Аннотация 55 страница

Ко второй половине дня Калл вернулся с прогулки и решил, что они пойдут вперед. Они могли идти вперед или назад, а назад он возвращаться не привык. Неразумно было рассчитывать перегнать стадо на во семьдесят миль всухую, но за те годы, что он гонялся за индейцами, он понял, что некоторые невозможные вещи часто оказываются возможными. Самое главное – не думать слишком долго и не бояться, а двигаться вперед. Часть скота может погибнуть, но он и не рассчитывал добраться до Монтаны, не потеряв ни одной коровы.

Он приказал ковбоям загнать скот и лошадей в воду и держать их там.

Ни слова не говоря подошел Август, разделся и долго плескался в маленьком ручье. Ковбои, сдерживавшие стадо, видели, как он сидит на мелком месте и время от времени плещет водой на свои седые волосы.

– Мне иногда кажется, что Гас сумасшедший, – заметил Соупи Джонс. – Чего он сидит в воде?

– Может, он рыбу ловит, – ехидно проговорил Диш Боггетт. Он не любил Соупи и считал, что Гас может мыться столько, сколько захочет.

Август вышел из воды и пошел к фургону. С волос стекала вода.

– Похоже, в ближайшее время нам предстоит увидеть много песка, – сообщил он. – Калл, в тебе есть что-то от пророка. Все норовишь завести нас в пустыню.

– Ну, там все же есть вода, – заметил Калл. – Я ее видел. Если мы сможем подобраться поближе, они почуют воду и пойдут сами. Как ты думаешь, на каком расстоянии корова чует воду?

– Во всяком случае, не в восемьдесят миль, – ответил Август.

Они погнали стадо за два часа до захода солнца и гнали всю ночь через пустынную местность. Ковбои и раньше ездили ночью, и им нравилось гнать стадо по прохладе. Но большинство ожидали, что Калл остановится для завтрака, а он не остановился. Он ехал впереди. Они продолжали с надеждой смотреть, что он подаст знак и По Кампо накормит их, но он молча ехал вперед. Так они двигались до полудня, и к этому времени самые слабые коровы уже тащились далеко позади. Но даже наиболее сильные устали и капризничали. Наконец Калл остановился.

– Отдохнем, пока не станет прохладнее, – сказал он. – Затем снова будем гнать всю ночь. Должны к тому времени приблизиться к воде.

Но он не был уверен в этом. Как они ни старались, вряд ли прошли больше тридцати пяти – сорока миль. Так что риск оставался.

Позже, когда ковбои отдыхали, лежа кто где, с запада налетел ветер. Сначала он был таким жарким, будто дул с горячих углей. Когда они уже приготовились двинуться в путь, ветер настолько усилился, что превратился в настоящую песчаную бурю. Скот отказывался идти ему навстречу.

Ньют и братья Рейни, как обычно, подгоняли отстающих. Ветер завывал над равниной, песок вроде как пел, едва касаясь земли. Ньют выяснил, что смотреть против ветра нельзя, мгновенно слепнешь. Так что он наклонил голову и старался по большей части держать глаза закрытыми. Лошадям тоже не нравился песок. Они брыкались и упирались, не желая двигаться против ветра.

– Не повезло, – обратился Август к Каллу. Он завязал лицо платком и надвинул поплотнее шляпу.

– Мы не можем здесь остановиться, – заметил Калл. – Мы еще и полдороги до воды не прошли.

– Верно, и кое-кто тут и останется, когда этот ветер стихнет, – предположил Август.

Калл помог Липпи и повару привязать все покрепче в фургоне. Ненавидящий ветер Липпи выглядел испуганным. По Кампо молчал.

– Сегодня тебе лучше ехать верхом, – сказал Калл По Кампо. – Если ты пойдешь пешком, можешь потеряться.

– Мы все сегодня ночью можем потеряться, – согласился По Кампо. Он взял старую рукоятку от топора, которой часто пользовался в качестве трости, и пошел пешком, правда, стараясь держаться рядом с фургоном.

