Почему тебе так кажется?». 6 страница

- Дай мне свой телефон, - сказал Ник Насте, перед тем, как выйти из оранжевого автомобиля. Та послушно написала номер мобильника на бумажке и протянула Никите.

- Я буду изредка звонить, интересоваться, как дела. Отвечай на звонки с незнакомых номеров, поняла? И вот, возьми, - протянул рыжеволосой несколько очень крупных купюр Кларский.

- Зачем?

- Возьми, купишь ей от меня подарок, - он кинул небрежный взгляд в сторону притихшей Полины, которая играла с мобильником Никиты.

Когда молодой человек вышел из машины, забрав телефон и дорожную сумку, его маленькая племянница расстроилась, и с глазами, полными слез смотрела на него, прилипнув к окну, но быстро успокоилась, когда мама сказала, что дядя придет попозже. Ник, слышавший это, мрачно ухмыльнулся, аки демон с Сатурна, и подумал, что дядя не придет.

«Видишь, нам лгут с детства, малышка. Так что привыкай», - подумал он, разглядывая то, что оставил после себя на этой грешной земле Март. Нет, это реально удивительно, почему у этой обезьяны такая милая дочка? Может, это фейк? Разговаривающий фейк в розовом сарафанчик?

- Ты точно позвонишь? – громко спросила Настя в открытое окно.

- Да. Кстати, - один вопрос все еще тревожил Никиту, и он, наклонившись к окну, задал его девушке, правда, негромко, чтобы Полинка не слышала.

- Зачем ты от него родила?

- Что?

- Зачем родила от Марта? – повторил Никита. – Он ведь заставлял тебя с ним встречаться. Вернее, ты боялась отказать ему. Так ведь?

- Ничего ты не понимаешь, - тихо сказала Настя – почти прошептала. Ее никто не понимал: ни подруги, ни родственники, ни менты – по-другому их называть теперь девушка не хотела. Она до сих пор помнила, как они удивленно смотрели на нее, когда она рыдала в том проклятом ресторане, где был ранен Андрей. Как будто бы она зверь в зоопарке или в цирке! Никто из них не мог поверить, что она полюбила его. По-настоящему. Сильно. До боли в груди.

- Чего я не понимаю?

- Я любила твоего брата. Но ты можешь считать это Стокгольмским синдромом. Тебе так будет понятнее.

Настя думала, что младший братишка Андрея заухмыляется или даже заржет, услышав это, но его лицо оставалось серьезным. Ник как будто бы впитывал полученную информацию.

А Настя, и правда, очень любила этого странного Андрея. И часто сравнивала их с главными героями сказки «Красавица и чудовище», где она была красавицей, а Андрей, соответственно, зверем. Только сказка закончилась хорошо – монстр превратился в принца и женился на красавице. А их история закончилась куда более печально. Чудовище убили, а красавица была обречена на муки.

- Вот как? – наконец проронил задумчиво Никита. – Забавно.

- Это не забавно. Что забавного в любви, которая никогда не будет счастливой? – спросила Настя, пожав плечами. А Кларский моментально вспомнил Ольгу – мнимого ангела, возненавидев себя за то, что где-то там, в глубине мятежной души, в нем все еще живет романтик-фаталист, ищущий свою судьбу.

- Ты права. Все, я пошел. Позвоню. И не забудь купить ей подарок.

Последним, что видел Никита, перед тем, как смешаться с толпой, была машущая ему маленькая серьёзная Полина, которую он так и не смог назвать по имени, верящая, что хороший дядя скоро придет к ней.

А дядя, который вовсе не считал себя хорошим, не питал иллюзий увидеть Настю и Полину – по крайне мере, в скором времени.

Никита, не давая себе времени на передышку и философские размышления, заставил себя действовать, понимая, что времени до того, как о его визите узнают, у него в обрез. Молодой человек, не подозревающий, что волею случая многим стало уже известно о его прибытии в город, за короткое время успел сделать несколько весьма важных дел.

