Гадание как фаза в социальном процессе

Гадание — это фаза в социальном процессе, которая начинается смертью или болезнью человека, или нарушениями в воспроизводящей сфере, или же неудачей на охоте. Неофициальное или официальное обсуждение в среде родственников или в локальной группе жертвы приводит к решению проконсультироваться с гадальщиком. Такая консультация, или сеанс, на котором присутствуют родственники жертвы и/или соседи, — центральный эпизод. За ним следует лечебное действие согласно вердикту гадальщика, которое может состоять из уничтожения или изгнания колдуна/ведуна, или из исполнения культовыми специалистами ритуала для умилостивления или экзорцизма особых проявлений тени, или из применения знахарем или лекарем снадобий по предписанию гадальщика.

Смерть, болезнь и неудача обычно приписываются напряженностям, возникающим в локальных родственных группах и выражающимся либо в личной злобе, подкрепленной мистической силой колдовства или ведовства, либо в верованиях в карательные действия духов предков. Гадальщик пытается вытянуть из своих клиентов ответы, которые предоставили бы ему ключи к текущим напряженностям в их родственных группах. Таким образом, гадание становится формой социального анализа, в ходе которого скрытые конфликты проявляются так, что их можно преодолеть посредством традиционных и институционализированных процедур. В свете этой функции гадания как механизма социального восстановления следует рассматривать и символику гадания, и социальную композицию его консультативных собраний, и процедуры его дознаний.

Мы всегда должны помнить, что стандарты, с которыми соотносятся социальная гармония и дисгармония, принадлежат культуре ндембу, а не западным общественным наукам. Они принадлежат обществу, которое, обладая лишь рудиментарной техникой и ограниченными эмпирическими знаниями и возможностями, соответственно обладает низким уровнем контроля над материальной средой. Это общество, в высшей степени уязвимое для стихийных бедствий — болезней, детской смертности и периодического голода. Кроме того, его этическими критериями являются критерии общины, состоящей из небольших групп близких родственников, объединенных общим местом жительства. Поскольку родство обязывает к совместному проживанию и предоставляет права передачи должности и наследования имущества, то основные проблемы общества ндембу заключаются в поддержании добрых отношений между родственниками и в сглаживании конкуренции и соперничества между ними. Кроме того, поскольку люди несовместимых характеров и темпераментов зачастую обречены на ежедневное общение нормами родства, обязывающими их уважать и поддерживать друг друга, то развивающейся между ними враждебности запрещено прямое выражение. Затаенная злоба (yitela), по убеждению ндембу, разгорается и растет. В понятии культуры ндембу эта злоба ассоциируется с мистической силой колдовства/ведовства.

Сами ндембу считают зависть, злобу, высокомерие, гневливость, жадность и склонность к воровству причинами разлада в жизни группы, и пороки эти вовсе не являются незнакомыми и для нас. Тем не менее подобные симптомы нарушения человеческой природы вытекают из специфической социальной структуры. В своих попытках сгладить пагубные последствия этих «смертных грехов» в социальной жизни ндембу приводят в действие институционализированные механизмы восстановления, специально предназначенные для поддержания данной социальной структуры. Гадание — один из этих механизмов, и в нем мы наблюдаем многие отличительные их свойства.

Прежде всего гадальщик четко знает, что он проводит расследование в рамках социального контекста специфического типа. Вначале он определяет район размещения верховного вождя, затем — подчиненных вождей, затем окрестные деревни и, наконец, деревню жертвы. У каждой из этих политических единиц есть свои собственные социальные характеристики — свои деления на фракции, свои внутридеревенские соперничества, свои выдающиеся личности, свои скученные и рассеянные группы родственников, каждая из которых обладает историей расселения или миграции. Опытный гадальщик окажется знаком с современным состоянием местных политических систем из предыдущих консультаций и из весьма информативных рассказов прохожих. Вслед за этим он выясняет взаимоотношения между жертвой и теми, кто обратился к нему за консультацией. В выполнении этой задачи ему помогает его знание тех категорий, из которых обычно состоит население деревни: матрилинейной родни пострадавшего, его патрилатеральной родни, его родственников по браку и людей, не связанных с ним родством. Он вскрывает отношения жертвы к главе семьи, после чего сосредоточивает внимание на матрилинидже главы и устанавливает, на сколько сублиниджей он может быть разделен.

