Сугубо доверительно. Рейган подчеркивал, что без осуществления программы „мх и некоторых других

Рейган подчеркивал, что без осуществления программы „МХ" и некоторых других стратегических программ СССР не будет вести серьезные переговоры с США. Это, дескать, показывает история. Сначала конгресс должен их одобрить и запустить в действие, и только тогда СССР пойдет на реальные переговоры.. Другого пути у США нет. Одновременно Рейган уверял, что он хочет мира, что попытки изображать его поджигателем вой­ны - это происки его личных врагов. Он надеется, что все заложенные им военные программы приведут в конечном счете к разоружению. В этих целях - через некоторое время - Рейган не исключает и личную встречу с Андроповым.

Хаммер заметил, что он, откровенно говоря, все еще не разобрался в Рейгане: вроде он искренне говорит о стремлении в конечном счете к улучшению отношений с Москвой и к разоружению, но все его практические действия идут в прямо противоположном направлении.

Отношение Андропова к встрече с Рейганом

Советская позиция в отношении встречи с Рейганом была четко изло­жена 8 мая 1983 года, когда И.Ганди предложила провести встречу в Нью-Йорке глав государств - членов ООН. Советский посол в Дели передал ей развернутый ответ, в котором выражалось нежелание Андропова встречать­ся с Рейганом в рамках предложенной Ганди инициативы.

Советский Союз в принципе положительно относится к организации советско-американской встречи на высшем уровне. Однако, отмечалось в письме, однако к проведению такой встречи нынешняя администрация США явно не готова, потому что это шло бы вразрез с ее намерением сохранить атмосферу напряженности в советско-американских отношениях, используя ее в целях дальнейшего раскручивания гонки вооружений. Признаков же того, что американцы могли сейчас пойти на изменение своего полити­ческого курса, пока нет. Поведение американской стороны в последнее время говорит, скорее, об обратном.

В этих условиях поездка Андропова в Нью-Йорк объективно дала бы Рейгану удобную возможность - в рамках общей встречи - свести советско-американскую встречу к мимолетному кулуарному мероприятию, которое не принесло бы никакой пользы делу мира и в то же время было бы исполь­зовано Рейганом в своих политических целях.

Кроме того, говорилось далее в ответе, такая встреча с Рейганом была бы расценена демократами, т. е. другой частью общественного мнения США, как своего рода поддержка Рейгану. Здесь обязательно будут упреки в наш адрес насчет вмешательства во внутренние дела Америки в пользу республи­канцев, Рейгана. Думается, что этот фактор имел бы отрицательные последствия и был бы не в интересах ни советско-американских отношений, ни международной ситуации в целом. Вот почему, тщательно взвесив все обстоятельства, мы пришли к выводу, что поездка Андропова в Нью-Йорк не только не отвечала бы такой цели, о которой Вы говорите, предлагая собраться в Нью-Йорке, но и могла бы дать, скорее, обратный результат.

Ганди с пониманием отнеслась к позиции Андропова.

В середине мая Рейган сделал заявление (без прямого обращения к нам) о том, что если Андропов приедет на Генеральную Ассамблею ООН, то он будет готов с ним встретиться. Москва не реагировала на это заявление.

ПРЕЗИДЕНТ

РОНАЛЬД РЕЙГАН

Шульц активизируется

На слушаниях в сенатском комитете по иностранным делам (15 июня) Шульц впервые выступил с программным заявлением о политике админист­рации в области советско-американских отношений. Он подчеркнул при этом, что президент заранее лично одобрил текст его выступления.

Самое интересное в выступлении Шульца заключалось в том, что сам он считал это свое заявление (и, видимо, искренне) весьма важным потому, что в нем публично говорилось о готовности начать диалог с советской стороной по разным вопросам. Однако сказано это было как бы скороговоркой и на фоне повторяемого им стандартного тезиса администрации о политике с позиции силы. Короче, Шульц переосторожничал, и позитив в его речи прошел незамеченным для большинства прессы и иностранных наблюда­телей, не говоря уж о критиках администрации из числа либеральных демократов. В Москве также не усмотрели чего-либо нового в выступлении госсекретаря. Думаю, что вообще недостатком госсекретаря было то, что он не давал нам негласно предварительных пояснений к наиболее важным заявлениям правительства США, особенно когда это касалось возможного улучшения отношений или попыток в этом направлении. В результате в Кремле их воспринимали в основном как пропагандистские (тут бы и пригодился конфиденциальный канал, если бы он функционировал!).