Во-первых, он снял квартиру у интеллигентной пожилой пары в тихом неприметном районе, временно обосновавшись там. Также он взял напрокат машину, тоже не выделяющуюся из общей массы и достаточно популярную – черный «Форд фокус». Во-вторых, посетил банк, где еще Мартом была арендована на долгое время – почти пять лет – банковская ячейка, где, собственно, и лежал тот знаменитый архив с компроматом. По договору, доступ к ячейке был открыт для любого человека, имеющего банковский ключ и знающего пароль – его Нику Андрей написал все на том же листе бумаги, который прилагался к поддельному паспорту – Март словно все продумал наперед.

Ник, предъявивший ключ и назвавший пароль, был перепровожден очень вежливым и предупредительным сотрудником банка в подвальное помещение, где находился депозитарий, и, оставшись в одиночестве, бегло, но внимательно просмотрел часть большого архива, чтобы удостовериться, что Март, известный выдумщик из страны Зла, не пошутил, и банковском хранилище, действительно, лежит основное орудие будущей мести Никиты - архив, который сможет доставить и Максу, и Даниилу Юрьевичу Смерчинскому много хороших моментов. Брать архив с собой Никита не стал – опасно, пусть лучше продолжает храниться в дипозитарии, под охраной банка.

И, в-третьих, уже в самом конце дня, когда не землю опустились сумерки, Кларский посетил одного из проверенных людей, связанных с Мартом – когда-то он был высокопоставленным чиновником из правительства губернатора, а после стал бизнесменом с обширнейшими связями. Раньше он снабжал верхушку преступной группировки Пристанских информацией и находился под личным патронажем Андрея Марта. А сейчас он был информатором Никиты, и все три года держал его в курсе дел, сообщая о том, что случилось с Андреем, кто встал на его место и кто виноват в подставе с ментами. От него же Никита узнал, что Максим ищет его, подозревая, что брат Марта завладел архивом с компроматом.

Бизнесмен помогал Нику не просто так, хотя, прямо сказать, это было довольно опасное занятие. С одной стороны, он был одним из конкурентов Смерчинского, и Даниил Юрьевич, а вместе с ним и Макс ему сильно мешались. Однако ничего сделать этот мужчина по имени Виталий Сергеевич не мог – не было возможностей и сил тягаться с этим людьми. И если бы Ник смог устранить их, Виталий Сергеевич бы очень сильно выиграл. А, с другой стороны, перед Мартом у него был огромный должок. И не денежный, а связанный с важными вопросами жизни и смерти. Андрей, знающий, как использовать людей, играя на их слабостях, пару лет назад сделал вид, что великодушно спас похищенного сына этого человека от верной гибели. Одним прекрасным утром – прекрасным для лидера Пристанских ужасным и ужасным для Виталия Сергеевича, тогда еще несшего государственную службу, его сына, возвращающегося с университета, похитили. Через двенадцать часов киднепперы вышли на связь и потребовали крупную сумму денег в зеленых бумажках, велев не предпринимать никаких действий – иначе парня они будут убивать долго и мучительно. В доказательство было прислано видео, на котором сын Виталия Сергеевича сидел на полу какого-то подвала, избитый до полубессознательного состояния, весь в крови и с открытым переломом ноги. Его мать, увидев эту душераздирающую картину, упала в обморок, а отец едва не потерял рассудок. Единственный и любимый сын находился в руках каких-от подонков, которые без колебаний могли лишить его жизни. Случись подобное с любым другим ребенком, Виталий Сергеевич категорически выступал бы за обращение к органам правопорядка, но тут он испугался. А вдруг подонки узнают об этом и что-нибудь сделают мальчику, как и грозятся? И тогда мужчина стал искать другие пути решения проблемы, потому как сомневался, что даже в случае передачи киднепперам той баснословной суммы, которую они запросили, его ребенка отпустят живым. И тут, как по заказу, помощник из его ближайшего окружения рассказал о том, что можно обратиться за помощью к некому Андрею Марту – он тоже бандит, но умеет разруливать подобные ситуации, поскольку пользуется огромным авторитетом у таких урок, как он. Помощник даже пример таких вот разбирательств привел.

