Часом раньше

- Вам двоим заняться больше нечем? – с плохо скрываемым раздражением в очередной раз поинтересовался Сомов.
А я в очередной раз проигнорировал фоновое бурчание. Можно конечно завалиться к айтишникам, там шредер не такой мелкий и замученный, а громадная бандура, внушающая уважение вперемешку с трепетом. Но и бумагу он сжирает как-то бесшумно-равнодушно, в отличие от этого, поселившегося в администраторском отделе. Да и перспектива потрепать нервы бывшему начальству все же невообразимо приятна, кто спорит.
Я не спеша раскрыл папку, лениво перебирая листы. Разгибая скрепки и скобы, разделяя на отдельные, не связанные между собой части.
Просторный офис, сосредоточенно склоненные, занятые своими важными делами макушки, украдкой бросаемые взгляды исподлобья. Витька в двух шагах нервно крутится в кресле так, что надрывно поскрипывают колесики несчастной офисной мебели. Крутится, изображает чрезмерную занятость, периодически постукивая пальцами по клавиатуре.
Твердый край стола, упирающийся в ягодицы. Оккупированное мной рабочее место обычно занимал не человек, а развалы разнообразной канцелярской мелочи, стопки бумаги и старенький потрепанный шредер.
Идиотизмом занимаешься, Рома. Таким идиотизмом, что пиздец. Но кое-кто так проникновенно внушал про пользу подобной психологической встряски, что спорить расхотелось почти сразу. Кое-кто… развалился рядышком, откинувшись на спинку стула, сосредоточенно-невозмутимый, да пялится с плохо скрываемым ожиданием, машинально ероша свои непослушные вихры.
- Если вы не заметили, то люди тут пытаются работать, - Сомов натурально сочился ядовитым ехидством. – В отличие от некоторых, не буду показывать пальцем.
- Витя, ты злой и бездушный тип, - укоризненно заявил Андронов.
Он, в свою очередь, пальцем таки воспользовался, обвиняюще ткнув им в сторону негодующего коллеги. И тот даже замер, раскрыв рот, захлебнувшись собственным возмущением.
- Я?! – наконец выдавил он.
А я с силой сжал зубы, чтобы не заржать, попутно выдернув из папки первые несколько листов.
- Ты! – приятель покивал согласно и, с отчётливым сочувствием во взоре, уставился на шредер, примостившийся у меня под боком. – Совсем не кормишь, беднягу! Изверг! Так что заткнись и не мешай нам спасать несчастного от голодной смерти!
Первые листы.
Когда я начал вести эту дурацкую турнирную таблицу? Лет с пятнадцати, наверное, еще в детдоме – помню, как прятал тщательно, сначала в собственных вещах, потом скрупулезно оборудуя тайники в старом обветшалом здании. Самому сейчас странно, что умудрился ни разу не попасться.
Что там - на первых листах? Пока сухие строчки, это уже после каждый комментарий к каждому пари обрастал, накручиваясь мясом слов, превращаясь в некое подобие дневника, как бы глупо ни звучало. Ничего там особенного не было на первых листах, всё подернуто дымкой ушедшего времени, и не припомнить уже какие эмоции вызывала очередная победа. Или редкое, даже тогда, поражение.
Шредер довольно заурчал, перемалывая исчерканную фломастерами бумагу в бумажную взвесь, а Сомов высокомерно заткнулся. Кот же в свою очередь уставился на меня с довольной улыбкой с легким оттенком вызова, и я, тщательно подавив зародившееся в глубине души раздражение, решительно взялся запихивать в ненасытную пасть шредера листы один за другим.
Побыстрее закончить глупый фарс, избавиться, даже не проглядывая, не вспоминая ЧТО именно я сейчас уничтожаю. Не вспоминая ни ушедшие события, ни ликование побед, ни горечь некоторых последствий… прошло, забыто, считай, что и не было. Прилежная машинка старательно гудела, давилась, но исправно пополняла прозрачный корпус накопителя горстями разноцветных обрезков. Руки споро избавляли бумагу от скрепок, отправляли в прорезь… и сами замерли раньше, чем я успел что-то сообразить, когда взор наткнулся на яркий бордовый цвет очередного листа...

Ветер почти горячий гладит лицо, путается в стянутых в хвост прядях волос. Темнеет. Запрокинув голову на спинку скамейки, лениво изучаю неспешный ход облаков – там где-то наверху, невообразимо далеко - ощущая, как отпускает, расслабляется глубоко внутри, неудержимо натянутая за последние месяцы струна.
Андронов молчит. Я молчу тоже. Говорить больше особо не хочется, только вот так – ловить ласковые прикосновения ветра и лелеять нарастающую мягкость и покой.
За последнюю пару часов мы уже успели многое обсудить. Этот серьезный парень вдумчиво прошелся по разнообразным нюансам касательно места, где мне предстояло теперь работать, начиная от заморочек некоторых личностей и заканчивая меню местного кафетерия. Он буквально вывернул наизнанку все тайны и секреты, все пути уловок, любые мелочи, казалось бы не имеющие значения… но, с другой стороны, учитывая предыдущий опыт, значение действительно имела каждая мелочь.
Он рассказал всё. И, как ни странно, не задал ни единого вопроса.
