Формирование образа христианского императора в IV веке в римской империи

Эта сложная и обширная проблема может быть рассмотрена в следующих аспектах: сравнение образа языческого (античного) и христианского императора - истоки, традиции и новации; замена культа императора в языческом понимании поклонением христианскому императору как наместнику бога на земле; реальные образы императоров и их трактовка христианскими авторами IV-V вв.; образ идеального императора у отдельных христианских авторов; зависимость отношений церкви и государства и процесса формирования образа идеального императора для церкви; отражение в образе христианского императора борьбы двух тенденций в истории церкви IV в. - папизма и цезарепапизма; процесс создания образа христианского императора в общественном сознании, методы и средства воздействия на него церкви и особенности восприятия массовым сознанием христианской пропаганды.

В первоначальном христианстве образа идеального христианского императора создано не было. Римская империя противопоставлялась "царству божию", и сам уход в христианство означал как отказ от традиционной системы античных ценностей, так и неприятие власти как таковой. Но по мере того как формировалась церковь и клир и шла переориентация социальной доктрины христианства и его идеологической направленности, менялось отношение к власти и к образу самого императора. Уже Тертуллиан утверждал, что христиане молятся за императора, его чиновников, за процветание империи, а власть императора объявлял данной самим богом [1].

В III в., когда смена императоров на престоле происходила с невиданной быстротой, образ римского властителя сильно померк не только в глазах христиан, подвергавшихся систематическим гонениям, но и в глазах подавляющего большинства римских граждан [2]. В это же время происходит постепенное разграничение в отношении к императору и в понимании его образа между клиром и остальной массой христиан.

IV век был временем крушения античных идеалов и начала формирования средневекового мировоззрения. Эта ломка общественного сознания была самым тесным образом связана с процессом христианизации, охватившем все сферы жизни Римской империи. Осознание необходимости союза церкви и империи и легализация христианства в государстве явились отправной точкой в формировании образа христианского императора.

Первым христианским императором в церковной традиции являлся Константин Великий, однако он не был таковым в сознании современников. Большинство христиан воспринимало Константина лишь как "доброго" языческого императора, который прекратил гонения и предоставил легальный статус христианской религии. Константин оставался главой языческого культа, сохранялся культ его гения и рода Флавиев. Императорская символика в религиозном отношении не претерпела изменений и даже его надзор за делами христианской церкви мог быть представлен как часть традиционных императорских обязанностей [3]. В сознании клира Константин значил гораздо больше, чем просто "добрый" языческий император. С ним связывали трепетные надежды на рост церкви, укрепление ее правового статуса и реальное улучшение благосостояния ее служителей. Надежды эти большей частью оправдались, и церковные иерархи решились даже призвать императора для решения своих внутренних дел (донатистский спор), а затем и восприняли его как лидера I Вселенского собора 325 г.

Новая роль Константина как "епископа среди епископов" нашла отражение в труде Евсевия "Жизнь Константина", который явился "первым и лучшим примером некритического восхваления идеи христианского императора, который описан как представитель бога на земле, назначенный им претворять божественный план для человечества" [4]. Такое "некритическое" восхваление Константина стало традицией в христианской историографии, которая в значительной степени преувеличила его заслуги перед церковью.

Тем не менее итогом правления Константина стало осознание клиром необходимости оформления союза христианства и империи и появление первых элементов образа христианского императора. Мероприятия системы домината, обеспечившие на некоторое время стабильность внутреннего и внешнего положения империи, и покровительство Константина христианству способствовали созданию положительной установки на образ императора в массовом сознании христиан, причем положительное восприятие образа Константина усиливалось по мере наступления новых смут и войн после его смерти. Определенную роль в создании положительной установки на восприятие образа императора стала играть церковная пропаганда.

Две следующие значительные фигуры на императорском троне - Констанций и Юлиан - явили христианам не тот образ, какому должен соответствовать идеальный император, а тот, каким он не должен быть. При Констанции по сути вернулись времена гонений, кроме того, он беззастенчиво вмешивался в дела церкви и даже изрекал церковные каноны. В массовом сознании христиан Констанций, очевидно, представлялся как гонитель любимых епископов, жестокий и немилосердный правитель, далекий от образа не только идеального императора, но и просто добродетельного христианина. Юлиан, предпринявший попытку реанимации умирающего язычества, являл собой пример императора-отступника, и прозвище Апостата прочно закрепилось за ним в христианской литературе.

