О терпимости

Вот признаки жизни: жестокость, фанатизм, нетерпимость, а вот признаки вырождения: любезность, благожелательство, снисходительность... Пока общественные институты опираются на здоровые инстинкты, они не приемлют ни врагов, ни еретиков: они их вырезают, сжигают или лишают свободы. Костры, эшафоты, тюрьмы! Их выдумала не злоба, а убежденность, любая крепкая убежденность. Например, где-нибудь овладевает умами новое верование? Рано или поздно полиция будет вам гарантировать его «истинность». Иисус, желавший убедить людей в своей правоте, должен был предвидеть и Торквемаду¹, внедренного в историю как неотвратимое следствие христианства. Если же Агнец не предусмотрел, что в будущем его защитником станет палач креста, то он просто барашек. С помощью инквизиции Церковь доказала, что у нее еще была огромная жизненная сила. Короли доказали то же самое своим самодурством. У каждой власти есть своя Бастилия: чем могущественнее общественный институт, тем он бесчеловечнее. Энергия любой эпохи измеряется количеством пострадавших от нее людей. Поскольку звериная жестокость является основным показателем успеха любого исторического предприятия, то религиозные или политические идеологии утверждаются благодаря принесенным на их алтарь жертвам. Там, где торжествует идея, летят головы; идеи не могут побеждать иначе, как за счет других идей или голов, которые их рождают либо защищают.

История подтверждает правоту скептицизма, однако она существует и живет, попирая его. Никакое событие не возникает из сомнения, но любые размышления о событиях ведут к сомнениям и оправдывают их. Это говорит о том, что терпимость является высшим из земных благ, но в то же время она несет в себе зло. Желание принять все точки зрения, самые разнородные идеологии, самые противоречивые мнения свидетельствует о состоянии всеобщей утомленности и бесплодия. Получается некое чудо: противники сосуществуют, но существуют именно потому, что уже не в состоянии быть таковыми. А противоположные доктрины признают заслуги друг друга из-за того, что не обладают энергией, необходимой для самоутверждения. Как только религия начинает терпимо относиться к истинам, в которых ей нет места, она угасает, а бог, во имя которого уже не убивают, действительно умирает. Абсолют исчезает, намечается смутный свет земного рая... но свет мимолетный, ибо основным законом земной жизни является нетерпимость. Социальные общности крепнут в условиях тирании, а при милосердных и великодушных режимах распадаются. В условиях тирании в них внезапно просыпается энергия, и они начинают душить свои свободы и боготворить своих тюремщиков, как венценосных, так и разночинных.

Эпохи, наполненные ужасом, имеют преимущество перед периодами спокойствия. Человек гораздо больше раздражается от отсутствия событий, чем от их изобилия. Вот почему история является кровавым продуктом его неприятия скуки.

Философия одежды

С какой нежностью и ревностью мои мысли обращаются к монахам-пустынникам и к циникам! Отказаться от обладания всеми предметами обихода: этим столом, этой кроватью, этими лохмотьями... одежда встает меж-

ду нами и небытием. Посмотрите в зеркало на ваше тело, и вы поймете, что вы смертны; проведите пальцами по ребрам как по мандолине, и вы увидите, как близко находитесь вы от могилы. Только потому что мы одеты, мы и можем казаться себе бессмертными: ну как человек может умереть, если он носит галстук? Наряжающийся труп не знает, что он труп, и, мысленно представляя себе вечность, поддерживает в душе иллюзию. Плоть прикрывает скелет, одежда прикрывает плоть: уловки природы и человека, инстинктивное и как бы договорное надувательство; настоящий джентльмен не может быть вылеплен из глины или праха... Достоинство, почтенность, благопристойность — сколько хитростей перед лицом неотвратимого! Когда вы надеваете шляпу, кто посмеет сказать, что когда-то вы пребывали в утробе и что когда-нибудь черви наедятся до отвала вашим салом?

...Поэтому я выброшу эти лохмотья и, сбросив маску моих дней, пущусь в бегство от времени, в котором по взаимному согласию с остальными сейчас лезу вон из кожи, предавая себя. В былые времена отшельники сбрасывали с себя все, чтобы обрести себя; и в пустыне, и на улице они в равной степени наслаждались своей опрощенностью и достигали высшего счастья: они уподоблялись мертвецам...

Дата добавления: 2015-07-19