Последнее ощущалось приятным исключением. Особенно на фоне того, что половина коллектива тщательно пыталась сторониться моей скромной персоны, а другая с плохо скрываемым любопытством выведывала малейший факт биографии так, что удержаться на грани и не послать прямым текстом становилось почти невозможно. А намеки, к сожалению, не всегда обладали нужной толщиной.
- Пиво кончается, - ленивый голос ничуть не нарушил тишину, а вплелся в неё дополнительной нотой абсолютно гармонично и естественно.
- Угу, - я даже спорить не стал, только чуть прижмурился. На лицо скакнул прорвавшийся сквозь листву лучик заходящего солнца, и данный факт меня заботил куда больше пива.
- Домой неохота, - уточнил с легким оттенком досады.
- Угу.
Что там дома? Четыре стены. Дверь и окно. Тоска…
- Тут рядом бар неплохой, предлагаю продолжить.
- Алкаш, - я насмешливо ухмыльнулся, не размыкая век. – Лишь бы надраться…
- Зато ты уже, смотрю, надрался, - язвительно. – Расползся по скамейке бесформенной тряпкой и доволен. Быстро же тебя развезло правильного такого. А вообще там не только алкоголь, но и бильярд, сечёшь? Неплохо было бы сыграть пару партиек, если конечно ты еще кий в руках держать сможешь.
Потрясающая самоуверенность. Если меня от чего и коробило в Косте Андронове с первых минут знакомства, так это от гигантского непрошибаемого чувства превосходства. Эта убежденность, глупая и непоколебимая, как скала, убежденность в собственной правильности, позволяющей смотреть на других словно бы слегка свысока…
- Боюсь, что и в умении пить я тебе дам сто очков вперед, как и в аналитике, - я все же не удержался от поддевки.
- Ну-ну, - раздраженно. – Твоим гениальным мозгам черепная коробка не жмёт? Глупая и нелепая случайность! Всего лишь свежий взгляд на проблему, ничего более. А что касается выпивки, так вообще… маловат ты ещё со мной равняться.
И хмыкнул пренебрежительно.
- Спорим?!

Я только потом понял, что основная причина-то вовсе не в самоуверенности. Кот всего лишь искал повод, возможность продлить подольше нечаянно сложившееся подкупающе приятное общение, и, так же как и я, не стремился домой. А повод… где же его взять, когда знакомство только завязалось, и не выявлены пока общие интересы и увлечения. Да и, как оказалось, не было у господина Андронова никаких особых увлечений, кроме работы. Зато в последнем он - царь и бог. С полным погружением в любой вопрос, в поиске оптимальных путей решения и новых нестандартных вариантов. До странности нелюдимый, почти дикий, и все контакты с сотрудниками во вне рабочее время сводятся к редким корпоративным посиделкам, от которых отвертеться ну совсем никак.
Но это я понял потом. После длительных размышлений и попыток как-то состыковать две абсолютно разные картинки – ту, которую увидел я, и которую наблюдало наше прочее окружение на работе. Мой новый приятель не умел расслабляться, не умел отдыхать. Сам. И пускать кого-то за свой тщательно выстроенный барьер не любил до чёртиков, оберегая внутренний мир и собственный покой от излишнего любопытства и попыток влезть в душу.
В конце концов, в данном вопросе мы оказались слишком похожи. Каждый сам по себе, без посягательств на личное пространство. Может быть именно поэтому нам так легко было вместе с самого начала…
…И так тяжело потом. Когда отдающая биением в виски мысль «Так не бывает» стала постоянным набившим оскомину рефреном.
Ночные брожения по барам, из которых нас выставляли с завидной регулярностью, ибо я ревностно тренировал собственную фантазию, выдумывая все новые и новые, как можно более эксцентричные пари, и с восхищением каждый раз убеждался, что этот чудной тип ведется на каждое с легкостью наивного дитя. Я искал границы и постепенно проникался смутным подозрением, что они недостижимы. И вдребезги разлетевшаяся башенка из рюмок, не хило ударившая по карману, вкупе со щадящим стриптизом – целомудренная охрана не позволила, к сожалению, развиться ему до полноценного – легко и просто. И плевать на последствия. Постепенно все слилось в серию странных сюрреалистических картинок, и только дикий восторг пополам с не хилым таким опьянением вёл все дальше и дальше. Я до сих пор сомневаюсь, что мне удалось припомнить каждый заключенный спор. Но и то, что осталось в памяти, еле поместилось на четырех листах.
Листах, тщательно раскрашенных фломастером ярко-бордового цвета.
Их было даже жаль сейчас, и я разгладил любовно бумагу, поправляя уголки и чуть касаясь незаметных шероховатостей кончиками пальцев.
- И как долго ты тут собираешься медитировать, Рома? - холодно поинтересовался Сомов, бросая многозначительные взгляды в сторону выхода из офиса.
Он и раньше меня терпеть не мог, а уж когда Борисыч провернул свои решительные кадровые перестановки, доверив «какому-то клоуну» руководство отделом маркетинга, и вовсе обозлился неимоверно. Даже сочувствую слегка тем, кому приходится теперь работать под его началом.
- Сегодня луна в водолее, - сообщил ему доверительным тоном.
И с удовольствием с минуту полюбовался на перекошенную обалдевшую рожу.
- Да хоть марс! - праведно негодуя, возмутился Витька. - Давай уничтожай свой компромат и вали уже отсюда, не мешай людям работать! Если у вашей сладкой парочки нет больше других дел, и вы, подыхая от скуки, шарахаетесь тут, да устраиваете очередное идиотское цирковое представление, то у других, представь себе... эй! Ты что творишь, мать твою?!