Не соответствовала в полной мере чаяниям церковных лидеров и фигура Валентиниана I. Хотя определенная стабильность империи и социальная политика императора, а также терпимость его по отношению к различным религиям, не могли не вызвать симпатии к нему со стороны подданных, как язычников, так и христиан, отношение клира к Валентиниану I было двойственным: с одной стороны, он не вмешивался в церковные споры, подтвердил христианские иммунитеты и привилегии; с другой стороны, запретил клирикам посещать дома вдов и сирот и объявлял их завещания в пользу духовных лиц недействительными [5].

Религиозную политику Грациана можно определить как грань, отделяющую христианизирующуюся Римскую империю от христианской империи. Грациан по сути дела стал первым христианским императором в том смысле, что он отказался от титула великого понтифика и объявил об окончательном разрыве императорской власти с языческой религией. Кроме того, им были изданы законы против еретиков. Грациан первым заслужил обращение christianissimus [6], чем подчеркивалось его рвение в вере и стремление к ее защите. Ко времени Грациана относятся и публичные молитвы в общественных местах за императора, отправляющегося в поход. Однако последний год правления Грациана и его бесславная гибель не позволили церкви довершить в его лице образ идеального императора, хотя его заслуги были оценены христианами достаточно высоко.

Валентиниан II имел явную склонность к арианству, что вызвало ряд столкновений с ним крепнувшей западной церкви. Этот император покончил с собой и умер некрещенным. Тем не менее стремление создать образ идеального императора было столь велико, что лидер западной церкви Амвросий проигнорировал столь серьезные обстоятельства и выступил с панегириком императору [7], который в глазах многих христиан явно этого не заслуживал. В посмертной речи Амвросий впервые рисует образ идеального императора, наделяя его как традиционными античными, так и новыми христианскими чертами.

Идеалом христианского императора явился Феодосий. При нем был совершен окончательный поворот к христианской империи: ортодоксальное христианство признавалось единственной официальной религией, язычество и ереси подвергались гонениям. Сам Феодосий был набожным человеком и стал на путь тесного сотрудничества с церковью. Достигнутое при нем единство империи и относительная стабильность внутреннего ее положения обеспечили ему популярность среди подданных, особенно христиан. Однако портрет Феодосия был "дорисован" до идеального с помощью церкви. После отмены Феодосием в результате своеобразного шантажа в церкви справедливого решения о Калиннике, где монахи сожгли и разрушили синагогу, в античное понимание справедливого правителя была внесена новая черта: теперь справедливыми должны были считаться лишь те приказы власти, которые угодны богу. Еще более яркий штрих был добавлен к образу Феодосия после бессмысленной резни жителей Фессаалоники в 390 г. Феодосий на время был отлучен от церкви, затем принес публичное покаяние, а церковь отпустила ему этот страшный, грех. К образу императора добавляется новая черта: смирение перед богом и покаяние, если совершен грех, ибо от него не застрахован и сам император.

Образ идеального христианского императора, сложившийся к концу IV в., можно реконструировать на основании речи Амвросия на смерть Феодосия [8], в которой дается чисто христианское понимание морального облика Феодосия с известной его идеализацией. Характерными чертами идеального императора по Амвросию являются: благочестие и благодать христова, узда набожности и веры, нетерпимость к язычникам и еретикам, великодушие и милосердие к подданным, вера в бога, как гарант военных побед и верности войск, смирение в правлении, одобрение обличающих больше, чем льстящих, беспокойство о положении церквей больше, чем о своих опасностях. Характерно, что Амвросий завершает портрет идеального императора его моральным обликом. Из более ранних произведений епископа предстает более емкое и глубокое понимание императорской власти [9]: власть установлена богом, и ее следует уважать; наказание плохих правителей должно быть предоставлено богу, восстания осуждаются; разница между плохими и хорошими правителями в том, что хорошие любят свободу, а плохие - рабство; любовь к своим подданным - лучшая защита правителя; император даже больше, чем простой человек должен выказывать послушание богу, которому он обязан и своей властью, и своими победами; такое подчинение богу со стороны правителя включает три вещи: соответствие с моральным поведением в ого частном поведении, в публичных действиях и упражнения в благочестии, даже если такие упражнения могут иногда казаться неподходящими достоинству императора.

