Конец второй баллады 8 страница

— Никак нет. Он и вправду готов к сдаче — уж поверь специалисту! Еще пяток дней — и он сдастся сам и убедит сложить оружие свою паству, а уж это точно никому кроме него не под силу. А штурм — это будет та еще мясорубка, не строй себе иллюзий! И хрена ли тут проку от танков с «Дельтой»… Ты только вдумайся, Уильям: ведь всю эту кашу заварили ради детей — тех самых детей, что там, внутри! Это их ты собрался освобождать танками? Ну, с этой вашингтонской дурой всё ясно — она из тех, кто не моргнув глазом разрубит пополам того Соломонова младенца, лишь бы поставить на своем, но ты-то, вроде, нормальный человек!..

— Какого дьявола, Эндрю! — вступает в перепалку третий фэбээровец (близнец Харисона Форда), успевший, пока суть да дело, дожевать свой сэндвич. — Нам никто не позволит держать тут всю эту армию еще неделю… — Послушай, Джереми, — начинает встречно закипать переговорщик, — я всё понимаю: тебе просто не терпится посчитаться с теми, кто уложил в той февральской перестрелке четверых твоих парней — но ведь, говоря по совести… — Так! — подводит черту Трэвис. — Закончили базар! Федеральный агент Стивенсон, вы завтра продолжите переговоры. Даю вам еще сутки — и это всё, что в моих силах, увы. Пророку этому вашему передайте, что жизнь ему мы гарантируем, а толкования «Апокалипсиса» можно дописывать и в узнилище — так оно даже возвышенней, да и в смысле пиара пользительней… А вы, офицер Мак-Райль, готовьте резервный вариант: с утречка выведем бронетехнику на исходные — пусть-ка вояки ее обкатают, приглядятся к местности.

…За распахнутой дверью командного пункта — ночь и оглушающий кошачий концерт.

— Ч-черт… Мочи моей уже нету, — страдальчески морщится Мак-Райль-»Харрисон Форд», шеф фэбээровского спецназа. — За каким дьяволом всё это транслируют?

— Эксперты сочли, что это выведет сектантов из состояния молитвенного транса, в коем те пребывают.

— Сектантам, по-моему, всё это совершенно по барабану. А мы от этой какофонии свихнемся раньше их.

— Не успеем, Джереми, — мрачно хмыкает Трэвис, — По любому не успеем.

Раннее утро. В воздухе застыла странноватая дымка, и оттого отсветы низкого пока солнца на стенах построек и на танковой броне багровеют вполне предвещательно… Переговорщик Стивенсон стоит, привычно заложив руки за голову, посреди обширного двора ранчо. Позади него стена, за которой, взрыкивая и откашливаясь соляром, переминаются невидимые отсюда бронированные монстры; впереди усадьба с забаррикадированными дверьми и окнами — не заложено лишь одно, из которого сейчас выглядывают двое вооруженных сектантов — угрюмый детина скинхедской наружности и ветхий старец, яростно потрясающий своим винчестером:

— Уберите ваши танки, вы, прислужники Аваддона и Велиала! Ибо сказано в Писании… Стивенсон успокаивающе кивает, обращая к старцу свои младенчески розовые негритянские ладони:

— Хорошо, хорошо, мистер Шуман, они уйдут! Как там ваша Эльза, получше? — я принес ей капли от доктора Эйджи, никакой химии, только травы… Мы сейчас всё решим, обещаю. Я иду к вам, внутрь — как всегда, один и без оружия. Лады?.. А ты, Додо, — (это уже — ухмыляющемуся скинхеду, который сейчас развлекается тем, что обшаривает фигуру переговорщика лучиком лазерного прицела, особо часто задерживаясь на гениталиях,) — пожалуйста, поаккуратнее: ты же знаешь — у этих штук такой слабый спуск! Чуть притронулся — и на тебе, уже кончил… Скинхед отзывается ржанием и опускает винтовку.