- Знаете физика Дионова? – тихо спросил он, сидя в просторной полутемной гостиной несчастного отца, хмуро смотревшего на полную бутылку водки, в которой ему хотелось забыться, однако делать это было никак нельзя. Вдруг ублюдки активизируются, а он должен сохранять ясную голову.

- Дионова? – повернул на тощего помощника с беспокойными глазами и нервными руками голову Виталий Сергеевич. Фамилия показалась ему знакомой.

- Дионова, - повторил помощник, присаживаясь рядом. - Он заведует лабораторией молекулярной спектроскопии, которую мы недавно посещали.

- А-а-а, - припомнил Виталий Сергеевич сурового с виду физика, явно помешанного на своей работе. – Он ведь грант получил?

- Да-да-да, он грант от правительства на исследования, не помню уж какие, но очень важны, - подтвердил помощник – его пальцы беспокойно шевелились, только хозяин дома этого не замечал. – Так вот, у этого Дионова похожая ситуация была, - тут он понизил голос до зловещего шепота. – Его младшего сына похитили, как и вашего Ваню. А он обратился к этому типу, Марту, и тот помог вернуть сына в целости и сохранности.

= И много он ему заплатил? – глухо спросил несчастный отец. Сейчас он ясно осознавал. Что отдал бы за своего оболтуса все свои накопления, лишь бы он жив остался.

- Не знаю, - зашептал помощник, - может и ни сколько. Может, об услуге попросил какой. Вы свяжитесь с ним, поговорите. Этот Март, говорят, деловой человек. Или с Дионовым для начала переговорите. А, может, мы заявим-таки? – вдруг спросил он. – Пусть господа в форме разбираются, а?

- Заткнись, - хмуро сказал ему Виталий Сергеевич, не допускающий и мысли о том, чтобы подключить к этому делу сотрудников органов правопорядка. Он уже принял решение. – Найди мне телефон Дионова и… ты знаешь, как связаться этим вашим уголовником?

- У меня есть один человечек, который знает, как на него выйти, - захихикал, потирая вспотевшие ладони тощий помощник. – Я все сделаю.

Виталий Сергеевич ранним утром встретился с Дионовым, хмурым и неприветливым, но подтвердившим его слова о помощи уголовного элемента по кличке Март, а после связался и с самим Андреем. Тот к проблеме высокопоставленного чиновника отнесся с неожиданным пониманием и сказал, что подумает, что может сделать.

- Вполне возможно, я смогу помочь вашему сыну, - сказал неторопливо, Март, глядя на своего собеседника, не мигая и лениво жуя жвачку. – Мне это будет нетрудно. А однажды вы поможете мне. За что я люблю эту планету, так это за круговорот всех ее составляющих, - вдруг рассмеялся Андрей, закидывая обе руки за голову.

- Простите? – не понял его Виталий Сергеевич, у которого перенапряжена была каждая клеточка тела.

- Все взаимосвязано и циклично. И все возвращается на круги своя. – Март резко убрал руки и наклонился к озадаченному чиновнику, так близко, что их лбы почти что соприкасались.

– Взаимопомощь, - резким властным голосом сказал он. – Вы мне – я вам. Моя поддержка нужна тебе вам сейчас. Завтра твоя понадобиться мне. Готовы учувствовать в круговороте?

- Г-готов, - кивнул несколько испуганный таким неоднозначным изменением в настроении Марта Виталий Сергеевич. – Да, готов. Только, - он тоже перешел на «ты», - найди моего сына. И верни мне его живым. Тогда моя поддержка будет всегда с тобой.

- Отлично! – поднял вверх бокал с вином Андрей. – Так выпьем за это. Твой сын появится дома к следующей ночи. А пока мои ребятки будут искать его. Пей, - повторил Март, пристальными холодными глазами глядя на мужчину, - пей со мной. Вино успокаивает.