Ко времени окончания расследования у него есть полная картина нынешней структуры деревни и положения, занимаемого в ней жертвой и теми, кто пришел на консультацию. Поскольку у представителей каждого из важных сегментов линиджа, так же как у родни (по браку) членов его матрилинейного ядра, принято обращаться к гадальщику в случае смерти важного человека и поскольку эти представители чаще всего по-разному отвечают на ключевые вопросы, гадальщику не приходится забираться слишком далеко, чтобы опознать нарушения в структуре деревни. Гадальщики также уверены в том, что существует общая связь между видом несчастья, по поводу которого к нему обратились, и полом жертвы, составом группы клиентов, а также размером и структурой политической или поместной единицы, из которой они происходят. Так, естественно, что лишь небольшое число близких родственников по крови и по браку обратится к гадальщику по поводу бесплодия женщины или неудачи охотника. Однако большая партия представителей всех сегментов субвождества придет к нему, если умрет вождь. Эта-связь, правда, не всегда такова, поскольку иногда и смерть ребенка или даже его болезнь может послужить поводом к тому, чтобы вскрыть главный конфликт в большой деревне, если ощущается, что время для этого пришло. Гадальщики научились на опыте — своем собственном и опыте общества, которые объединены в гадательной процедуре и символике, сводить данную социальную систему к нескольким основным принципам и факторам и жонглировать ими до тех пор, пока они не придут к решению, согласующемуся со взглядами большинства клиентов на любой консультации.

Они руководствуются, однако, не объективным анализом социальной структуры, а скорее интуитивным ощущением того, что справедливо и достойно как с точки зрения нравственных ценностей ндембу, так и в этическом кодексе, который мог бы быть признан всеми человеческими группами.

Подобно тому как африканцы показали, что в своих правовых процессах они оперируют универсально признанным понятием «здравомыслящего человека»⁶, или «человека здравого смысла», точно так же они в своих гадательных процессах оперируют универсально признанным понятием «хорошего человека», или «нравственного человека», muntu wamuwahi. Это человек, который не испытывает злобы, зависти, высокомерия, гнева, алчности, скупости, жадности и т. д. и который блюдет свои родственные обязанности. Это открытый человек, у него «белая печень», ему нечего и не от кого скрывать, он не бранит своих родичей, уважает и помнит предков. Гадальщик ищет колдунов и ведунов среди тех, кто не подходит под это мерило нравственности. На деле он ищет их среди явных грешников, среди тех, кого клиенты склонны считать «жуликоватыми». В случаях болезни, бесплодия и неудачи на охоте гадальщик применяет к людям ту же мерку «нравственного человека», хотя он пользуется также критерием «нравственной группы», которая живет во взаимном согласии, коллективно чтит предков и уважает свои политические власти. Однако здесь, по-видимому, разыскивается человек, совершивший не столько «смертный», сколько «простительный грех»; злоба его не стала убийственной, — оскорбления, нанесенные им, могут быть прощены, ссоры еще не раскололи группы.

Грешник (mukwanshidi) определяется ндембу как «человек, испытывающий дурные чувства по отношению к другим людям» (mukwanshidi watiyang'a kutama nawakwawu antu). Kutama — «быть скверным, злым, неприятным, уродливым» — связано с символикой черноты, темноты, смерти, бесплодия и ночи в ритуале ндембу. Это противоположность kuwaka — «быть добрым, нравственно достойным, приятным, прекрасным»⁷. Это связано также с ведовством/колдовством, воровством, прелюбодеянием и убийством. Kutama ассоциируется с «тайными вещами» (yiswamu), с сокрытием мыслей или имущества от других. «Хороший» для ндембу — это открытый, публичный, нескрытый, искренний. О человеке говорят, что он «хороший», когда он исполняет свои обязанности «от печени», а не из рассчитанной политики с показной и внешней вежливостью, под которой скрывается злой умысел. Человек плох, когда обнаруживается явное противоречие или разнобой между его общественным поведением и частными мыслями и чувствами. Первое внешне корректно, однако под ним скрываются злоба и зависть. Итак, лицемер — подлинный грешник. Мы находим в корзине гадальщика изображение плачущего лицемера, намекающее на двурушничество «плохих» людей, т. е. ведунов и колдунов.