Вряд ли можно утверждать, что концепция Амвросия была тогда воспринята всей церковью, не говоря уже об общественном сознании. Однако именно эта концепция, на наш взгляд, явилась основой средневекового понимания императорской власти на западе.

На востоке и на западе понимание образа идеального императора было в определенном аспекте различным, что связано с папистским и цезарепапистским взглядом на отношения церкви и государства. Моральные черты идеального христианского императора основывались на общехристианской морали и существенно не различались. По этой причине восприятие образа христианского императора в массовом сознании происходило конца IV в. сравнительно легко, тем более что христианское понимание образа императора базировалось на античной традиции. Церковь обладала богатейшим арсеналом средств пропаганды и эффективными методами воздействия на массы, что позволяло внедрить в массовое сознание идею добродетельного христианского императора в исторически короткие сроки.

Константин I[править | править вики-текст]

Искусственная тетрархия Диоклетиана продержалась недолго; цезари не имели терпения мирно дожидаться своего возвышения в августы. Ещё при жизни Диоклетиана, ушедшего на покой в 305 году, разразилась война между соперниками.

Провозглашенный британскими легионами в 312 году цезарем Константин разбил под стенами Рима своего соперника, последнего ставленника римских преторианцев, цезаря Максенция. Это поражение Рима открыло путь к торжеству христианства, с которым был связан дальнейший успех победителя. Константин не только дал христианам свободу исповедания в Римской империи, но и признание их церкви со стороны государственной власти. Когда победа при Адрианополе в 323 году над Августом востока, Лицинием, избавила Константина от последнего соперника, христианская церковь стала новым подспорьем его единодержавия. Заменив тетрархию Диоклетиана организацией четырёх префектур, Константин завершил административные преобразования своего предшественника в том специальном политическом стиле, который стал потом известен под именем византийского, с многочисленными придворными должностями и новыми титулами. Насколько и в каком смысле изменилась с Диоклетиана сама императорская власть, об этом лучше всего свидетельствует созванный Константином Никейский собор. Значение, которое заимствовал языческий император от звания «главного понтифекса», имело местно-римский национальный характер и было ничтожно сравнительно с положением, которое занял Константин после принятия христианства. Для новой империи понадобилась и новая столица; ею стал град Константина. Таким образом осуществилось то, что грезилось современникам Цезаря и Августа, о чём говорил с тревогой в своих одах Гораций: возникновение нового Рима на дальнем востоке, преемника древнего города Ромула. Положение Константина было настолько упрочено, что он сделался основателем династии.

§Империя после Константина (337—395)[править | править вики-текст]

После его смерти (337) власть перешла к его трём сыновьям: Констанций получил Константинополь и восточную префектуру, Констант — иллирийскую префектуру и Италию, Константин II — префектуру Галлию с Африкой. Первым делом новых императоров было истребление родственников. Междоусобие между Константином и Константом и восстание, в котором погиб победивший, соединили всю власть в руках Констанция. В 360 году легионы Галлии провозгласили императором уцелевшего родственника Констанция, Юлиана. Последователь неоплатоников, он взял на себя неосуществимую задачу возродить язычество и остановить торжество христианства. Судьба, однако, не дала ему даже времени состязаться с «Галилеянином»: два года спустя, в битве с войсками Сасанидов, получил ранение копьём, скорее всего нанесённое одним из своих солдат и офицеров, и тут же скончался. Его преемник, провозглашённый в лагере, умер на возвратном пути, не дойдя до Константинополя. Избранный там в императоры комит Валентиниан (364—375) основал вторую христианскую династию, состоявшую из его брата Валента и двух малолетних сыновей, Грациана и Валентиниана II, царствовавших одновременно, но несогласных между собой относительно главной злобы того дня — арианства. Валентиниан I всё своё правление воевал с варварами на Рейне и Дунае. Известен также постройкой оборонительных сооружений как на границе, так и в глубине провинций. Он умер в 376 году на Дунае, оставив западную часть империи двум своим сыновьям. Империя вновь подверглась нашествиям варваров: передовой отряд германского нашествия,вестготы, перешли через Дунай и при Адрианополе сокрушили войска Валента, погибшего в сражении. Юноша Грациан назначил соправителем на Востоке Феодосия I. Через некоторое время Грациан был убит наместником Британии Магном Максимом. После этого запад империи погрузился на десятилетие в гражданские смуты. Максим был разгромлен Феодосием в 388 году и убит. На западе был восстановлен на троне Валентиниан II под присмотром полководца Арбогаста. Три года провёл Феодосий в Риме и Медиолане, а затем вернулся в Константинополь. Через год Валентиниан был обнаружен повешенным, а императором стал Флавий Евгений, ставленник Арбогаста. И вновь Феодосий и его полководец Стилихон отправились на запад и разгромили узурпаторов в ожесточённой битве при реке Фригид к востоку от Аквилеи (394). На короткое время (394—395) Феодосий сосредоточил в своих руках власть над всей империей, став, таким образом, фактически последним единовластным правителем всего римского мира.