В помещении командного пункта фэбээровцы осваивают невиданную доселе систему связи: на огромный плоский компьютерный экран выведено трехмерное изображение Маунт-Кармела и окружающего ландшафта — с точностью до мельчайшей складочки микрорельефа. По этому «игровому полю» ползают десятка полтора танков и БМП, пронумерованных в соответствии со своими позывными.

— Полковник, — бросает в микрофон Трэвис, — скомандуйте шестому взобраться на тот холмик, что в двухстах ярдах к северо-северо-западу.

Танк с циферкой «6» послушно приходит в движение. Чудо, что за компьютерная игра!

— Значит, штурмовать всё-таки будем не мы, а «Дельта«… — даже и не пытается скрывать досаду Мак-Райль. — Ну конечно, для начальников в вашингтонских кабинетах и для обывателя с фильмотекой на месте мозгов это ж прям как музыка: «Операция группы «Дельта»!» — «Это кр-р-руто!» — Уймись, Джереми! — раздраженно бросает командующий. — Ты уже, помнится, порулил в феврале — так потеснись у штурвала.

— А ты что думаешь, у тех выйдет лучше? Черта с два! «Дельта» — это армейский спецназ, они натасканы раскурочивать особо охраняемые объекты во вражеском тылу, всякие там командные бункеры и ракетные шахты, а в освобождении заложников они смыслят ровно столько же, сколько мы — в минировании мостов и парашютных прыжках со сверхмалой высоты. В нашем деле они, по серьезному счету, просто дилетанты, только при больших понтах… — Ну, не такие уж мы и дилетанты, — со смешком откликается рядом некто незнакомый; фэбээровцы стремительно оборачиваются и обнаруживают в двух шагах от себя черт его знает как проникшего в помещение камуфлированного детину с внешностью (ну естественно!) Стивена Сигала; американский ниндзя, блин!.. — Майор Чифтен, группа «Дельта». Прибыл в ваше распоряжение.

— Подсаживайтесь, майор, — кивает на монитор Трэвис. — У нас тут, изволите ли видеть, что-то вроде командно-штабной игры.

— Вот-вот! — подхватывает фэбээровский спецназовец, кисло разглядывая коллегу-конкурента. — Что бы вы нам посоветовали с высоты вашего опыта, майор?

— А где располагаются ваши люди? — спокойно, по хозяйски устраивается у монитора Чифтен.

— Здесь… здесь… и еще здесь.

— Спасибо, диспозиция ясна… — майор размышляет буквально пару секунд, после чего выдает решение. — Эта стенка — она тут по любому лишняя, совсем. Пусть вот эти танки — четверка и восьмерка, да? — легонько боднут ее, открывая проход. Теперь дальше… — Связь!! — вдруг вскидывается, как ужаленный, Трэвис. — Связь отключили?!

Оказывается, нет. И иконки танков, в которые — чисто для примера! — ткнул майор «Дельты», уже двинулись, куда им велено.

Стена лопается вмиг, как мыльный пузырь; кирпичное крошево стекает с танковой брони бурой болотной жижей, глухо хрустит под гусеницами.

— Не-е-е-ет!!! Только не это!!

Танки, вылупляющиеся из своих пылевых коконов, и раскинувший руки крестом в нелепой попытке остановить их Стивенсон даны в статике, с двух точек. В одной картинке без труда опознается соответствующий кадр из «Иисус Христос — суперзвезда» под арию Иуды, в другой — пулитцеровская фотография 1989 года «Сталь и плоть»: тяньаньмыньский студент, преградивший дорогу танковой колонне.

…На самом-то деле танкист, как тот Винни-Пух —»не хотел ничего пло…» Просто триплексы у него в тот миг были напрочь засыпаны кирпичным крошевом… Такие дела.

— Взвод, в ружье! Боевая тревога!