Лидер Пристанских не солгал – Ваня оказался дома к ночи, окровавленный и стонущий от боли, но живой и почти невредимый – сломанная нога и пара ребер не в счет.

С тех пор Виталий Сергеевич стал должником Марта, выполнял некоторые услуги, лоббировал его интересы или снабжал нужной информацией. После мужчина покинул администрацию губернатора и не без поддержки все того же Андрея основал свой бизнес, ныне крупный и приносящий неплохую прибыль. Одновременно он влился и в рынок теневой экономики. А Пристанские стали его невидимой крышей.

Виталий Сергеевич даже почти подружился с Мартом – насколько это, конечно, возможно, изредка посещая с ним сауны или рестораны для совместного времяпровождения и решения некоторых вопросов. Он так и не узнал, что похищение сына было чистой воды спектаклем, устроенным Мартом, чтобы заполучить этого человека. Андрей самолично отдал приказ паре своих амбалов во главе с Радиком похитить его сыночка-мажора, хорошенько побить и спрятать где-нибудь за городом. После он прижал помощника Виталия Сергеевича, дал ему денег, и тот в нужный момент выдал ослепленному горем отцу нужную информацию и сделал вид, что свел шефа с Мартом. А дальше уже вышло то, что вышло

- Как это тебе в голову пришло, братан? – спросил Андрея Радик, всегда восхищающийся хитростью своего босса. А тот, посмявшись, ответил, что этот замысел подкинула ему сама жизнь, после чего задумчиво посмотрел на Ника, сидевшего рядом и перебинтовывающего ладонь боксёрским бинтом – он только начал делать это и, закрепив петлю на большом пальце, фиксировал запястье.

Теперь Никита вернулся к этому человеку, умудрившемуся помочь сделать так, что Ник больше не числился в розыске (он фактически организовал бартер – архив с компроматом на свободу), чтобы вновь узнать у него кое-какую информацию. Встреча проходила на квартире, снятой через подставного человека.

Виталий Сергеевич, по лицу которого невозможно было понять, что он чувствует из-за визита Ника, который, впрочем, был для бизнесмена не неожиданностью, принял его у себя в тихой, дорого обставленной квартирке в элитном домике и даже предложил выпить, от чего парень отказался. Алкоголь, как и наркоты, он не жаловал – предпочитал, чтобы его разум всегда был ясным, и не было даже намека на зависимость к чему-либо. Ему, если честно, хватало и того, что он часто вспоминал Нику.

На отстраненные темы Никита и Виталий Сергеевич разговаривали не более двух минут, и сразу же перешли к делу, с удобством расположившись в креслах из белой кожи, словно деловые партнеры, которые не виделись пару недель, а не три года. Конечно, бизнесмен подметил, как изменился младший брат Андрея Марта – окончательно превратился из мальчишки в мужчину, и в лице его появилось что-то жесткое – прямо как у Марта Правда, толика безумия, отпечатавшаяся в чуть опущенных внутренних уголках глаз Андрея, у Никиты отсутствовала. И вместо безумия были усталость и решительность – такая, которая бывает у врачей на войне, которые по своей собственной воле пошли на передовую линию фронта, отлично осознавая, что там их ждет, которые боялись этого, но все равно делали то, что должен делать любой из тех, кто принес клятву Гиппократа.

Виталий Сергеевич и Никита беседовали недолго, но за это время успели обсудить пару важных вопросов. Бизнесмен, у которого до сих пор были обширные связи, должен был «свести» Ника с одним представителем закона с тремя большими звездочками на пагонах, которому Кларский должен был передать архив с компроматом. Конечно, этот вопрос можно было решить по телефону, но его могли прослушивать, а разговоры записывать – прецеденты у мужчины уже были, и осторожный Виталий Сергеевич решил подстраховаться и встретиться с не менее осторожным Ником лично.