Он замер, смешно разинув рот и возмущенно хлопая глазами. Последняя фраза наверняка была адресована Андронову, который под шумок стянул с Витькиного стола какие-то распечатанные документы и, мельком просмотрев, невозмутимо сунул их в пасть шредера. Шредер урчал, Сомов пялился на Кота. Откуда-то со стороны сосредоточенных на работе Сомовских подчиненных донеслись сдавленные похрюкивания.
- Я сегодня полдня убил на поездку в Тмутаракань, чтобы подписать эти бумаги, - голосом Витьки вполне можно было заменить столь старательно жующую машинку. - Но данный факт, конечно же, не имеет значения, я так понимаю. Зато, боюсь, имеет значение тот маленький нюанс, что Регине эти документы нужны с самого утра. Но ты не переживай, Костя, я обязательно поставлю её в известность с кого она может их спросить.
- Угу, - Кот меланхолично кивнул. - Слово «дистрибьюторское» после «т» пишется через «о». Все равно переделывать, так что скажи спасибо.
Похрюкиваний стало заметно больше. Сомов сверлил психованным взором невозмутимого Андронова, а я привычно отсчитывал секунды до неминуемого взрыва. Даже успел досчитать до пяти.
- Достало, - Витька взвился, пылая праведным гневом. – Дирекции давно пора раскрыть глаза на неких оборзевших любимчиков. Как минимум для контроля дисциплины, хотя сильно сомневаюсь, что тут кому-то знакомо данное слово.
И, печатая шаг, рванул к выходу из офиса.
Высокомерно хлопнула дверь. Народ в комнате заметно оживился.
- Дирекция с утра в новогодний отпуск укатила, - флегматично оповестил пространство приятель, пожав плечами. – Ну, хоть Кате поплачется лишний раз, - это уже мне, с ободряющей улыбкой.
Я крутил в руках исписанный лист и тщательно старался не заржать. Надо бы конечно заканчивать этот фарс поскорее… пусть Андронов заботливо избавился от Витькиного раздраженного внимания, но прочие обитатели офиса неминуемо теперь расслабятся и подтянутся к нам – любопытствовать.
Последний тоскливый взгляд на исчерканные фломастером строки. Сумбурная смесь картинок-воспоминаний в голове. Иронично-насмешливый взгляд напротив – тоже что-то припомнил что ли? В Котиной памяти осталось гораздо меньше, чем в моей, но в итоге и наше пари на выдержку сошлось все-таки вничью. И к тому же мне нет нужды перечитывать – я и так помню все прекрасно…
Шредер довольно заурчал, перемалывая бумагу в мелкую кашицу, осевшую за прозрачно-пластиковыми стенками всплесками, неумолимо похожими на сладковато-сочную вишневую мякоть.
Вишня. Именно она и оказалась впоследствии решающим аргументом в пользу выбранного цвета. Вишня и старый рассыпающийся кирпичный забор грязно белого цвета с потеками и колеблющимся в свете ночного уличного фонаря рисунком теней. И злобный лай пса.
И по-кошачьи выгнувшийся силуэт.
После длительных размышлений я все же пришел к выводу, что идея забраться на чужую, да еще и охраняемую территорию зародилась как раз в моем мало вменяемом мозгу. Не хватило бы Андронову ни фантазии, ни решимости, ни нужной степени безбашенности, как бы он не демонстрировал столь потрясающие качества последние несколько часов. А я хотел вишни, это я помню отчетливо. Помню сладковато-терпкий запах. И подвижный узор листьев в слабом свете фонаря поодаль - росчерками на густых ветвях по стене.

- Сады какие-то, похоже, - хмуро уведомил я, резко остановившись и с подозрением оглядывая окрестности.
Андронов по инерции прошел еще несколько шагов, прежде чем вопросительно застыть темным силуэтом на фоне фонаря. Когда-то уже успело стемнеть, да и район мне показался совсем незнакомым — тихий и пустынный, одни стены и заборы. Похоже, автопилот какой-то дикой логикой завел нас в частный сектор.
А совсем рядом, за старой кирпичной стеной шелестели, распространяя одуряющий аромат, вишневые заросли.
- Сады, - согласный кивок.
И тонкая вопросительная нотка в голосе.
Что мы сегодня только не пили и чем только не закусывали, но вишни захотелось неимоверно, до острых спазмов в желудке. Да и ограждение не выглядело очень уж высоким, по крайней мере даже в слабом прыжке получилось ухватиться за край, упереться носками ботинок в рыхлую штукатурку, карабкаясь, подтягиваясь наверх.
В щиколотку немедленно вцепилась крепкая ладонь:
- Ебанулся?! - пронзительно-возмущенный шёпот. - Проникновение на территорию частной собственности, это ж статья!
Надо же... он даже в таком состоянии умудрился выговорить каждое слово без единой запинки, и я нетерпеливо дрыгнул конечностью, стряхивая цепкие пальцы.
- Я быстро! - перекинув ноги через край, оглянулся через плечо, одаривая широкой насмешливой улыбкой. - А ты на стрёме постой, если сдрейфил.
- Придурок больной! - яростное шипение в спину только добавило решимости, и я уверенно соскользнул в темень шелестнувших деревьев.
