Сугубо 68 доверительно 5 страница

Видимо, можно констатировать, что именно с этого момента началось активное втягивание Джонсона в войну во Вьетнаме. Уже в день похорон Кеннеди новый президент в беседе с послом США в Южном Вьетнаме Доджем твердо заявил, что он „не намерен терять Вьетнам". Эта стало затем навязчивой идеей Джонсона.

Банди в доверительном порядке провел основанное на личных наблю­дениях сравнение двух президентов: Кеннеди и Джонсона. Кеннеди читал все документы, которые ему давались, он находил время читать много газет, книг и даже исследовательских работ. Джонсон читает в основном газеты, уделяя при этом особое внимание настроениям в стране и в конгрессе, откликам на те или иные шаги. Как тактик (не стратег) Джонсон сильнее Кеннеди. Джонсон предпочитает слушать, а не читать, когда ему доклады­вают информационные материалы. Читает он сам лишь те документы, где формулируются те или иные решения. Кеннеди принимал многие решения еще до того как они излагались на бумаге. Джонсон же предпочитает иметь их уже кратко сформулированными.

В БЕЛОМ ДОМЕ -
ПРЕЗИДЕНТ Л.ДЖОНСОН 109

Кеннеди советовался лишь с некоторыми конкретными лицами, хорошо знающими те или иные проблемы. По советским делам он всегда, например, узнавал мнение Томпсона. Джонсон любит спрашивать мнение многих лиц, в том числе и некоторых своих старых друзей в сенате, а затем, основываясь „на здравом смысле", выбирает то, что ему наиболее понятно. И в этих случаях Джонсон в отличие от Кеннеди не любит вдаваться в подробный анализ возможных будущих событий, а предпочитает наиболее ясный путь, особенно если он связан с ожидаемой хорошей реакцией в стране.

Несколько дней спустя у меня состоялась беседа с Раском. Говоря о перспективах наших отношений, он высказал мнение, что мы, несмотря на серьезные идеологические разногласия, можем прийти к общему мнению по некоторым вопросам даже без официального соглашения. Например, гонка вооружений. Обе стороны также заинтересованы в нераспространении ядерного оружия. Раек в отличие от Банди не поднимал вопрос о встрече на высшем уровне. Возможно, зондаж Банди был его личной инициативой, одобренной Джонсоном.

Любопытно, что в эти же дни сенатор Фулбрайт рассказал мне, что говорил с Джонсоном о возможной его встрече с советским руководителем. Тот в принципе „за", но опасается, что если она закончится так же, как и в Вене, то это может оказать негативное влияние на его шансы быть избранным президентом США в 1964 году.

Обращение Банди, переданное через меня, сразу же привлекло внимание советского руководства. Однако реакция была не совсем однородная. Хрущев сразу высказался за встречу с президентом Джонсоном в 1964 году. Он готов был и на ознакомительную встречу, надеясь на завязывание личных связей, тем более что реакция Джонсона в ходе первых контактов с советским руководством была в принципе позитивная. Его поддержал в этом намерении Микоян, который ссылался на свой опыт встречи с Джонсоном.

Громыко занял более осторожную позицию. Он считал, что к встрече надо бы подготовить какое-то соглашение, чтобы был конкретный результат. Про себя он считал (как он признался позже в беседе со мной), что идти на встречу без каких-либо конкретных, заранее согласованных результатов было рискованно, так как эмоциональный Хрущев „в свободном плавании" мог с самого начала испортить отношения с новой администрацией. Спорных вопросов ведь было немало.

В канун Нового года, 31 декабря, я получил указание из Москвы встретиться с Банди и - как сделал и он - высказать ему как бы от себя лично ответные соображения по вопросу о встречах на высшем уровне, но с ясным подтекстом, что это делается с одобрения Хрущева.

В сугубо личном и строго доверительном порядке я сказал Банди, что личные контакты между главами правительств - дело важное. Поэтому, как мне представляется, встреча в недалеком будущем между Хрущевым и президентом Джонсоном, которая позволила бы им поближе познакомиться и побеседовать по вопросам, имеющим важное значение для обеих стран, была бы полезной, даже если ее результатом было бы просто их лучшее знакомство друг с другом. Если американская сторона не готова сейчас пойти на решение фундаментальных международных проблем, а это, видимо, так, то можно было бы выбрать один или нескольких сравнительно небольших вопросов и достигнуть по ним согласия. В этой связи желательно знать, какие проблемы и вопросы могли бы, по мнению американской стороны, быть рассмотрены с наибольшей надеждой на успех. Что касается

СУГУБО

110 ДОВЕРИТЕЛЬНО

вопроса о том, продолжал я, кому должна принадлежать инициатива организации встречи, то, как думается, это не имеет существенного значения, и если для президента это удобнее, то инициатива, видимо, могла бы быть проявлена со стороны Москвы.

Выслушав, Банди улыбнулся и сказал: „У меня будет над чем подумать в канун Нового года".

Через несколько дней Банди сообщил „свои последние размышления на этот счет". Они сводились к тому, что президент сейчас занят предвыборной кампанией. К тому же его выезд за границу затруднен ввиду отсутствия сейчас в США вице-президента, который мог бы его заменить. Короче, к этому вопросу - о возможной дате встречи - в любом случае пришлось бы вернуться позже, сказал в заключение Банди, дав осторожно понять, что, скорее всего, наиболее реальный срок встречи - уже после выборов, хотя нельзя полностью исключить и другие возможности.

