Реалистический конец стихотворения

Наташа ответа не знает,

И, в дом убегая родной,

Бездумно судьбою играя,

Венок забирает с собой.

Стих пятый

Наташа у окна стоит.

Морозно. Сумерки сгустились.

На небе звездочка блестит.

Одна. Другие припозднились.

И свет от ранних фонарей

Уж снеги снову зажигает.

Возок в степи спешит: "Скорей!"

Седок возницу подгоняет.

Что делать жителю села,

Когда зима, не спится, страшно?

И не грустна, не весела

Проводит дни свои Наташа.

Бледна и хладна, словно лёд,

И переменчива на лица.

То сядет шить, то вдруг замрёт

И от безделия томится.

Сама, как будто, не своя,

И странно это поведенье:

Раз как-то на реку ушла

И прогуляла воскресенье.

Совсем не ест она, молчит

И пальцем по буфету водит,

Рассеянно в окно глядит,

Чего-то вроде не находит.

Быть может, ждёт кого-нибудь?

Тоскливо поле наблюдает,

Лес потемневший, дальний путь,

Что мимо в гору убегает.

То день - ни слова, как и нет,

Другой же не смолкает вовсе.

Вот ей не мил весь белый свет,

А то зовет соседей в гости

На чай-вино и разговор.

Все здесь. Веселье ожидает.

Музыка, смех, посуды звон, -

Хозяйка лишь одна скучает.

И гости вон - вcе по домам:

Зевая в сумерки - на санки...

Но свет горит за полночь там,

Где силуэт в оконной рамке:

Наташа дышит на стекло,

Крушит морозные налёты

И ногтем буквы "е" да "о"

Чертит в оконном переплёте.

И недочитанный роман

Раскрыт на надцатых страницах:

Письмо Онегина к мадам

Татьяне (Лариной в девицах).

Судьба героя и любовь

Ее ничуть не занимает.

(Чудесно б вышла в рифму "кровь",

Но героиня лишь зевает).

А где-то в небе, высоко,

Летит Гагарин на просторе.

Наташа дышит на стекло

И топит белые узоры.

А он ей машет из окна

Своих космических владений,

Но, близорукая, она

Не замечает этих рвений.

Она спокойна, как луна,

На неподвижном поднебесье.

И мир созвездий, космонавт

Ей, ну, ничуть не интересны.

Она задергивает тюль.

Уж поздно. Лечь, наверно, хочет.

И поясок упал на стул.

День вышел прочь. Спокойной ночи!

ИХШИБОР АКРОНГ*

Гомер ослеп от дыма сигарет.

И паруса в дыму шуршат. А где?

Не разобрать; от сигаретной гари

"Голландец" вечный налетел на мель.

Стоит, гниет...

Гомер себе тихонечко поет

И пальцем чутким ловит форму лютни...

***

Осенний воздух нов.

Простуда бродит в легких,

приятно-холодно пронизывая грудь.

Пусты дома, пуст город, где-то путь

свой начала звезда. Ей - только падать.

Сухие ветки тополя. В морозе синий воздух,

как яблоко - прозрочен, свеж и бел.

Пойдем туда, где стаей оголтелой

кричат вороны, просто, в пустоту.

Осенний воздух нов. Но нов ненадолго,

не долго до зимы, до веток тополя в снегу.

А я смешен и глуп - все так же берегу

начало звездного паденья.

***

Из частного письма:

"Мой милый друг! Заметил невзначай,

Что дни бегут, а сердце бьется глуше.

Не радует ни сон, ни крепкий чай,

Слезится глаз, и слышу хуже.

Чего же ждать? На свете - все одно.

Ты знаешь ли, замыслил я побег..."

Был просто день. Был просто снег.

Карета на углу Литейного

попала в щель дощатого настила.

Онегин мрачен, уж дебошир не тот.

Грустит: вино иссякло.

Подходит Пушкин.

Пушкин весел, быстр и бледен.

Помимо счастья жить,

Имеет долю - лежащим быть в снегу

с откинутой рукой...

Онегин Пушкину: "Что счастие?

В ответ: "Покой!"

…………….…………….…………….…………….

*

не переводится

***

Молодая баба с тонкими губами

тихо лижет ложку и глядит в окно...

Жизнь прошла неважно, скучно, незаметно,

по соседской крыше...Ей уж все равно.

Ей уж впору в омут, тихий и глубокий,

или же впрыпрыжку под трамвай и раз...

Молодая баба думает и плачет,

и сезинки капят прямо в медный таз:

"Скоро будет лето, расцветут марутки,

дети будут бегать с криком "улю-лю".

Долижу вот ложку, горько и противно,

потихоньку влезу в мыльную петлю..."