Густые ветки царапнули обнаженную кожу предплечий, и гладко-плотные бока спелых ягод — так много, даже нет нужды лишний раз напрягать зрение. Можно собирать наощупь, пусть и попадаются иногда незрелые, растекаясь по языку кислой вязкостью на смену медовой сладости спелых. Я прижмурился от удовольствия... и вздрогнул, когда за плечо жестко ухватилась чья-то рука.
- Псих! - яростный шепот за спиной. - Собрался всю ночь здесь прохлаждаться, идиот?! Чокнутый... жрёт он тут видите ли...
- Есть пакет или лист бумаги? - возмущенное шипение я философски решил проигнорировать.
- А заранее поискать не судьба? Прежде чем лезть хрен знает куда, хрен знает зачем?
От язвительности я отмахнулся с той же легкостью, как и от шипения ранее, тем более, что лист бумаги всё же нашелся, и процесс сбора урожая пошёл повеселее. Я только восхищенно хихикал над складированием ворованных ягод в кулек, сооруженный из банковской выписки, и неожиданным усердием столь праведно возмущавшегося ранее законопослушного Кости Андронова. В этом он весь — в полном погружении и в стремлении выложится полностью в любом деле, за которое имел неосторожность ухватиться.
...Яростный взрык буквально в паре метров и захлебывающийся собачий лай. Треск кустарника — в нашу сторону ломанулась явно не маленькая туша, глупо было бы рассчитывать, что такое богатое хозяйство прозябает тут без присмотра. Выплеском адреналина вышибло алкоголь, и я бросился к стене. Успел заметить метнувшийся силуэт приятеля — наверху — с размаха перебрасывая через ограду злополучный кулек с награбленным сладким урожаем. Подпрыгнул, хватаясь, подтягиваясь, оскальзываясь и сползая обратно под аккомпанемент злобного рычания.
А вот испугаться я не успел совершенно.
Не успел даже осознать, что в ближайшие секунды острые зубы ощутимо подпортят мою нежную филейную часть, когда резкий рывок за капюшон жилета вздернул таки меня на верхушку стены, и я, не удержав равновесия, повалился, нелепо взмахнув руками в попытке уцепиться за воздух, сверзился вниз – славу богу по другую сторону.
Дыхание выбило напрочь – о землю приложился ощутимо. Ладно хоть не мордой, кувырок по инерции в полете спас от неизбежных при таком раскладе повреждений лица. Но спиной тоже не совсем чтобы приятно, сознание слегка поплыло от оглушения. Пробуя заново научиться дышать, я отстраненно сообразил, что именно Андронов перекинул меня сейчас столь непосредственно и легко. А откуда-то сверху уже доносился злобный шёпот:
- Ты, бля, дурья башка безмозглая, хрена ли ты там валяешься?!
…В паре метров, за прочным надежным кирпичным ограждением заливался взбешенным лаем пёс, а на краю, изогнувшись напряженно-кошачьим силуэтом, ему аккомпанировал яростным шипением господин Андронов. Ещё бы разобрать, что он там несет так вдохновенно… но непрерывное гавканье не давало ни малейшего шанса. Я с силой втянул в сведенные судорогой легкие малую толику воздуха, пытаясь набраться необходимого ресурса, чтобы вполне резонно возразить, что среди подобного гвалта разобрать хотя бы слово ни разу ни реально. Но из горла вырвался лишь слабый хрип, своей эпичностью похожий чуть ли не на предсмертный. Ну и пофиг. Запоздало сообразил, что и приятель меня вряд ли смог бы услышать. Оставив бессмысленные попытки, я лишь пялился вверх на слабо освещенную фигуру – вылитый кошак, даже голову пригнул по-кошачьи в настороженно-агрессивной позе, разве что хвостом не дергает. Сознание колебалось где-то на грани, и какие-то смутные мысли, что этот взъерошенный тип явно требует от меня каких-то действий. На которые я вряд ли сейчас был способен, неспешно уплывая в бессознательный туман… инстинктивно фиксируясь на напряженно застывшей фигуре.
Чего он ждет-то там?..
…Фигура сгруппировалась, замирая на мгновение, и рванулась тягучим силуэтом в прыжке – над моим обмякшим телом. Безукоризненно приземлилась, с мягкой грацией, чуть присев, коснувшись руками асфальта, и меня обожгло жаркой волной - изнутри, всплеском по телу откуда-то из района солнечного сплетения. Обожгло, толчком возвращая в сознание.
Охренеть!
- Живой? – обеспокоенный голос у самого уха, а под затылок пробралась горячая ладонь, приподнимая.
Встревожено блеснувшие в потемках глаза. А перед внутренним взором яркой вспышкой картинка изогнувшегося в полёте тела. Обычно собранно-скованного, даже слегка неуклюжего… и такого завораживающе гибкого, притягательного сильной хищной красотой в одном коротком секундном движении.
- Кошак чёртов… - я нервно хихикнул.
- Ммм? – Андронов недоуменно нахмурился.
- Костик – Котик, логично же, ну…
- Похоже, недурно башкой приложился, - утвердительно. – Бредишь.
- Я в норме.
За садовой оградой, в отдалении зазвучал чей-то раздраженный голос, и собачий лай притих, а потом и вовсе трансформировался в удаляющиеся извинительно-возмущенные погавкивания.
Сосредоточенная складка между бровями на склоненном надо мной лице, руки, требовательно ощупавшие тело. Плохая идея…
- Ничего не сломал? – с надеждой в голосе.
