Проблема соотношения государства, права и нравственности в юридической науке

Ю.В. КОСТИН,

кандидат исторических наук, доцент, докторант кафедры государственно-правовых дисциплин Академии управления МВД России

В современном мире актуальны вопросы государственно-правового обеспечения и нравственного оправдания применения принуждения и насилия в государственных интересах, для поддержания правопорядка и общественного согласия. В мировой истории можно найти немало примеров, когда под прикрытием благих целей обеспечения безопасности граждан и поддержания мира совершались жестокие преступления против человечества, попирались основополагающие принципы международного права и общепринятые нравственные нормы. Соотношение государства, права и нравственности, толкуемое как отношение взаимной зависимости, обусловленности и общности[1], является одной из острых проблем современной юридической науки и общественно-политической практики.

Анализ научной литературы, посвященной проблеме соотношения государства и права, позволяет сделать вывод о том, что традиционно в зарубежной и отечественной юридической науке различались два основных подхода к рассмотрению этого вопроса.

Первый — этатический — исходит из приоритета государства над правом и рассматривает право как продукт и следствие государственной деятельности. Право находится в подчиненном государству отношении, выступает в качестве особого придатка, атрибута государства, обязательного приложения к государственной власти. В основе подхода лежит формально-догматическое отношение к понятию права как к совокупности норм, издаваемых государством. Право возникает одновременно с государством, на идентичной социальной основе, в силу одних и тех же условий и закономерностей, следуя «тенью» за государством.

Второй подход утвердился в отечественной юридической науке в конце XIX — начале XX века на основе естественно-правовых воззрений. Праву принадлежит безусловный приоритет по сравнению с государством. Право возникает до образования государства, старше его; никакое государство и никакая власть не есть первоначальный источник права[2]. Такая трактовка проблем соотношения государства и права является ядром для утверждения в политической и государственной практике идеи господства права.

В современной юридической науке существует и третий, интегративный, подход к рассмотрению проблемы соотношения государства и права, позволяющий учесть взгляды сторонников этатического и естественно-правового подходов, избежать крайности в оценке связи государства и права. Соотношение государства и права носит характер сложной двусторонней взаимосвязи и зависимости: «Государство находит в праве порядок, а право в государстве — власть, которую она утверждает»[3].

Интегративный подход, позволяющий усматривать в соотношении государства и права единство, различия и взаимодействие, позволяет более точно и верно выявить глубинные связи между правом и государством, избежать односторонности в процессе исследования. Право возникает и действует не потому, что существует государство и его правотворческие органы, а потому, что «определенные общественные отношения, потребности, интересы не могут быть выражены, структурированы, реализованы нормально вне правовых форм. Они являются первой объективной и исторически-логической причиной возникновения, существования и функционирования права»[4].

В третьем подходе государство и право — два параллельно функционирующих, взаимодействующих, взаимодополняющих общественных феномена. Они одинаково несут собственные жизненно важные функциональные нагрузки и своим потенциалом воздействуют на соответствующие общественные отношения, достигая в конечном счете совместного результата, в котором заинтересовано общество.

Соотношение государства и права проявляется в том, что государство не порождает права, не производит его, является, с одной стороны, зависимой, подчиненной ему силой, а с другой — мощным средством, поддерживающим и усиливающим мощь права, его потенциал в общественной системе. Государство использует право в качестве средства управления общественными процессами, но лишь в той мере, в какой само право ему это «позволяет». Право как явление и важнейший институт современного общества оказывает огромное влияние на жизнь людей; без него ни одно государство не может функционировать и распространять свою власть на граждан. Соотношение государства и права проявляется в их взаимосвязи и взаимодействии, в процессе которого они объединяют потенциал для позитивного, полезного, необходимого воздействия на наиболее значимые стороны жизни современного общества.

