Компендиум по общей социологии

[...] 791. Социальная гетерогенность и циркуляция различных групп общества

Мы уже не раз сталкивались с социальной гетерогенностью, и нам еще придется много ею заниматься, чтобы рассмотреть условия социального равновесия; следует поэтому подготовить почву для ее объяснения, специально порассуждав здесь по данному поводу.

Можно трактовать социальную гетерогенность и циркуляцию различных групп общества по отдельности, но поскольку в реальности данные феномены взаимосвязаны, то во избежание повторений, вероятно, следует анализировать их вместе. Нравится это некоторым теоретикам или нет, фактически человеческое общество неоднородно; люди различны физически, морально и интеллектуально. Мы намереваемся исследовать здесь реальные феномены, поэтому должны учитывать данное обстоятельство, а также принимать во внимание и другой фактор, а именно что социальные классы не отделены друг от друга полностью даже там, где существуют касты, и что в современных цивилизованных нациях между ними происходит интенсивная циркуляция. Невозможно углубить в должной Степени тему, касающуюся различий между многочисленными социальными группами и бесчисленных способов их смешения. Поэтому следует, как обычно, когда нет возможности добиться большего, удовольствоваться меньшим и упростить проблему, с тем чтобы сделать ее более доступной для исследования. Мы будем рассматривать данную проблему только в связи с социальным равновесием и попытаемся свести к минимуму количество групп и способов циркуляции, объединяя феномены, проявляющие себя тем или иным образом как аналогичные. 792. Элиты*1* и их циркуляция Начнем с теоретического определения данного феномена, точного, насколько это возможно; затем рассмотрим практические ситуации, необходимые для анализа в первом Приближении. Мы пока не касаемся хорошей или плохой, полезной или вредной, похвальной или достойной порицания Природы человеческих характеров; обратим внимание лишь на тот уровень, которым они обладают: низкий, посредственный, высокий, или, точнее, на то, какой индекс может быть присвоен каждому человеку в соответствии с вышеобозначенным уровнем его характера.

Итак, предположим, что в каждой сфере человеческой деятельности каждому индивиду присваивается индекс его способностей, подобно экзаменационным оценкам. Например, самому лучшему специалисту дается индекс 10, такому, которому не удается получить ни одного клиента,—1 и, наконец, кретину — 0. Тому, кто сумел нажить миллионы (неважно, честно или нечестно),— 10, зарабатывающему тысячи лир—6, тому, кто едва не умирает с голода,—1, а находящемуся в приюте нищих — 0. Женщине, занимающейся политикой, сумевшей снискать доверие влиятельного лица и участвующей в его управлении общественными делами, как, например, Аспазия при Перикле, Ментенон при Людовике XIV, Помпадур при Людовике XV, дадим какой-либо высокий индекс, например 8 или 9; потаскухе, удовлетворяющей лишь чувственность подобных людей и не оказывающей никакого влияния на управление, поставим 0. Ловкому жулику, обманывающему людей и не попадающему при этом под действие уголовного кодекса, поставим 8, 9 и 10, в зависимости от числа простофиль, которых он заманил в свои сети, и количества вытянутых из них денег; нищему воришке, укравшему один столовый прибор у трактирщика и к тому же позволившему карабинерам схватить себя, дадим индекс 1. Такому поэту, как Кардуччи,— 8 или 9, в зависимости от вкусов; рифмоплету, декламация стихов которого обращает людей в бегство, поставим 0. Что касается шахматистов, то мы могли бы получить более точные индексы, исходя из того, сколько и каких партий они выиграли. И так далее, для всех сфер деятельности человека.

Обратим внимание на то, что речь идет о фактическом, а не о потенциальном состоянии. Если на экзамене по английскому языку кто-нибудь скажет: “Если бы я захотел, я смог бы отлично знать английский; я его не знаю, поскольку не хотел его учить”, то экзаменатор ответит: “Мне совершенно не важно, почему вы его не знаете, вы его не знаете, и я вам ставлю 0”. Подобным образом тому, кто сказал бы: “Этот человек не ворует не потому, что он не смог бы, но потому, что он порядочный”, мы бы ответили: “Очень хорошо, мы воздаем ему хвалу, но как вору мы ставим ему О”.

Некоторые преклоняются перед Наполеоном 1, как перед богом, а есть такие, которые ненавидят его как последнего преступника. Кто прав? Мы не хотим отвечать на этот вопрос, связанный с совершенно другой темой. Каким бы, хорошим или плохим, ни был Наполеон 1, он, несомненно, не был кретином, а также малозначимым человеком, каких миллионы; он обладал исключительными качествами, и этого достаточно, чтобы мы поместили его на высокий уровень, не желая при этом даже в минимальной степени нанести вред решению проблем, связанных с этической оценкой таких качеств и их социальной полезности.

В целом здесь, как обычно, мы воспользуемся методом научного анализа, согласно которому исследуемая тема делится на части и каждая из частей изучается по отдельности. Необходимо также вместо пунктуального рассмотрения малозначимых вариаций чисел обратиться к значимым вариациям крупных классов, подобно тому как на экзаменах отличаются сдавшие экзамен от проваливших его и как в соответствии с возрастом различаются дети, молодежь и старики.

Таким образом мы составим класс тех, кто имеет наиболее высокие индексы в своей сфере деятельности, который мы назовем избранным классом, элитой (elite); подразумевается, что граница, отделяющая ее от остального населения, не является и не может являться точной, подобно тому как неточна граница между юностью и зрелым возрастом, что, однако, не означает, что бесполезно рассматривать эти различия.