Узнав у бизнесмена, где сейчас могут находиться и Макс, и Даниил Юрьевич, а также уточнив еще пару важных моментов, в том числе, поинтересовавшись, у какого проверенного человека можно купить оружие, Никита покинул снятую квартиру почти ночью. Все это время он был спокойным и сосредоточенным, как лишенный чувств робот, и лишь в лифте молодой человек дал волю эмоциям, пару раз стукнув кулаком по стене и прорычав что-то бессвязное. В душе у него спокойно не было – там резвился мощный водный вихрь, а в голове пульсировала красно-огненная мысль, что у него получиться сделать так, чтобы и Смерчинский и Макс были наказаны.

На улицу парень вышел злым, как голодная собака и, направившись к припаркованному за пару кварталов «Форду», напоролся на парочку гопников, терпеливо ожидающих поздних одиноких прохожих. Нет, вернее, это они напоролись на него. И Ник решил выместить накопившуюся злость на них – сами ведь напросились, а физической силы и ловкости у него было не занимать. Правда, кровью одного из них он замарал чистую рубашку, однако, приехав в свою только что снятую тихую квартирку, глядящую на ночной двор двумя большими окнами-глазами, выглядывающими со второго этажа из кустов сирени, он сразу же выбросил рубашку, даже не пробуя отстирать от буро-красных полузасохших пятен. Никита не то, чтобы не любил кровь, она просто его раздражала. Впрочем, это же касалось и драк, в которых парень был чудо как хорош.

Этой ночью Кларский вновь почти не спал – сидел на полу, привалившись спиной к стене, и смотрел из открытого окна на небо, щедро решившее показать миру множество чудесных созвездий.

Его голова, как часто это бывало в темное время суток, в моменты бессонницы, решила развлечь хозяина самыми дурными мыслями и с садистским удовольствием заставила Ника вспоминать то один жуткий эпизод его жизни, то второй, решив, впрочем, остановиться на событиях последних трех лет.

Три года он жил по поддельным документам в разных странах, три года спал рядом с ножом, готовый каждую минуту бежать, три года не мог позволить себе простых человеческих радостей и напряженно ждал, когда за ним придут и упекут за решетку или вообще просто-напросто уберут, вычеркнув из анналов жизни.

Да, в этом трудно было признаться, но Ник боялся попасть в тюрьму - считал, что лучше сдохнуть, чем оказаться там. Не потому что ему было страшно перед плохими дядями-зеками с синими куполами на спинах и перстнями на пальцах – многим из них он дал бы фору, и дал бы ее с лихвой. Не потому что его трясло от мысли, что на много-много лет его свободу ограничат. И не потому что он пугался тягот тюремной жизни заключённого под стражу, вовсе нет. Просто Никита считал, что если он окажется в колонии (а в таком случае он проведет там немало лет), его шанс вернуться к нормальной жизни будет перечеркнут окончательно – жирным черным крестом. В глубине души рассудительный парень понимал, что однажды попав в это злачно место, он выйдет из него таким же, как его старший брат, и прежним уже никогда не станет.

Никита очень боялся окончательно превратиться там в бездушное холодное чудовище с остатками души и поломанным мировосприятием. Странный, конечно, страх, для взрослого, сильного и с виду уверенного в себе мужчины, но, тем не менее, он мучал Кларского, и делал это не без все того же садистского наслаждения.