Вместе с тем в основе происхождения и действия государства и права лежат не только сугубо экономические и социальные причины, но и этнические, духовные, нравственные и многие иные жизненные обстоятельства. На функционирование государства и права влияют различного рода интересы, потребности, идеи, побуждения, мотивы, ценности, порождаемые и отражаемые общественной жизнью, волей людей.

Исторический опыт свидетельствует, что традиционно особое место в жизни государства принадлежит праву и нравственности — важнейшим социальным регуляторам, включенным в систему общественных отношений, целенаправленно воздействующим на государство и государственную власть. И это не случайно: право и нравственность — важнейшие элементы культуры, всегда выступающие в тесном взаимодействии, характер которых устанавливается конкретными историческими условиями жизнедеятельности общества и государства. Взаимодействие объективно обусловлено, так как генезис и реальное бытие права и нравственности определяются едиными связями общественных отношений, в которых развертываются сложные и подчас противоречивые связи государства, права и нравственности.

Государство и право в основе имеют социальную природу; воспринимают ценности, накопленные обществом в других социальных нормах. На функционирование государства и формирование права большое влияние оказывает нравственность, которая включает в себя совокупность моральных требований, воспринимаемых человеком добровольно, через его убеждения и воспитание. Трудно не согласиться с мнением Е.А. Лукашевой о том, что «право — категория этическая, и не может быть права, к которому неприложимы были бы моральные оценки, прежде всего с позиций добра, зла, честного, бесчестного и др.»[5].

В современных научных исследованиях наиболее распространены социально-регулятивный и ценностно-этический подходы к анализу соотношения права и нравственности. Согласно социально-регулятивному подходу взаимодействие права и нравственности основывается на их способности регулировать общественные отношения путем определения границ возможного и должного поведения. Этот подход сближает право и нравственность на основании общности их регулятивных функций и присущей им нормативности, позволяет рассматривать их как однопорядковые феномены социальной организации.

Сторонники ценностно-этического подхода возражают против представлений о нравственности лишь как о форме социальной регуляции или форме общественного сознания. Нравственность воспринимается ими как важнейшая общечеловеческая ценность, которая наряду с правом впитала в себя представления многих поколений людей о добре и зле.

В анализе проблемы соотношения государства, права и нравственности в современных условиях наиболее продуктивной является методология, сочетающая в себе элементы социально-регулятивного и ценностно-этического подходов. Это позволяет, во-первых, проследить, как система правовых и нравственных отношений не только реализует, но и порождает новые государственно-правовые идеи и нормы, с учетом особенностей развития российской политической и государственно-правовой традиции и отечественного правосознания, во-вторых, сочетать представления о праве и нравственности как о важнейших системах социальной регуляции и формах общественного сознания с представлениями о нравственности как общечеловеческой ценности, впитавшей в себя наряду с правом представления многих поколений людей о добре и зле, долге и чести, совести и справедливости.

Право и нравственность, являясь неотъемлемыми составляющими духовной культуры человечества, призваны способствовать сочетанию коллективных и индивидуальных интересов и согласию в обществе, имеют огромное значение для обеспечения нормального функционирования государства. Право и нравственность должны рассматриваться не только как нормы, стандарт поведения, но и как духовные ценности, содержащие в себе представления людей о справедливости, добре и зле, хорошем и плохом.

В юридической науке достаточно подробно анализируются вопросы сходства и различия права и нравственности. В современных условиях право само по себе имеет огромную ценность, поскольку служит достижению идеалов справедливости, свободы, равенства в обществе, определенным образом организовывает социальное пространство[6].

Даже самые совершенные в юридическом и организационном плане законы будут выполняться только под угрозой наказания, принуждения, если несправедливы, негуманны и не предоставляют определенную степень свободы. Созданные без учета нравственных требований юридические нормы не получают одобрения у тех граждан, на которых распространяются. Любые правовые отношения должны основываться на признании их обществом, поэтому право неизбежно вбирает в себя общечеловеческие нравственные ценности, базируется на достижениях духовной культуры общества.