793. Для исследования, которым мы занимаемся,— исследования социального равновесия — полезно также разделить этот класс на две части; выделим тех, кто прямо или косвенно играет заметную роль в управлении обществом и составляет правящую элиту; остальные образуют неуправляющую элиту.

Например, знаменитый шахматист, конечно, входит в элиту; однако столь же очевидно, что его заслуги в шахматах не открывают ему путь к участию в управлении обществом; следовательно, если это не связано с какими-то другими его качествами, то он не принадлежит к правящей элите. Любовницы абсолютных монархов часто принадлежат к элите благодаря либо красоте, либо уму, однако лишь некоторые из них, обладавшие к тому же особыми способностями в сфере политики, принимали участие в управлении. Итак, мы имеем две страты населения, а именно: 1) низшая страта, не элита, относительно которой мы пока не выясняем, какую роль она может играть в управлении; 2) высшая страта, элита, делящаяся на две части: (а) правящая элита; (b) не управляющая элита.

794. На практике не существует экзаменов для определения места каждого индивида в этих стратах; их отсутствие восполняется другими средствами, с помощью своего рода этикеток, которые более или менее достигают данной цели.

Подобные этикетки существуют также и там, где есть экзамены. Например, этикетка адвоката обозначает человека, который должен знать закон, и часто действительно его знает, но иногда не обладает необходимыми знаниями. Аналогичным образом в правящую элиту входят люди с этикетками о принадлежности к политической службе достаточно высокого уровня, например министры, сенаторы, депутаты, начальники отделов министерств, председатели апелляционных судов, генералы, полковники, однако при этом необходимо исключить тех, кому удалось проникнуть в их ряды, не имея соответствующих полученной этикетке качеств.

Таких исключений гораздо больше, чем в случаях с врачами, инженерами или же теми, кто стал богатым благодаря своему мастерству, кто обнаружил свой талант в музыке, литературе и т.п., в частности, потому, что во всех этих сферах человеческой деятельности этикетку получает непосредственно каждый индивид, в то время как у элиты часть этикеток передается по наследству, как, например, связанные с богатством. В прошлом и в правящей элите были также наследовавшие свое положение, сейчас таковыми являются лишь монархи; однако если наследование в прямом смысле исчезло, то оно все еще сохраняет свое значение косвенным образом. В ряде стран унаследовавший крупное состояние легко получает назначение сенатором или избирается депутатом, покупая избирателей и обольщая их, изображая себя, если это требуется, ярым демократом, социалистом, анархистом. Богатство, родственные связи, отношения играют роль также во многих других случаях и делают возможным получение этикетки о принадлежности к элите в целом или к правящей элите в частности тем, кто не должен был бы ее иметь.

795. В случае когда социальной общностью является семья, этикетка главы семьи служит тем, кто в нее входит. В Риме тот, кто становился императором, как правило, включал своих вольноотпущенников в высший класс, более того, часто — в правящую элиту. Впрочем, некоторые или многие из этих вольноотпущенников, участвовавших в управлении, обладали хорошими или плохими качествами, для того чтобы заслужить собственной доблестью этикетку, дарованную цезарем.

796. Если бы все эти отклонения от основной модели были малозначительными, то ими можно было бы пренебречь, как на практике ими пренебрегают в тех случаях, когда для отправления определенной службы требуется диплом. Известно, что некоторые люди имеют дипломы незаслуженно; но в конце концов опыт показывает, что в общем это обстоятельство можно не учитывать. По крайней мере можно не учитывать в некоторых аспектах — там, где они составляли бы относительно постоянное число, т. е. там, где мало что или ничего не меняло бы пропорцию по отношению к. классу в целом людей, обладающих его этикеткой, не имея для этого необходимых качеств. Однако реальное положение вещей в нашем обществе, с которым нам приходится сталкиваться, отличается от двух описанных ситуаций. Отклонений не настолько мало, чтобы ими можно было пренебречь; их число меняется, и отсюда проистекают очень важные для поддержания социального равновесия проблемы; поэтому следует изучать их специально. Кроме того, необходимо понять, каким образом смешиваются различные группы населения. Тот, кто из одной группы переходит в другую, приносит с собой, как правило, определенные склонности, чувства, предрасположенности, приобретенные в той группе, из которой он происходит; и с этим обстоятельством следует считаться. Подобный феномен в том случае, когда рассматриваются только две группы — элита и не элита, называется “циркуляция элит” (circulation des elites).

797. В заключение мы должны прежде всего рассмотреть: 1) внутри одной и той же группы — в какой пропорции с целым находятся те, кто номинально входит в нее, не обладая качествами, необходимыми для того, чтобы по праву принадлежать к ней, 2) между различными группами — каким образом происходят переходы из одной в другую и насколько интенсивно это движение или же какова скорость циркуляции.

798. Скорость циркуляции следует рассматривать не только абсолютным образом, но и в ее соотношении со спросом и предложением некоторых элементов. Например, страна, всегда жившая в мире, не нуждается в том, чтобы в правящий класс входило большое число воинов, таким образом их производство может быть избыточным по отношению к потребности в них. Наступает состояние длительной войны, возникает потребность в большом количестве воинов; их производство, оставаясь на прежнем уровне, может оказаться недостаточным для удовлетворения потребности в них. Заметим, кстати, что это было одной из причин гибели многих аристократий.

