Саундтрек: Sum 41 – Pieces 6 страница

- Ну, и это тоже, - рассмеялся Том, уворачиваясь от легкого тычка. – Ладно, ладно. Ты не зануда, - он подошел и привлек его к себе. – Ты самый лучший парень на свете.

- Ммм… это очень мило, - улыбнулся Билл. – Тогда в довесок к этим словам ты, конечно, сможешь сгрузить со стола все, что надо мыть, в раковину?

Он поцеловал Тома и, прыгая через ступеньки, поскакал наверх переодеваться.

- Томми! – раздалось сверху через пару минут. – У тебя телефон!

Том метнул взгляд в сторону лестницы и, подумав, бросился вверх по ступенькам.

Это вполне мог быть отец.

Когда Том влетел в комнату, Билл сразу отдал ему продолжавший играть веселую мелодию аппарат, чувствуя по шагам, которые прочитал еще когда тот бежал по лестнице вверх, что звонок может быть важным.

Том глянул на дисплей и, как показалось, слегка расслабился, нажимая на кнопку.

- Да, Клаус, привет.

Билл улегся на заправленную кровать и ждал, когда Том закончит разговор.

Я еще никогда никого так не любил, как тебя… Клаус, Андерс из моего класса – все они были "разминкой", преходящими людьми в моей жизни, которые помогли подняться на следующую ступень, что-то осознать и принять в себе и двигаться дальше. Это была проба перед настоящим чувством. Самый настоящим и истинным.

Том говорил по телефону, трогая бумажки с записями на столе…

У тебя темный золотистый загар и точеные скулы.

У тебя яркие глаза и брови, длинные, чуть загибающиеся ресницы.

У тебя в последнее время очень грустный взгляд…

Я же вижу, ты пытаешься шутить и подбадривать меня. Но тебе самому грустно.

Я представляю, каково это – обрести то, чего подспудно хотел всю жизнь, и потерять.

Правда, никто никого не теряет. Мы все равно будем вместе. Мы же связаны одной ниточкой. Я же чувствую тебя, дурачок.

Губы Билла тронула невольная легкая улыбка. В этот момент Том тоже бросил на него взгляд и тоже улыбнулся.

Билл продолжал смотреть…

Когда ты ездил в Берлин, я никак не мог успокоиться и бродил по дому, трогал нагретые деревянные рамы, смотрел на косые полосы солнечного света на лестнице и на полу и все вспоминал… И тот день, когда впервые увидел тебя, и тот, когда услышал, как ты играешь там наверху, и тот, когда вдруг осознал, что влюбился в тебя, окончательно и бесповоротно, и что больше никогда моя жизнь не будет прежней и с того момента будет навсегда разделена на "до" и "после".

Этот дом пропитан нами, любимый, в нем отголоски наших ссор и примирений, наших споров и жарких ночей… Нашего единения, наших бесед, наших ожиданий, жгучих слез и безудержного смеха…

Волна тоски всколыхнулась под сердцем, и Билл отвел глаза.

Продолжая разговор, Том сел на кровать спиной к нему.

А они звонят и звонят тебе, Томми. Напоминают и напоминают. У тебя снова легкая складочка на переносице.

Не дам тебе грустить.

Билл вытянул ногу и легонько поддал Тома пониже спины. Тот обернулся и, многозначительно кивнув на телефон, щекотнул в ответ его пятку. Билл раззадорился и повторил атаку, после чего Том, оглянувшись, с улыбкой показал кулак.

Билл аккуратно поддел ступней край его футболки и потер большим пальцем гладкую спину.

- Отлично… Нет, не приеду. Аранжировку потом послушаю … - говорил Том в динамик, держа телефон одной рукой, а ладонью другой пытаясь попасть Биллу точно по мягкому месту.

Тот беззвучно покатывался со смеху, извиваясь и перекатываясь с боку на бок.

Том прыгнул на него верхом и пытался прорваться через символический заслон из ласковых, но сопротивляющихся рук.

- Да… конечно… я помню… - автоматически повторял он в трубку, не сводя задорных глаз с раскрасневшегося лица своего мальчика и ловко уворачиваясь от атак.

Он изловчился и дал Биллу шутливого щелчка. Билл возмущенно округлил глаза и рванулся вверх, чуть не свалив Тома, но тот удержался.

- Том, - послышалось из динамика, - ты там что, параллельно с девочкой резвишься?