Большинство современных исследователей отмечают, что все, регулируемое правом, так или иначе регулируется нравственностью. Нравственность, как и право, представляет собой совокупность строго определенных, довольно устойчивых, закрепленных в общественном сознании норм поведения, отражающих наиболее важные отношения между людьми.

Можно согласиться с мнением Н.Н. Вопленко о том, что право и нравственность порождаются единой системой общественных отношений, имеют общие исторические корни, являются духовными, культурными ценностями и достижениями человечества и представляют собой средства активного воздействия на поведение людей. «Наблюдается сходство структуры норм права и морали, а также основных элементов механизма регулирования отношений в обществе: это нормативное долженствование, ценностные ориентации, оценка и санкции.»[7]

Право и нравственность обладают общностью объекта регулирования: действуют в одних и тех же сферах общественной жизни; предъявляют к субъектам социальных отношений сходные, согласующиеся требования (не совершать правонарушений, помогать ближнему, жить по принципам справедливости и добра, соблюдать закон и др.). Сходство права и нравственности подтверждается наличием в праве естественных, нравственно-гуманистических начал.

Нравственность и право, несмотря на родственность многих их признаков, различаются, являясь двумя относительно самостоятельными нормативными системами. Различия между правом и нравственностью обусловлены разным историческим происхождением, степенью обязательности, неодинаковой ценностью в решении разнообразных вопросов, возникающих в жизни людей. Право определяет свободу внешних действий человека, оставаясь безразличным к внутренним мотивам его поведения. Нравственность же не только очерчивает границы внешней свободы, но и требует определения внутренней позиции личности[8].

Уровень требований, предъявляемых к поведению человека, у права и нравственности неодинаков. Вряд ли можно утверждать, что нормы права сильнее нравственных. И нормы права, и нравственные нормы содержат обязательные для исполнения предписания. В одной ситуации эффективным оказывается действие правовых норм, в другой — нравственных.

Нравственные нормы имеют всеохватывающее воздействие, влияют на все виды отношений между людьми, в то время как право проникает в ограниченную их область, закрепляя наиболее важные из них. В конкретном обществе право имеет предметно ограниченную сферу применения. Иногда по различным причинам оно может не регламентировать такие отношения, которые нуждаются в правовом урегулировании. Нравственность в отличие от права более «подвижна» в этом отношении, быстрее реагирует на изменения определенных взаимосвязей в обществе. Нравственность закрепляется в сознании людей, а праву для этого нужно официально-государственное регламентирование. Нравственность предъявляет к поведению более высокие и далеко идущие требования, нежели право. Как отмечает Н.И. Матузов, нравственные нормы безоговорочно осуждают любые формы нечестности, лжи, клеветы, обмана и т. д., тогда как право пресекает лишь наиболее крайние и опасные их проявления[9].

Право закрепляет и регулирует наиболее значимые связи в современном обществе, жизненно важные для его нормального функционирования. Нравственность регламентирует более широкий круг отношений между людьми.

Вместе с тем право и нравственность, являясь необходимым условием жизни и развития современного общества, не должны противопоставляться. Право и нравственность — не противоположные явления, и преувеличение их изоляции может привести «к правовому нигилизму, с одной стороны, и освобождению от моральных принципов государства, правосудия — с другой»[10].

Право и нравственность — две относительно самостоятельные нормативно ценностные системы, вплетенные в жизнь современного общества. Право тесно связано с государством; функционирует в обособленной сфере жизнедеятельности, закрепляя наиболее важные отношения в обществе. Нравственность — явление более универсальное, она способна проникать практически во все области социальных отношений (политическую, экономическую, правовую, культурную и др.). Государство, право и нравственность влияют друг на друга, взаимосогласованы; существует системное единство права и нравственности как двух важнейших пластов культуры[11].

Таким образом, государство, право и нравственность — явления не только политико-юридические, но и социально-этические. Государство, право и нравственность — важнейшие средства регулирования поведения людей в обществе — находятся в диалектическом единстве и тесно взаимодействуют, соприкасаясь в наиболее важных областях социальной жизни.