Солдаты разбирают оружие и без суеты направляются к своим БМП и вертолетам. Над всеми закрутившимися наконец шестернями военной машины разносится слегка искаженный радиопомехами голос командующего операцией, Трэвиса:

— Внимание, общая тревога! Только что сектантами был убит наш переговорщик, федеральный агент Эндрю Стивенсон. Мы начинаем штурм немедленно, по схеме номер 1. Командирам подразделений — доложить о готовности. Прием.

Прямо над ранчо завис вертолет, с которого ведется оперативная видеосъемка штурма; записывают и радиопереговоры штурмующих — таков порядок. Радиопереговоры те, к слову сказать, рисуют картину преизрядного бардака — даром что операцию готовили без малого два месяца; но однако ж — сила солому ломит… — Я «Дельта-6», вызываю «Дельту-1»!

— На связи, — откликается голос майора Чифтена.

— Сэр, у нас проблема. Мы закидали их через проломы в стенах газовыми гранатами с CS, но результата нет. Тут есть слезогонка помощней — RS, фэбээровцы заготовили с десяток контейнеров. Разрешите использовать их?

— Действуйте, «Дельта-6»… «Дельта-3», «Дельта-3», мы начинаем продвижение от северного флигеля, не хотелось бы угодить под ваш огонь, парни… — «Дельта-1», «Дельта-1», немедленно ответьте «Торнадо-1»! — возникает в эфире встревоженный голос Мак-Райля, фэбээровского спецназовца.

— На связи.

— Майор, вам лучше отменить свой последний приказ!

— В чем дело, «Торнадо»?!

— Нельзя применять RS, поздно! Этот газ огнеопасен, понимаете? Инструкция запрещает использовать его внутри помещений!..

— «Торнадо-1», если бы я всегда следовал инструкциям, мои кости давно сгнили бы в камбоджийских джунглях. Или в колумбийской сельве. И еще в дюжине мест по всему свету — я как-нибудь потом, за пивком, расскажу тебе парочку назидательных историй, о-кей?

— «Дельта-1», ты не врубаешься… О Господи!.. Нет!!

С вертолета отчетливо видно, как внутри здания молниеносно вздувается колоссальный огненный волдырь, прорывающийся затем наружу через выбитые окна и проломы в стенах.

На мониторе в командном пункте — объятое пламенем здание ранчо.

— Отключи рацию! — бросает Мак-Райлю Трэвис. — Звукозапись, надеюсь, тут не ведется?

«Торнадо-1» лишь отрицательно мотает головой, не в силах оторвать взгляд от картины на мониторе.

— Ты понял, что это было самосожжение?

— Самосожжение?! — изумляется Мак-Райль. — Но… — Никаких «но»! Немедленно отдай приказ своим людям: не пропускать к зданию пожарных — те будут с минуты на минуту.

— То есть как?! Ты что, спятил?!

— Этим, — кивает на изображение пылающего ранчо командующий, — уже всё равно. А нам самое время подумать, как прикрыть собственные задницы. И я совершенно не хочу, чтобы пожарные потом под присягой опровергали нашу версию о коллективном самоубийстве на почве религиозного психоза.

— Но…

— Джереми, возьми себя в руки! Мы сели в дерьмо, но если эта история выплывет наружу в настоящем своем виде, то сядем в тюрьму, лет на двадцать — ты понял, нет?!

Пока Мак-Райль инструктирует по рации своих людей, Трэвис сосредоточенно обдумывает комбинацию.

— Надо заново замотивировать необходимость штурма, — сообщает он напарнику, сделавшемуся за эти секунды сообщником. — Первое: оружие. У сектантов скопился целый арсенал… — Побойся Бога, Уильям, мы же не где-нибудь, а в Техасе! Здесь в каждом доме по арсеналу, кого тут этим удивишь!