§Вооружённые силы Римской империи[править | править вики-текст]

Основная статья: Древнеримская армия

§Падение Западной Римской империи (395—480)[править | править вики-текст]

Основная статья: Западная Римская империя

Уже в 395 году власть Феодосия перешла к двум малолетним сыновьям Феодосия, назначенным Августами — к Аркадию на востоке и Гонорию на западе. Западная Римская империя больше никогда не соединялась с Восточной и постепенно ослабевала под натиском варваров. В 476 году Одоакр снимаетпорфиру с малолетнего императора Рима, а в 480 году умирает Юлий Непот — последний, кто носил титул императора Запада.

§Наследие Римской империи[править | править вики-текст]

Несколько государств считало себя наследниками Римской империи. Прямым её продолжением на востоке являлась Византийская империя(византийский император Юстиниан захватил значительные части Западной Римской империи в середине VI века н. э., но его преемники не смогли их удержать). На западе же после падения Римской империи на её территории возникло множество более мелких государств. В 962 году Оттон I Великий был провозглашен папой Иоанном XII императором Священной Римской империи, которая просуществовала в различных формах до 1806 года.

Российская империя, обе французские империи (Наполеона I и Наполеона III) и Османская империя также называли себя наследниками Рима. В Московском государстве во времена правления Ивана III зарождается теория «Москва — Третий Рим». «Первый Рим пал, следом пал второй (Константинополь), Третий (Москва) стоит и стоять будет». Так появляется Российское государство со многими регалиями Византии.

В конце XVIII века отцы-основатели США провозгласили свою страну продолжателем традиций Республиканского Рима. Государственные институты США создавались под влиянием древнеримских образцов.

В более поздний период в конце XIX — начале XX века наследниками Рима объявляли себя германские империи О. Бисмарка и А. Гитлера(соответственно, «вторая» и «третья» империи, если вести отсчёт от Священной Римской империи).

§Источники[править | править вики-текст]

· Талах В. Н. История кесарей. Книги LVII-LXIII «Истории римлян» Диона Кассия Коккейяна = Історія кесарів. Книги LVII–LXIII «Історії римлян» Діона Кассія Коккейяна / Предисловие, перевод с английского, комментарии В. Н. Талаха; под ред. В. Н. Талаха и С. А. Куприенко. — Киев: Видавець Купрієнко С. А., 2013. — 239 с. — ISBN 978-617-7085-02-6.

· Симфония властей: была ли она в истории Византии?

Симфония (теория)

У этого термина существуют и другие значения, см. Симфония (значения).

Симфо́ния (от греч. συμφωνία — «созвучие», «согласие»); также симфония властей — православный принцип (идеал) взаимоотношений междуЦерковью и Обществом^[1], заключающийся в том, что церковь и общество и, в частности, светская и церковная власти^[2], находятся в состоянии согласия (гармонии) и сотрудничества (синергии), по аналогии с Божественной и человеческой природой Христа, «нераздельны и неслиянны».

