Уроки «вариативности».

«Реформы» стартовали не при В.М. Филиппове, а еще при первом ельцинском министре образования – Э.Д. Днепрове, когда начал меняться строй. Преобразование советской модели в то, что мы имеем сегодня, рассматривается в работе автора этих строк «Министерство будущего от Прокофьева до Филиппова» (Русский журнал, 26.04.2001). Здесь мы отметим основные направления.

1. легализация того, что и без министерского разрешения происходило явочным порядком. А поскольку стихийные процессы в наукоемких отраслях (к каковым относится образование) носили в основном разрушительный и гнилостный характер, их-то и заверили гербовой печатью. В некоторые ВУЗы и раньше поступали за деньги, теперь это называется «коммерческим приемом». Бардак и самоуправство - «вариативностью». Конечно, здесь я несколько огрубляю. Поначалу эта самая «вариативность» открыла путь в школу целому ряду хороших учебников, которым трудно было преодолеть бюрократические инстанции. Но запасы качественной литературы быстро исчерпались – и началась «дезориентация учителей, которым просто не нужна та 1000 (!) учебников, которая им предлагается...» (академик РАО В. Максаковский)[29]. Чрезвычайно «вариативны» «негосударственные ВУЗы». Там учит кто угодно и чему угодно. Высшее достижение на пути «вариативности» – начисление учителям зарплаты в зависимости от «пятого пункта». Додумались в Татарстане, а в Москве и Брюсселе умилились:

«Позитивный процесс удовлетворения национально-культурных запросов населения в условиях многонационального региона требует дополнительного финансирования (учителя, преподающие на татарском языке, получают 15%-ную надбавку к зарплате)»[30].

2. преобразования по методе Павла Первого: если при матушке Екатерине было направо - сделаем налево.

3. обслуживание запросов господствующего класса, который наконец освободился от пережитков советского эгалитаризма и радостно метил свою «эксклюзивную» территорию, куда нет доступа простым «совкам»

На практике три направляющие тесно переплетались. Например, «основным» с 1992 г. сделали неполное среднее образование, соответствующее прежней восьмилетке, после которой в ВУЗ не поступишь, а внутри средней школы, несмотря на сопротивление учителей-предметников, стали внедрять т.н. «концентры» [31]. Вроде бы, реформа «от противного»: ведь «тоталитарная» советская школа была единой, диплом училища или техникума давал точно такие же права на высшее образование, как и аттестат привилегированной спецшколы. Теперь в системе отчетливо выделяются тупиковые ветки. И таким образом фиксируется социальное расслоение, «кухаркины дети» отсеиваются от господских.

Интересно, что общая структура образовательной отрасли, – если смотреть на Россию из космоса - сравнительно мало изменилась. Но вблизи заметны радикальные изменения социальных функций привычного учреждения.

С отменой распределения «молодых специалистов» государственное образование потеряло даже формальную связь с «народным хозяйством», и трудно объяснить налогоплательщикам, почему они должны оплачивать обучение на агронома того, кто ни секунды не собирался работать агрономом (по официальной статистике таких 70%[32] или чью-то частную карьеру в сфере рекламного бизнеса. С таким же успехом можно оплатить ремонт чужой квартиры. Но существеннее другое. Под однотипными вывесками «Университетов» скрываются теперь два рода деятельности: реальное обучение специальности и торговля дипломами, причем с введением «коммерческого приема» этот второй род проникает и в нормальные ВУЗы, разлагая их изнутри (скупка медицинских дипломов «экстрасенсами» и т.п.) Все, вместе взятое, фигурирует в отчетности и нормативных актах как единая отрасль, хотя социальные функции – совершенно разные. Второй поток просто обеспечивает дипломы детям богатых родителей, как когда-то знатному недорослю автоматически присваивалось офицерское звание. Функции контроля «против всяких правил» перекладываются на работодателя: он должен отличать нормальный диплом от купленного методом проб и ошибок. Или на потребителя услуг, который будет подопытным кроликом.

Для общества небезразлично, кого, как и чему учат в МГУ или в медицинских институтах – простите, «академиях». Это и есть ВУЗы. Им нужно оказывать целевую, адресную поддержку (см. выше мнение академика А.И. Воробьева). А кого принимают в Международный Университет Эксклюзивного Менеджмента - хоть кошек и собак, хоть перепрофилировали в дискотеку – никому, кроме материально заинтересованных лиц, от этого ни жарко, ни холодно…

В последнее время Министерство немного отвлеклось от судьбоносных «12-леток» и пообещало направить в ВУЗы «специальные комиссии, «полицию качества». Сразу же честно предупредив, что никаких радикальных мер по результатам принять не может[33].

И понятно, почему. То, что произошло с высшим образованием, стало результатом не чьей-то личной некомпетентности или непорядочности, а политического решения, принятого в масштабе страны. Пересмотр его равносилен «пересмотру результатов приватизации» в отдельно взятой отрасли.

Дата добавления: 2015-07-16