Диалектическое единство и взаимосвязь государства, права и нравственности проявляется в следующем: активно воздействуя на нравственность, право способствует укреплению государства. В то же время само право под влиянием нравственного фактора постоянно обогащается: расширяется его нравственная основа, повышается авторитет, возрастает его роль как государственного регулятора общественных отношений. Взаимодействие государства, права и нравственности способствует их взаимному обогащению и накоплению полезного опыта организации жизнедеятельности общества и совместной социальной регуляции.

Вместе с тем установленное на определенный момент соотношение государства, права и нравственности не остается неизменным. Меняются условия, в которых действуют государство, право и нравственность. Под воздействием внешних факторов происходят перемены в сознании и поведении людей, преобразуется их отношение к вопросам государственно-правовой и духовно-нравственной жизни. Эти процессы происходят в обществе непрерывно, и как результат — постоянно возникают новые государственно-правовые идеи, которые оказывают значительное влияние на все стороны жизни общества.

Исторический опыт свидетельствует, что вся сфера действия государства и права должна иметь глубокое нравственное основание. Несовершенство законодательства, правоприменительной деятельности, нарушение законности и правопорядка неизбежно влекут за собой дисфункцию в сфере нравственного сознания и нравственных отношений, подрывая уважение к праву, оборачиваются большими потерями для общества и государства. Постоянный учет уровня и состояния нравственного сознания — важный фактор повышения эффективности действия права, поддержания стабильности и правопорядка в обществе, упрочения законности и укрепления государства.

Право и нравственность

Согласно высказанному мною раньше определению: "Право есть внешняя свобода, предоставленная и ограниченная нормой", нетрудно убедиться, что определение это заключает в себе именно те существенные признаки права, которых недостает другим рассмотренным нами определениям. Значительная часть этих определений считает характерным для права то, что оно является созданием государства или пользуется его признанием; но мы видели, что право может существовать и помимо государства, что оно предшествует государству и обусловливает его собою; точно так же несущественным является для права признание его каким-либо внешним авторитетом: ибо право обусловливает собою всякий авторитет. Другие определения считают существенными признаками понятия правопринуждение, силу, интерес, осуществление мира, нравственное содержание правовых норм; однако несущественность всех этих признаков для права наглядно доказывается тем, что право сплошь да рядом осуществляется без всякого принуждения и насилия, что существуют правовые нормы, не выражающие в себе интересов, не направленные к осуществлению мира и, наконец, безнравственные по своему содержанию.

За устранением всех перечисленных признаков право все-таки не перестает быть правом; существенными же признаками каждого данного понятия могут признаться только те, с уничтожением коих уничтожается самое понятие; с этой точки зрения нетрудно убедиться в том, что в сформулированном в начале курса определении даны именно существенные признаки права; отсутствие внешней свободы есть синоним бесправия: лицо, лишенное внешней свободы, есть лицо вполне бесправное; стало быть, внешняя свобода является необходимым, существенным признаком права. Точно так же не может быть права и при отсутствии таких правил или норм, которые бы, с одной стороны, предоставляли отдельным лицам определенную сферу внешней свободы, а с другой стороны, ограничивали бы внешнюю свободу лица: безграничный произвол, так же как и отсутствие свободы, есть синоним отсутствия права; стало быть, норма, кладущая предел произволу или, что то же, ограничивающая внешнюю свободу одних лиц во имя внешней свободы других лиц, также является существенным признаком права. Заключая в себе существенные признаки права, наше определение вместе с тем достаточно широко, чтобы обнять в себе все формы права: под него подойдут не только нормы права, установленные и признанные государством или каким бы то ни было внешним авторитетом, но и те нормы, на которых утверждается самый авторитет государства и всякий вообще внешний авторитет.