Пару стереотипов, ничего страшного, самоконтроль пока держится.
- Самооценку, - просипел покаянно. - Не все же тут представители семейства кошачьих, чтобы прыгать на добрый десяток метров и падать всегда на лапы. Где научился?
- Само как-то, - он недоуменно пожал плечами. – Не на твою же бесчувственную тушу прыгать.
- Котярааа…
Смущенное фырканье в ответ.
- Встать сможешь?
- Если ты наконец-то прекратишь меня лапать, то могу попытаться…

Когда мы наконец-то выбрались из частного сектора, иллюзия трезвости, навеянная всплеском адреналина и знакомством со сторожевым псом, сыграла над нами злую шутку. По крайней мере в попытках доказать друг другу, кто из нас все-таки пьянее, мы так и не пришли к общему знаменателю. А после первого же магазина алкоголь окончательно понёс по наклонной, и дальнейшее я помню ну очень смутно. Помню набережную и отчетливую мысль, что лезть в таком состоянии в воду – самоубийство. Помню отчаянный спарринг и что у Андронова неплохой удар левой даже из позиции лёжа. Помню, как Котя кривился на «Котю» первые раза три, а потом философски смирился. Помню, что приступ острого желания развеялся быстро, исчез, растворился, словно и не было.
Как мы добрались домой – не помню. Провал. Ровно до того момента, когда внезапно проснулся. В темноте, с бешено бьющимся от переизбытка алкоголя и начинающегося отходняка сердцем.

Душно. Темно и душно, отчаянно хотелось пить, и я сглотнул, ощущая как судорожно сжалось пересохшее горло. Тепло рядом. Наощупь провел ладонью, прищурился, разгоняя разноцветные круги перед глазами, вгляделся повнимательнее… ага. Господин Андронов собственной персоной. Дрыхнет. Зрение постепенно восстанавливалось, я огляделся с любопытством – смутные очертания незнакомых предметов в незнакомой комнате. Похоже, мы, в конце концов, осели дома у моего сегодняшнего собутыльника, и автопилота хватило максимум на то, чтобы милостиво довести до кровати и снять обувь.
А еще оставить на тумбочке рядом с кроватью бутылку минералки.
Пить. Горло свело очередным спазмом, и я, уже ни о чем не думая, поспешно потянулся за драгоценной влагой, облокотившись на что-то недовольно буркнувшего сквозь сон Кота. Даже еще холодная! Видимо не так уж долго я спал…
Жадно выдул, не отрываясь, почти всю, и жидкость моментально прошлась живительной волной по пищеводу, разгоняя тяжелое отупление и погружая в блаженную истому. Хорошооо… Счастливо выдохнул, возвращая на место бутылку, аккуратно перегнувшись через дрыхнувшее рядом тело. Мельком скользнул взглядом по запрокинутому лицу.
И завис.
Я как-то привык за сегодняшний день, что строгая, даже отчасти грозная физиономия Андронова не расслаблялась полностью даже под действием алкоголя, даже в процессе искреннего и открытого смеха. И то, как она смягчилась во сне, поражало. Разгладились серьёзные морщинки на лбу, и вечно чуть насупленные брови уже не производили такого сурового впечатления. А еще - умопомрачительные длиннющие ресницы, я даже склонился почти вплотную, не веря собственным глазам. И где он их прятал раньше, спрашивается?!
Пораженно выдохнул, и Кот возмущенно поморщился, бормотнул во сне что-то неразборчивое, невольно привлекая внимания к губам, обычно сжатым тонкой категоричной линией.
И, наверное, я оказался ещё слишком пьян.
Сладкие… чуть шершавые, провести языком по мягкому расслабленному контуру, пробуя терпковатый вишневый вкус, так и знал, что он тайком добрался до заветного кулька. Слегка втянуть, изучая легкими касаниями нежную чувствительную кожу, скользнуть, раздвигая… углубляя поцелуй.
Сладкий.
От нахлынувших ощущений рвало крышу, я вжимался в податливое, по сонному обмякшее тело, впитывая, до чёртиков жаждая оттрахать его — сейчас - до бесчувствия, до дрожащих от слабости коленей и хриплых из-за сорванного горла стонов. Желая ласкать обнаженную кожу щедрыми размашистыми движениями, а не так - цепляясь за швы и складки одежды, комкая ткань в ладонях, зло и нетерпеливо. Почему-то возникла четкая уверенность, что отдаваться Андронов будет столь же самозабвенно, как и делает всё, за что не возьмется. Реагировать чутко на каждое прикосновение, выгибаясь всем сильным, по кошачьи гибким телом, прижиматься в нетерпении, абсолютно бездумно и полностью погружаясь в процесс… Отдаваться на все сто.
Его губы шевельнулись, опаляя коротким выдохом, неуверенно отвечая. Навстречу толкнулся горячий язык, щекоча, изучая чувствительную кожу с нетерпеливым любопытством. Погладил мягкими касаниями мой, чутко отзываясь на ответную ласку. Поцелуй длился и длился, уже слабо напоминая случайный, напитывался страстью, обжигал все более недвусмысленным ритмом движений, и я, похоже, даже всхлипнул, а алкоголь штормом гулял по крови, будоража, толкая на безумства.
