Качественный звуковой состав слова

Норма определяет, какие именно звуки входят в данное слово. На­рушение нормы в этом случае выглядит как замена одного звука дру­гим.

Мена твердых и мягких согласных

Чаще всего нормы употребления твердых и мягких согласных нарушаются перед гласным звуком [э]. Ис­конно в русском языке перед этим гласным произносились только мяг­кие согласные. Но появление заимствованных слов, а в двадцатом ве­ке аббревиатур привело к тому, что перед [э] стали произноситься и твердые согласные: мэр, пэр, сэр, ТЭЦ, ГЭС.

Никаких нарушения нормы не было бы, если бы в нашей орфографии закрепилось строгое употребление буквы Е после парных мягких со­гласных (мера) и буквы Э после парных твердых (мэр). Однако этого не случилось. В заимствованных словах, как правило, употребляется буква Е: тезис, стенд, техника. Поэтому приходится просто помнить, что в одних случаях эта буква обозначает гласный [э] и мягкость предшествующего согласного - [т’э]хника, а в других - только глас­ный [э] – [стэнт].

И опять можно было бы поднапрячься и заучить произношение этих слов, да вот беда - в языке продолжает действовать тенденция смяг­чать парные согласные перед [э]: не один раз звучало по радио [г’эс] - ГЭС, что уж говорить про [т’эмпы] и [т’эрмъсы].

В результате норма произношения отдельных слов колеблется. Например, произношение [сэ]ссия сегодня уживается с вариантом [с’э]ссия, а еще несколько лет назад обязательное мягкое прог[р’э]сс сегодня уже соседствует с твердым прог[рэ]сс.

Таким образом, налицо колебания нормы. А где такие колебания есть, возникают и нарушения, когда смягчается то, что должно про­износиться твердо, и, напротив, твердо произносится то, что должно смягчаться:

Задача - не потерять набранные [т’э]мпы. - Норма: [тэ]мпы;

Это не совсем правильный [т’э]зис. - Норма: [тэ]зис;

Этот иронический [д’ьт’иэ’]ктив отразил фантасмагорию нашей жиз­ни. — Норма: [дэтэ]ктив.

Поскольку смягчение согласных перед звуком Гэ] - это тенденция современного языка, подобное произношение кажется допустимым и в ряде случаев не вызывает немедленной негативной реакции. Представ­ляется, что против [т’э]мпа или [т’э]рмоса вообще никто сегодня не будет бурно протестовать, хотя произношение [т’эст] вместо [тэст] или компью[т’ь]р вместо компью[тър] пока еще воспринимается как необычное. Но, повторим, наша снисходительность обусловлена именно тем, что многим из этих слов суждено нормативное мягкое произношение согласного перед [э].

Совсем иное дело обратная мена:

Окна заколочены фа[нэ]рой; Это очень компе[тэ]нтный руководи­тель; Ароматы лечат многие не'дуги и вку[пэ'] с другими методами да­ют хорошие результаты (в последнем случае норма: неду'ги, вку'[п’ь]).

Это произношение выглядит манерным, таким «культурным-культур­ным». Оно называется гиперкорректным, говорящие при этом «не зна­ют, где границы закономерности, и перебарщивают в приверженности к ней» [Панов 1990: 18]. Вместе с тем, как уже было видно по слу­чаю прог[р’э]сс - прог[рэ]сс, твердое произношение может закреп­ляться нормой. Например, словари сейчас допускают произношение фла[нэ]ль, хотя ранее одобрялось только мягкое фла[н’э]ль. Но вот произношение ши[нэ]ль по-прежнему нежелательно.

Эти капризы живого языка делают данное явление сложным, поэтому «службе языка» в редакции остается только следить за прямым эфиром и словарями и фиксировать устойчивые и колеблющиеся нормы, чтобы можно было давать рекомендации журналистам и вносить поправки в редактируемые материалы.

Все другие случаи ненормативной мены твердых и мягких согласных гораздо менее распространены, а самое главное, представляют собой гораздо более грубое нарушение нормы, чем рассмотренное явление.

Под влиянием аналогии с формами «взыграть», «взыскать» возника­ет произношение «взымать» (норма: взимать): Они занимаются трудо­устройством, но без вэымания оплаты за эту услугу (еще одна ошиб­ка в этом высказывании, которую можно исправить так: «оплата услу­ги» или «плата за услуги», здесь лучше последнее).