— Значит, они хранили что-то особенное. Пулеметы, базуки, мины — ну, сообразишь сам; найдите это на пепелище. Второе: дети. Они их удерживали насильно. И накачивали наркотиками. И всяко-разно растлевали. Красок не жалеть! Тем сектантам, кто не погиб в огне, надо заткнуть рот; надежнее всего упечь их в тюрьму, надолго. Тут понадобится хороший, ручной судья… этим займусь я сам. Теперь вот еще что. Запись радиообмена — там наверняка зафиксированы ваши препирательства насчет огнеопасного газа. Уничтожить запись — это, конечно, слишком подозрительно, но…

Пожарные машины остановились метрах в двухстах от горящего здания, упершись в цепь вооруженных автоматическими винтовками фэбээровцев в бронежилетах.

— Ребята, мы пока не можем пропустить вас дальше: там, похоже, всё заминировано, — втолковывает Мак-Райль командиру пожарного расчета. — Обождите несколько минут — взрывотехники из «Дельты» расчищают для вас подходы.

— Через несколько минут будет поздно, офицер! — кипятится пожарный. — Мы обязаны рискнуть, там же дети, черт побери! Со мной пойдут только добровольцы!..

Мак-Райль красноречиво разводит руками: всё, мол, понимаю, но — приказ… Вылезшие из машин пожарные с угрюмым бессилием взирают на разверзшуюся впереди геенну огненную. В расположении фэбээровцев кто-то по ошибке врубает динамики для ночной трансляции, и теперь все звуки перекрывает соло Нэнси Синатры: «Однажды эти башмаки пройдутся по тебе!» Уже — прошлись…

Первые полосы газет:

«Гекатомба в Уэйко. Последователи сумасшедшего пророка Дэвида Кореша из тоталитарной секты «Ветвь Давидова» учинили на своем ранчо в Техасе грандиозное коллективное самосожжение. По некоторым данным, самому Корешу удалось скрыться…» «Американская трагедия. В Уэйко (штат Техас) ФБР и армия устроили штурм ранчо, где укрывались члены религиозной общины «Ветвь Давидова». В результате бездарных действий силовиков на ранчо вспыхнул пожар, в котором сгорели заживо 76 человек, в том числе 17 детей…»

Пресс-конференция Джанет Рино; министр юстиции отругивается от акул пера и шакалов ротационных машин:

— Мисс Рино, эта история началась с того, что вы решили положить конец происходившим якобы в общине «Ветвь Давидова» притеснениям детей. В результате вашего вмешательства все эти дети погибли ужасной смертью. Вас не посещают сомнения насчет адекватности избранного властями образа действий?

— Решение о штурме далось мне непросто, но оно было совершенно необходимым. И доведись мне решать заново — мое решение осталось бы прежним?.

Дура лекс. Ну, совсем лекс. Была, помнится, железная леди, была янтарная, а эта вот — чугунная.

Акулы пера между тем поверяют своим диктофончикам комментарии к бенефису министра.

Парень в джинсах и майке с изображением Шекспира, задумавшегося в позе Роденовского «Мыслителя» у стойки паба — «Two beer or not two beer?»:

— …Поразительно! И ОНИ еще смеют величать кого-то «тоталитарными сектами» и «террористическими режимами»!..

Бизнес-вумен-вамп, явно признающая лишь один сорт общения с особями противоположного пола — вчинение им исков за «sexual harassment»:

— …Не подлежит сомнению, что мужские шовинистические свиньи будут всячески раздувать эту историю с целью опорочить Джанет Рино. И потому долг каждой женщины, порвавшей с ролью сексуальной рабыни…

«Нарезка» из разнообразных информационных сообщений — газеты, телевидение, интернет.

1994 год. Закончился суд над девятью выжившими при пожаре в Уэйко членами секты «Ветвь Давидова». Окружной судья Уолтер Смит признал их виновными по двум пунктам: «притеснение детей» и незаконное хранение оружия. Все подсудимые получили огромные срока — от 20 до 40 лет тюрьмы. (Позже Верховный Суд отменит эти приговоры как «необоснованные и чрезмерные»).

1996 год. Завершены открытые слушания в Конгрессе, посвященные инциденту в Уэйко. Нижняя палата утвердила заключение, обвиняющее министра юстиции Рино в «серьезной халатности, повлекшей многочисленные человеческие жертвы».