799. Не следует путать правовую ситуацию с ситуацией фактической; только последняя, или почти только она, имеет значение для социального равновесия. Существуют многочисленные примеры закрытых сточки зрения закона каст, в которые фактически происходят инфильтрации, и часто весьма обильные. С другой стороны, к чему каста, открытая с точки зрения закона, если в реальности отсутствуют условия, позволяющие войти в нее? Если всякий, кто обогащается, входит в правящий класс там, где никто не обогащается, то это равноценно тому, что этот класс закрыт; если обогащаются немногие, то это равноценно сложным препятствиям, которые поставил бы закон перед доступом в него. Подобный феномен наблюдался в конце существования Римской империи: тот, кто становился богатым, входил в сословие куриалов *2*, однако богатыми становились очень немногие.

С теоретической точки зрения мы должны рассматривать множество групп, на практике нам придется ограничиться наиболее важными. Продолжим последующие рассуждения, переходя от простого к сложному. 800. Высший и низший классы в целом Самое простое, что мы можем сделать, — это разделить общество на две страты: высшую, в которую обычно входят управляющие, и низшую, где находятся управляемые. Этот факт, а также факт циркуляции индивидов между этими двумя стратами настолько очевидны, что во все времена они доступны даже малоопытному наблюдателю. Начиная с Платона, почувствовавшего эту проблему и урегулировавшего ее искусственным образом, многие рассуждали о “новых людях”, “парвеню”, и существует огромное количество. посвященных им литературных произведений. Постараемся придать более точную форму уже высказанным в общем виде соображениям. Мы упоминали [...] о различном распределении остатков в разных социальных группах, и в особенности в высшем и низшем классах. Такая социальная гетерогенность — факт, который очевиден даже при поверхностном наблюдении.

801. Изменения остатков I и II классов, происходящие в социальных стратах, очень важны для установления равновесия. С помощью простого наблюдения обнаружилось, что они происходят в особой форме, а именно в форме изменения чувств, называемых религиозными, в высшей страте; было замечено, что в одни времена они ослабевали, а в другие — росли и что эти волны соответствовали значительным социальным изменениям. Можно описать данный феномен более точным образом, отметив, что в высшей страте остатки II класса мало изменяются за один раз, до тех пор пока через определенные промежутки времени они не увеличиваются благодаря массовому пополнению из низшей страты.

802. В конце существования Римской республики высшие классы имели весьма слабые религиозные чувства. Они значительно возросли благодаря попаданию в высшие классы людей из низших классов, иноземцев, вольноотпущенников, проникнувших туда в период Римской империи. Но вый и значительный рост религиозных чувств наблюдался, когда во времена поздней империи правление перешло к бюрократии, происходившей из низших классов, и к военному плебсу; это было время, когда преобладание остатков II класса проявилось в упадке в литературе, искусстве и науках, а также в нашествии восточных религий, в особенности христианства.

803. Протестантская реформа XVI в.. Английская революция времен Кромвеля, Французская революция 1789 г. представляют собой огромные религиозные волны, которые, родившись в низших классах, подавляют скептицизм высших классов. В наши дни Соединенные Штаты Америки, где очень интенсивно движение, выносящее наверх индивидов из низших классов, представляют нам народ, в котором значительную роль играют остатки II класса. В нем рождается множество странных религий, находящихся в противоречии с каким бы то ни было научным сознанием, как, например, “Христианская наука” *3* и существуют лицемерные, навязывающие определенную мораль законы, подобные законам европейского средневековья.

804. В высшей страте общества, элите, номинально присутствуют некие группы людей, порой не вполне определенные, называющие себя аристократиями. В некоторых случаях большая часть принадлежащих к этим аристократиям действительно обладает качествами, необходимыми для того, чтобы в ней оставаться; в других же, напротив, значительное число входящих в аристократии лишены таких качеств. Они могут действовать с большей или меньшей эффективностью внутри правящей элиты или же могут быть исключены из нее.

805. Первоначально военная, религиозная аристократии, торговцы, плутократия, за небольшими исключениями, которые мы не рассматриваем, непременно должны были входить в элиту, и иногда она состояла из них полностью. Победоносный воин, процветающий торговец, обогащающийся плутократ являлись в обыденном смысле именно людьми высшего уровня, каждый в своем деле. Тогда этикетка соответствовала действительному качеству; но затем, со бременем, произошел разрыв, часто значительный, а порой очень значительный; в то же время некоторые аристократии, поначалу являвшиеся существенной частью правящей элиты, превратились в конце концов лишь в ее самый незначительный элемент, как это в особенности произошло с военной аристократией.

806. Аристократии не вечны. Каковы бы ни были причины, неоспоримо то, что через какое-то время они исчезают. История — это кладбище аристократий. Афинский демос являлся аристократией по отношению к остальному населению — метекам и рабам; он исчез, не оставив потомков. Исчезли римские аристократии. Исчезли аристократии варваров; где во Франции потомки франкских завоевателей? Генеалогии английских лордов очень точны: чрезвычайно малое количество семей восходит к соратникам Вильгельма Завоевателя. В Германии значительная часть современной аристократии происходит от вассалов древних правителей. Население европейских государств значительно. выросло за несколько веков на данной территории; совершенно очевидно, что аристократии не росли в такой же пропорции.

