Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Конец второй баллады 2 страница

Ликвидировать? Ну, это само-собой! | Почтем за честь, благородный дон! | Командир минеров принимает из «пальцев» японского чуда треклятую коробку и бестрепетно открывает ее: внутри — какие-то бумаги. | Вокруг него немедля возникает пустое пространство, в коем, судя по реакции зорких соседей, так и кишат бациллы проказы со спидом и прочие мандавошки. | Так ты решил идти? — нарушает наконец молчание Подполковник. | Знаешь, ты сегодня какой-то не такой… — Лучше? или хуже? | И не вздумайте тут торчать, ясно? Останусь жив — головы поотрываю! | А ты чего тут делаешь? Да еще и в таком попугайном виде? | Что вы имеете в виду? — озадачивается инервьюер. | Командира, похоже, что-то не устраивает в качестве связи, и он принимается за какие-то манипуляции с переговорником. |


Читайте также:
  1. 1 страница
  2. 1 страница
  3. 1 страница
  4. 1 страница
  5. 1 страница
  6. 1 страница
  7. 1 страница

 

— У вас — эксклюзив на поводы для… Нуте-с, что от меня потребуется на сей раз? Опять влезть в ФБРовские X-файлы? Найти по банковским сетям счета Бен Ладена?

— Надо разобраться с какими-то ключами — их прежний владелец предупреждал, что тут понадобится компьютерщик.

— Ясно. А что за ключи — «аппаратные», «открытые»?..

— Не знаю: этого он сообщить не успел. Кроме того, он сказал еще — дословно — так: «Карта… памяти… Нельзя… сразу…» — Ну. А дальше?..

— А дальше его застрелили. Такие дела.

— Вот оно как… — тянет враз подобравшийся Чип. — Пока всё это звучит довольно бессмысленно — так что надо разбираться всерьез… А еще что-нибудь полезное он сказать успел?

— Успел. Что без этой информации мы — покойники, а человек тот, должен тебе заметить, никогда не бросал слов на ветер… Но самое главное — ключи те еще надо взять в условленном месте, а там нас, боюсь, уже поджидают… — Но у вас ведь есть план?..

— Есть. По ряду причин, надежнее всего было бы взять их прямо сейчас, вдвоем — ты да я… Ну так как, — насмешливо щурится «краса и гордость ГРУ», — рискнешь со мной за компанию? Или уже всё: «Хороший дом, хорошая жена — что еще нужно, чтобы встретить старость?..» — «Отойдите прочь, юноша, это не ваша разборка! — К чести д'Артаньяна, он не колебался ни мгновения», — усмехается в ответ экстра-компьютерщик. — Под вашим командованием, товарищ подполковник — куда угодно, почту за честь… — Верное оперативное решение, вольноопределяющийся, — без тени улыбки кивает Робингудов начштаба. — И — раз уж мы пошли по цитатам: «Придется открыть вам правду: все, кто пойдет сопровождать детей, в конце пути умрут. — А кто не пойдет? — Те умрут несколькими минутами позже «… Так что давай-ка, брат, рули на набережную.

 

 

 

Средней обширности помещение: пульты, экраны и микрофоны, милицейские мундиры.

— Дежурный по городу майор Ничипорук слушает!

По мере приема сообщения майор постепенно наливается свекольной яростью и наконец взрывается, что твой гексаген:

— Ты у меня щас дошутишься, Хаттаб гребаный! Думаешь, из автомата звонишь, так не достанем? Три года тебе, ур-роду — это как пить дать!..

Швыряет трубку и, шумно отдуваясь, охлебывает чай из стакана с казенным мельхиоровым подстаканником.

— Чего там такое? — сочувственно интересуется напарник. — Опять, что ль, детишки школу свою «заминировали» по случаю контрольной?

— Какие там, на хрен, детишки! «Партия национал-революционного авангарда» требует освободить из Бутырок политзаключенного писателя Фейхоева — понял?. Иначе сулятся в восемь вечера принародно обезглавить своего заложника, какого-то Петю-Педика, а в девять устроить взрывы на Казанском, Курском и Белорусском вокзалах — взрывчатка якобы уже в камерах хранения, а таймеры тикают… — Ё-мое! Это что ж, вокзалы, что ль, эвакуировать?