Как бы заверяя публично консерваторов в администрации и в стране, что он „правоверный" последователь Рейгана, Шульц снова стал проявлять активность.

Очередная пространная встреча Шульца со мной проходила как бы в три этапа: вначале беседа была наедине; затем в присутствии его основных заместителей (Дэм, Иглбергер, Бэрт) и наших посланников (Исакова и Соколова); потом опять вдвоем (в это время заместители госсекретаря давали дополнительные пояснения нашим посланникам по вопросам двусторонних отношений). На втором „этапе" присутствовали также по очереди Абрамович и Роуни, главы американских делегаций в Женеве. В общем, было довольно многолюдно и многословно.

В беседе наедине госсекретарь прямо сказал, что эта встреча была задумана и осуществляется с согласия президента Рейгана. Выбор момента встречи неслучаен: у американской стороны закончилась серия важных совещаний с союзниками в Вильямсбурге и Париже, на сессии Совета НАТО. У советской стороны закончились пленум ЦК КПСС и сессия Верховного Совета СССР, на которых вопросы советско-американских отношений занимали видное место. Я хочу вновь подтвердить желание президента Рейгана, заявил он, видеть наши отношения несколько более выпрямленными (как бы мимоходом Шульц пожаловался, что у нас на пленуме ЦК сильно критиковали Рейгана и его).

Из беседы создалось впечатление, что и Рейгана, и Шульца несколько насторожили более критические, чем обычно, выступления советских руководителей на пленуме ЦК и на сессии Верховного Совета СССР в адрес администрации США и они, видимо, были не прочь продемонстрировать видимость смягчения напряженности в наших отношениях хотя бы по второстепенным вопросам, обставив все это пропагандистской шумихой.

На втором этапе нашей встречи Шульц перешел к вопросу о мадридском совещании. Далее он поднял вопрос о Щаранском и Сахарове, дал краткую информацию о встрече лидеров „семерки" в Вильямсбурге, а также минист-

СУГУБО

ДОВЕРИТЕЛЬНО

ров НАТО. Все они сошлись на необходимости развертывания американских ракет в Западной Европе. Одновременно у всех есть желание добиваться путем переговоров урегулирования спорных вопросов с СССР, утверждал он.

По его словам, администрация готова обсудить возможность возобнов­ления соглашения об обменах в области культуры и достижения догово­ренности об открытии генконсульства США в Киеве, а СССР в Нью-Йорке.

Шульц сказал, что у них есть некоторые дополнительные соображения относительно продления соглашений по транспорту, мирного использования ядерной энергии, обсуждения последствий создания широкомасштабной ПРО (они были затем изложены его заместителями нашим послан­никам).

Затем госсекретарь перешел к вопросу о переговорах по ограничению и сокращению стратегических вооружений. Он опять зачитал соответству­ющий текст (речь снова, по существу, шла о возможных ограничениях с перевесом в их пользу).

На третьем этапе беседы речь шла о Ливане. Шульц заверил, что США не преследуют там какие-то собственные интересы, и выразил надежду, что мы окажем воздействие на Сирию.

Он отметил, что продолжающиеся массированные поставки советского оружия Никарагуа они рассматривают как недружественную акцию в отношении США.

В целом эта встреча с Шульцем, которая была похожа, скорее, на трехактную дипломатическую пьесу, оставила у меня несколько сумбурное впечатление. Госсекретарь не выделил никаких главных направлений, а, скорее, представил набор предложений,.разных по своей значимости и по возможности добиться договоренности. Скорее, это была демонстрация „вспышки" активности администрации (или самого Шульца) на советском направлении с целью попытаться выработать более гибкую тактику по принципу „кнута и пряника" и посмотреть, каков наш конкретный выбор из этого набора. Это было даже каким-то новшеством в политике администра­ции Рейгана, ориентировавшейся в тот период в основном лишь на кон­фронтацию с СССР. Во всяком случае, таков был мой вывод из этой встречи с госсекретарем.