…Лица коснулась ладонь, лениво прошлась пальцами вдоль щеки. Напряглась. Чуть толкнула, упираясь. Губы скользнули по подбородку, и я моргнул пару раз, разгоняя туман в башке и уставившись с праведным негодованием в полуприкрытые глаза.
- Что… – выдохнул я нетерпеливым шепотом.
Ответный рассеянный сонный взгляд попытался сфокусироваться. Тщетно. Я даже тихонько хихикнул, наблюдая за упорными попытками. Забавно видеть, как один глаз прижмурился – ну верно, так проще что-то разглядеть, тем более в такой полутьме – а второй уставился на меня недоуменно-вопросительно.
- …что? – повторяю.
Может он не расслышал? Неудивительно. В подобном практически невменяемом состоянии… Даже я при всем желании не могу четко припомнить как мы вообще добрались до дома. Да и не хотелось особо припоминать. Хотелось продолжать то, что Кот так не вовремя прервал. И продолжать. И пойти еще дальше. И возможно не останавливаться совсем. Вообще никогда.
- Что? – с оттенком нетерпения дублирую свой вопрос.
Вот сейчас Андронов лениво улыбнется в ответ. И может даже потянется навстречу… и все вопросы отпадут сами собой, как абсолютно неуместные.
- Фигня какая-то, - хрипло уведомил меня он, наконец-то проморгавшись, а в голосе отчетливо проскользнули доверительные нотки.
Фигня? Не сказал бы настолько категорично…
А он взмахнул ладонью, будто отгоняя жужжащую назойливую муху, и отвернулся с таким решительно-невозмутимым видом, что из моего горла вновь вырвался истерический смешок. Рывок одеяла, и я, не удержав равновесие, повалился на бок, с недоверием наблюдая, как Кот непосредственно закутывается в выдранную постельную принадлежность. Закутывается, чтобы спустя пару секунд безмятежно засопеть, уткнувшись носом в скомканную ткань.
Так – тоже вполне в его духе. Отмахнуться от очевидного, отвернуться от реальности, которая хоть в чем-то выбивается из привычной картины. По крайней мере до тех пор пока есть такая возможность – отмахиваться.
Я ткнулся носом ему между лопаток, с шумом втягивая воздух, утихомиривая разбушевавшийся организм. Я мог бы настоять… но в данном конкретном случае пьяный полуосмысленный трах не прельщал абсолютно. Не знаю, может подействовала так поразившая метаморфоза. Или уютное теплое чувство, почти умиление, шелковым клубком свернувшееся в груди. Но не хотелось так – наспех, в алкогольном дурмане. Хотелось видеть отклик – сознательный, горячий и непосредственно искренний.
Обнял мирно посапывающий кокон, перехватил поперек торса, притягивая ближе и уютно устроив ладонь в районе живота. Вжался лицом в плечо, плавно соскальзывая в тягучую усталую дрему. В конце концов, не последний день живем. Утром разберемся. Утром продолжим.

Вот только утром я уже не был настолько оптимистичен. Я бы даже сказал наоборот. Утром меня охватила глубокая и беспощадная паника.

Широко распахнутое окно. Теплый летний ветерок гулял по комнате, шебуршил взмокшие встрепанные волосы, не принося желанной прохлады. Тяжесть в похмельном теле, тупая гудящая боль в районе затылка. Пустота рядом — в постели.
Отчетливая мысль — свалить, пока никто не видит. Не встречаться с осуждающе презрительным взглядом, а то и с кулаком Андронова... внутреннее чутье подсказывало, что вряд ли тот в восторге от ночных домоганий. Смотался куда-то...
Я осторожно прислушался, отгоняя монотонный гул в ушах. Отдаленный шум улицы — шорох шин, детские восторженные крики, ритмичное буханье мяча. Стандартный калейдоскоп звуков. В квартире вроде бы тишина. И удобно, что одеваться нет нужды, перспектива поездки через весь город в помятых после пьяной ночевки шмотках меня пугала гораздо меньше, чем праведный гнев хозяина квартиры. Где он кстати?..
...Хозяин квартиры обнаружился очень быстро, прямо за комнатной дверью, чуть не врезав последней по носу аккурат в тот момент, когда я потянулся к ручке.
- Проспался? - ленивый интерес в слегка припухших карих глазах.
Кот окинул меня критическим взглядом, пожал плечами, приглашающе махнув рукой, развернулся и поплелся на кухню:
- Пошли чай пить, алкаш.
Как ни странно, кулаком не прилетело, да и гнева особого я на его лице не заметил. Пораскинув мозгами, все же решил перестать изображать восковую скульптуру и попробовать разобраться в столь загадочном феномене. А беспощадно придушенная минутой ранее, надежда с готовностью оживилась словно птица феникс. Может, у меня все же есть неплохой шанс? И похер на чутье, вопившее об обратном, оно тоже не панацея, и от ошибок никто не застрахован.
На кухне я вчера не был — помещение оказалось абсолютно незнакомым. Скорее всего, когда мы добрались-таки до квартиры, наш путь был прям и определен — доползти до кровати и рухнуть. Андронов сунул мне внушительную кружку чая и, подцепив другую, с облегчением плюхнулся на узкий диван, немедленно расползаясь по нему аморфной массой. Сделал солидный глоток и, с шумом выдохнув, запрокинул голову на спинку, прижмурив глаза. Старенькая футболка, треники, потемневшие от влаги волосы — он видимо уже побывал в душе и переоделся.