***

Морозы, снег, постель и грелка,

и чай в стакане остывает.

Карниз дрожит простудно, мелко,

а я под ватным одеялом.

И новый снег бодрит и кружит,

и дворник зиму разругает,

лопатой кучи мелких кружев

сосредоточенно ломает.

***

Вот дети кот.

Он прыгает как мячик.

Он душит змей,

мурлычет у людей на стиснутых коленях.

Ну, а когда не спит -

по крышам ходит,

медленно и плавно,

как будто не случилось ничего.

***

Скромные желанья,

скромненький паек:

корка сыра, чайник,

а по сердцу - ёк.

Пробежал несмело

и достал до пят.

Нынче понедельник.

Двадцать первый март.

***

Сигарета тухнет -

значит скоро смерть.

Подойдет тихонько,

дернет за язык.

По мужскому телу

прозвенел трамвай.

Подойди немного,

отдохнешь и ты.

***

Лампа догорела. Кончилась метель.

Вот и мы уснули, отзвенел денек.

Все легко и славно, тихо до улыбок,

и сопит украдкой лишь горбатый нос.

Хорошо так, тихо, в комнате уютно,

Бадхи спит на шкафе, Сеня на полу.

Только мальчик Ёба, умный и пригожий,

спит в своей кроватке. Им же - все равно.

С Бадхи - взятки гладки.

С Сёмы - лишь полтина...

...и вставал сурово 41 год.

***

Голо и пусто. Гроши отзвенели.

Пьяный извозчик глумится над лошадью.

Маленький мальчик у парикмахерской

Злобно, сквозь зубы шепчет: "Еба..."

Что ж ты, родименький? Некого, некуда.

Тёмно и сыро, и глас не подать...

Добрый стих

Над землёй стрижи летали,

Мошек ротами глотали,

А над ними облака,

Как Всевышнего рука.

Вот дракон, понятно сразу;

Слева - в форме унитаза,

А за ними, как мука,

Непонятные пока.

Там, пожалуй, будет мышь,

А под мышью - черный стриж.

Он нас кругом обогнул,

Левым глазом подмигнул.

Над землей сова летала,

Сны чужие проверяла.

А над ней совсем не спят:

Звезды разные горят.

Лишь под утро засыпают,

Нам глазницами моргают.

Тихо-тихо в злую жуть,

Ускользают в Млечный Путь.

Спи и ты. Твой сон пусть будет

Безмятежен, безпробуден.

Ну, а мама нам пока

Пусть надоит молока.

***

Ивану Бадхи

Ни забот, бля, ни тревог.

Хорошо нам на диване,

Хорошо и также в ванне,

Под горячею водой.

Хорошо болтать ногами,

Свесив с дома номер пять.

И блиночки с пирогами

Нехреново уплетать.

Хорошо быть космонавтом,

Денег много получать,

А летали чтоб другие,

Лет на,может,двадцать пять.

Ни забот,бля,ни тревог.

У окошечка скучаешь,

Или кошек вниз кидаешь

С 102 этажа.

Ни фига и ни шиша,

Ничего вообще не надо!

Только чтобы иногда

Ногу трогала рука.

***

Сёме Мармеладову,

потерянному в Лете

На капустные грядки

Падает мелкий дождь.

Скоро горячие пятки

Унесут меня в ночь.

Долго буду бродить я,

Сам не зная куда,

Безопасною бритвой

Сам зарежу себя.

Схороню себя тихо

Под дубовой корой.

И в ночи только Лихо

Прокричит надо мной.

Не придут на рассвете

Ни подруги-друзья.

Может даже на свете

Появился я зря?

Может в дождь этот грустный,

В огороде ходя,

Не совсем в той капусте

Отыскали меня?

***

Мой милый, милый Мармелад!

Уже не час, а целых три,

Ты уж не здесь, а я - женат

И вместе нам за шестьдесят.

Ты где-то там на Колыме,

Быть может, улыбнешься мне

При виде этого письма.

У нас, как и всегда зима,

Густой мороз и жидкий стул.

И по ночам тугую грудь

Все ищет дряблая рука,

И на дороге - старика

Глаза по девичьей ноге скользят.

А зря…

Как и всегда

Мы часто спим и редко пьем,

Слегка едим

И совершаем массу дел,

Которых ты б не захотел…

Мы можем, но терзаем мозг

И беззаботен лишь предмет,

Висящий в полутемноте

(Передает тебе привет,

И массу самых теплых тел,

Которых он переимел)...

Поэт в деревне

Напившись чаю, спозаранок

Поэт выходит на крыльцо.

