Чуни несут гуни

"Я памятник..."

А.С.Пушкин

Алексан Сергеич Пушкин

как-то раз к одной подружке,

возвращаяся с охоты,

на стаканчик заглянул.

Но её не было дома,

и тогда поэт бессмертный

угольком на промокашке

ей записку написал.

Записка:

"Я худею и хирею.

Я томлюсь и изнываю.

Вас хочу. И бог-свидетель,

Как Вас, душечка, люблю."

Сунул ей под дверь записку

и шагнул по коридору,

а соседки-коммуналки

зрели в щели на него.

Он пришёл домой довольный,

скушал с хлебом винегретик,

выпил чая с ситной булкой

и засел писать стихи.

Вдруг на центре вдохновенья

в дверь стучать начали сильно.

Пушкин в уши сунул вату

и решился не пускать.

(Не со зла. С другою целью.

Пушкин - добрый был мужчина.

Просто, чтоб не нарушали

поэтический процесс).

Но стучатели стучали,

уходить не захотели.

Пушкин в гневе, рассержённый

пулей бросился к дверям.

А в дверях стоит подружка

и застенчиво моргает,

скалит зубки от улыбки

и значительно молчит.

Пушкин плюнул, разозлился,

кулаками размахался,

выгнал дерзкую подружку

бедной юности своей.

От автора:

Ты не плачь, моя подружка,

всё пройдёт, и ты забудешь.

Время все залечит раны

своим скользким языком.

Ну а ты - не верь поэтам!

Все они - с одною целью.

Будь он Пушкин, хоть не Красов,

иль Дробиндранат Кагор.

***

Унылая пора. Унылый паровоз

уныло движется унылой колеёй...

Унылый Пушкин здесь провёл в изгнании

пятнадцать лет унылых

за совращенье девушек и юных пареньков.

Он весел был и быстр,

но слишком смугл.

Его убили на дороге финкой

за грудь одной молоденькой грузинки

её молочные дядья.

***

У меня под левой грудью

Незаживший вечный шрам.

Это я проткнул ножом,

Когда ты ушла к другому.

Тихо-мирно собралась,

Когда я был на работе,

И вещички забрала:

Кофту полушерстяную,

Старый рыжий чемодан,

Две серебряные ложки,

Два стакана из серванта.

Хоть была ты и змея,

Мне жальчей всего стаканы.

Мы из них вино и водку

Пили вместе с Бадхидхармой!

***

...а птицы летят и летят

к Востоку зелёному,

зная

о солнечном свете

и тёплом песке,

и серое птичие знамя

над небом,

как в синей реке.

***

Барон был зол и кровожаден.

Он баронессу не любил

(с ночною барышней блудил).

Зимой в глухую непогоду,

Барон почил (и слава Богу.

Пусть злые люди погибают,

А души добрые - живут).

***

Подойди ко мне, потрогай:

Я живой, и даже очень!

Смотрит глаз, и обоняет

Нос, переборовши насморк.

И язык, большой и сильный,

Шевелится за зубами,

Уши ловят децибелы

Разных звуков интересных.

Лишь один из членов тела

Осязать - не осязает,

Обонять - не обоняет,

Не для этого он создан,

Хоть чувствительнее всех.

Задержись лишь на минутку,

Поднеси поближе ухо

И прислушайся, он скажет:

- Маша! Я тебя люблю!

(а вот и неверно! Это сердце…)

***

Зашевелилась волосинка.

Её колышет теплый ветер.

Она дрожит, а он колышет

Уже, наверно, полчаса.

Я сам - как тонкая тростинка,

Стою не брит и не ухожен.

И мягкий волос мой уложен,

Как у библейского Христа.

***

Жизнь ускользает, ускользает,

Как ветерочек мимо уха.

И мы лица её не знаем,

Она без зрения и слуха.

А я стою такой хороший!

На мне пиджак, почти английский,

И на рубашечке в горошек

Следы помады женщин близких.

И я глотаю дым табачный,

(В зубах Дуката папироска).

Проходит женщина.Удачно.

И чуть меня пониже ростом.

И я за ней… И только взглядом

До поворота провожаю,

Но лишь другая встанет рядом -

И я про эту забываю.

Как получается спонтанно,

Жизнь, как блядь на перекрёстке:

Сегодня нам - небесной манны,

А завтра - по мордасам хлёстко.

И я не знаю этой тайны,

Я лишь курю, а дым летает.

Я даже встал сюда случайно.

Жизнь ускользает, ускользает.

***

Трое мальчиков сидели.

Золотился тёплый день.

Птички серые летели,

Наводя на землю тень.

Пахло пылью и котлетой,

И потухшей папиросой.

И такое было лето,

Что уже казалось - осень.

"Вермут" грел больные гланды

И слюну сластил немного.

И сидели словно гранды

Они, глядя на дорогу.

Тополь зрел зеленым оком

На четвёртом этаже.

Шум машин и мерный топот

Доносился до ушей.

Сумасшедшая Татьяна

Мимо комнаты прошла...

И большой открытой раной

Представлялась их душа.

И висела одиноко

Под высоким потолком,

И живым, лукавым оком

Озирала всё кругом.

***

Члены тела моего.

Глазки да пальчики,

улыбка лукавая,

не от хитрости, а от мудрости.

Волосы, на глаза спадающие,

брови, углём мазанные,

родинка на левом предплечии,

вы мои, а я - ваша собственность.

Не продать-потерять, пропить-прогулять,

девкам на забаву,бабам на удовольствие.

Растрясут, паскудницы,

по лежбищам красоту мою,

красоту тела моего.

Конец-молодец, делу венец,

виси-сохни, в прореху не показывайся,

на улицу не высовывайся.

Придёт пиздень - накроет день,

вот так попляшешь.

Господи, убереги от блядства

да рукоблудия!

***

У моей зазнобы

анус пахнет мёдом.

А вагина -

летом и грибным дождём.

***

Пить вино, мечтать о боге,

гладить женскую коленку...

Что ещё поёту надо, если он не одинок?

Если денег - куры сдохли,

И чирьи давно засохли,

И на кухни у буфета лужа водки на полу?

Ответ: Если он вот так живёт,

Какой на хер он поёт.

***

Весна! Весна! Пора любить.

От голых ног в глазах рябить...

Дата добавления: 2015-07-16