Никто из ковбоев, повидавших достаточно песчаных бурь, не помнил такого заката. Солнце было похоже на догорающие угли, окаймленные черным по горизонту. Когда солнце село, край земли был кроваво-красным в течение нескольких минут, затем на красном появились черные полосы. Скоро все исчезло в клубах песка. Джаспер Фант в тысячный раз пожалел, что не остался в Техасе. Дишу Боггетту казалось, что над его головой течет песчаная река. Когда он взглянул вверх, то в странном свете заходящего солнца ему померещилось, что мир перевернулся, и то, что должно быть под ногами, находится сейчас над головой. Он ощущал, что, стоит ветру прекратиться, вся эта песчаная река упадет и погребет его.

Калл велел им держаться как можно ближе к стаду и заставлять его двигаться. Те коровы, которым удастся отбиться, наверняка скоро умрут от голода.

По разумению Августа, приказ был глупым.

– Удержать это стадо ты сможешь, если накинешь на него лассо, а где взять такое большое лассо?

Не успело стемнеть, как выяснилось, что он прав. Коровы не желали идти против ветра. Быстро обнаружилось, что необходимо закрывать глаза лошадей куртками или рубашками, но, несмотря на все старания ковбоев, небольшие группы коров начали отбиваться от стада. Ньют безуспешно пытался повернуть две группы в нужном направлении, но коровы не обращали на него внимания, даже если он наезжал на них грудью. В конце концов он оставил их в покое, испытывая чувство вины, но недостаточно глубокой, чтобы рисковать заблудиться самому. Он понимал, что если отстанет от стада, то почти наверняка пропадет. Он знал, что до воды далеко, да он и не сможет ее найти, хотя и ехал на славном гнедом, подаренном ему Кларой.

Калл места не находил от беспокойства. Это надо же, как им не повезло с этой песчаной бурей. Она замедляла передвижение и лишала животных последних сил, необходимых, чтобы добраться до воды. Но сделать он ничего не мог. Он пытался завязать глаза Чертовой Суке старой рубашкой, но она так энергично трясла головой, что ему пришлось отказаться от этой затеи.

В самый разгар бури стадо, казалось, разбилось на отдельные куски. Видимость была не более десяти футов, так что небольшие кучки коров отбивались от стада незаметно для ковбоев. Дитц, более чем все уверенный в своей способности найти воду, ехал с западного края стада и заворачивал отбившийся скот, если он попадался ему на глаза. Но скоро стало так темно, хоть глаз выколи, и даже Дитц перестал что-то видеть.

Август ехал сквозь бурю с безразличием, вспоминая только что оставленных им двух женщин. Он не интересовался отбившимся скотом. То дело Калла. Сам он чувствовал, что заслужил это наказание песчаной бурей за то, что оказался дураком и оставил женщин. Чувство вины не было свойственно Августу, он просто раздражался, потому что по-идиотски просчитался.

К огромному облегчению Калла, буря кончилась через три часа. Ветер постепенно стих, и песок снова улегся под ноги, вместо того чтобы метаться над головой. Вышла луна, высыпали звезды. До утра не представлялось возможным подсчитать потери, но по край ней мере основное стадо все еще находилось под их контролем.

Но буря и длинный перегон накануне взяли свое. К восходу солнца большинство ковбоев спали в седлах. Они хотели остановиться, но Калл гнал стадо вперед. Он знал, что за ночь они отстали, и не собирался останавливаться, потому что им хотелось спать. Все утро он колесил по стаду, уговаривая людей гнать его по энергичней. Он не был уверен, какое расстояние они уже прошли, но знал, что у них впереди еще целый день пути. Недостаток воды начал сказываться на лошадях, а наиболее ослабленные коровы вообще еле передвигали ноги.

Дитц пригнал обратно большую часть отбившегося скота, который не успел далеко уйти. Равнина была такой плоской, что видно было за много миль, во всяком случае, Августу и Дитцу, чемпионам в смысле зрения.