1997 год. Ведущая американская организация феминисток «Women's International Center» удостаивает Джанет Рино ежегодного звания «Живое наследие (Living Legacy Award)»; во как!

(Вот и в американском интернете девушка Рино тоже популярна; ее тут кличут «Джанет Уэйко Рино», и она частенько фигурирует на анекдотных сайтах, вроде «Web Walker's Tasteless Jokes»: «Почему Джанет пользуется бидэ? — Потому что если она подотрет задницу бумажкой, потом потребуется операция пересадки кожи».) 1997 год. Крупнейший теракт в истории Соединенных Штатов. Взорван административный комплекс в Оклахома-Сити, погибло 168, ранено более 500 человек. Во взрыве немедленно обвинили «исламских экстремистов», однако террористом оказался «стопроцентный белый американец» Тимоти Маквей, правый радикал и ветеран «Бури в пустыне». Маквей заявил, что его теракт является возмездием за бесчеловечную расправу американских властей над членами религиозной общины «Ветвь Давидова»; главной целью теракта он выбрал расположенное в здании Комплекса отделение ФБР, остальные жертвы рассматриваются им как «попутные потери «. На вопрос — как он тогда относится к гибели 19 детей из детсада для сотрудников Комплекса, Маквей ответил: точно так же, как к гибели детей в ходе бомбардировок Ирака. Маквей не обнаружил ни тени раскаяния в содеянном и был казнен 11 июня 1999 года; в обоснование своей позиции он цитировал известное высказывание генерального прокурора США Роберта Кеннеди: «Если прокуратура не выполняет своих обязанностей перед обществом, то прокурором должен стать каждый». Данные о том, что Маквей в действительности был не фанатиком-одиночкой, а членом обширного подполья правых радикалов, не получили подтверждения.

1999 год. Возвращение «Ветви Давидовой«! Обнародованные недавно документы подрывают официальную версию, будто бы члены секты совершили коллективное самосожжение: судя по всему, пожар на ранчо возник в результате преступной ошибки штурмующих. В архиве Академии ФБР в Квантико (штат Вирджиния) была обнаружена неведомо как туда попавшая резервная копия оперативной видеозаписи штурма, сопровождаемая текстом радиопереговоров; слышно, как спецназовцы просят разрешение использовать против сектантов запрещенный инструкцией огнеопасный газ, и как они получают это разрешение. Когда кассета была доставлена в Вашингтонскую штаб-квартиру ФБР, ее пытались изъять люди из министерства юстиции по ордеру, подписанному министром юстиции Рино, однако сведения о содержимом кассеты успели просочиться в прессу и замять скандал не удалось. Родственники погибших возбудили иск против федерального правительства на 670 миллионов долларов. Дело было передано судье Уолтеру Смиту — тому самому, что некогда вынес неоправданно жестокие приговоры выжившим членам секты; протесты родственников и их адвокатов, оспаривавших беспристрастность судьи Смита, были отклонены. Был поставлен грандиозный следственный эксперимент, максимально полно воспроизводящий картину злополучного штурма: власти пытались таким способом доказать невозможность возгорания, однако — судя по тому, что результаты дорогостоящего эксперимента так и не были обнародованы — им это не удалось. Дело закончилось «вничью»: родственники отозвали иски в обмен на выплату им частичной компенсации. По нашей информации, министерство юстиции провело специальное внутреннее расследование с целью установить — кто из сотрудников ФБР причастен к той утечке информации в прессу.

На телеэкране — чугунная леди, Джанет Рино:

— Решение о штурме далось мне непросто, но оно было совершенно необходимым. И доведись мне решать заново — мое решение осталось бы прежним.