807. Некоторые аристократии приходят в упадок не только в количественном, но и в качественном отношении, поскольку в них ослабевает энергия и изменяются пропорции остатков, благодаря которым они завоевывали власть и удерживали ее. [...] Правящий класс восстанавливается не только численно, но, что более важно, и качественно: благодаря семьям из низших классов, приносящим энергию и пропорции остатков, необходимые для удержания власти. Он восстанавливается также и благодаря тому, что теряет своих наиболее деградировавших членов.

808. Если один из этих процессов прекратится или, что еще хуже, прекратятся оба, правящий класс придет к упадку, часто влекущему за собой упадок всей нации. Это мощная причина, нарушающая равновесие: накопление высших элементов в низших классах и, напротив, низших элементов в высших классах. Если бы человеческие аристократии были подобны отборным видам животных, которые в течение длительного времени воспроизводят себе подобных примерно с теми же признаками, история человечества была бы иной.

809. В результате циркуляции элит правящая элита находится в состоянии постоянной и медленной трансформации, движется подобно реке; сегодня она уже не та, что была вчера. Время от времени происходят неожиданности и жестокие потрясения, подобные наводнениям; затем новая правящая элита вновь начинает постепенно меняться: река, вошедшая в свое русло, возобновляет обычный путь.

810. Революции происходят, поскольку с замедлением циркуляции элиты или по какой-либо другой причине в высших стратах общества накапливаются деградировавшие элементы, которые более не обладают остатками, необходимыми для удержания власти, которые избегают применения силы, в то время как в низших стратах возрастает число элементов высшего качества, обладающих остатками, необходимыми для выполнения функции управления, и склонных к использованию силы.

811. Как правило, в революциях индивиды из низших страт возглавляются отдельными представителями высших страт, поскольку эти последние наделены интеллектуальными качествами, полезными для руководства борьбой, и в то же время лишены остатков, которые как раз и несут с собой Индивиды из низших страт.

812. Насильственные изменения происходят внезапно, и, следовательно, результат не следует немедленно за причиной. В том случае, если правящий класс или нация в течение длительного времени удерживали власть силой и разбогатели, они могут еще некоторое время просуществовать без помощи силы, купив мир у противников и оплатив его золотом или же принеся в жертву завоеванные до того честь и уважение, что, впрочем, также составляет определенный капитал. На первых порах власть удерживается с помощью уступок, и возникает ложное представление, что это может продолжаться бесконечно. Так, Римская империя периода упадка достигла мира с варварами при помощи денег и почестей; подобным же образом Людовик XVI Французский, растратив в кратчайший срок унаследованные от предков любовь, уважение, почтение по отношению к монархии, смог стать, идя на все большие уступки, королем революции; подобным образом английская аристократия продлила свою власть во второй половине ХIХ в., вплоть до первых проявлений своего упадка, обозначенных, в частности, парламентским биллем начала XX в. [...] 955. Политический режим Данный социальный феномен находится в тесной взаимосвязи с феноменом правящего класса и во взаимозависимости с другими социальными феноменами. 956. Как правило, имеются теории совершенно противоположного свойства: политические, которые придают значение форме и пренебрегают сущностью, и экономические, придающие мало или вообще никакого значения как форме, так и сущности.

957. Тот, кому важна форма, стремится решить вопрос: “Какая форма политического режима наилучшая?” — вопрос, не имеющий смысла, если не учитывается, к какому обществу он должен относиться и какую индивидуальную и социальную пользу хотят обозначить неопределенным термином “наилучший”. Хотя иногда об этом и догадывались, рассмотрение формы политического режима порождало бесконечные деривации, которые лежат в основе различных мифов, ничего не значащих с точки зрения логико-экспериментальной, однако имеющих огромное значение как внешние проявления чувств, побуждающих людей к действиям. Отмеченное отсутствие Экспериментальной основы не мешает рассмотрению пользы, поскольку она и не подразумевается в чисто логически-экспериментальной постановке проблемы (§ 888). Анализ форм политического режима — предмет специальной социологии; здесь же мы ограничимся лишь поиском сущности, скрытой деривациями, а также изучением связей различных типов структуры правящего класса с другими социальными феноменами.

958. Как всегда, мы наталкиваемся на словесную преграду. Каково значение термина “демократия”? Если мы ограничимся изучением фактов, им обозначаемых, то увидим, что у современных цивилизованных народов, например, наблюдается в целом тенденция к такой форме правления, при которой право издавать законы в значительной мере принадлежит собранию, избранному большим или меньшим числом граждан, и к тому же как эта власть, так и число избирающих это собрание имеют тенденцию к росту.

959. За почти одинаковыми у всех цивилизованных народов формами скрывается большое различие по существу и разные вещи называются одними и теми же словами. Например, власть избранного законодательного собрания колеблется от максимальной до минимальной, от палаты депутатов во Франции до Государственной думы в России или японского парламента.

960. Если оставить в стороне фикцию “народного представительства” и обратиться к существу дела, то обнаружится, что, за небольшими недолговременными исключениями, повсеместно имеется малочисленный правящий класс, удерживающий власть отчасти силой, отчасти с согласия класса управляемых, значительно более многочисленного. Принципиальные различия в том, что касается сущности, состоят в соотношении между силой и согласием, а что касается формы, — в способах, с помощью которых применяется сила и достигается консенсус.

