Артиллерист стоит у кормила

Артиллерист стоит у кормила,

И земля, зачерпывая бортом скорбь,

Несется под давлением в миллиард атмосфер,

Озверев, со всеми батареями в пучину.

Артиллерист-вольноопределяющийся, скромный

и простенький.

Он не видит опасных отрогов,

Он не слышит слов с капитанского мостика,

Хоть и верует этой ночью в бога;

И не знает, что ночь, дрожа по всей обшивке

Лесов, озер, церковных приходов и школ,

Вот-вот срежется, спрягая в разбивку

С кафедры на ветер брошенный глагол: zаw^[12]

Голосом перосохшей гаубицы,

И вот-вот провалится голос,

Что земля, терпевшая обхаживанья солнца

И ставшая солнце обхаживать потом,

С этой ночи вращается вокруг пушки японской

И что он, вольноопределяющийся, правит винтом.

Что, не боясь попасть на гауптвахту,

О разоруженьи молят облака,

И вселенная стонет от головокруженья,

Расквартированная наспех в разможженных головах,

Она ощутила их сырость впервые,

Они ей неслышны, живые.

Как казначей последней из планет

Как казначей последней из планет,

В какой я книге справлюсь, горожане,

Во что душе обходится поэт,

Любви, людей и весен содержанье?

Однажды я невольно заглянул

В свою еще не высохшую роспись

И ты больна, больна миллионом скул,

И ты одна, одна в их черной оспе!

Счастливая, я девушке скажу.

Когда-нибудь, и с сотворенья мира

Впервые, тело спустят, как баржу,

На волю дней, на волю их буксира.

Несчастная, тебе скажу, жене

Еще не позабытых похождений,

Несчастная затем, что я вдвойне

Люблю тебя за то и это рвенье!

Может быть, не поздно.

Брось, брось,

Может быть, не поздно еще,

Брось!

Ведь будет он преследовать

Рев этих труб,

Назойливых сетований

Поутру, ввечеру:

Зачем мне так тесно

В моей душе

И так безответствен

Сосед!

Быть может, оттуда сюда перейдя

И перетащив гардероб,

Она забыла там снять с гвоздя,

О, если бы только салоп!

Но, без всякого если бы, лампа чадит

Над красным квадратом ковров,

И, без всякого если б, магнит, магнит

Ее родное тавро.

Ты думаешь, я кощунствую?

О нет, о нет, поверь!

Но, как яд, я глотаю по унции

В былое ведущую дверь.

Впустите, я там уже, или сойду

Я от опозданья с ума,

Сохранна в душе, как птица на льду,

Ревнивой тоски сулема.

Ну понятно, в тумане бумаг, стихи

Проведут эту ночь во сне!

Но всю ночь мои мысли, как сосен верхи

К заре в твоем первом огне.

Раньше я покрывал твои колени

Поцелуями от всего безрассудства.

Но, как крылья, растут у меня оскорбленья,

Дай и крыльям моим к тебе прикоснуться!

Ты должна была б слышать, как песню в кости,

Охранительный окрик: "Постой, не торопись!"

Если б знала, как будет нам больно расти

Потом, втроем, в эту узкую высь!

Маленький, маленький зверь,

Дитя больших зверей,

Пред собой, за собой проверь

Замки у всех дверей!

Давно идут часы,

Тебя не стали ждать,

И в девственных дебрях красы

Бушует: "Опять, опять"...

...............

Полюбуйся ж на то,

Как всевластен размер,

Орел, решето?

Ты щедра, я щедр.

Когда копилка наполовину пуста,

Как красноречивы ее уста!

Опилки подчас звучат звончей

Копилки и доверху полной грошей.

Но поэт, казначей человечества, рад

Душеизнурительной цифре затрат,

Затрат, пошедших, например,

На содержанье трагедий, царств и химер.

Дата добавления: 2015-07-16