Под воздействием письма или в результате диалектного влияния происходит передача мягкости [т’] в инфинитиве возвратных глаго­лов: Больные могут обраща[т’]ся по этому телефону. Сравните также странную контаминированную форму: Думаю, Голованову уда[с’т’с’ъ] отстоять этот закон (произошла контаминация, то есть смешение двух форм: будущего времени «удастся» и инфинитива «удаться», в котором [т’] произносится мягко по указанным выше причинам).

В одной из передач Свердловского областного радио и журналист, и его герой говорили так: В магазине [р’э]зетки, соль, спички. По­нятно, что произносился мягкий согласный [р’], а после него вместо [о] закономерно появляется звук [э]. Мы рассматриваем этот случай, во-первых, потому, что так говорят двое, а во-вторых, потому, что автор с детства слышал в уральской диалектной речи слово «резеточка» (вид посуды, розетка), так что мы имеем дело не с индивидуаль­ным дефектом, а с влиянием местного произношения.

Мена глухих и звонких согласных

Редко, но отмечается ненорма­тивная мена глухих и звонких согласных: Такое заявление делать ди­ректора заставляют не политические дивиденты (по-видимому, влияет аналогия с формами типа «комплименты», «абонементы»).

Прочие мены согласных

Очень часто наблюдается произношение глаголов «облегчить», «смягчить» не с сочетанием [хч], как требует норма (от «легкий», «мягкий», где произносится [хк]), а с сочета­нием [кч], видимо, под влиянием письма: Этот режиссер не думает о том, чтобы обле[кч]ить жизнь зрителю.

Время от времени фиксируется произношение местоимения «нечто» с сочетанием [шт]: Предпринимателями движет не[шт]о иное. Говоря­щий в этом случае ставит данное местоимение в ряд «что», «ничто», в которых по норме нужно произносить [шт] (но: не[чт]о).

Мена согласных иногда наблюдается в слове «почтамт»: Коммунисты, как обычно, отправятся на площадь от почтампа. — Конечный согласный изменяется в результате ассимиляции: он уподобляется предше­ствующему по месту образования (вместо сочетания «губной + зубной» возникает сочетание «губной + губной»).

Мена гласных звуков под ударением

Нарушаться звуковой состав слова может и за счет мены гласных звуков. Под ударением часто не­правильно употребляются звуки [э] и [о] после парных мягких и по­сле шипящих согласных. Общеизвестно произношение «афёра», «опёка», «своёй», «ничьёй», вместо «афера», «опека», «своей», «ничьей».

Начиная с ХII в. и примерно до ХV-ХVI вв. в русском языке дейст­вовал фонетический закон перехода звука [э] в звук [о] под ударе­нием после мягкого согласного перед твердым согласным: [н’эс] —> [н’ос]. В ряде случаев перехода не было. Если звук [э] развился на месте звука, обозначим его условно, "ять", мы и до сих пор про­износим [э] под ударением после мягкого согласного перед твердым: лес, хлеб, мел, нет, белый, свет, дело и др. Перехода также не было, если слово заимствовано из старославянского языка или если на произношение слова повлиял церковнославянский язык: плен, на­дежда, одежда, прежде, крест, небо, перст и др. [См.: Иванов 1964:189-197].

Как видим, издавна в языке сложилось так, что в одной и той же позиции в одних словах произносился звук [э], а в других - [о]: «хлеб», но «мёд», «мел», но «мёл», «небо», но «нёбо». Положение стало еще запутаннее, когда в русском языке появились заимствова­ния, в которых в той же позиции нужно было выбирать [э] или [о] в соответствии с языком-источником: а[ф’э]ра из франц. аffаiге «дело» [аффэ'р]; ма[н’о]вр из франц. manœvre [манöвр]; грена[д’э]р из франц. grenadier [грэнадье']; о[п’э]ка из польск. орiеkа [опе'ка].

В современном русском языке нет никаких внутренних оснований для различения того, в каком слове нужно в данной позиции произно­сить [о], а в каком [э]. Только традиция, языковые навыки, указа­ния словаря. А в таких условиях лишь. в центре поля этих слов нор­ма соблюдается строго. Действительно, никто не говорит: «принеси мне кусочек мёла или хлёба», «купи баночку [м’э]да». Но на пери­ферии группы колебания возникают постоянно, тем более что этому содействует целый ряд факторов.