Хотя фактически подобные отношения между Империей и Церковью восходят к императору Константину Великому, автором концепции обычно считают императора Юстиниана I, который первым её сформулировал в 6-й Новелле для Патриарха Епифания (535):

«Величайшие блага, дарованные людям высшею благостью Божией, суть священство (ἱερωσύνη) и царство (βασιλεία), из которых первое заботится о Божественных делах, а второе руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни. Поэтому ничто не лежит так на сердце царей, как честь священнослужителей, которые со своей стороны служат им, молясь непрестанно за них Богу. И если священство будет во всем благоустроено и угодно Богу, а государственная власть будет по правде управлять вверенным ей государством, то будет полное согласие между ними во всём (συμφωνία τις ἀγαθὴ), что служит на пользу и благо человеческого рода. Потому мы прилагаем величайшее старание к охранению истинных догматов Божиих и чести священства, надеясь получить чрез это великие блага от Бога и крепко держать те, которые имеем».^[3]

Император Иоанн I Цимисхий (ок. 925—976) писал: «Я признаю две власти в этой жизни: священство и царство. Создатель мира вручил первой заботу о душах и последней — заботу о телах; если ни одна из них не ущемлена, мир находится в безопасности.»^[4]

В реализации симфонии властей в исторической действительности неизбежны некоторые отклонения от умозрительного идеала. По мнению священника Стенли Харакаса (Stanley Samuel Harakas; Архиепископия Вселенского Патриархата в Америке)^[5], в «наше время» (XX век) нет предположений о осуществлении концепции симфонии и «самое большее, она являет „невозможный идеал“ в современном мире».

Отклонение, когда считающая себя православной государственная власть господствует над церковной иерархией, квалифицируют как цезаропапизм. Последний наиболее ярко проявлялся в Византии в последние десятилетия её существования, после заключения в 1380-х годах императором Иоанном V Палеологом конкордата с Патриархатом^[6]. Аналогичную власть над иерархией Российской Церкви имели российские императоры в синодальный периодеё истории, где подчинённое положение духовенства усугублялось отсутствием патриаршего возглавления. Последнее было упразднено в ходе церковной реформы Петра I в начале XVIII века.

Противоположное уклонение, когда церковная власть притязает на политическое господство в стране или над странами именуют папоцезаризмомом (См. Папство).

В рамках Симфонии властей цезаропапизм считается языческим отклонением от нормы.

2 февраля 2009 года в Большом Кремлёвском дворце Президент России Д. А. Медведев дал приём (официальный банкет^[7]) для архиереев РПЦ, перед которым Патриарх Кирилл в своей речи, в частности, говорил о «симфонии» как своём ви́дении идеальных отношений между Церковью и государством^[8][9].

Любовь Костогрызова. Симфония властей в Византии: опыт взаимодействия государства и Церкви

skreen - 26 сентября, 2012 - 19:27

Симфония властей, сложившаяся в Византии, представляет собой наиболее гармоничную схему взаимоотношений церковной и государственной власти. О том, как осуществлялся союз обеих сторон в этих областях, и насколько тесным было взаимодействие двух властей, пишет в своей статье Л.Ю. Костогрызова.

Из многообразия вариантов сосуществования государства и церковной организации, как правило, выделяются три модели их взаимодействия: цезарепапизм (подчинение Церкви государственной власти), папоцезаризм (превалирование духовной власти над светской) и симфония (sumjwnia; consensus), которая предполагает союз церковной и государственной власти. В основе этого союза лежит идея гармонии и согласия властей, сосуществующих, но не сливающихся друг с другом, взаимодействующих, но не стремящихся к подчинению друг друга[1]. Термин «симфония» впервые употребил Юстиниан I в предисловии к своей VI новелле: «Величайшие дары Бога людям от человеколюбия свыше данные - священство (ιερωσύνη)и царство (βασιλεία), одно, служа божественному, другое о человеческом заботясь и управляя, - из одного и того же начала вышли, и привели в порядок человеческую жизнь. Поэтому ничто так не было бы весьма желанным царству, как величавость иереев, если бы только за него самого всегда они молили Бога. Ибо если первое было бы беспорочно всесторонне и с искренностью к Богу сопричастно, второе верно и подобающим образом вверенное ему государство приводило бы в порядок, было бы согласие некое благое, так что всё благо роду человеческому было бы подарено»[2]. Концепция симфонии властей стала определяющей в церковно-государственных отношениях Византийской империи. Она получила своё раскрытие в посланиях василевсов и патриархов, трудах богословов, законодательных актах. В обыденном сознании византийцев божественное и человеческое, душа и тело чётко разграничивались. Государство также рассматривалось как единый организм, в котором есть и тело, и душа. «Так как государство наподобие человека состоит из частей и членов, то наиважнейшими и необходимейшими членами являются царь и патриарх; поэтому мир и благоденствие подданных зависят от единомыслия и согласия царской и патриаршей власти», - говорилось в «Исагоге», своде законов IX века[3]. Именно равноправие, равная значимость, «неслитное» и «нераздельное» существование церковной и светской власти отличает концепцию симфонии властей от доктрин папоцезаризма и цезарепапизма. Суть симфонии составляет обоюдное сотрудничество, взаимная поддержка и взаимная ответственность, без вторжения одной стороны в сферу исключительной компетенции другой[4]. По словам русского государствоведа Л.А. Тихомирова, «Византия может похвастаться тем, что нигде вопрос о союзе церкви и государства не был решён более удачно»[5]. Именно поэтому симфония властей стала идеалом для других православных стран, в том числе и для России.