– Вон ту группу ты пропустил. – Август показал на северо-запад. Дитц взглянул, кивнул и уехал. Джаспер тоже посмотрел, но не увидел ничего, кроме волн жары и неба.

– Мне, видно, уже требуются очки, – пожаловался он. – Я не вижу ничего, кроме ничего.

– Слабые мозги – слабое зрение, – заметил Август.

– У нас у всех слабые мозги, иначе мы не были бы тут, – заключил Соупи с горечью. В последнее время он по непонятным причинам часто пребывал в расстройстве.

В полдень Калл наконец остановился. Лошади окончательно вымотались, подгоняя отстающих. Когда ковбои собрались у фургона, большинство выпили по кружке воды и свалились наземь, мертвецки усталые, не подстелив даже одеяла. По Кампо аккуратно распределял воду, позволив каждому выпить лишь по три глотка. Ньюту казалось, он может выпить и тысячу глотков. Ничего вкуснее в своей жизни он не пил. Никогда даже не думал, что такой желанной может быть эта простая жидкость. Он вспомнил, как не задумываясь пил ее раньше до отвалу. Если у него еще будет случай напиться, он постарается получить от этого максимум удовольствия.

Калл позволил им отдохнуть три часа и потом велел взять лучших верховых лошадей. Некоторые из коров настолько ослабели, что ковбоям приходилось спешиваться, тянуть их за хвост и орать изо всех сил. Калл понимал, что, если за следующий переход они не дойдут до воды, ему придется бросить скот, чтобы спасти лошадей. Даже после отдыха языки у некоторых коров вываливались. Они упрямились, не хотели двигаться, но усилиями утомленных людей стадо снова двинулось в путь.

Весь конец дня и большую часть ночи стадо тащилось, спотыкаясь, по равнине, а наиболее слабые отставали все больше и больше. К рассвету стадо растянулось почти на пять миль, а большинство ковбоев так же безучастно тряслись рядом. День выдался таким жарким, как когда-то в Техасе, ни малейшего ветерка, и людям казалось, что вся влага из их тел выходит вместе с потом. Они ждали вечера с нетерпением, постоянно поглядывая на солнце, но оно казалось неподвижным, будто кто-то прикрепил его к небу проволокой.

К концу дня многие коровы начали поворачивать назад, к той воде, от которой они ушли два дня назад. Ньют, пытавшийся остановить их, едва не вылетел из седла, когда три бычка налетели на него чуть ли не в лоб. Он заметил, к своему ужасу, что животные вроде ослепли, они шли, спотыкаясь, с белыми глазами. Испугавшись, он подъехал к капитану.

– Капитан, они слепнут, – ужаснулся он. Калл выглядел мрачным.

– Это не настоящая слепота, – объяснил он. – Так бывает, когда их мучает жажда. Они стараются повернуть к старому водоему.

Он велел ковбоям забыть про слабый скот и стараться гнать более сильный.

– К ночи мы должны добраться до воды, – обнадежил он.

– Если доживем до ночи, – заметил Август.

– Не можем же мы просто остановиться и умереть, – возразил Калл.

– Я и не собираюсь, – согласился Август. – Но кое-кто может. Ирландец почти без сознания. Он не приучен к такой сухой местности.

И верно, от страшной жары Аллен О'Брайен едва не свихнулся. Он временами начинал петь, хотя язык распух и губы потрескались.

– Не надо петь, – сказал ему Калл. Аллен зло посмотрел на него.

– Мне хочется плакать, – пояснил он, – да слез нет. Эта проклятая страна выжгла все мои слезы.