Телевизор — над стойкой бара; вообще-то не в традициях американцев глядеть за пивом что-нибудь напряжнее бейсбола (и это правильно!), но тут случай особый: не каждый день их занюханный городишко Уэйко получает такое паблисити в общенациональном масштабе. В баре — одни мужики-WASP'ы, ни одной черной физиономии; и не то, чтоб на дверях тут так прям и писали, как в достопамятные 60-е, «Dogs and niggers not admitted!» — просто вас ведь, к примеру, и самого не потянет пить пиво в гей-клуб (а если потянет, то дело, небось, не в пиве)… От компании, центром которой сейчас служит давешний командир пожарных, отделяется светловолосый худощавый парень лет двадцати, в очках; в его облике нет решительно ничего от скинхеда с вытатуированной на плече свастикой. Он находит в глубине бара, в самом уголке, столик, за которым в одиночестве потягивает виски высоченный старикан, похожий на шкипера парусного флота: пронзительно-голубые глаза на выдубленном ветрами и солнцем лице.

— Выпускай шасси, Чарли. Выпьешь со стариком?

— Нет, спасибо. Я ведь не пью спиртного, дядя Джи — ма огорчается… Знаете, Бен Уэлти, — парень кивает в сторону оставленной им компании, — рассказывает, что ОНИ специально не пропустили машины к месту пожара — врали, будто там мины. И все внутри сгорели… ОНИ их просто убили, ОНИ с самого начала думали их убить, теперь-то это ясно, как божий день… А эта столичная… — ругательство, однако, парень проглатывает: чувствуется строгое, именно что пуританское, семейное воспитание, — так прямо и говорит: и правильно, что их сожгли! А доведись повторить — еще раз сожгли бы!.. Что происходит, дядя Джи?

— А как ты думаешь сам, Чарльз Эйч Арчер? — насмешливо щурится «шкипер». — Ты, вроде, уже большой мальчик — колледж кончаешь… — Вы же знаете, дядя Джи, я всегда хотел защищать Америку, нашу Америку: и флаг на лужайке перед домом, и яблочный пирог, что печет по воскресеньям ма — ну, вы понимаете, что я хочу сказать… Я ведь мечтал после колледжа служить в разведке, как вы — послал им письмо, и даже тесты прошел. А потом вдруг понял, как пелена с глаз упала: враг-то давным-давно уже здесь! И пока мы, простофили, всё высматривали — где там русские десантники, ну, как в «Красном рассвете», ОНИ уже всю страну по-тихому прибрали к рукам: банки, газеты, телевидение, правительство — всё ихнее! А теперь вот, выходит, и ФБР тоже… Но раньше они честных белых американцев обжуливали и грабили — и только, а теперь вот еще и убивать принялись… — Что ж, будь это в военном училище, на занятиях по тактике, инструктор тебе сейчас сказал бы: «Действия ведете в верном направлении, курсант!» Но ведь если враг уже тут, если в его руках все государственные механизмы, то истинный патриот Америки должен против этого государства бороться. Так или нет, курсант?

— Ну… Выходит, что так, дядя Джи… — ТАК — это для тех, кто не трусит сказавши «а» произнести и то, что дальше… Вот ты говоришь — «ОНИ, правительство, ФБР»… короче — все и никто, их ругать легче легкого. А ведь людей из Маунт-Кармел сжег вполне конкретный фэбээровец. Вот с ним-то ты что будешь делать?

— Я у-убил бы гада! — чуть запнувшись, но твердо и абсолютно серьезно отвечает парень.

— Убийство федерала — кем бы тот ни был — карается смертью во всех пятидесяти штатах.

— Всё равно. Такие вещи не должны сходить ИМ с рук.

— Вот даже как… И как бы ты это сделал?

— Я навел бы ем у в лоб пистолет — отцовский Смит-Весон 38-го калибра, если вас интересуют детали, дядя Джи — и сказал бы ему так: «И совершу над ними великое мщение наказаниями яростными; и узнают, что я — Господь, когда свершу над ними Мое мщение «. А потом вышиб бы его вонючие мозги. И рука не дрогнула бы — ни вот настолечко!