961. Если бы согласие было полным, то применение силы не потребовалось бы (§ 896). Такая крайность никогда не наблюдалась; напротив, есть конкретные случаи противоположной крайности: деспот, сохраняющий власть с помощью своих войск среди враждебного населения, или же иностранное правительство, которое удерживает в подчинении оказывающий ему сопротивление народ. Причину, по которой равновесие гораздо более нестабильно в первом примере, чем во втором, следует искать в наличии остатков различных классов. Сателлиты деспота обладают остатками, существенно не отличающимися от остатков, присущих угнетенному народу; следовательно, отсутствует вера, которая в одно и то же время поддерживала и сдерживала бы использование силы; поэтому сателлиты с легкостью распоряжаются властью как им заблагорассудится, подобно преторианцам, янычарам, мамелюкам, или же отказываются защищать деспота от народа. Напротив, господствующий народ, как правило, имеет обычаи и нравы, иногда даже языки и религии, отличные от тех, что присущи угнетенному народу; следовательно, налицо различие остатков и имеется вера для использования силы. Но она присутствует также и в подчиненных народах, и это объясняет, каким образом равновесие может быть нарушено.

962. Именно поэтому господствующие народы стараются ассимилировать подчиненные народы, и, когда им удается осуществить свои намерения, это оказывается наилучшим способом обеспечить себе власть; но часто они терпят поражение, поскольку хотят с помощью насилия изменить остатки, вместо того чтобы использовать уже имеющиеся.

963. Мы уже много раз отмечали, что деятельность правительств тем более эффективна, чем лучше они умеют пользоваться существующими остатками (§ 698); тем менее эффективна, чем меньше они знают о последних, и как правило, неэффективна и тщетна, когда они стремятся изменить остатки насильственным образом. Почти все рассуждения о причинах благоприятного или неблагоприятного результата определенных действий правительства основываются в конечном счете на этом принципе.

964. Использовать чувства, присущие обществу, для достижения определенной цели само по себе ни полезно, ни вредно для общества; польза и вред зависят от цели; если она благоприятна для общества, налицо польза, если она вредит обществу, то — вред. Нельзя также сказать, что когда правящий класс стремится к выгодной для него цели, не беспокоясь о том, чем она является для подчиненного класса, то этому последнему обязательно будет нанесен вред, поскольку очень многочисленны случаи, когда правящий класс, стремясь лишь к собственному благу, заодно делает благо и для класса управляемых. Использование существующих в обществе остатков является лишь средством и имеет значение настолько, насколько значим результат, к которому оно ведет.

965. К остаткам как средству, которым располагает правительство, следует добавить интересы, которые иногда являются единственной возможностью изменить остатки. Однако одни интересы, не подкрепленные чувствами, являются, конечно, сильным средством для воздействия на тех, у кого преобладают остатки 1 класса, и, следовательно, на многих из правящего класса, но малоэффективным для тех, у кого преобладают остатки II класса, и, следовательно, на большую часть класса управляемых. В целом в самом общем виде можно сказать, что правящий класс видит свои интересы лучше, чем класс управляемых, поскольку они у него в меньшей степени завуалированы чувствами, тогда как класс управляемых видит их хуже, поскольку у него этот слой чувств более плотный. Поэтому правящий класс может ввести в заблуждение класс управляемых в целях достижения собственных интересов; однако эти последние не обязательно противоположны интересам класса управляемых, напротив, они часто смыкаются, и, таким образом, обман может оказаться выгодным также и классу управляемых.

966. На протяжении всей истории, от самых древних царей до современных демократических режимов, средствами правления являются согласие и сила, взятые вместе.

967. Подобно тому как деривации гораздо более изменчивы, чем остатки, формы, в которых используются сила и согласие, также более изменчивы, чем чувства и интересы, лежащие в их основе; различные пропорции использования силы и согласия в значительной мере зависят от различных пропорций чувств и интересов. Сходство дериваций и форм правления состоит также в том, что те и другие влияют на социальное равновесие меньше, чем чувства и интересы, на которых они основываются, но и это немало.

968. Правящий класс имеется всюду, даже при деспоте, но предстает он в разных формах. В абсолютистских правительствах на виду находится лишь монарх, в так называемых демократиях — только парламент; но за кулисами держатся те, кто играет существенную роль в реальном правлении, и если иногда они склоняют головы в угоду монархам и парламентам, то затем продолжают свою деятельность с упорством и тщательностью, добиваясь еще больших результатов. В некоторых случаях монархи и парламенты даже не догадываются о том, что именно их побуждают делать; еще в меньшей степени это понимает народ-суверен, который верит в то, что он действует в соответствии со своей волей, а на самом деле выполняет волю своих управляющих. Иногда это способствовало улучшению социальной жизни и обеспечивало защиту родины, однако очень часто играло на руку лишь интересам управляющих, которые заботились о собственной выгоде и выгоде своих сторонников. Одна из основных дериваций, с помощью которых хотят доказать полезность для нации ее власти, состоит в том, что народ может лучше судить об общих проблемах, нежели о специальных. В действительности как раз наоборот, поскольку достаточно поговорить немного с малообразованными людьми, чтобы понять, что они лучше разбираются в специальных вопросах, как правило конкретных, чем в общих, обычно абстрактных. Однако абстрактные вопросы имеют то преимущество, что они предоставляют правящим классам повод для извлечения тех выводов, которые им удобны, каким бы ни был ответ, данный на них народом.