Калл не спал три дня и сам не совсем хорошо соображал. Он знал, что вода уже близко, но все равно усталость заставляла его сомневаться. А вдруг до нее было сто миль, а не восемьдесят. Если так, им не дойти. Он пытался вспомнить, копался в уме, припоминая детали, указывающие, где река, но чем сильнее он сосредоточивался, тем труднее ему было вспомнить. Он ехал на Чертовой Суке, но временами ему казалось, что он сидит верхом на старом Бене, муле, на которого он всецело полагался во время своих странствий по llano. Бен обладал редким чутьем в смысле направления и хорошо чувствовал воду. Некоторые презирали Калла за то, что он ездит на муле, но он не обращал на них внимания. Ставки были высоки – жизнь или смерть, – и Бен был самым надежным из всех когда-либо встреченных им животных, хоть и не блистал красой.

Ковбои утром выпили последнюю воду, ее едва хватило, чтобы смочить языки. По Кампо строго распределял ее и заботился, чтобы всем досталось поровну. Хотя старик всю дорогу шел пешком со своей палкой, он не казался сильно уставшим.

Калл же устал настолько, что чувствовал, как перестает соображать. Как ни старался, он постоянно засыпал. Однажды заснул на несколько минут, а когда проснулся, как от толчка, ему показалось, что он сражается у Форт-Фантом-хилл. Он оглянулся, высматривая индейцев, но увидел лишь ослепших от жажды животных с вывалившимися длинными языками, еле переводящих дыхание. Он снова заснул, а когда опять проснулся, было уже темно. Чертова Сука шла рысью. Когда он открыл глаза, то заметил, что мимо пробежал техасский бык. Он потянулся к поводьям, но с удивлением заметил, что руки пусты. Тут он увидел Дитца, ведущего кобылу в поводу.

Никто и никогда раньше не вел его лошадь в поводу. Калл смутился.

– Слушай, я не сплю, – сказал он почти шепотом. Дитц остановился и передал ему поводья.

– Не хотел, чтобы вы свалились, капитан, – сказал он. – Вода уже близко.

Это чувствовалось по ускорившемуся движению ста да и по тому, как лошади начали прядать ушами. Калл попытался стряхнуть сон, но создавалось впечатление, что он увяз в нем. Он все видел как в тумане, двигался через силу и был не в состоянии быстро оценить ситуацию.

Подскакал сравнительно свежий Август.

– Давай-ка поставим всех впереди, – предложил он. – Нам надо попытаться их растянуть, когда они по дойдут к воде. Иначе они все сверзнутся в первую же лужу и подавят друг друга.

Большинство коров слишком ослабли, чтобы бежать, но на рысь они перешли. Калл наконец проснулся и помог Августу, Дишу и Дитцу разбить стадо на три группы. Им это не вполне удалось. Стадо двигалось, подобно армии слепых, чуя ноздрями воду. К счастью, они вышли к реке выше, чем Калл в первый раз, и воды там оказалось больше. Так что скот распределился самостоятельно.

Калл еще не опомнился от смущения по поводу того, что заснул в седле. Но он знал, что Дитц поступил правильно. Калл все еще вспоминал Бена и тот жаркий день у Форт-Фантом-хилл, и если бы он свалился с кобылы, то там же бы и заснул. Но впервые в жизни у него не хватило сил остаться на высоте до конца, и это его тревожило.

Весь следующий день стадо подходило к реке, те самые коровы, которые, по разумению Калла, должны были превратиться в трупы, разбросанные по равнине. День у воды привел их в норму. Когда отставшие перестали появляться, Август и Диш произвели подсчет, и выяснилось, что они потеряли лишь шесть голов.

Большую часть дня ирландец просидел в луже, пытаясь оклематься. Он не помнил, что терял сознание, и злился, когда кто-нибудь дразнил его. Ньют, собиравшийся пить весь день напролет, как только доберется до воды, вскоре выяснил, что больше не может выпить ни глотка. Он отдыхал, играя в разные игры с братьями Рейни.

Дитц отправился на разведку и, вернувшись, доложил, что местность к западу скверная – мало травы и воды. Далеко на севере виднелись очертания гор, и все горячо обсуждали, что это за горы.

– Это Роки-Маунт, – сказал Август.

– Нам придется на них взбираться? – спросил Джаспер. Он пережил реки и засуху, но вовсе не хотел лазить по горам.