Симфония государства и Церкви предполагала взаимодействие во всех сферах власти - исполнительной, судебной, законодательной. В Византии иначе и быть не могло: все государственные чиновники и сам император были членами Церкви, и наоборот, все верующие, включая патриарха, являлись гражданами государства. Так, в сфере исполнительной власти развитие церковных учреждений и церковного управления совершалось параллельно и в соответствии с развитием политических учреждений и государственного управления[6]. Административный строй государства оказал влияние на церковное управление: основной единицей как государственного, так и церковного управления был город; разделение империи на провинции отозвалось учреждением митрополий; с введением в государственном управлении диоцезов в церковном управлении появились патриархаты. Византийский император имел постоянные сношения с органами церковного управления. При константинопольском патриархе была должность референдария, который передавал императору то, что ему поручал патриарх. Другие патриархи имели в столице постоянных доверенных лиц - апокрисиариев, для представления императору различных просьб о нуждах их Церквей[7]. Государственная власть принимала участие в церковных вопросах, затрагивая сферу церковного хозяйства и нередко присваивая себе право назначения на церковные должности и устранения от этих должностей; в свою очередь духовные лица принимали участие в гражданских делах, не только косвенное, путём нравственного влияния на народную массу, но и прямое, в качестве руководителей внешней и внутренней политики, а также непосредственных участников в важнейших политических предприятиях и общественных движениях[8]. Церковь была органом благотворительности. На её средства содержались больницы, приюты для беспомощных стариков и детей-сирот, и это находилось в ведении епископа[9]. Главой Восточной Церкви был Константинопольский патриарх. Влияние его усиливалось постепенно, но в целом он был таким же средоточным пунктом в церковной сфере, каким был император в сфере государственной[10]. Выбор патриарха представлял довольно сложный процесс и состоял из нескольких этапов[11]. В процедуре избрания принимал участие и император, но лишь как «епископ внешних дел», отвечающий за внешнее благополучие Церкви. Он указывал на одного из трех кандидатов, предложенных специально собранным для выборов первосвященника собором епископов, которые перед этим обсуждали лиц, обладающих качествами, соответствующими τυπος'у патриарха[12]. Даже если ни один из кандидатов императора не устраивал, и он предлагал кого-то ещё, то предложенный им человек также проходил процедуру обсуждения собором епископов. Конечно, были случаи, когда василевсы пытались поставить процесс избрания полностью под свой контроль, что дало основание говорить о цезарепапизме в Византии, но это скорее исключение, чем правило, и такие факты признавались ненормальными и осуждались современниками. Следует отметить, что участия в назначении других церковных иерархов император не принимал. С другой стороны, патриарх проводил обряд венчания на царство, который, появившись при Льве I (457 - 474) в качестве дополнения к основному акту коронации, совершаемой представителями войска, впоследствии стал не только важнейшим, но и единственным коронационным актом, а сам чин коронования и связанные с ним церемониальные действия приобрели культовый характер[13]. Кроме того, лица разных степеней церковной иерархии, как белое, так и монашествующее духовенство, пользовались влиянием в государстве, занимали места первых министров, разные мирские должности в центральном и местном управлении.