Впоследствии до нашего посольства дошли сведения, что определенную сдерживающую роль в отношении встречи сыграл Раек, который считал, что Джонсон еще не готов к ней.

Надо сказать, что в этом эпизоде (не в последний раз) проявилась импульсивность характера Джонсона, неумение до конца продумывать свои шаги. Сперва, как видно, он загорелся идеей встретиться с Хрущевым. Но уже через несколько дней он засомневался, остыл и отложил дело на неопределенный срок. Такие действия вызвали, мягко говоря, недоумение в Москве.

Таким образом, когда впервые Хрущев выразил готовность к встрече с президентом США без всяких предварительных условий, президент Джонсон заколебался, проявил политическую робость и не использовал связанные с этим шансы подкорректировать отношения с СССР, особенно после кубинского кризиса, к чему Хрущев в тот момент был готов. Личная встреча между ними так и не состоялась. Еще одна упущенная возможность.

Любопытную „психологическую картину" поведения Джонсона дал мне Э.Фортас, его близкий друг и давний личный юрист, знавший его более двух десятков лет.

После двух сердечных приступов, которые были у Джонсона несколько лет тому назад, он, по словам Фортаса, живет под постоянным (хотя и хорошо скрываемым) страхом, как бы не повторился этот приступ с более серьезными последствиями. Это накладывает на него незримый отпечаток, довольно характерный для лиц, перенесших такую болезнь. Джонсон инстинктивно избегает дел, требующих длительного и сложного раздумья, дел, чреватых серьезными и непредвиденными последствиями; он стара­ется оттянуть их рассмотрение и принятие решений по ним; в то же время он охотно занимается более „приятными" делами, связанными с ростом его личной популярности или не требующими полного напряжения его умственных и физических сил. Для принятия решений по слож­ным и противоречивым вопросам ему нужно время и возможность спокойно поразмыслить. Однако в какой-нибудь сложной обстановке, скажем, какого-то кризиса, когда на него „давят" со всех сторон разные и весьма сложные вопросы, требующие срочного решения, Джонсон, в силу отмеченных выше психологических особенностей, может „сорваться" и „под горячую руку" наделать вещей, о которых сам же будет потом сожалеть.

В БЕЛОМ ДОМЕ -ПРЕЗИДЕНТ Л.ДЖОНСОН

Диалог по вопросам стратегических вооружений

В первые месяцы правления Джонсона Советское правительство стреми­лось завязать диалог с новой администрацией по широкому кругу вопросов. Однако представители администрации, хотя и были внешне доброжела­тельны, по существу, уходили от этого, ссылаясь на то, что президент не имел еще достаточно времени для изучения сложных международных проблем.

Наиболее заметным был, пожалуй, мой диалог с Раском по разоружен­ческим вопросам, но и он носил весьма отрывочный, несистематизирован­ный характер и не выявил ближайших перспектив на их продвижение.

В значительной мере из-за Вьетнама, а также весьма осторожного подхода советского руководства ввиду особой чувствительности предмета, не получил, как уже отмечалось, достаточно быстрого развития начатый в октябре 1963 года диалог по вопросам стратегических вооружений. С большими перерывами эти вопросы затрагивались в контактах между Москвой и Вашингтоном на протяжении 1964 - 1966 годов. Американцы пытались заморозить количества и характеристики имевшихся у обеих сторон стратегических систем доставки ядерного оружия, в которых у них было еще значительное преимущество. Москва, разумеется, не шла поэтому на простое замораживание статус-кво в области стратегических вооружений. Лишь к концу 1966 года администрация Джонсона стала проявлять готов­ность к серьезным переговорам.

Было, однако, одно исключение: определилась возможность договорить­ся о сокращении производства расщепляющихся материалов (обогащенного урана) в военных целях. На эту тему Джонсон 22 февраля 1964 года направил специальное послание Хрущеву. Последний выразил согласие. Вскоре при встрече президент сказал мне: „Хочу подчеркнуть, что реакция в США на недавнее решение правительств наших стран сократить производство расщепляющихся материалов оказалась весьма благоприятной и обнаде­живающей".

Была еще одна тема из военно-стратегической области, которая постепенно привлекала к себе внимание администрации, а именно, создавать ли в США широкую и дорогостоящую систему противоракетной обороны (ПРО), эффективность которой была еще не ясна, или заранее договориться с СССР о взаимном отказе от такой системы, которая к тому же могла способствовать дестабилизации общей стратегической обстановки. Сторон­ником такого отказа негласно стал министр обороны Макнамара, а также Визнер, советник президента по науке.

В начале января директор Агентства по контролю над вооружениями и разоружению Фостер в неофициальной беседе со мной уделил много внимания целесообразности взаимного отказа США и СССР от создания широкой системы ПРО. Стоимость ее, по его оценкам, будет минимум 15-20 млрд. долл. Какая-нибудь предварительная негласная договоренность по этому вопросу между главами обоих правительств могла бы иметь большое значение.

Предложение Фостера по вопросу о ПРО, как и дополнительный зондаж со стороны администрации Джонсона по этому вопросу, однако, замалчивалось или отклонялось советским руководством. Последнее отчасти считало, что мы опередили американцев в разработках в этой области. Главное же, психологически было трудно отказаться от кажущейся

Дата добавления: 2015-07-19