– Нет, – ответил Калл. – Мы двинем на север, по реке Паудер, прямо в Монтану.

– И сколько дней нам еще ехать? – поинтересовался Ньют. Он почти забыл, что Монтана существует на самом деле и что они когда-нибудь туда приедут.

– Я так думаю, недели три, может, больше, и мы подойдем к Йеллоустон, – предположил Калл.

– Уже Йеллоустон? – удивился Диш Боггетт. То была последняя река, во всяком случае, последняя, о которой они слышали. При упоминании о ней все замолчали, глядя на далекие горы.

Они отдыхали на ручье Солт два дня, чтобы дать время и людям, и животным прийти в себя. Ковбои большую часть времени спорили, что там, за горами, и как много времени потребуется, чтобы туда добраться.

Калл, как обычно, спал в некотором отдалении от лагеря. Он знал, что все в хорошем настроении, потому что слышал, как они пели почти всю ночь напролет. Теперь, когда у него было время поспать, он выяснил, что заснуть трудно. Он всегда был уверен, что у него хватит энергии на любую ситуацию, но сейчас начал в этом сомневаться. Его мучила усталость, но она не приносила ему сна. Он чувствовал, что вымотался, и хотел скорее попасть в Монтану. Осталось всего не сколько сотен миль, но эти мили казались ему длиннее, чем те, что остались позади.

Однажды, приехав в лагерь, он застал собравшихся у костра ковбоев в возбуждении. Некоторые держали ружья. Это удивило его, ночь прошла вполне мирно.

– Двенадцать лошадей пропали, – сообщил Диш Боггетт. – Индейцы украли.

Дитц выглядел понурым, а мальчишка Спеттл лишь покачал головой. Оба утверждали, что ничего не слышали.

– Ну вы, ребята, так орали песни, что и мертвого можно было разбудить, – заметил Август. – Я считаю, они нас пожалели и не забрали всех лошадей и стадо в придачу. Никто бы и не заметил.

Калл расстроился. Он не спал почти всю ночь и абсолютно ничего не заметил. Все годы подготовки не помогли.

– Видимо, они хорошо умеют обращаться с лошадьми, – сказал он.

Дитц считал, что это в основном его вина, поскольку именно он должен был следить за появлением индейцев. Он всегда умел их слышать, но он сидел у фургона, слушая пение, и не заметил ничегошеньки.

– Они пришли пешком, капитан, – констатировал он. По крайней мере, он нашел их следы.

– Смело с их стороны, – заметил Калл. – Но теперь им уже не приходится идти пешком.

Он решил взять с собой лишь Гаса и Дитца, хотя таким образом лагерь оставался без человека, имеющего опыт борьбы с индейцами на тот случай, если их первый рейд был пробным. С другой стороны, те, кто украл лошадей, наверняка имеют основательную поддержку где-то поблизости. Если придется брать с боя индейский лагерь, три человека – минимальное количество, чтобы преуспеть.

Через десять минут все трое были готовы отправиться в путь. Калл понимал, что они оставляют команду перепуганных людей.

Август развеселился, глядя на них.

– Ребятки, расслабьтесь, а то вас понос проберет, – посоветовал он.

– Если они забрали этих клятых лошадей, то вполне могут появиться снова и захватить нас, – заметил Джаспер. – Они ведь захватили Кастера, так? А он сражался с индейцами всю свою жизнь.

Калла больше беспокоила ситуация с травой. Ее было слишком мало, чтобы стадо могло долго продержаться.

– Пасите их выше по реке, – распорядился он. – Начните с завтрашнего дня, если мы не вернемся, но не торопитесь. Пусть спокойно пасутся. Через несколько дней мы доберемся до Паудера.

Глядя на удаляющихся всадников, Ньют сильно нервничал. Все из-за Липпи – тот все утро живописал, что чувствует человек, когда его скальпируют. Самого Липпи никогда не скальпировали, так что достоверно он знать этого не мог, но это его не останавливало, и он продолжал говорить, пугая всех.