Во-первых, у нас не привилось последовательное употребление бук­вы Ё. Если бы мы всегда читали и всегда писали «манёвры», «белёсый», «блёклый», «жёлчь» и рядом «опека», «афера», «гренадер», мы и в произношении были бы последовательны.

Во-вторых, мена этих звуков в большинстве случаев не влияет на смыслоразличение. Скажем ли мы «манёвр» или «маневр», «опека» или «опёка», наш собеседник поймет высказывание без всяких затрудне­ний. В свое время по экранам прошел фильм «Афера». По всему Екате­ринбургу красовались афиши, на которых огромными буквами было на­писано «Афёра». Можно с уверенностью сказать, что ни один человек не решил, что это нечто иное, а не добрая старая «афера».

В-третьих, словообразование и словоизменение постоянно сталки­вают эти звуки в данной позиции и создают ловушки для нашей памя­ти: нужно говорить «мёртвый», но «мертвенный», «крестный ход», но «крёстный отец», «крёстная». В склонении местоимений издавна суще­ствовало и существует в говорах сейчас влияние твердого варианта склонения на мягкий вариант, поэтому произношение «всёй», «твоёй», «чьёй» (как «той», «какой) вполне в духе языка [См.: Иванов 1964: 335-336].

Учитывая все сказанное, можно задаться вопросом: из-за чего ломать копья? Если на смыслоразличение это явление почти не влия­ет, если некоторые нормативно закрепленные случаи даже противоре­чат языковой тенденции, то стоит ли волноваться, пусть каждый го­ворит так, как ему хочется? Но это «пусть» противоречит принци­пам функционирования литературного языка, который обладает фикси­рованной, культурно закрепленной нормой. Здесь вступает в дейст­вие культура речи, наше эстетическое чувство. Вот несколько слу­чаев, которые отвергаются не только нормой, но и нашим эстетичес­ким восприятием языка. Согласимся, что просто некрасиво говорить вот так:

Лестницей для поджигателей послужил водосточный [жэ]лоб; Театр приглашает на премьеру искро[м’э]тной оперетты; Имеются в эконо­мике такие всплёски; Предавая земле останки убиённых, мы искупа­ем вину своих предков; Снег падает, как мёртвенная глыба.

И хорошо бы запомнить, что надо говорить «голо[в’э]шка», «о[с’э]длый» и что все еще предпочтительно произношение «недоу[м’э]нный».

Мена безударных гласных

Нормативность звукового состава слова может нарушаться и за счет безударных гласных. Мы рассмотрим сле­дующие случаи.

1. Приведем вначале примеры:

Сообщаем телефон первоуральского к[а]рпункта; Будут показаны знаменитые [а]стросюжетные фильмы; Проводится фестиваль в честь ст[а]пятидесятилетия со дня рождения Римского-Корсакова.

Этот случай стоит как бы на границе между данным и предшеству­ющим разделами изложения. Выделенные позиции говорящий воспринима­ет как безударные и поэтому произносит на месте [о] звук, близкий к [а]. По норме же на данные слоги падает дополнительное ударение. Поэтому в них нужно произносить звук [о]: к[о']рпу'нкт, [о']стросю­же'тный, ст[о']пятидесятиле'тие [См.: Граудина и др.1976: 268-269].

2. Снова вначале материал:

Дети учатся готовить самое [а]лементарное; В нашем движении специалисты в области [а]кологии, медицины, образования. А на эк­ране одного из телеканалов г. Екатеринбурга о выступающем было даже написано: антамолог (поскольку речь шла о комарах, в виду явно имелся энтомолог, то есть человек, изучающий насекомых).

В современном русском языке существует тенденция дефонологизации безударных гласных, попросту говоря, в безударном положении мы склонны различать все меньше и меньше гласных звуков. Не слу­чайно зафиксировано произношение град[ъ]сов, то есть редукция не только заударных [а] и [о], но и [у]. Однако в начале слова на месте безударного [э], как указывает «Русская грамматика», нужно произносить [ы^э] – «звук непереднего ряда, средний между Ы и Э» [Русская грамматика 1980 т.1: 25, 26]. Поэтому отраженное в приме­рах произношение следует считать неправильным. Вероятно, проявление указанной закономерности можно усмотреть в произношении [э]нтеграция (Основная тенденция сейчас - [э]нтеграция), если только это не индивидуальный произносительный дефект.

Дата добавления: 2015-07-16