Как при императоре высшим правительственным учреждением был синклит, так при патриархе существовал синод, состоявший как из действительных членов - епископов, так и из членов присутствующих - патриарших сановников и представителей правительства; последние присутствовали только при решении вопросов, относящихся к государственной сфере. Синод был высшей административной и судебной инстанцией, наблюдал за чистотой веры и поддержанием церковных порядков, за назначением и перемещением епископов, рассматривал жалобы на духовных лиц. Его постановления утверждались патриархом и объявлялись от его имени, а более важные шли на утверждение императора. Последнее, как правило, происходило тогда, когда церковная власть хотела дать синодальным постановлениям более широкое распространение и обеспечить их исполнение не только в церковной сфере, но и в гражданской, либо когда они касались не только церковных, но и общественных отношений и потому не могли обойтись без санкции со стороны государственной власти, наконец, если постановление касалось патриарха. Как при императоре существовали приказы (секреты) для заведования различными отраслями государственного управления, так и при патриархе были секреты, заведовавшие различными отраслями церковного управления. Иными словами, сама структура церковного управления, аналогичная структуре государственного управления, свидетельствует о союзе государства и Церкви в административной сфере. Об этом говорит и тот факт, что государственные чиновники были обязаны помогать епископам в поддержании церковной дисциплины принятием соответствующих мер как к соблюдению церковных правил, так и к наказанию их нарушителей[14]. Епископы же осуществляли своего рода прокурорский надзор за государственными чиновниками. Они могли принять жалобу на префекта провинции и просить префекта рассмотреть дело вновь. В случае отказа епископ от своего имени мог дать просителю грамоту к императору со своим свидетельством о не оказанном правосудии. Кроме того, при увольнении с должности префект провинции должен был 50 дней оставаться на месте и при посредстве епископа принимать жалобы от населения и рассматривать их. Епископ настаивал на законном удовлетворении этих жалоб[15].

В судебной власти взаимодействие государства и Церкви было ещё более тесным. Византийские источники называют суды духовные и светские, светские делились на гражданские и военные, а гражданские - на столичные и областные. Высшим являлся императорский суд[16]. Также существовали специальные суды, в которые различные категории лиц (духовенство, сенаторы, члены гильдий, воины) могли подать иск, независимо от места жительства или места преступления. Суды специальной юрисдикции часто конфликтовали с обычными судами и стремились расширить свое влияние, т.к. указанные категории населения предпочитали, чтобы дело слушалось в суде, им симпатизирующем[17]. Так духовенство имело право быть судимым только церковными судами, а не гражданской властью, светские архонты не имели юрисдикции над епископами. Уголовное ли, гражданское ли дело, если обе стороны - церковники, они должны были предстать перед епископом. Если какая-либо сторона пожелает судиться в мирском суде и покинет церковный, даже если она выиграет дело, то потеряет церковный сан и будет смещена[18]. Согласно канонам: «Епископ, обвиняемый в чем-либо... сам должен быть призван епископами, и если предстанет и признается или будет обличен ими: да определится ему епитимия» (74 правило Св. Апостолов). Впрочем, в гражданских спорах между духовным лицом и мирянином действовало правило, что дело должно разбираться в суде той стороны, к которой принадлежит ответчик. Лишь тогда, когда мирянин-ответчик давал согласие на разбор дела у епископа, последний постановлял решение. Епископ мог быть и третейским судьей, даже если обе стороны были мирянами. Согласно закону 333 г. решения епископов должны были признаваться окончательными по делам лиц всех сословий и всякого возраста, всякое гражданское дело могло быть перенесено в епископский суд на любой стадии процесса и даже при нежелании противной стороны, приговоры епископских судов должны были утверждаться светскими судьями, а доказательства, признанные епископом, любой судья должен принимать, не сомневаясь, все дела, решённые епископским судом, становились судебным прецедентом, обязательным к употреблению и в светских судах[19].

В связи с этим расширением компетенции церковных судов к области дел, не подлежащих светскому суду, стали относить все религиозно-нравственные отношения, тесно связанные в первую очередь с брачно-семейным правом. Так, в 1086 г. император Алексей Комнин постановил, чтобы все дела брачные и касающиеся душевного спасения были судимы духовными судьями. Дела решались в дикастирии епископа, в митрополичьем и патриаршем синоде при личном участии епископа, митрополита и патриарха или через уполномоченных. На епископа апелляция шла к митрополиту, на митрополита к патриарху, но на решение патриарха так же, как и на решение императора, апелляции не допускалось[20].

