Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Шекспир

Одиннадцать лет | Семнадцать лет | Возвращение к шестой главе | Глава 7. Кто сумеет выстоять? | Глава 9. Ярославский университет | Глава 1. Гении и сверхгении | Сверхгений отличается от гения тем, что он далеко выходит за рамки своего материала, своего вида искусства, своего времени. | Глава 2. Мученик светотени | А в момент между замахнувшимся для удара ножом Авраамом и голосом Ангела Господнего, отменяющего завет об убийстве Исаака. | Глава 3. Орудийность поэзии |


Читайте также:
  1. А феномен Шекспира?
  2. Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Шекспир
  3. И у Шекспира тут же пропала охота острить.
  4. Молодой Шекспир», или Учимся писать сценарий
  5. ПЕРЕВОДОВ ШЕКСПИРА
  6. Речь о Шекспире
  7. Сонет в творчестве У. Шекспира.

Извозчичий двор и встающий из вод

В уступах – преступный и пасмурный Тауэр,

И звонкость подков, и простуженный звон

Вестминстера, глыбы, закутанной в траур.

 

И тесные улицы; стены, как хмель,

Копящие сырость в разросшихся бревнах,

Угрюмых, как копоть, и бражных, как эль,

Как Лондон, холодных, как поступь, неровных.

 

Спиралями, мешкотно падает снег,

Уже запирали, когда он, обрюзгший,

Как сползший набрюшник, пошел в полусне

Валить, засыпая уснувшую пустошь.

Оконце и зерна лиловой слюды

В свинцовых ободьях – “Смотря по погоде.

А впрочем... А впрочем, соснем на свободе.

А впрочем – на бочку! Цирюльник, воды!”

 

И бреясь, гогочет, держась за бока

Словам остряка, не уставшего с пира

Цедить сквозь приросший мундштук чубука

Убийственный вздор.

А меж тем у Шекспира

 

Острить пропадает охота. Сонет,

Написанный ночью с огнем, без помарок,

За тем вон столом, где подкисший ранет

Ныряет, обнявшись с клешнею омара,

 

Сонет говорит ему:

“Я признаю

Способности ваши, но, гений и мастер,

Сдается, как вам, и тому, на краю

Бочонка, с намыленной мордой, что мастью

Весь в молнию я, то есть выше по касте,

Чем люди, – короче, что я обдаю

Огнем, как на нюх мой, зловоньем ваш кнастер?

 

Простите, отец мой, за мой скептицизм

Сыновний, но сэр, но, милорд, мы – в трактире.

Что мне в вашем круге? Что ваши птенцы

Пред плещущей чернью? Мне хочется шири!

 

Прочтите вот этому. Сэр, почему ж?

Во имя всех гильдий и биллей! Пять ярдов

– И вы с ним в бильярдной, и там – не пойму,

Чем вам не успех популярность в бильярдной?

– Ему?! Ты сбесился? – И кличет слугу,

И нервно играя малаговой веткой,

Считает: полпинты, французский рагу –

И в дверь, запустив в привиденье салфеткой.

 

Б.Л. Пастернак (1919)

Третий стих будет чуть ниже, а пока проведите эксперимент: прочтите стихотворение Пушкина, затем – Пастернака.

Если стих Пастернака будет непонятен, то перечтите стих Пушкина, но уже с сознанием, что Пушкин объяснит для нас Пастернака, ибо с классической ясностью он говорит о том же.

Мне уже не раз удавалось помочь тем, для кого поэзия – важная часть жизни, пользуясь прозрачным пушкинским стихом, понять невероятно сложный по стилистике стих Пастернака.

И каждый раз происходит чудо: пастернаковский стих внезапно сам приобретает прозрачность и совершенно классическую ясность. И чем больше мы будем вчитываться в пастернаковский стих, тем больше мы почувствуем стилистику не только этого конкретного стиха, но и пастернаковской поэзии, да и современной поэзии вообще.

Более того, я хочу высказать мысль, которая может показаться в начале странной:

стих пастернаковский – это пушкинский стих через сто лет. И написан он как реминисценция пушкинского. Единственное, чего я не осмелюсь определить, это – сознательная или подсознательная реминисценция у Пастернака.

Но

сейчас

я совершу

один ужасный

эксперимент:

я прозаически передам содержание обоих стихов в одновременном рассказе.

Почему это ужасно?

Да потому что сам нарушаю мое убежденное согласие с гениальным утверждением Осипа Мандельштама о том, что подлинная поэзия несовместима с пересказом. А там, где совместима, “там простыни не смяты, там поэзия не ночевала”. Единственное, что может меня оправдать – мой экзерсис – не пересказ, а еще более необычный эксперимент.

А вдруг бы он понравился Осипу Эмильевичу?

...Ладно!

Семь бед – один ответ

(Но, быть может... в этом что-то есть?)

Итак, закрыв глаза, бросаюсь в пропасть.

Эпизод из жизни У. Шекспира.

(Здесь выделяю фразы и образы, заимствованные из стиха Пастернака, а курсивом то же – из стихотворения Пушкина.)

Шекспир сидел за столом в грязной таверне в трущобном районе Лондона, где тесные улицы, где даже угрюмые закопченные стены пропахли хмелем, среди бражных бродяг, пил хмельное пиво и рассказывал им скабрезные анекдоты.

Бродяги громко хохотали, и больше всех один с намыленной мордой, который, заслушавшись остряка -Шекспира, никак не мог добриться и заодно решить, где он и остальные бродяги будут сегодня спать. Соснуть на улице (или, как они это обычно называют, “на свободе”).

А, может, и на лавке в кабаке.


Дата добавления: 2015-07-16; просмотров: 59 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Живое чудо| Зачем он цедит этот бессмысленный вздор?

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.007 сек.)