Он видит: облака летают,

грачи сидят, стуча носами по пахоте,

червей едя;

вдали ползет тягуче поезд телег

(на ярмарку крестьяне

свои изделья и предметы

за водку едут продавать).

Поэт вдыхает чистый воздух,

с морозцем, травкой(в смысле сеном),

он члены тянет на пороге,

ему сегодня хор-р-рошо!

В него сегодня вдохновенье

с утра пораньше поселилось,

и члены радостью налились,

истомой, негой и еще...

Поэт выходит на крыльцо.

Он ленно, медленно зевает,

вокруг не видит ничего

и ничего не понимает.

А между тем идут дела:

кипит страда, бурлит работа,

вот из собачьего говна

петух вылусчивает что-то,

свинья большая у плетня

в грязи лежит и носом водит

/так мирно время проводя,

она приятное находит/.

Крестьянин у телеги ждет,

что мимо вдруг пойдет крестьянка...

Поэт сморкает наземь. Зябко.

Крехтя, он вновь уходит в дом.

Сегодня ненастно и мутно,

хоть за усадьбой, за бугром,

заря блистает перламутром,

и в поле слышен птичий гом.

Но вдохновенья нету в нём...

НЬЮ 97

...Вино закусывали хлебом.

И табаком его дымили.

И с мостовой его делили

вниз через ржавые перила.

И ветки тополя касались

Макушек, целых и разбитых.

И у дверей, всегда открытых,

стояло на пороге Лето.

И люди проходили мимо,

а мы курили и смеялись.

И Лето тоже улыбалось,

но по другой, своей причине:

мы были молоды и пьяны,

чисты, легки и беззаботны,

ещё не знали женщин потных,

не знали девственниц пугливых,

мешали белое сухое

с ужасным розовым портвейном,

и уподобившись Орфеям,

свистали в коридорах песни.

Мы были счастливы и глупы

И Лето понимало это...

Стояло на балконе Лето

и нам лукаво улыбалось...

***

Денег нет. И вряд ли будут.

Дети будут, несомненно.

Отчего ж так безрассудно

закипает в жилах сперма?

Отчего ж так в пах горячий

сладко веет свежий ветер?

День, прошедший неудачно,

изменяется под вечер?

Утихают в почках камни

после выпитого пива.

И Эвтерпа на диване

прикорнула сиротливо.

Мятый пестренький халатик

на подоле прохудился.

До весны, пока что, хватит,

я и сам пообносился.

Пульс беснуется в височках,

третий день не брит, не стрижен,

но свободен. Это точно!

И покоем не обижен.

Пива тёмная отрада,

на столе кусочек сыра...

Что ещё поэту надо,

если дева не остыла?

***

На земле лежал поэт.

Рядом - черный пистолет.

Ах, зачем же вы, поэты,

взяли в руки пистолеты.

Вам бы острых перьев горы

да в деревню на три года.

Вам бы ворохи бумаги,

А не чести и отваги.

Коль в поэте Слово есть,

то зачем поэту честь?

ОДА МОЕЙ ГОЛОВЕ

Над моею головою

пролетают самолеты.

Над моею головою

проплывают облака.

И проносят также птицы

над моею головою

через горы и границы

свои легкие тела.

Голова моя флаг-штоком

возвышается над миром.

Она служит контрпунктом

замечательных идей.

Принимая даже волны,

недоступные эфиру

неземных цивилизаций

с межпланетных кораблей.

Голова моя грот-мачтой

рассекает струи ветра

и указывает взглядом

путь заблудшим морякам.

Ни туман, ни дождь не в силах

помешать работе этой.

Голова моя ракетой

устремилась к облакам.

Вот летит она, и космос

улыбается ей встречно.

И приветствуют созвездий

голубые огоньки,

одинокие кометы, с воем

Путь пронзая Млечный.

И сверкают, и дымятся

их огромные хвосты.

Голова моя не знает

ни усталости, ни лени

и витает над Вселенной,

не подвластна никому.

Ни заботы, ни сомненья

не страшны моей прекрасной,

моей славной и могучей,

разудалой голове.

КОНЕЦ РОМАНА

Она была прекрасна летом

в сырой траве перед рассветом.

Я ей шептал на ушко: "Зина!

Как ты безумно хороша!"

Она так сладко улыбалась,

глаза стыдливо закрывала,

и шею страстно обнимала,

рукой по воздуху шурша.

Прошли года. Утихли страсти.

При редкой встрече только "здрасти",

В случайных праздниках два слова

мы лишь друг другу говорим.

Потёрлась шелковая кожа

и пахнет лишь «Яичным» мылом...

Мы полиняли и остыли,

любовной страстью не горим.

Дата добавления: 2015-07-16