Конокрады уехали на юго-запад. Калл считал, что, если повезет, они поймают их за день, но ничего не вы шло. Местность становилась все более голой, и единственными признаками жизни были редкие канычи и многочисленные гремучие змеи.

– Если тут обосновываться, придется разводить змей, – заметил Август.

Ночью они немного отдохнули, и к середине дня бы ли уже на расстоянии ста миль от стада, причем без всяких видимых результатов.

– Черт, да они заедут в долину реки Уинд, пока мы их нагоним, а я часто слышал, что в смысле сухости долина реки Уинд еще хуже, чем Пекос, – сказал Ав густ.

– У нас лучше лошади, чем у них, – возразил Калл. – Нагоним.

Но прошел еще день, прежде чем им удалось сократить расстояние.

– Считаешь, стоит так заводиться из-за двенадцати лошадей? – спросил Август. – Я такого унылого края никогда не видел. Тут блоха с голоду сдохнет.

И верно, край был уныл до чрезвычайности, на земле местами выступала соль. Кое-где возвышались холмы цвета охры, начисто лишенные растительности.

– Нам не стоит начинать мириться с конокрадством, – настаивал Калл.

Дитц уехал вперед на разведку и к середине дня вернулся. В волнах жары он казался больше, чем был на самом деле.

– Лагерь впереди, – сообщил он. – У них там голод и мало воды.

– Сколько? – спросил Калл.

– Не сосчитал, – ответил Дитц. – Немного. Откуда быть многим при такой жизни?

– Предлагаю дождаться ночи и спереть кляч назад, – высказался Август. – Сейчас слишком жарко, чтобы сражаться. Украсть их, и пусть ради разнообразия красные немного попреследуют белых.

– Будем ждать ночи, можем потерять половину лошадей, – возразил Калл. – По ночам они наверняка выставляют более надежную охрану.

– По такой жаре не хочется с тобой спорить, – проговорил Август. – Хочешь сейчас, пусть так и будет. Просто поедем и перебьем всех.

– Много мужчин не заметил, – вмешался Дитц. – Больше женщины и дети. И здорово бедные, капитан.

– Что ты хочешь этим сказать – «здорово бедные»? – удивился Калл.

– Хочу сказать, они голодают, – ответил Дитц. – Они уже зарезали одну лошадь.

– Бог мой, – изумился Август. – Ты хочешь сказать, они украли лошадей на мясо?

Так оно и оказалось. Они осторожно приблизились к лагерю и увидели, что все племя собралось вокруг мертвой лошади. Всего человек двадцать индейцев, в основном женщины, дети и старики. Калл разглядел только двух взрослых воинов, хотя и эти были практически мальчишками. Индейцы вытащили внутренности лошади, резали их на куски и ели. Обычно вокруг лагеря полно собак, но здесь их не было.

– Полагаю, это не те воинственные индейцы равнин, о которых мы наслышаны, – заключил Август. Почти все индейцы молчали, сосредоточившись на еде. Все изможденные. Две старухи срезали мясо с задней ноги, а двое воинов, видимо те, кто украл лошадей, поймали еще лошадь и готовились перерезать ей горло. Чтобы не допустить этого, Калл вытащил пистолет и выстрелил в воздух.

– Ладно, перестань, – остановил его Август. – Не будем же мы в них стрелять, хотя, по правде говоря, то был бы акт милосердия. Думаю, у них и оружия нет.

– Я ни в кого и не стрелял, – объяснил Калл. – Но ведь это наши лошади.

При звуке выстрела все индейцы, оторопев, подняли головы. Один из молодых воинов схватил старое одно зарядное ружье, но стрелять не стал. Похоже, то было единственное ружье в племени. Калл снова выстрелил в воздух, чтобы отогнать парней от лошади, и преуспел больше, чем рассчитывал. Те, кто ел, поднялись на ноги, все еще держа в руках кишки, и рванулись бежать к четырем маленьким вигвамам, стоящим немного в стороне. Молодой человек с ружьем тоже отступил, помогая старушке. Она вся перемазалась в крови от пиршества.