Существенно отклоняясь от господствующих воззрений, наше определение, само собою разумеется, вызовет серьезные возражения, с которыми так или иначе необходимо посчитаться. Нетрудно предвидеть, что большинству современных юристов оно покажется слишком широким. Нам могут возразить, что оно не выражает существенных отличий области права от других смежных с ним областей, в особенности нравственности, что под него подойдут и нормы нравственные.

В самом деле, уважение к внешней свободе ближнего требуется не только правом, но и нравственностью: есть множество нравственных норм, которые ограничивают произвол одних лиц во имя внешней свободы других; так, нравственные нормы воспрещают красть, убивать, наносить ближним побои, следовательно, они, подобно нормам правовым, ограждают внешнюю свободу лица против внешних насилий и всяких вообще проявлений чужого произвола. Отсюда, по-видимому, можно заключить, что данное нами определение права не заключает в себе тех признаков, на основании которых можно было бы отличить нормы правовые от норм нравственных.

Возражение это, однако, может показаться основательным только с первого взгляда. Оно могло бы иметь силу только в том случае, если бы нравственность и право были сферами, взаимно друг друга исключающими, так чтобы нравственное правило не могло бы быть вместе с тем и правовым, а правовая норма не могла бы быть вместе с тем и нравственною. На самом деле как раз наоборот, область нравственная и область права не только не исключают друг друга, но находятся в тесном взаимном соприкосновении, так что одни и те же нормы могут одновременно заключать в себе и правовое, и нравственное содержание. Как уже было раньше замечено, далеко не все правовые нормы нравственны по своему содержанию; но случаи совпадения правовых и нравственных требований далеко не редки. Вот почему нельзя требовать от определения права, чтобы оно из себя исключало все те правила и нормы, которые содержат в себе нравственные требования.

Сила приведенного только что возражения парализуется тем, что все те нравственные правила, которые ограничивают произвол одних лиц во имя внешней свободы других, суть вместе с тем и нормы правовые; так, например, нормы, воспрещающие убивать, красть, наносить ближним побои, устанавливают вместе с тем право лица на жизнь, собственность и физическую неприкосновенность. Вообще под нагие определение права подходят только те нравственные правила, которые имеют правовое значение. Напротив того, нетрудно убедиться в том, что оно решительно исключает т себя все те нравственные предписания, которые правового значения не имеют. Так, например, под это определение не подходит нравственное правило, воспрещающее всякую ложь как таковую; сама по себе ложь, поскольку она не наносит никому ущерба, не есть нарушение сферы внешней свободы какого-либо лица; нетрудно убедиться, что такая ложь не есть вместе с тем и нарушение чьего-либо права. Напротив того, есть специфический вид лжи, клевета, который представляется прямым нарушением не только нравственности, но и права; нетрудно убедиться, что клевета является вместе с тем прямым посягательством против внешней свободы ближнего, против его свободы осуществлять во внешнем мире все те цели, которые предполагают доброе имя. Нравственное правило, воспрещающее клевету, несомненно заключает в себе правовой элемент; вот почему оно и подходит под наше определение права. Нетрудно убедиться также, что под наше определение права не подходят все те нравственные правила, которые требуют от нас того или другого внутреннего настроения, например любви, доброжелательства или уважения к ближнему, бескорыстной преданности долгу ради самого долга. Само по себе мое внутреннее настроение не затрагивает сферы внешней свободы ближнего; вот почему оно и не может послужить содержанием его права: если мы говорим о чьем-либо праве на уважение, любовь или благодарность, то это ке более как неточные выражения, злоупотребления языка; предметом чьего-либо права могут быть только чужие действия, а не чужое настроение, так как сфера внешней свободы каждого лица непосредственно затрагивается только действиями, а никак не настроением ближнего. Одни и те же действия могут быть вызываемы самыми различными настроениями: например, купец может не обманывать своих покупателей или потому, что он любит честность ради самой честности, или же потому, что он дорожит репутацией своей торговой фирмы, или же, наконец, потому, что он боится наказания; во всех этих случаях образ действий купца будет одинаково согласен с правом: право покупателя простирается только на действия купца, которые так или иначе затрагивают сферу его внешней свободы, а не на настроение, которое выходит за пределы этой сферы.