Светловолосый парень, поддавшись своим страхам, мог бы никогда уже не возвращаться обратно, продолжая жить заграницей под чужим именем и с приличными деньгами. Он мог бы еще пару лет подождать и попетлять по миру, чтобы окончательно запутать следы, дабы не дать Максу обнаружить себя, а после остановиться в каком-нибудь небольшом европейском городке около подножья гор, или же, напротив, в шумном и многомиллионном мегаполисе, и попытаться жить жизнью нормального человека, заведя семью, найдя хорошую работу и занимаясь любимым хобби – той же рыбалкой, как, например, отец Ники, однако Никита не мог себе этого позволить. Он должен отомстить за смерть брата – этой конченной суке Смерчинскому и иуде Максу. Он должен это сделать ради покойного брата и ради себя. Почему ради себя? Потому что месть – это долг по отношению к Андрею. Если он не выполнит этот долг – то предаст Марта. Почему предаст? Да потому что сам Андрей, если бы что-то случилось с ним, Никитой, не задумываясь, поступил бы точно также. Кларский точно знал это – недаром однажды, лет семь-восемь назад, когда еще учился в старшей школе, стал свидетелем одной очень интересной сцены.

Тогда Никита умудрился сильно подраться - что, впрочем, было неудивительно - с лихой компанией парней, учащихся в расположенной через пару улиц школе, печально известной во всем районе, как пристанище самых неадекватных отморозков, выгнанных за плохое поведение из прочих учебных заведений и имеющих клеймо «трудный подросток». С лёгких рук и ног этой компании Ник попал в больницу. Они подкараулили его и хорошенько, едва ли не до полусмерти, избили, а после бросили, испугавшись, что парень отдал откинул ласты. На самом деле Никита всего лишь потерял сознание, а очнулся уже под капельницей в отдельной палате с видом на хвойный лес, обнаружив, что рядом с ним сидит задумчивый, как ученый интеллигент, Март. В руках у него был листок, который мужчина внимательно просматривал. Рядом с Андреем замер Радик.

- Это все? – спросил медленно Андрей, не видя, что младший брат, в голов которого разрывался набат, открыл глаза.

- Все, кто там был. Пофамильно и с адресами, - подтвердил Радик. – Мои ребятки всех нашли, кто из Никки фарш сегодня ночью делал. Они, в натуре, козлы! Поймали малого, когда он один шел и обработали. Не, я всех нашел, не кипешись, всех!

- Отлично.

- Посетить их?

- Я сделаю это сам, - лениво отозвался Март, потягиваясь, как кот.

- Да че ты будешь время тратить, я проконтролирую, как мои ребятки их торцанут.

- Заткнись, - велел ему бесконечно добрый Андрей. – Зверята едва не убили моего братишку. Думаю, я сам должен преподать им урок. Немного поговорить, - и он как бы невзначай вытащил из кармана бритвенное лезвие.

- А ты за малого трясешься, - заметил Радик, косясь на лезвие.

- Как-никак единственная родная кровь, приходится, - отвечал Март, проводя пальцем по острому тонкому лезвию. – Око за око, кровь за кровь, знаешь ли, дорогой мой друг. Если бы олень просто подрался, я бы и слова не сказал. А эти крысы просто избили его. Твар-р-ри, - вдруг зло загорелись его серо-голубые глаза. – Думают, если он – сирота, некому будет за него постоять?

- А если бы они Никки реально в Сочи на отдых отправили? – спросил, не подумав туповатый Радик – этим он очень отличался от умеющего все просчитать и знающего, когда и что сказать Макса.

- Еще одно слово про это – и сам по мгновенной путевочке там окажешься. А если с малым что-то случится, убью того, кто к нему притронется, - тихо, но яростно пообещал Андрей, настроение которого менялось каждую минуту, проводя бритвой по коже на тыльной стороне ладони. На ней тут же появилась густая темно-красная кровь, тотчас решившая проложить себе дорожку к венам крепкого запястья. – Ты думаешь, я шучу? – задумчиво спросил он у свой замолчавшей правой руки.

- Нет, братан, нет.

- Проваливай из палаты. Скажи, чтобы подготовили тачку, я уезжаю. Проведаю ублюдков. – Бритва вновь была спрятана Мартом в кармане, а сам он неспешно подошел к кровати, на которой лежал, прикрытый белой простыней, Никита. Парень закрыл глаза, продолжая слышать все, что происходит в комнате. А Андрей, не подозревая, что младший брат пришёл в себя, встал напротив, склонив голову к боку, и сказал спокойным голосом:

- Малой, не боись, брат за тебя постоит.