- Так бухать нельзя, - пробормотал умирающим голосом.
Чай оказался крепким и очень сладким.
- Угу, - столь риторическое утверждение вовсе не требовало какой-то реакции, но надо же было мне с чего-то начать разговор. - Ты меня удивил, кстати. Удивил и... впечатлил. Не ожидал, если честно...
Он вымученно усмехнулся.
- Сам в шоке, что уж...
В шоке? Не удивительно. Вполне кстати верное обозначение и моего состояния на данный момент.
Неужели я ошибся? И ночные пылкие обжимания сегодня вовсе не вызывают у Коти яростного сожаления и стремления слегка подкорректировать физиономию одного зарвавшегося озабоченного голубка. Не только не вызывают, но и находят некий положительный отклик в его душе, вон как раскинулся непосредственно. Улыбается…
- Ну… можем и продолжить… - предложил осторожно, опускаясь на табурет.
Тихонько, словно не на крепкую деревяшку, а на сделанную из хрупкого хрусталя драгоценность. Да и расслабляться не стоило… впрочем, пути отхода просматривались замечательно, да и входная дверь недалеко.
- Обалдел?! – он возмущенно распахнул глаза, и я моментально подобрался, в секундной готовности стартовать на выход. – Так и спиться недолго! – с легким презрением. – Хотя… было весело. Можно и повторить. Как-нибудь.
…Окрепшая было надежда рассыпалась в прах с почти болезненным разочарованием.
- Угу. Можно будет. Повторить.
Размечтался тут. Идиот. Но неужели он нихера не помнит?..
Я даже не знал, радоваться мне открывшемуся обстоятельству. Или наоборот… В любом случае лучше свалить побыстрее, жаль, что работа мне сейчас эта необходима, как воздух, иначе и оттуда свалил бы не задумываясь. Я то помнил все прекрасно, от одной мысли в животе начинал стягиваться горячий требовательный комок.
- А спор я всё-таки выиграл, - протянул Андронов. И ухмыльнулся торжествующе. – Ты, Рома, ещё в такси вырубился. Жаль, не на деньги спорили.
Угу. Как вырубился, так и врубился. И судя по всему, мои последние воспоминания имеют гораздо более позднюю временную привязку.
Щекотнуло острое раздражение.
- Ты ещё скажи, что помнишь, что дома было, - протянул я вкрадчиво, многозначительно ухмыляясь.
Кот недоуменно нахмурился, а я мысленно крыл себя последними словами, но несло куда-то уже абсолютно не в ту степь.
- Помню, - неуверенным голосом. – Смутно, - с легким недовольством. – Пришли, рухнули спать. Всё. Вроде…
- Вот именно. Вроде.
- А что ещё?
- Яростный безудержный трах, вот что!
Я лыбился совсем уж отчаянно, искренне и с ужасом изумляясь собственным словам.
А Кот застонал громко и протяжно. Крепко зажмурился и запрокинул голову.
- Ебанутый, - безнадёжно оповестил меня он. – Ага, трах, как же. А потом мы тихо-мирно оделись и завалились дрыхнуть. В одежде. Уличной. Не смеши мои тапочки, Король, и придумай лучше что-нибудь более удобоваримое и хотя бы чуточку менее фантастическое.
- Не веришь?..
Сдвинул в сторону кружку с чаем – чтоб не мешала – я привстал с табурета и опираясь ладонями о столешницу склонился – напротив, к недоуменным приоткрытым глазам. Склонился с явным и неприкрытым намеком во взоре, нарочито медленно скользнувшем вдоль Котиного раскинувшегося тела. Намёком настолько определённым, что вряд ли у недоверчивого господина Андронова могла выжить даже малая толика сомнений в целенаправленности моих намерений.
- Жить насрать? – жестко осведомился тот. Ни грамма страха в мгновенно сузившихся глазах, хотя вряд ли от него стоило ожидать другого. – Лапы оторву. И не только лапы.
Хорошее уточнение. Краткое и понятное. И своевременное. По крайней мере, необходимую толику определенности я все же получил, и меня слегка попустило, только жгучий комок ворочался по-прежнему, но как-то лениво и ненавязчиво.
Надо все же валить, пожалуй, пока я тут не допрыгался до чего-нибудь необратимого.
Вот допью чай и свалю. Обязательно. Сразу же.
Я угнездился обратно на ставшем почти родным табурете и буквально уткнулся носом в чай, пристально разглядывая рисунок на тонких стенках чашки, создаваемый колебаниями бодрящей жидкости.
- Да ладно, расслабься, ничего не было, - произнёс с пренебрежением. Видеть ледяную настороженность в глазах напротив почему-то оказалось до боли невыносимо. – Нужен ты мне больно…
Каким – то образом я уже успел втянуться, прикипеть к лёгкой душевной атмосфере рядом с этим типом. Тем ощутимее било внезапно возникшее похолодание. Ну, и к чёрту. Всё равно сейчас уйду.
- Вот и славно, - мирный, с мягкими добродушными нотками голос, и я, вздрогнув, уставился с недоумением на вновь расслабленно прикрывшего глаза Кота. – Иди в душ, клоун недоделанный. Полотенце в шкафу на верхней полке, сам за собой поухаживай, мне откровенно лень.
…Уже после душа, пока я лениво допивал третью по счету чашку чая, вернулся привычный оптимистичный настрой.