Во множестве исследований и учебников, трактующих о существе права, одно из существенных отличий права и нравственности выражается в следующей формуле: нравственность есть закон внутренний, право — закон внешний, нравственность регулирует не только внешнее поведение, но и внутреннее настроение; напротив, право регулирует исключительно внешнее поведение, только внешнюю сферу человеческих действий; и для него безразлично, из какого настроения проистекают эти действия.

Различие между правом и нравственностью выражено здесь не совсем точно: поскольку внешнее поведение обусловливается внутренним настроением, последнее далеко не безразлично для права. В частности, в праве уголовном прямо принимаются во внимание внутренние побуждения, мотивы, вызвавшие то или другое преступное деяние. Для права далеко не безразлично, совершено ли преступление с заранее обдуманным намерением или под влиянием внезапного раздражения, действовал ли преступник в полном сознании или же он, вследствие психического расстройства или умственной незрелости, не сознавал значения своих поступков; уголовное право принимает во внимание не только внешнее поведение преступника, но и степень злой воли, обусловливающей это поведение.

Поэтому, разумеется, нельзя согласиться с утверждением, будто психическое настроение безразлично для права. Различие между правом и нравственностью выражается вовсе не в том, что право "не принимает во внимание внутреннего настроения", а в том, что внутреннее настроение, мотивы, вызывающие те или другие действия, не составляют содержания права. Содержание права всегда сводится к той или другой определенной сфере внешней свободы; очевидно, что чужое настроение, поскольку оно не проявляется в каких-либо внешних действиях, не входит в сферу моей внешней свободы; поэтому оно не входит и в сферу моих прав: тот, кто только пожелал моей смерти или моего кошелька, еще не является нарушителем моего права на жизнь или моей собственности; содержание этих прав не простирается на чужие пожелания или побуждения: оно сводится к тому, чтобы мои ближние своими действиями не нарушали моей свободы жить и пользоваться принадлежащими мне вещами.

Словом, область побуждений, психическое настроение принимается во внимание правом не в качестве содержания тех или других правомочий или правовых норм, а только в качестве источника тех или других действий, направленных к осуществлению или нарушению права. До тех пор пока наши помыслы и намерения не выразились в каких-либо осязательных внешних действиях, праву до них нет дела: человек, только замысливший преступление, но ничего не сделавший для осуществления своего замысла, осуждается нравственностью, но он вовсе не является нарушителем права; вот почему так называемый голый умысел не карается правом уголовным: оно принимает во внимание злое намерение, только если оно выразилось в злых деяниях.

Основное различие между правом и нравственностью, согласно всему сказанному в предшествовавшем изложении, может быть выражено таким образом: содержанием права является исключительно внешняя свобода лица. Содержанием нравственности является добро, uiu благо, причем требования добра могут касаться как внутренних, так и внешних проявлении нашей свободы. как действий лица, так и его настроения. В область права входят все вообще требования, касающиеся внешней свободы лица, все те правила или нормы, которые ее представляют и ограничивают, независимо от того, нравственны или безнравственны эти нормы, служат или не служат они целям добра. В область нравственности входят все вообще правила или нормы, предписывающие осуществлять добро, независимо от того, имеют или не имеют эти предписания правовое значение, касаются ли они внешней сферы действий или только внутренней сферы настроения лица С одной стороны, нравственные предписания объемлют в себе часть права; с другой стороны, предписания правовые обнимают в себе часть нравственности; но вместе с тем существует множество таких нравственных требований, которые не имеют правового значения, и много таких правовых норм, которые или вовсе не имеют нравственного содержания, или даже прямо безнравственны. Нравственность и право в их взаимных отношениях могут быть сравнены с двумя пересекающимися окружностями: у них есть, с одной стороны, общая сфера — сфера пересечения, в которой содержание их предписаний совпадает, и вместе с тем две отдельные области, в коих их требования частью не сходятся между собою, частью даже прямо противоречат друг другу.