969. Правящий класс неоднороден; он сам имеет некое правительство, главу, некий более узкий класс, комитет, господствующий на практике. Иногда этот факт очевиден, как, например, в случаях с эфорами" в Спарте, Советом десяти*5* в Венеции, фаворитами некоего абсолютного монарха, лидерами некоего парламента; иногда он частично скрыт, как в случаях с “Ca u cus”*6* в Англии, конвентами*7* в Соединенных Штатах, “спекулянтами”*8* действующими во Франции или Италии. Вследствие склонности к персонификации абстракций или приданию им значения объективной реальности многие представляют себе правящий класс в виде одной личности или по крайней мере конкретной организации, с единой волей, осуществляемой с помощью логических средств и продуманных планов. В действительности правящие классы, как и другие общности, совершают и логичные, и нелогичные действия и в большей степени, чем сознательной волей, руководствуются установленным порядком, который иногда приводит их куда-либо вопреки их желанию. “Спекулянты” — это люди, которые занимаются своими делами и, будучи наделены преимущественно остатками 1 класса, пользуются ими для получения больших прибылей, идя, как и все люди, по линии наименьшего сопротивления. Поскольку каждый из них идет по этому пути самостоятельно, то может показаться, что они идут по нему во всеобщем согласии, хотя это не так. Однако часто может оказаться даже, что, движимые силами существующего порядка, частью которого они являются, они следуют по этому пути, отрицая его. Пятьдесят лет назад “спекулянты” не имели ни малейшего представления о современном положении, к которому их привела собственная деятельность; пройденный путь — результат бесчисленного количества мелких акций, каждая из которых определяется соображениями сиюминутной выгоды; как это происходит со всеми социальными феноменами, он является результирующей неких сил, действующих в обстановке определенных взаимосвязей и препятствий. Когда мы, например, говорим, что “спекулянты” всегда готовятся к войне, сопровождаемой растущими расходами, мы не хотим утверждать, что они делают это сознательно. Вовсе нет. Они готовят войну, всегда связанную с растущими расходами, провоцируя экономические конфликты, поскольку видят в этом прямую выгоду; но такая причина, хотя и важна, не является главной; существует другая, более важная, а именно умение воспользоваться присутствующими в народе патриотическими чувствами как средством управления. Кроме того, “спекулянты” различных стран конкурируют друг с другом и используют вооружения для того, чтобы добиться уступок от своих соперников. Существуют и другие подобные причины, и все они подталкивают рост вооружений, хотя это и не происходит по заранее составленному плану. [...]

970. Для удержания власти правящий класс использует индивидов из класса управляемых, которых можно разделить на две категории в соответствии с двумя главными способами, с помощью которых эта власть себя защищает (§ 966): одна — использующая силу (наемные убийцы, солдаты, полицейские агенты и т. п.); другая — использующая хитрость (политическая клиентела) *9*. Эти две категории присутствуют всегда; они лишь изменяются в пропорциях, и те, что действуют открыто, отличаются от тех, что действуют на деле. Один полюс представлен Римом преторианцев, где реальным и, более того, открытым средством управления была вооруженная сила; другой полюс — Соединенными Штатами Америки, где реальным средством управления являются политические клиентелы, внешне почти незаметные. С клиентелами действуют различными способами. Главный — наименее очевидный: правительство проводит интересы “спекулянтов” без какого-либо открытого соглашения. Кроме того, существуют более известные способы (менее важные в социальном плане, но более важные — в этическом) — такие, как политическая коррупция среди избирателей, избираемых, правителей, журналистов и т. д. Подобные средства существовали во все времена, однако они являются именно следствием правления класса, стремящегося управлять страной с помощью хитрости, и поэтому все попытки сдерживать ее применение остаются тщетными. Наши демократии во Франции, Италии, Англии, Соединенных Штатах все более склоняются к демагогическим плутократическим режимам и, возможно, таким образом продвинутся к некоей радикальной трансформации, подобной тем, что наблюдались в прошлом.

971. Использование этих средств требует расходов, за некоторым исключением, как, например, ситуация с почестями, которые может предоставить правительство. Следовательно, недостаточно хотеть их использовать, нужно также иметь такую возможность, что отчасти зависит от производства богатства, а оно в свою очередь связано и с тем, как используются армия и клиентелы. Таким образом, данная проблема — комплексная и должна рассматриваться с использованием синтеза (§ 977). С точки зрения аналитика, можно сказать, что во многих случаях армии стоят дешевле, чем клиентелы, однако в отдельных случаях эти последние более полезны для производства богатства, и это надо учитывать в синтезе (§ 977).

972. “Демократическое” развитие находится в тесной зависимости от возрастания средств управления, прибегающих к хитрости и клиентеле, по сравнению с теми, что используют силу. В конце существования Республики в Риме как раз наблюдалось противоречие между этими двумя видами средств, и с переходом к империи победила сила; сегодня “демократический” режим многих стран можно с некоторой точки зрения определить как феодализм, в значительной мере экономический, где в качестве средства правления используется преимущественно искусство политических клиентел, в то время как военный феодализм средневековья использовал главным образом силу вассалов. Режим, при котором “народ” выражает свою “волю” (если даже допустить, что она одна) без клиентел, клик, столкновений, является несбыточной надеждой и в реальности не существует.

973. Эти феномены, отмеченные уже многими, обычно определяют как “вырождение демократии”, однако никто не может сказать, от какого реального, совершенного или по крайней мере хорошего состояния она отклонилась. Можно сказать, что, когда демократия была оппозиционной партией, на ней не было стольких пятен, сколько она имеет в настоящее время; однако это — общая черта почти всех оппозиционных партий, у которых из-за злых деяний отсутствует если не воля, то возможность осуществлять власть.