— Ну что ж, Чарли… — после некоторого раздумья произносит, наконец, «шкипер». — Похоже, ты и вправду вырос. Уверен — отец одобрил бы твой выбор… Завтра позвони в Даллас, телефон [phone]. Звони из автомата… — Погодите, сейчас запишу…

— А вот этого как раз не надо! Ты ж вроде и тесты проходил, а?.. Так вот, позвонишь по номеру 712-6-226, скажешь, что ищешь редакцию компьютерного журнала «3-D Action», хочешь написать для них статью про авиасимуляторы. Там ответят, что журнал уже неделю как съехал. Ты спросишь — не оставили ли они свой новый номер. Там попросят подождать, выругаются, потом скажут: «Вот, вроде нашли!» и продиктуют номер, дважды; выругаться должны обязательно, иначе — тревога, сразу ложишься на дно. В семизначном номере три первые цифры — это номер шоссе и километр от Далласа, на котором тебя будет встречать машина, средняя цифра — день встречи (ну, воскресенье — единица, понедельник — двойка), три последние цифры — час пополудни с минутами. Исходный номер, к примеру, означал бы, что встреча — на 12-ом километре шоссе N 7 в субботу, в 2.26. Повтори.

— Молодец! — удовлетворенно кивает по прошествии пары минут бывший разведчик. — Голова работает… Ну, а насчет того, что в этом деле «за вход — доллар, а за выход — сто», объяснять, надеюсь, не надо.

— Чего ж тут объяснять, дядя Джи. Чай, не маленький.

— Удачи тебе, парень. Да, и еще: совет профессионала. Ежели и вправду доведется повстречать того парня — ну, ты понял, — лучше сперва стреляй, а уж потом декламируй Книгу пророка Иезекииля — сколько влезет!

— …Вот он! Синяя куртка, сейчас обгоняет негра-разносчика.

— Вижу. Похож на Харрисона Форда.

— Точно! Вылитый он, не перепутаешь!

Машина медленно трогается. Взгляд Чарли Арчера, сидящего справа от водителя, прикован к неспешно шагающему по тротуару Джереми Мак-Райлю, и под этим взглядом панорама на миг замирает в стоп-кадре (»…Последнее время меня слишком часто фотографируют. Не думаю, что у них есть на меня что-то конкретное — просто они начали работать…»). Обогнав фэбээровца, машина стремительно набирает ход, а потом разворачивается и тормозит у средних размеров «Макдональдса».

— Странная фантазия для человека его статуса — жрать в этой рыгаловке.

— Да уж, чужая душа — потемки… Послушай, Чарли, может отменим всё, а? У тебя отличная башка, и Организация найдет ей лучшее применение. Ведь убийство федерала — это стул, однозначно… — Господь явил мне видение, — тихим, безжизненным голосом отвечает парень (он без очков, перекрашен в брюнета и снабжен черными наклеенными усиками), — что не оставит Он меня, ибо воздаяние сие угодно Ему. Я есть перст указующий и гром поражающий.

— Видение — оно конечно… Ты лучше скажи — как тебе в контактных линзах? С непривычки-то… — Терпимо… Помолчим, а? — Чарли, закрыв глаза, откидывается на подголовник, и губы его шевелятся в беззвучной молитве.

Арчер, окинув цепким взглядом ресторанный зал, находит принявшегося уже за свой обед Мак-Райля и быстро ныряет в туалет. Запершись в правой кабинке, он снимает крышку со сливного бачка и выпотрашивает ящик для использованной бумаги — все, что надо уже на месте.

Минуту спустя по залу движется совершенно неотличимый от других служитель — та же бейсболка, та же форменная клетчатая рубашка с коротким рукавом; судя по сноровке, с которой он сгребает на пластиковый поднос использованную посуду со столов, работа эта ему (равно как и множеству американцев из хороших семей) явно не в новинку.