Итак, гадальщик должен принимать в расчет как специфическую социальную структуру ндембу, так и набор их нравственных ценностей и норм. Оба эти референта представлены в символике гадания. Символы гадания — мнемонические, они напоминают об определенных общих рубриках культуры ндембу, помогающих гадальщику классифицировать специфические образцы поведения, с которыми он сталкивается. Более того, они должны быть такими, чтобы их можно было подвергнуть конфигурационному анализу. Именно созвездие символов скорее, чем индивидуальный символ, является типичной единицей истолкования. Символ может оказаться субстантивом и в этом качестве обладать, например, полудюжиной основных смыслов. Отмечая реакции клиентов и присутствующих на консультации, гадальщик может высказать догадку или «сформулировать гипотезу», которая даст ему возможность установить особый частный смысл субстантивного символа; после этого он может закрепить определенный смысл и за модификаторами (видоизменителями). Здесь неопределенность и подвижность серии референтов каждого символа дают гадальщику свободу подробного истолкования конфигурации символов, соответствующего тому диагнозу, которым он определяет состояние отношений между его клиентами и покойным, а также между живущими родственниками, замешанными в деле. И раз уж он установил chidimbu, определенный пункт в гадании, и добился согласия клиентов относительно его истинности или правдоподобия, у него теперь есть отправная точка для дальнейшего расследования, есть твердая почва, от которой можно отталкиваться. После этого он может выводить логические следствия из chidimbu, рассматриваемого как ряд посылок. Кроме того, он уже установил определенную психологическую власть над аудиторией, которая становится менее осмотрительной в своих ответах, так как по мере возрастания доверия к его гадательной силе людям не терпится поскорее сообщить ему те сведения, которых он добивается. Я уверен, что в этом одна из причин, по которой гадальщик с корзиной пытается отыскать имя покойного на самых ранних этапах сеанса. Гадальщики, как мы видели, понимают, что огромное большинство имен ндембу можно расклассифицировать по относительно небольшому числу рубрик — «вода», «копытные животные», «вождество» и т. д., — и, подобно тому как это происходит в английской игре «двадцать вопросов», гадальщики могут быстро продвинуться от общего к частному. В обществе, не отличающемся специальными наклонностями к абстрактному мышлению, способность к этому гадальщика должна казаться почти чудом. Назвав имя покойного, гадальщик завоевывает доверие своей аудитории до такой степени, что может без труда добыть ключевую информацию. Иными словами, логик воспринимается как волшебник.

В заключение можно сказать, что гадальщик занимает центральное положение в определенных областях социальных и культурных отношений. Он действует как механизм восстановления и социального урегулирования в локальных родственных группах, поскольку он локализует районы и точки напряжения в их актуальных структурах. Кроме того, он реабилитирует или обвиняет членов этих групп, исходя из системы моральных норм. Поскольку он действует в эмоционально нагруженных ситуациях, эти нормы заново подтверждаются запоминающимся, поражающим воображение способом. Поэтому о гадальщике можно сказать, что он играет жизненно важную роль в поддержании нравственности племени. Нравственный закон лучше всего осознается через его нарушение. Наконец, роль гадальщика центральная и в системе ритуалов бедствия и антиведовских/антиколдовских ритуалов, так как он решает, какой из ритуалов должен быть исполнен в данном случае, определяет время его исполнения, а иногда — и кто должен его исполнять. Поскольку с гадальщиками консультируются во многих случаях, ясно, что их роль как хранителей племенной морали и восстановителей нарушенных социальных отношений — как структурных, так и случайных — жизненно необходима для общества без централизованных политических институтов.

Дата добавления: 2015-07-19