Нормальные отношения между правом и нравственностью

Нравственность

Нравственность (нем. Sittlichkeit) — термин, чаще всего употребляющийся в речи и литературе как синоним морали, иногда — этики^[1]. В ряде философских систем понятие нравственности обособляется от морали, хотя такая концептуализация носит авторский характер и не всегда соответствует обыденному словоупотреблению^[2]. В таком, более узком, смысле понятие нравственности используется для обозначения части или уровня морали в целом^[2], при этом под нравственностью чаще всего подразумевают внутреннюю или интериоризированную сторону морали, в то время как последняя рассматривается как внешняя по отношению к индивиду^{[ источник не указан 335 дней ][3]}.

Содержание

[убрать]

· 1 В философской системе Гегеля

· 2 В марксизме

· 3 См. также

· 4 Примечания

· 5 Литература

· 6 Ссылки

В философской системе Гегеля[править | править вики-текст]

Согласно философии Гегеля, дух, достигнув в теоретическом мышлении и в свободе воли настоящего самоопределения в своей внутренней сущности, возвышается над своей субъективностью; он может и должен проявить свою сущность предметно-действительным образом, стать духом объективным. Первое объективное проявление свободного духа есть право. Оно есть осуществление свободной личной воли, во-первых, по отношению к внешним вещам — право собственности, во-вторых, по отношению к другой воле — право договора, и, наконец, по отношению к своему собственному отрицательному действию через отрицание этого отрицания — в праве наказания. Нарушение права, лишь формально и абстрактно восстанавливаемого наказанием, вызывает в духе моральное требование реальной правды и добра, которые противополагаются неправедной и злой воле как долг (das Sollen), говорящий ей в её совести. Из этой раздвоенности между долгом и недолжной действительностью дух освобождается в действительной нравственности, где личность находит себя внутренне связанной или солидарной с реальными формами нравственной жизни, или, по гегелевской терминологии, субъект сознаёт себя как одно с нравственной субстанцией на трёх ступенях ее проявления: в семье, гражданском обществе (bürgerliche Gesellschaft) и государстве. Государство, по Гегелю, — высшее проявление объективного духа, совершенное воплощение разума в жизни человечества; Гегель называет его даже богом. Как осуществление свободы каждого в единстве всех, государство вообще есть абсолютная самоцель (Selbstzweck). Национальные же государства, как и тот народный дух (Volksgeister), который в этих государствах воплощается, суть особые проявления всемирного духа, и в их исторических судьбах действует диалектическая мощь этого духа, который через их смену избавляется постепенно от своих ограниченностей и односторонностей и достигает своей безусловной самосознательной свободы^[4].

В марксизме[править | править вики-текст]

Цитатой из работы «Карл Маркс о французском материализме XVIII века»^[5] в собственном переводе Плеханов показывал научную основу марксистского учения о нравственности: «Если человек черпает все свои ощущения, знания и т. д. из внешнего мира и из опыта, приобретаемого от этого мира, то надо, стало быть, так устроить окружающий его мир, чтобы человек получал из этого мира достойные его впечатления, чтобы он привыкал к истинно человеческим отношениям, чтобы он чувствовал себя человеком. Если правильно понятый личный интерес есть основа всякой нравственности, то надо, стало быть, позаботиться о том, чтобы интересы отдельного человека совпадали с интересами человечества. Если человек не свободен в материалистическом смысле этого слова, то есть если его свобода заключается не в отрицательной способности избегать тех или иных поступков, а в положительной возможности проявления своих личных свойств, то надо, стало быть, не карать отдельных лиц за их преступления, а уничтожить противообщественные источники преступлений и отвести в обществе свободное место для деятельности каждого отдельного человека. Если человеческий характер создается обстоятельствами, то надо, стало быть, сделать эти обстоятельства достойными человека»^[6].

Дата добавления: 2015-07-16