— Простите, сэр, — Арчер на секунду притормаживает у столика федерала. — Если вы — Джереми Мак-Райль, то эту записку велено передать вам, — с этими словами он вытягивает из нагрудного кармана карточку со сложенной вдвое пятидолларовой бумажкой, банкноту водворяет обратно, а карточку протягивает клиенту. — Во-он тот джентльмен, что сейчас выходит из дверей… Мак-Райль сначала следует взором в направлении кивка служителя и лишь затем принимается разглядывать зажатую в пальцах мелованную картонку с золотым обрезом. Лицевая сторона ее девственно чиста; перевернуть карточку, прочесть на ее обороте как-бы-каллиграфический текст, а потом еще и уразуметь его смысл, продравшись сквозь непривычную колючую готику: «Привет от тех, кого ты сжег в Уэйко!» — на всё на это фэбээровец тратит пару невосполнимых секунд.

Не будем забывать, что фэбээровец Мак-Райль — не офисный клерк, а головорез-спецназовец с пистолетом под мышкой, давно уже ставшим для него чем-то вроде части тела, с огромным опытом скоротечных огневых контактов и безупречно работающими рефлексами профессионала. Так что он, надо думать, всё равно сумел бы упредить любую попытку колледж-боя Арчера слазить за стволом (да и где тому этот ствол держать — в нагрудном кармашке рубахи с коротким рукавом, что ли?) — любую, кроме того, что случилось на самом деле. Пистолет террориста все это время лежал прямо на подносе, присыпанный сверху картонными тарелками в пятнах кетчупа и смятыми одноразовыми стаканами; Арчер даже его и не вскидывал — просто надавил на спуск, уравняв плоскость подноса с головой сидящего в трех шагах от него человека.

Выстрел из пистолета 22-го калибра с глушителем действительно почти не слышен — шампанское хлопает громче. Мак-Райль откидывается на спинку, да так и остается сидеть, чуть сползши по ней спиной; дырочка в переносице крохотная, крови, если специально не приглядываться, не видать вовсе; клиент мертвей мертвого, контрольные выстрелы явно ни к чему.

…Может, кто-то и скажет: «Ну, бывает, свезло — на новенького всегда фартит!» — а я так нет. Ибо на самом-то деле парень сумел войти в то, знакомое каждому по снам, состояние, когда каждое движение человека безошибочно, и ему удается абсолютно всё; полагаю, что пожелай сейчас Арчер улететь с места убийства по воздуху — и улетел бы, как нефиг делать, но просто его план был проще и изящнее. Он спокойно, ни на йоту не убыстрив движений, сгребает на поднос следующую порцию одноразовой посуды со следующего столика, потом аккуратно опорожняет тот поднос в алюминиевый двухсотлитровый жбан для непищевых отходов (ствол — долой!) и деловито исчезает в подсобках. Низшего персонала в Макдональдсах много, меняется он постоянно, нарваться прямо на менеджера по найму (единственного, кто держит в голове всех этих колледж-герлз и старшеклассников) — маловероятно; оно и не случается. Эйн-цвей-дрей — и неуловимый мститель деловито — будто так и надо — выскальзывает наружу через служебный выход, перед которым как раз разгружается микроавтобус с замороженными гамбургерами. Быстро оглядеться; ага, вон он — мотоциклист в глухом шлеме, где ему и положено быть; двадцать шагов; и спокойнее, Бога ради спокойнее, Чарльз Эйч Арчер, не погуби всё, сорвавшись в эти секунды на бег!

Парень, однако, в подобных рекомендациях не нуждается: идет спокойно, даже чуть вразвалочку; нервы у него, похоже, отсутствуют как таковые. Двумя движениями сдирает по пути с кистей рук тончайшую пластиковую пленку (»чужие пальчики» — долой, парафиновый тест на горелый порох — с приветом, всё, аллес — вещественных улик больше ненути!), следующими двумя — вдевается в черную кожанку и нахлобучивает глухой шлем (какая такая униформа Макдональдса?).

А вот теперь — гони!!! Й-э-э-эх, залетная!!!

Далекий вой полицейских сирен настигает их уже в добрых пяти кварталах от злополучного «Макдональдса».

Дата добавления: 2015-07-16