- Да нет, это мой сосед по дому со мной заигрывает, - бодро отозвался Том, полностью захватывая инициативу и щекоча Биллу бока.

Билл захрюкал от смеха и, отбиваясь, накрылся подушкой, чтобы не хохотать в голос.

- Так уж и сосед, - хмыкнула трубка, - Том, ты там не с моей сестрой снова развлекаешься?

- Нет, говорю же тебе, мой сосед Билл, - весело пыхтел Том, шлепая по пытавшимся отпихнуть рукам.

- Ладно, пусть хоть Дитер Болен, - снова послышалось из динамика, - короче, с черновой аранжировкой мы закончили, если хочешь послушать, приезжай.

- Клаус, до сентября мы в отпуске вообще-то, - отозвался Том.

- Ну… я тебя понимаю. Мне ведь все равно, мы тут с Линой вместе. А тебе хочется насладиться оставшимися деньками. Ладно, не буду тревожить до конца отпуска. Чего, правда, не могу сказать о нашем про. Ладно, отдыхай, удачи.

- Пока, дружище, - ответил Том и отсоединился.

Он отбросил телефон на столик и, отняв у Билла подушку, повалился на него, прижимая к кровати и ерзая сверху.

- Ах ты, чертенок… Ну погоди, я сейчас покажу тебе…

Они тискались и целовались несколько минут, прежде чем наконец улеглись, глядя друг другу в глаза. Том обхватил ладонью его ягодицу и гладил.

Билл закусил влажную нижнюю губу.

- А этот ваш Клаус… он что, тоже бисексуал?

- Нет, у него есть девушка.

- Это еще ни о чем не говорит, - усмехнулся Билл.

- Да нет же, дурачок. Они с Линой помолвлены.

Билл помедлил с пару секунд.

- И ты так вольно шутишь с ним на эту тему?

Том ласкал взглядом любимое лицо.

- Клаус классный… У него есть друг-гей, он мне про него иногда упоминал. Он поймет, если я ему расскажу. Он вообще мог давно мне морду набить за то, что я бросил его сестру, но придерживается мнения, что все люди взрослые и сами выбирают, с кем им спать. Или не спать.

Билл нежно перебирал собранные в хвост дреды.

- Бросил его сестру? Ты и с ней успел?.. – он мягко округлил глаза. – Ну ты кобель, Трюмпер!

Том зарделся и усмехнулся, крепче прижимая Билла к себе.

Они помолчали.

- А папа… - спросил несмело Билл, - больше не писал тебе?

Том не отвечал с пару секунд.

- Нет. Иначе бы ты знал, я поделился бы с тобой. Но он уже сказал все, что хотел… Хотя, думаю, если я приеду к нему как-нибудь в субботний вечер, то лед между нами сломается окончательно. По субботним вечерам он обычно перечитывает газеты и смакует виски.

- Ты поедешь к нему? – тихо спросил Билл.

- Да, наверное… - отозвался Том. – Я дико соскучился. И тем более, после этой смс я почувствовал, что он по-прежнему любит меня…

- А когда поедешь?

- Когда вернусь в Берлин.

Пару минут плавала тишина, нарушаемая лишь щебетом птиц в саду.

Том думал о чем-то…

- Почему же он не ответил, когда я звонил, Билли? – проговорил он наконец, глядя в сторону. – Почему не взял трубку? И уже не единожды… А на смс ответил?

Билл нежно смотрел на него.

- Потому что, милый, написать всегда легче, чем сказать. Не все люди способны признать свои ошибки, некоторые вообще не знают, как выражать чувства посредством слов. Тебе отец когда-нибудь говорил, что любит тебя?

- Нет.

- Даже в детстве?

- Никогда.

- Но ты все равно знал, что это есть?

- Ну… он, видимо, просто выражал это иначе… Устроил меня в хорошую школу, купил гитару, хотя и скрепя сердце, платил за мои занятия… В материальном плане у меня было все. Куча подарков на Рождество под елкой – и звонок, что он снова задержится допоздна.

- Тебе, наверное, было очень одиноко…

- В детстве да. На Рождество у нас всегда были мамины гости, я не помню, чтобы мы когда-либо отмечали его просто семьей. А потом, когда они развелись, мне уже стало все равно, появились приятели, новые увлечения…

- Тебе никогда не было все равно, - очень тихо проговорил Билл, глядя на него. – Ты просто заталкивал это чувство поглубже, чтобы самому его не ощущать.

Том отвел взгляд.