– У них пикник, – заметил Август. – У нас тоже был пикник два дня назад, и в нас никто не стрелял.

– Мы можем оставить им двух или трех лошадей, – предложил Калл. – Но я не хочу потерять гнедого, которого они собрались прирезать.

В спешке племя позабыло маленького мальчика, едва умеющего ходить. Он стоял у шеи мертвой лошади и плакал, разыскивая мать. Племя молча стояло у вигвамов. Какое-то время единственным звуком был плач ребенка.

– Он слепой, – сказал Дитц.

Август понял, что Дитц прав. Ребенок не видел, куда идет, и через секунду споткнулся о груду окровавленных потрохов и упал прямо на них.

Дитц, находившийся ближе всех к мертвой лошади, подошел и поднял ребенка. Мальчик продолжал жалобно плакать.

– Тихо, – велел ему Дитц. – Смотри, какой грязный. Весь в крови измазюкался.

В этот момент раздался боевой клич со стороны вигвамов, и Дитц, подняв голову, увидел, что к нему бежит один из воинов, парнишка не старше Ньюта. Тот самый, что схватил ружье, только на этот раз он заменил ружье старым копьем. Дитц протянул вперед ребенка и улыбнулся – совсем, мол, ни к чему боевой клич. Дитц продолжал протягивать ребенка и улыбаться, рассчитывая, что воин поймет, что он дружелюбно настроен. Парню ни к чему копье, пусть просто отнесет верещащего мальчика его матери.

Калл и Август тоже думали, что парень скорее всего остановится, когда поймет, что Дитц настроен дружелюбно. Если нет, то Дитц с ним справится, он всегда был хорош в рукопашной.

Только в последнюю секунду они осознали, что воин не остановится. Он несся в полном отчаянии и не замечал дружеской улыбки Дитца. Он стремительно приближался.

– Стреляй, Дитц, – закричал Калл, поднимая свой пистолет.

Дитц тоже в последнюю секунду увидел, что индеец не остановится. Молодой воин не был слеп, но взгляд его казался таким же невидящим, как и у ребенка. Он все еще выкрикивал свой боевой клич, в полной тишине он звучал дико, и глаза его горели ненавистью. Старое копье выглядело несерьезно. Дитц снова протянул вперед ребенка, рассчитывая, что парень поймет его намерения.

– Вот, возьми, я просто хотел помочь, – сказал он, и только в этот момент понял, что опоздал, молодой индеец не может остановить бега, как не может подавить свою ненависть. Его глаза сверкали. Дитц почувствовал глубокое сожаление, что вызвал ненависть этого тощего парнишки, которому не желал никакого зла. Он попытался уклониться, надеясь улучить момент, поставить ребенка на землю и, возможно, урезонить молодого воина.

Но когда Дитц повернулся, парень вонзил копье ему в бок и вверх, в грудь.

Калл и Август выстрелили почти одновременно. Индеец умер, так и не выпустив копья. Они подбежали к Дитцу, который все еще держал в руках ребенка, хотя около фута копья ушло в его тело.

– Не возьмете его, капитан? – спросил Дитц, протягивая ребенка Каллу. – Не хочу, чтобы он снова садился в кровь.

И Дитц упал на колени. Удивился, увидев рядом мертвого индейца. На мгновение он испугался, что каким-то образом убил его, но потом заметил, что его пистолет все еще в кобуре. Так что это, верно, капитан или мистер Гас. Печально, что мальчику пришлось умереть, потому что он не смог понять, что они друзья. Еще одна печаль. Возможно, парнишка был так голоден, что плохо соображал.

Тут он заметил, что стоит на коленях, и попытался встать, но мистер Гас положил руку ему на плечо и попросил подождать.

– Нет, пока не поднимайся, Дитц, – произнес он. – Отдохни минутку.

