыбнулась:

– Я бы с тобой поспорила.

Спидо воздел руки к небу. К сожалению, хоть Спидо и был самым близким человеком из окружения Мэри, он так и не научился мыслить шире и выходить за рамки привычных понятий. Что-либо поделать с ним было невозможно. Мэри мечтала о человеке, который был бы способен понять и разделить посещавшие ее откровения. Ей нужен был товарищ, который обладал бы таким же глобальным мышлением, как у нее, и был бы способен понять, насколько широки новые горизонты. Будущее – ее собственное, а если взять шире, и всей Страны – казалось близким и понятным. Если раньше это будущее было лишь крошечным облачком на горизонте ее надежд, то теперь Мэри видела перед собой лестницу, по которой можно подняться к этому облаку. Это был уже не вопрос надежды или мечты – это было предначертание, составленное самой судьбой. Что, как не судьба, столкнуло ее с Джилл? Чему еще она могла быть обязана обуревавшей душу жаждой открытий?

– С помощью Джилл и под моим руководством мы спасем столько детей, сколько сможем. Здесь или на западе – не важно, – сказала Мэри Спидо. – И, сделав это, мы объединим Страну.

– Возможно, на западе попросту ничего нет, – возразил Спидо.

– Да, я в курсе слухов, – сказала Мэри, и голос ее приобрел глубину тембра драматической актрисы. – Гигантский утес, за которым кончается земная твердь. Стена огня, сквозь которую никто еще не прошел.

– А что, если одна из этих сказок окажется правдой? А если все они окажутся правдой?

– Не ты ли рассказывал мне, что «Гинденбург» раньше совершал регулярные рейсы в Розвелл, который, как известно, находится в Нью-Мексико? Разве это не является доказательством того, что к западу от Миссисипи что-то есть?

– Это я знаю со слов сыщика, у которого купил дирижабль. Но сыщикам доверять нельзя. Я знаю это, так как сам им был. Он мог рассказать мне что угодно, лишь бы избавиться от него.

Мэри вздохнула.

– Давай не будем бежать вперед паровоза, ладно? Сначала завершим дела в Чикаго, а потом посмотрим, куда заведет нас Провидение. И, конечно, не стоит забывать о том, что наш главный враг – Шоколадный людоед.

– Ник? Да он, должно быть, уже забыл, как тебя зовут.

Мэри вспыхнула, услышав это.

– Уверена, что нет! И я бы попросила тебя не называть его при мне этим именем. Для меня он теперь – Шоколадный людоед.

– Да не был он никогда людоедом, и ты это прекрасно знаешь.

– После того что он сделал, для меня он стал хуже демона.

Спидо не хотелось конфликтовать с Мэри. Он сдался.

– Как скажешь.

Мэри внимательно изучала лицо мальчика.

– Сейчас, по прошествии времени, ты жалеешь, что решил остаться со мной?

– Конечно нет, – сказал Спидо. – Только порой… ты меня пугаешь.

В книге «Порядок превыше всего» Мэри Хайтауэр рассказывает о своих врагах: «В Стране затерянных душ, как и в мире живых, находятся люди, ставящие свои эгоистические интересы выше самого главного – истинного порядка. По моим наблюдениям, врагов порядка всегда постигает одна и та же участь – будучи предоставлены сами себе, они погибают по причине заключенной в их образе мысли разрушительной силы. Впрочем, следует добавить, что некоторым из них приходится помогать».

Дата добавления: 2015-07-16