- Да, наверное… Ты прав. Ты вообще очень во многом прав. И даже в том, что мои родители никогда не говорили, что любят меня…

- Некоторые люди просто не умеют говорить это слово, - продолжал Билл, сплетая пальцы с пальцами Тома. – Мне кажется, твой отец просто не умел выражать свою заботу иначе. Спроси его как-нибудь, какие отношения у него были с его родителями.

Том невесело усмехнулся.

- А чего спрашивать, я и так знаю. Бабушка с дедушкой живут в Ганновере, и они не общаются уже много лет.

Он помолчал.

- Черт, да что у меня за семейка… - проговорил он наконец, глядя куда-то вдаль и бессознательно мягко сжимая пальцы Билла.

Глаза встретились, Билл взял его лицо в ладони и нежно прильнул к его губам.

Том крепко обнял и целовал в ответ, глубоко, со всем чувством, а потом уткнулся носом в его шею, в теплый ворот разношенной серой футболки…

Билл пах домом и тишиной летнего полудня.

- Я люблю тебя, - прошептал Том ему в шею. – Я очень сильно люблю тебя.

- И я тебя, котенок, - мягко отозвался Билл, пристально глядя вперед…

Я сделаю все, чтобы мы после этого срока, отведенного нам обоим, мы больше не разлучались…

Чтобы на следующий год мы хотя бы не были вынуждены разлетаться по разным странам.

Пока ты спишь.

В утреннем сумраке, который еще не до конца покинул комнату. День будет облачный, но, кажется, теплый.

Снова бессонница. Сколько же ночей я пролежал вот так, думая обо всем на свете. Вот и сейчас никак не заснуть. Сон вступит в свои права позже, а сейчас я снова лежу и смотрю на тебя.

Мой фотик забит снимками тех, кто мне никогда особо не был интересен.

Снимками тех, кого уже нет в моей жизни.

И только сейчас я осознаю, что тебя нет ни на одном из них.

Эти фотки были сделаны еще в другой жизни, когда я не умел ни любить, ни видеть… А в этой нам было сначала не до того, чтобы делать фотографии, а сейчас, если напомню тебе об этом, невольно напомню и о том, о чем мы оба стремимся забыть.

Сумеречная тишина. Уже поблекли звезды, и небо стало розовато-серым. Ни звука, даже почти не слышно, как ты дышишь – так крепко спишь. Шелковистые черные пряди на подушке.

Интересно, что тебе снится?

Тихо-тихо, чтобы не потревожить, я отключу вспышку и задержу этот миг навсегда…

Пока ты спишь.

Зачем нам дана жизнь?

Наверное, чтобы мы что-то осознали на ее тернистом пути.

В последнее время я что-то стал часто философствовать. У меня вообще такое ощущение, что за это лето я стал старше на целую вечность.

В последнее время я заметил, что ты стараешься все время быть рядом… Не уходить далеко, не отлучаться надолго. А когда ты рядом, то всегда прижимаешься, словно хочешь продлить единение и прожить каждую секунду нашего времени как можно полнее.

Я знаю, что справлюсь… Я привык быть один и для меня это не ново. Я просто стисну зубы и буду продолжать улыбаться, сочинять, играть – и никто не узнает о том, что у меня на душе. Я и сам постараюсь об этом не думать, до тех пор пока оглушающая тишина моей квартиры или номера отеля не смоет этот тщательно выстроенный барьер – и я снова буду часами простаивать у окна, вглядываться в синюю ночь, размытые одинокие огни автострады, курить и думать, думать, думать о тебе.

Я справлюсь. Я могу стать железным, когда нужно.

Но сможешь ли ты, мой мальчик? Ты такой ранимый и хрупкий, ты чувствуешь тоньше и реагируешь острее. Я давно научился притуплять нервы.

На улице догорает летняя погода.

И чем чаще в прозрачном воздухе чувствуется прохлада, тем меньше нам хочется разъединяться …

- Что мы будем сегодня делать? – спросил я утром, чувствуя, как в груди уже нарастает влажное, теплое чувство. Я ощущаю его каждый раз, когда становлюсь таким безоружным против реальности, которую надо чем-то занять, чтобы не думать.

- Ничего я не хочу, - тихо отчеканил ты. – И никуда не хочу, - поднял глубокие глаза и серьезно посмотрел так, как не смотрел никогда. – Просто побудь со мной… Просто полежи рядом… Это единственное, чего я хочу.

Дата добавления: 2015-07-16