974. Заметьте, что недостатки различных политических режимов могут быть различными, однако в целом в этом отношении ни один из их типов не отличается существенно от других.

9 75. Однако, посмотрев на факты немного отстранение, избавившись, насколько это возможно, от партийных, идейных и тому подобных пристрастий, мы увидим, что в сущности, какой бы ни была форма режима, люди, которые управляют, имеют, как правило, определенную склонность к использованию власти для сохранения своих позиций, а также к злоупотреблению ею для достижения собственных выгод, которые иногда не вполне отличаются ими от партийных выгод и почти всегда смешиваются с национальными. Отсюда вытекает следующее: 1) что с этой точки зрения нет большой разницы между формами режима. Различия содержатся в сущности, т.е. в чувствах народа; там, где он более или менее честен, правительство также оказывается более или менее честным; 2) что злоупотребления будут тем более масштабными, чем большим будет вмешательство государства в частные дела, поскольку расширится почва для эксплуатации; 3) что правящий класс заботится также о том, чтобы присвоить себе имущество других не только из соображений собственной выгоды, но также и для того, чтобы поделиться им с теми из класса управляемых, кто обеспечивает им власть как с помощью силы, так и хитростью; 4) что в большинстве случаев ни патроны, ни клиенты вовсе не осознают, что они нарушают моральные нормы, принятые в их обществе, и что, даже когда они это замечают, они легко оправдываются предлогом, что в конечном счете другие делали бы то же самое или что цель оправдывает средства, поскольку главной целью для них является сохранение власти. Более того, некоторые из них совершенно искренне отождествляют эту цель с другой — спасением родины. Среди них могут даже встречаться люди, верящие в то, что они отстаивают честь, мораль, общественное благо, тогда как, напротив, своей деятельностью они прикрывают уловки тех, кто стремится к наживе; 5) что правительственный аппарат в любом случае потребляет определенное количество богатства, которое зависит не только от общего количества богатства, относящегося к частной сфере, подверженной вмешательству государства, но также и от средств, используемых правящим классом для того, чтобы удержаться у власти, следовательно, от пропорций остатков I и II классов в правящем слое и в слое управляемых.

977. Рассмотрим теперь партии правящего класса. Мы можем разделить их на три категории: (А) люди, стремящиеся к идеальным целям, следующие определенным строгим правилам поведения; (В) люди, которые добиваются прежде всего блага для себя и своих клиентов. Они подразделяются на: (Вa) люди, которые довольствуются обладанием властью и почестями и оставляют своим клиентам материальные выгоды, и (Вb) люди, добивающиеся материальных выгод, как правило денег, для себя и своих клиентов. Первых (А) благосклонно настроенные к партии называют “честными”, а противники — “фанатиками” и “сектантами”; вторых (Ba), как правило, оценивают как честных их друзья и, невзирая на их честность, враги; третьих (Вb) все называют “бесчестными”, когда обнаруживаются их грехи, однако друзья заботятся о том, чтобы они не обнаруживались, и готовы при случае отрицать даже очевидное. Обычно (B a) обходятся стране дороже, чем (Вb), поскольку благодаря их показной честности они делают возможными любые действия, направленные на то, чтобы отнять у других блага для передачи их политической клиентеле, а некоторые заботятся также и об обогащении собственной семьи. Пропорция этих категорий зависит в значительной мере от пропорции остатков I и II классов. В (А) превалируют остатки II класса, в (В) — 1, поэтому они более способны к управлению. Когда последние приходят к власти, (А) являются для них своего, рода балластом, служащим для того, чтобы придать партии видимость честности. Но гораздо лучше служат (Ba), которых не так-то много, и поэтому партии усиленно ищут их (§ 991). Пропорции остатков I и II классов у клиентелы, членов партии, не участвующих в управлении, у избирателей соответствуют их пропорциям у правящего класса, у генерального штаба, не совпадая, однако, с ними в точности. Только партия, у которой преобладают остатки II класса, может избрать много индивидов категории (А); однако, не сознавая того, она избирает их также из категории (В), поскольку эти последние, хитрые, осторожные, мастера в искусстве комбинаций, с легкостью вводят в заблуждение наивных избирателей, у которых в большом количестве присутствуют остатки II класса.