Дитц заметил торчащую из его бока рукоятку копья. Он знал, что туда его воткнул мертвый мальчик, но ничего не ощущал. Капитан стоял перед ним, неуклюже держа на руках индейского мальчика. Дитц грустно посмотрел на капитана. Он надеялся, что теперь капитан поймет, почему Дитц так не хотел уезжать из Техаса.

Все перепугалось, и теперь этот молодой индеец умер. Индейцы не хотели понять, что они их друзья.

Насколько было бы лучше, если бы они остались там, где жили, у старой реки. Дитцу снова захотелось вернуться, посидеть ночью в загоне и подумать про луну. Много раз он засыпал, размышляя о луне, о том, удалось ли индейцам на нее забраться. Иногда ему снилось, что он и сам на луне, – такие глупые сны. Но воспоминание усыпляло его, и, еще раз взглянув с сожалением на мертвого мальчика, он осторожно лег на бок. Мистер Гас встал рядом с ним на колени. Дитц сначала подумал, что он хочет вытащить копье, но он лишь придержал его, чтобы не дрожало.

– Где маленький Ньют? – спросил Дитц.

– Ты же знаешь, он с нами не ездил, – сказал Август. – Остался с ребятами.

Тут Дитцу стало казаться, что что-то происходит с головой мистера Гаса. Она вроде выросла. Он даже не мог ее всю разглядеть, как будто смотрел сквозь воду, как будто вернулся на старую реку и лежал на дне, глядя на мистера Гаса сквозь тонкий слой воды. Голова мистера Гаса еще выросла и уплыла в сторону. Она поднималась к небу, подобно луне. Он едва мог ее раз глядеть, но на мгновение вода разошлась, и он увидел несколько травинок совсем у глаз. Затем, к его облегчению, вода снова сошлась и закрыла его, на этот раз глубокая и теплая.

– Ты не можешь вытащить копье? – спросил Калл. Он не знал, что делать с ребенком, а Дитц лежал у его ног и умирал.

– Через минуту вытащу, Калл, – ответил Август. – Пусть побудет мертвым минутку.

– Он умер? – спросил Калл. Хотя он по опыту знал, что такие вещи случаются быстро, он не хотел принять этого с Дитцем. – Наверное, индеец попал прямо в сердце, – добавил он, хотя смысла в этом замечании не было никакого.

Август промолчал. Он отдыхал, раздумывая, следует ли ему вытащить копье или просто обломить его. Если он попробует вытащить его, то может извлечь вместе с ним половину Дитца. Конечно, Дитц был мертв, так что это вроде роли не играло. И все же, чего он точно не хотел делать, так это увечить Дитца после смерти.

– Нельзя ли отдать этого орущего младенца женщинам? – спросил он. – Поставь его на землю, может, они подойдут и возьмут его.

Калл сделал несколько шагов в сторону сбившихся в кучку индейцев и протянул им мальчика. Никто не двинулся с места. Он прошел еще немного вперед и поставил мальчика на землю. Когда он обернулся, то увидел, что Август уперся ногой в тело Дитца и пытается вы тащить копье, которое не поддавалось.

Август сдался и сел рядом с умершим.

– Не могу я этого сделать сегодня, Дитц, – пояснил он. – Если надо, пусть кто-нибудь другой делает.

Калл встал на колени у тела Дитца. Он все еще не мог избавиться от изумления. Хотя ему пришлось видеть много неожиданных вещей во время сражений, этот случай был самым необычным. Индейский мальчик, не больше пятнадцати лет от роду, подбежал к Дитцу и убил его.

Август, видимо, был потрясен не меньше, потому что не находил, что сказать.

– Наверное, это наша вина, – заметил Калл. – Надо было раньше стрелять.

– Не хочу и начинать думать обо всем том, что мы должны были сделать для этого человека, да не сделали, – произнес Август. – Если у тебя хватит сил ехать верхом, давай отсюда сматываться.

Дата добавления: 2015-07-16