А после ушел, оставив Ника в глубоком недоумении. Он почувствовал вдруг, что старший брат, действительно, о нем заботиться, только очень своеобразно, и это искренне поразило юного Кларского, который, впрочем, вскоре вновь погрузился в зыбкий туман забытья.

Когда Никита пошел на поправку, Март, более не одаривавший его своими посещениями, ни разу не сказал о том, как он вступился за избитого отморозками младшего брата, только лишь глумился над временной нетрудоспособностью Никиты, очень прямо намекая на то, что он слабак и неудачник.

И почему его брату выпала такая тупая Судьба? Когда она играла с будущими землянами в покер, где ставками стала жизнь на голубой планете, кто-то легкой рукой вытащил роял-флэш, стрит-флеш, каре или фул-хаус, а Андрей стал обладателем самой слабой комбинации «Старшая карта» с кикером в лице пикового короля.

Когда сознание Никиты из раздумий плавно погрузилось в объятия Морфея, ему вновь приснилась милая и озорная обладательница бабочки на светлых волосах. Только теперь Кларский не целовал ее, как в своем первом сне, а просто смотрел на девушку, стоящую за каким-то покачивающимся зеркалом, на котором изредка вспыхивали серебряные разводы. Она не улыбалась, но и не плакала – просто спокойно смотрела ему в глаза и, кажется, несколько раз звала его по имени. Никита очень, очень хотел подойти к ней, но не знал, как ему оказаться по ту сторону проклятого зеркала. Все, что он мог сделать – так это коснуться гладкой холодной, как лед, поверхности, кончиками непослушных пальцев. На щеке девушки появились взявшиеся неоткуда четыре царапины, и все исчезло.

Проснулся парень с неожиданной дурной мыслью: «А она ведь тут, в городе. Она же тут, это идиотка Ника».

Как же он забыл о ней? А вот она, она, которая так просилась с ним три года назад, нагло заявив, что не боится, она его помнит? Он велел ей ждать его, но… ждет ли эта ветреная стервочка того, с кем таким, как она, нельзя связываться?

Кларский и сам не понимал, зачем думает о той, которая его так бесила. Ну, вообще она неплохо готовит. Тот завтрак ей удался. И с ней интересно играть – ее страх перед ним, с которым она так отчаянно боролась, реально заводит, заставляет кровь усилено пульсировать в висках.

Ника Карлова. Наглая, невоспитанная девица с плохими манерами и громким смехом, которая была совсем не во вкусе парня, и казалось полной противоположностью той же Ольге – первой любви Никиты, девушки нежной, милой и скромной, похожей на настоящего ангела. Правда вот оказалось, что Оля любит и умеет лгать, а вот Ника – она не разу ведь ему не соврала. Да, подначивала, да, издевалась, да, злила, порою даже бесила до желания схватить нахалку за волосы и сделать ей больно, так больно, чтобы она тотчас поняла, что он, Ник, - главный, и его ей нужно слушать абсолютно во всем. Но Ника оставалась искренней. А Ольга, бывший ангел, предала Никиту с его же другом. Да и другом ли был Димка? Или в этой истории самый плохой он, мерзкий злодей Кларский, смесь разбитного гопника и темного повелителя, мешающей прекрасной любви Оли и Чащина?

Никита не знал ответа на эти вопросы. Он знал только одно, что три года ему было до омерзения одиноко. Да, он всегда любил одиночество и свободу, но за это время из приятного времяпровождения, этакого подарочного бонуса жизни, одиночество превратилось в наказание. Тотальное, очень жестокое, сопровождающее всюду – даже с огромной толпе людей.

Когда Ник думал о том, что Ника ждет его, он нее чувствовал себя таким одиноким. Его сознание воспринимало мысли об этой девушке, как мысли о далеко оставленном доме, где парня ждет тот, кому он по-настоящему дорог.