В нашем политическом устройстве следует разделить партии на два больших класса, а именно: (I) партии, сменяющие друг друга в правительстве — когда там находится одна из них, другие оказываются в оппозиции; (II) партии непримиримых, не входящие в правительство. Из сказанного следует, что в партиях (I) будет минимум индивидов категории (А) и максимум (В) и наоборот — в партиях (II). Это зависит в большой степени от существующего порядка. За немногими исключениями, депутатами становятся за плату или же за предоставление и обещание значительных услуг; министрами становятся, давая обещание депутатам и заверяя их в стремлении к достижению их собственного блага и блага их политической клиентелы. Недостаточно не быть честными; следует с помощью утонченного искусства найти в экономической сфере возможности комбинаций для оказания таможенного протекционизма, льгот банкам, трестам, комбинаций в области монополий, фискальных реформ и т. п., а в других сферах — комбинаций для распределения почестей, оказания давления на суды и т. п. в пользу тех, кто обеспечивает власть. Именно поэтому существующее политическое устройство все более имеет тенденцию к превращению в демагогическую плутократию. Различные партии часто взаимно умалчивают о нечестности друг друга. У всех партий есть свои (А) и свои (В); что касается пропорций, несомненно, есть случаи, когда превалируют индивиды типа (А) и, следовательно, партия может считать себя “честной”, но во многих других действительно неизвестно, есть ли большая разница между партиями, входящими в правительство, с точки зрения пропорций (А) и (В); можно лишь сказать, что индивидов типа (А) мало. В низших классах населения также в изобилии присутствуют остатки II класса; следовательно, правительства и политиканы, движимые материальными интересами, должны притворяться, что они озабочены идеальными целящий, и прикрываться покровом честности. Если кого-то поймали с поличным, противники поднимают шум для того, чтобы занять место соперников, намереваясь, однако, когда они сами будут у власти, делать то же самое; партия, к которой принадлежит пойманный, сначала пытается защитить его, а если это оказывается невозможно, то она вышвыривает его, подобно тому как корабль в бурю избавляется от балласта; население приходит в волнение, расценивает как необычайное то, что совершенно обычно, и вовсе не замечает того, что данное событие стало следствием выбора, навязанного сложившейся расстановкой сил. [...]

979. Для того чтобы дать общее представление об этом большом и сложном исследовании, рассмотрим некоторые типы правления, известные нам из истории. 1) Правительства, использующие главным образом материальную силу и силу религиозных или же других аналогичных чувств. Например, органы управления греческих городов во времена “тираний”, Спарты, Римской империи времен Августа и Тиберия, Венецианской республики в последние века ее существования, многих европейских государств XVIII в. Такому типу правительств соответствует правящий класс, в котором преобладают остатки II класса по сравнению с остатками I класса; циркуляция элиты в общем медленная. Это недорогостоящие правительства, однако они не стимулируют экономическое производство, поскольку в соответствии с собственным характером они избегают нового, а также не оказывают посредством циркуляции элит давления на тех, кто обладает инстинктом экономических комбинаций. Если, впрочем, подобный инстинкт сохраняется у населения, то может наблюдаться умеренное экономическое процветание (как в Риме во времена ранней Империи) при отсутствии препятствий тому со стороны правительства. Однако часто в конце концов такое препятствие возникает, поскольку идеал правительств этого типа — нация с жестким общественным устройством (Спарта, Рим времен поздней Империи, Венеция в период упадка). Они могут обогащаться с помощью завоеваний (Спарта, Рим), но, поскольку таким образом не производится новое богатство, подобное обогащение неизбежно оказывается недолговечным (Спарта, Рим). Кроме того, в прошлом такие режимы часто вырождались в правительства вооруженной толпы (преторианцы, янычары), способные лишь растрачивать богатство.

980. II) Правительства, использующие главным образом искусство и хитрость. (IIа) Если эти качества обращены прежде всего на то, чтобы воздействовать на чувства, то возникают некие теократические Правительства, совсем не встречающиеся у нас в настоящее время. Вероятно, сюда можно было бы отнести царей в Греции и Италии в период архаики, но их история слишком малоизвестна, чтобы это утверждать, (IIb) Если умение и хитрость направлены главным образом на достижение интересов, что, кстати, не означает, что вовсе игнорируются чувства, то возникают правительства, подобные правительствам демагогов в Афинах,. римской аристократии в различные периоды Республику, многих средневековых республик и, наконец, очень важному типу правительства “спекулянтов” в наше время.

981. Правительства подобного рода (II) располагают правящим классом, в котором преобладают остатки I класса по сравнению с остатками II класса, поскольку, чтобы эффективно воздействовать посредством умения и хитрости как на интересы, так и на чувства, нужно обладать хорошо развитым инстинктом комбинаций и не быть скованным излишней щепетильностью. Циркуляция элиты в подвиде (IIа) обычно медленная, а в подвиде (IIb) — быстрая, иногда очень быстрая; в правительстве современных “спекулянтов” она достигает максимума. Правительства подвида (IIа) не являются, как правило, дорогостоящими, но они также малопродуктивны; больше, чем другие, они усыпляют население и отнимают у него всякий стимул к экономическому производству. Не используя в значительной мере силу, они не могут восполнить отсутствие такого производства с помощью завоеваний; напротив, они становятся легкой добычей соседей, умеющих использовать силу; в результате они исчезают или вследствие такого завоевания, или из-за внутреннего разложения. Правительства подвида (IIb) дорогостоящи, часто очень дорогостоящи, но они также и много производят, часто очень много; следовательно, излишек производства может покрывать расходы, что должно обеспечивать процветание страны; но этот излишек по мере роста расходов может также сокращаться и превращаться в определенных условиях и обстоятельствах в убыток. Эти режимы могут вырождаться в слабые правительства, действующие хитростью, над которыми легко одержать победу с помощью насилия, исходит ли оно изнутри или извне; это происходило со многими демократическими правительствами греческих городов и сыграло значительную роль в падении Римской, а также Венецианской республик.

982. В действительности имеют место комбинации этих различных типов, в которых преобладает то один, то другой. [...]

983. Смешение типа I и (IIb) может присутствовать в правительстве, которое использует преимущественно силу в отношениях с другими странами и искусство во внутренних отношениях. К такому типу приближалось правление римской аристократии в прекрасные времена Республики. [...]

Перевод сделан по: Pareto V. Com pendio di sociologia generale. Torino, 1978. P. 339—349, 422—427.

Дата добавления: 2015-07-19