Беспокойство сенаторов растет

Сенатор Метайес рассказал мне, что у либеральных сенаторов усили­ваются опасения, как бы нынешний курс Белого дома, направленный на расширение вмешательства США в дела Центральной Америки, не привел к прямой американской интервенции или военному вмешательству США во внутренние конфликты там.

Сенатор далее сказал, что он и его единомышленники в конгрессе нашли довольно неожиданного „союзника". К их удивлению, на недавних закрытых слушаниях в законодательном собрании высшее военное командование в отличие от министра обороны Уайнбергера, который во всем безоговорочно поддерживал президента, заняло весьма сдержанную позицию в вопросе о возможности использования американских войск в Центральной Америке.

Генералитет считал, что на этот крайний шаг можно было бы пойти лишь при условии, если президент сумеет убедить и конгресс, и народ США в

ПРЕЗИДЕНТ

РОНАЛЬД РЕЙГАН

необходимости такого шага. Военные совсем не хотели рисковать возрожде­нием в стране „вьетнамского синдрома", который удалось лишь с трудом преодолеть путем активной пропаганды в пользу укрепления вооруженных сил „для обороны США" от сильного противника (СССР) и восстановления таким образом престижа армии в стране, резко упавшего после войны во Вьетнаме. Участие же войск без такого „консенсуса у себя дома" в боях где-то в горах и лесах Сальвадора и Никарагуа снова могло бы вызвать нежелательные процессы.

Хотя американские войска могли бы сравнительно легко оккупировать эти страны, заявили военные, их сколько-нибудь длительное пребывание там было бы связано с постоянными потерями, а местное население наверняка стало бы еще активнее поддерживать партизан под лозунгом „борьбы с янки".

Вместе с тем американские военные предлагали продолжать интенсив­ное обучение американскими инструкторами и советниками солдат сальва- дорского и гондурасского режимов, а также антисандинистских форми­рований в Никарагуа и поставлять им столько оружия, сколько они в состоянии „освоить".

В конце июня лидер демократов в сенате сенатор Бэрд (я был приглашен к нему на обед) рассказал, что на днях группа сенаторов-демократов обсуждала вопросы внутренней и внешней политики США и задачи демокра­тической партии на будущее. Они выразили серьезную озабоченность по поводу состояния советско-американских отношений. Проблемы войны и мира будут занимать, по мнению демократов, одно из главных мест в кампании 1984 года. Рейган подвел отношения с СССР к опасной грани конфронтации, что вызывает озабоченность избирателей.

В этой связи было сочтено целесообразным направить в СССР делега­цию сенаторов-демократов для уточнения точки зрения советского руковод­ства по проблемам советско-американских отношений, и в первую очередь по вопросам ограничения ядерных вооружений, как стратегических, так и европейских. Они хотели бы встретиться с Андроповым, Устиновым, Громыко. Делегацию возглавил бы Пелл, который должен сменить Перси, если в сенате в большинстве окажутся демократы.

Андропов пытается убедить Рейгана

После длительного перерыва Рейган решил направить личное письмо Андропову. Трудно было сказать, чем он руководствовался: стремлением несколько подправить отношения с советским руководством или это была игра в улучшение отношений накануне президентской кампании в США. Во всяком случае, 21 июля Рейган переслал Андропову сугубо личное письмо через своего посла в Москве. Письмо было написано самим Рейганом от руки и вручено в запечатанном конверте. Этим как бы подчеркивалась личная вовлеченность президента в эту конкретную переписку.

В начале августа было подготовлено и послано через нашего поверен­ного в делах в Вашингтоне ответное письмо Андропова. Оно также в запечатанном конверте было вручено помощнику президента Кларку. Содержание обоих писем и сам факт обмена ими держались в секрете.

В своем письме Рейган упоминал об американских предложениях, сделанных ранее по различным проблемам. Президент стремился убедить

Дата добавления: 2015-07-19