Странно, почти невероятно, но за эти года Никита эмоционально привязался к той, которой нее было рядом. Он ненавидел мечты, считая их глупой растратой энергии мышления, но пару раз, когда было совсем хреново, разрешал себе представить себя рядом с Никой, в теплом доме с огромным камином, в котором задорно трещали поленья, и с уютной кухней, на которой готовились простые, без особого изыска, но невероятно вкусные блюда. Да, и лучше всего, чтобы их готовила Ника – как-никак, она – женщина, хозяйка очага.

Кто-то, быть может, сказал, что Никита привязался к выдуманному им женскому образу, наделив его качествами, которые казались ему важными в представительницах прекрасного пола, но этого не было. Кларский трезво оценивал Нику, которую отлично запомнил, и не приписывал ей никаких черт, которые привлекали его, допустим, в той же Ольге. Он просто-напросто скучал. И боялся себе в этом признаться.

За три года он побывал в разных странах и видел множество людей, представляясь туристом из России. Он общался с ними, не забыв каждый раз натягивать на свое симпатичное, даже слегка холеное лицо очередную маску хорошего парня, учился, делал вид, что развлекается, встречался с женщинами, но почти все это время помнил о Марте и да, о ней, Нике. С первым он изредка мысленно разговаривал, даже ругался, вторую пытался найти в других девушках, не находил, но не разочаровывался, а, напротив, как-то зло радовался, что таких, как эта противная Карлова, больше нет – ни в одной стране нет.

С этими мыслями он вновь уснул, по привычке нащупав нож, ставший почти родным.

Если бы Никита Кларский был собакой, то на нерасправленном диване можно было увидеть большую немецкую овчарку со вздрагивающим во сне хвостом.

На следующий день Ник сначала наведался к одному барыге, адрес которого сказал ему Виталий Сергеевич, купив у него ствол – взял у хитрого улыбчивого мужчины с лукавством в недобрых глазах, который был предупреждён о приходе Ника заранее, компактный и надежный «Макар». Затем Кларский поговорил еще с одним человеком по телефону, заручившись его поддержкой – он тоже пообещал сообщить Нику информацию о его врагах. А после ноги понесли его к квартире, в которой жила Ника Карлова – парень точно знал, что Карлова до сих пор прописана там. Позвонив ей домой и представившись коллегой с работы, парень узнал от матери Ники, что девушки нет дома, но она обязательно приедет в течении пары часов.

- Что ей передать? – весело спросила Людмила Григорьевна, и Кларский тотчас вспомнил, как однажды был на семейном ужине в доме у Карловых. Тогда они с Никой, помнится, играли роль возлюбленных. И ее мать неплохо к нему отнеслась.

- Ничего.

- А что же вы ей на мобильный не позвонили? – спохватилась женщина.

- Он отключен, - готовы были ответы на все вопросы у Никиты.

- Странно, вроде бы включен был, - удивилась мама Ники. Она хотела спросить что-то еще, но ее собеседник уже положил трубку.

Никиту такое положение дел устраивало. Можно дождаться возращения Ники.

Он просто хотел посмотреть на нее издалека. И он увидел ее.

Никита терпеливо ждал поганку Карлову почти полдня, сидя на неприметной лавочке в ее шумном дворе, забитом вышедшими на прогулку детишками, бегавшими так шустро и голосившими так сильно, что у Ника зарябило от них в глазах. Сам он в детстве был спокойным ребенком, а не истеричным маленьким психопатом, возомнившим, что круглые вертящиеся вокруг своей оси качели, похожие на облупленную карусель, - это корабль пришельцев, потерпевший крушение. Детишки играли на улице до самой темноты и только потом усилиями мам и бабушек разошлись по домам, оставив Никиту, не спускающего внимательных серых глаз с подъезда Карловой, в блаженной тишине. На небе уже взошла луна, вокруг которой порхали звезды и пара спутников, а Ники все не было.

Дата добавления: 2015-07-16