Максимальное взаимодействие церковной и светской власти в судебной сфере проявилось в создании в Византии сначала в VI в., а впоследствии в XIV в. института «вселенских судей ромеев» (οι καθολικοι κριται των Ρωμαιων). Двенадцать судей назначались императором из духовных лиц и принимали присягу относительно добросовестного исполнения своих обязанностей. Их власть имела всеобщее («вселенское») значение и распространялась на все категории населения, включая императора, лиц, находящихся на службе при императорском дворе, правителей областей и прочих архонтов[21]. Судьи рассматривали только гражданские дела, причём к ним можно было обращаться, минуя все инстанции ординарного суда, хотя фактически вселенский суд стал высшей апелляционной инстанцией. При вынесении приговоров вселенский суд руководствовался как церковным, так и светским законодательством. С конца XIV в. вселенские судьи появились во всех городах империи и просуществовали вплоть до падения Византии[22]. Некоторые исследователи подчёркивают, что институт «вселенских судей» учреждался при совместном участии Церкви и императорской власти, что обусловлено традиционными взаимоотношениями Церкви и государства в Византии, опиравшимися на принцип симфонии[23].

Наконец, в законодательной сфере симфония властей проявилась в согласовании закона и канона - церковного правила. Проблема согласования возникла, на наш взгляд, во-первых, в связи с христианизацией большей части населения империи, во-вторых, с упорядочением самих канонов и их оформлением в сборники или своды. Христиане в случае коллизии между законом и каноном пребывали в смятении - что предпочесть, чему следовать, чтобы, с одной стороны, оставаться законопослушными гражданами империи, с другой - не нарушить Божественное предписание. Конечно, в большинстве случаев верующие ставили каноны на первое место. Императоры, заметив возникающее противоречие, сначала пытались противодействовать силе канонов. Так, Констанций II заявил на Миланском соборе в 355 г.: «То, что мне угодно, - это и есть канон»[24]. Но спустя столетие, в 451 г., под давлением участников IV Вселенского собора императоры Валентиниан и Маркиан издали конституцию, согласно которой все законы, изданные в нарушение церковных канонов, признаются недействительными (С.1.2.12)[25]. Император Юстиниан в октябре 530 г. заявил, что «божественные каноны имеют силу не меньшую, чем законы» (С.1.3.44.1)[26]. Это положение он развернул в своей знаменитой 131 Новелле от 545 г., гласящей: «Предписываем, чтобы священные церковные каноны, изданные или подтвержденные четырьмя святыми соборами, а именно - Никейским, Константинопольским, Эфесским и Халкидонским..., имели ранг законов; ибо догматы четырёх вышеназванных соборов мы признаём наподобие святых писаний, а их каноны храним, как законы» (Nov. Just. 131.1). «Василики» в нач. Х в. расширили действие этой новеллы вплоть до II Никейского собора 787 г.[27]. Юстиниан же в предисловии к 137 Новелле указал чёткие различия между законом и каноном: целью гражданских законов является общественная безопасность, церковные каноны установлены ради спасения души. Власть над законами вверена от Бога императору, наблюдение за соблюдением канонов и само их установление вверено епископам[28]. Некоторые исследователи считают, что, уравнивая каноны и законы, императоры включали нормы канонического права в общую законодательную систему государства, в которой император выступал в качестве универсального законодателя[29]. Действительно, после утверждения императорской властью вероопределения Церкви исполнялись верующими не только как правило веры, установленное Церковью, но и как государственный закон, исполнение которого охранялось государственной властью[30].

Обозначенное уравнение подтверждает тесный союз двух властей и в сфере законодательной власти. Таким образом, взаимодействие церковной и светской власти в Византии во всех областях подтверждает господство идей симфонии не только в теории, но и на практике, и её нарушения (как правило, со стороны светской власти) приводили к недовольству и возмущениям жителей империи.

Опубликовано: Изд-во Уральского юридического института МВД России, Екатеринбург. Актуальные проблемы истории, политики и права: сборник научных трудов преподавателей и адъюнктов. Выпуск 8. Екатеринбург, 2008. С. 29 - 35. (0,4 п.л.)

· Церковь как правозащитная организация

Дата добавления: 2015-07-16