Нам работать вместе. И наверное завязалось нечто вроде дружбы. И в компании с Андроновым легко и удобно. Просто. А ночной морок… он уйдет в небытие, непременно забудется, растворится и исчезнет не получая необходимой подпитки взаимностью. Главное переждать, перетерпеть, не думать, в конце концов.
Не вспоминать.

Пустая пластиковая папка. Я небрежно кинул её на стол и для надежности даже оттолкнул пальцами подальше. Тут – в развале прочей канцелярии она наверняка рано или поздно найдёт для себя новое применение.
Накопитель шредера набит под завязку, а у меня чувство, что так же под завязку набита моя собственная голова.
И ведь не было же ни единого шанса, разве не так? Я смирился давно и окончательно. Приспособился, привык жить – так. И даже все устраивало, наверное. И чувства и желания надежно заперты глубоко внутри, не бунтовали, не рвались наружу – доказать, показать себя.
Как правило, не рвались.
Кто бы мог предположить, что Кот сам целенаправленно, со свойственным ему упорством, разрушит выстроенную защиту, вытащит, вытряхнет. Что двинешь ты, Рома, вперед, на импульсе, ужасаясь сам себе, рассчитывая одно, а действуя в итоге совсем иначе, когда конкретно рвет крышу и как-то само. Всё. Понимая, что так не бывает.
Я бы, может, даже спросил у Кота, с чего вдруг… Может, и спросил бы. Если бы был хотя бы малейший шанс, что он сам знает ответ.
- Всё, - он утвердительно мотнул головой.
Не просто озвучивая вслух очевидные вещи, а словно подвёл черту.
- У бедняги пережор, - малознакомый тип с неизвестным именем постучал пальцем по прозрачному пластику накопителя, и я с удивлением обнаружил, что в офисе стало на редкость шумно.
Народ мигрировал, кто-то столпился за одним компом, увлеченно, с комментариями разглядывая монитор. И, готов поспорить, предмет обсуждения никак не был связан с работой. Кроме типа, увлеченно ощупывающего шредер, к нам к счастью так никто и не привязался. Чужой отдел, все практически незнакомые личности, да и субординацию никто не отменял…
- Ничего, не лопнет, - пренебрежительно бросил Андронов, уставившись на меня с легким беспокойством.
Сейчас-то он из-за чего переживает? Не стану же я выгребать изрезанную бумагу и пытаться склеить обратно мелкую взвесь. Все равно нихрена не выйдет… обратного пути нет.
- А я слышал, что может и лопнуть, - не унимался безымянный тип.
Ему похоже стало скучно, а прочие обитатели офиса как-то не стремились с ним пообщаться. Вот и прилип…
- Сказки! – ещё пренебрежительнее. – Доказанный факт, что эти машинки достаточно прочные и могут выдержать объем и не такой плотности, как банальная бумага. Хоть железом их набей.
- А я сталкивался с инцидентами в интернете. Железо не железо, а вот стандартная болванка взрывает шредер на раз, - я дотянулся до Сомовского стола и непринужденно сцапал так удачно притаившийся там сиди-диск.
Музычка видимо. И что там? Офигеть… и как он слушает подобную хрень?! Еще наверняка и окружающих ей мучает. Вполне в Витькином духе.
Нет, я вовсе не стремился поддержать прилипшего навязчивого типа с так и неопознанным именем. Но Котино регулярно возникающее упрямство и всезнайство неизменно вызывали рефлекторное чувство противодействия и желание опровергнуть, проверить на зуб, доказать… хрен знает чего доказать. И кому.
- Ага, я тоже видел, - тип неприкрыто обрадовался внезапной поддержке. – Пуффф! И взрываются, ага! Так что вы это… поаккуратнее что ли…
А Андронов предсказуемо продемонстрировал до умиления знакомую морщинку между бровей, с ходу набычившись и вставая на дыбы.
- Да не будет ему нихрена! Не бывает так! – с презрением. – В интернете чего только нет, программок для монтажа тоже хоть жопой жуй. Вроде взрослые люди, а верите в какую-то фигню и балабольство…
Болванка приятно отсвечивала стальным цветом, радуя глаз в отличие от указанного на ней содержимого. Я прокрутил её пальцем на ладони, ощущая прохладу ехидно подмигнувшей зеркальной поверхности. И вкрадчиво поинтересовался:
- Спорим?..
...Белые, чёрные, синие… всех цветов радуги, а точнее палитры стандартной пачки фломастеров. Насыщенно бордовые – цвета переспелой сочной вишни. Оригинальное новогоднее конфетти собственного производства – всплесками по офису.
Народ не упустил возможности развеяться, и бесновались, как дети, подкидывая, подбрасывая, осыпая друг друга изрезанной чуть ли не в пыль бумагой. Соревнуясь всплесками и порывами с густой метелью за огромными – в полстены - окнами.
Удивительный покой и умиротворение на самом донышке души.
Что-то в этом, наверное, все же есть. В безусловном доверии, отбрасывая любые разумные логические доводы. Как бы ни было тяжело, учиться доверять вот так — слепо и вопреки собственному разуму, на который полагался всегда. Не помнить о боли прошлой и не боятся боли в будущем, постоянно представляя в красках - как и что будет, казалось бы, неизбежно, а увидеть там то, чего не бывает. И поверить.
И тогда... всё — будет.

P.S. 1/0 - в мою пользу! \0/

Дата добавления: 2015-07-16