— Щаз! С дуба, что ль, рухнул? Подвести б этого придурка под статью, за телефонный терроризм — да только кто ж его искать станет…

 

 

 

Чипов «Фольксваген» притормаживает на набережной.

— Кого-то ожидаем, Александр Васильевич?

— Скорее — чего-то. Ты пока расслабься и любуйся пейзажем… — А чего? — красивый пейзаж, между прочим… Только вот убоище это Церетелино всю картину портит, — и Чип кивает в направлении Стрелки, где обрел себе пристанище (а вернее сказать — умопомрачительную синекуру) брезгливо завернутый американской иммиграционной службой Колумб, коего Лужков, ничтоже сумняшеся, перекрестил в Петра Первого, точь-в-точь как пресловутого порося — в карася. Что сказал бы сам Петр об идее увековечить себя именно в Москве — городе, который он ненавидел всеми фибрами души и, имей к тому технические возможности, на пару веков опередил бы фюрера с его затеей устроить на этом месте радующее глаз озеро — не знаю, но послушал бы с интересом: царь-реформатор, как известно, был крупным знатоком и ценителем больших и малых морских загибов… Кстати, любопытно: вся та морская атрибутика, что в избытке понаверчена вокруг царской статУи с незатейливой целью увеличения общего тоннажа, — а не есть ли это на самом деле метафорический дискурс Большого Морского Загиба?

— Что, не нравится? — хмыкает Подполковник.

— Ага! Правильно его фейхоевские нацболы взорвать хотели. Я, если хотите знать, ради такого дела сам в нацболы бы записался, честно! Ну, вроде как генерал Чарнота — в красные: взорвал бы — и сразу выписался обратно… — Ну что ж, как говорится, «идя навстречу пожеланиям трудящихся»… — Подполковник бросает взгляд на часы, и тут спереди, оттуда, где попирает свою Стрелку художественно подсвеченный снизу циклоп, бьет по глазам ярчайшая вспышка, отшвырнувшая порванную на ветошь осеннюю темень куда-то аж за «Ударник», а мгновение спустя с неба обваливается грохот, отозвавшийся воем противоугонок по всему Замоскворечью.

— Что это?!!

— Я полагаю, огнемет «Шмель»: термобарический заряд, объемный взрыв на две тысячи градусов… — Да нет, я в смысле — зачем вы его?..

— Отвлекающая операция. Надо было взорвать что-нибудь приметное — ну, я и подобрал, чего не жалко… — Гляньте-ка! — подсветка памятника, как ни удивительно, жива, и в голосе Чипа звучит неподдельное разочарование: — Надо же, устоял! Только башку ему разнесло напрочь… — Именно так и целились, — пожимает плечами Подполковник. — Экий ты, братец, кровожадный! — не надо так-то уж. Мы ж не Геростраты какие, прости Господи… Церетели, я чай, мужик хозяйственный, ту первую, Колумбову еще, башку непременно заныкал до случая — вот и пускай ее привинтит на прежнее место. В случ-чего — Лужков профессора Доуэля из Парижа выпишет, за городские деньги: у того такие трансплантации неплохо получались… Ладно, вольноопределяющийся: отставили смехуечки — наш выход.

 

 

 

У дежурного по городу — дым коромыслом: пульты перемигиваются лампочками и перещелкиваются тумблерами, экраны полыхают сполохами сварки, микрофоны раскалились добела: пожар на базе — он и есть пожар на базе. Майор Ничипорук объясняется — судя по бледности и обильному потоотделению — с кем-то не ниже замминистра:

— Так точно: партия «Национал-революционный авангард», требуют освобождения писателя Фейхоева… Так точно, в восемь нуль-нуль, как и грозились… Да почем мне знать, что Государь-реформатор и есть «Петька-Педик«? — мы про это в школе не проходили… есть заткнуться! Никак нет, акустическую экспертизу сообщения начали, но пока ничего… План «Перехват»… так точно: болван! Заминированы Казанский, Белорусский и Курский… сказали — в девять… Поисковые группы и кинологи уже работают… начали частичную эвакуацию пассажиров.

 

 

 

Камеры хранения Казанского вокзала. В полностью очищенном от народа помещении работают минеры: одну за другой приоткрывают универсальным ключом дверцы ячеек, содержимое которых тут же обследуют натасканные на взрывчатку собаки. Бесцеремонно изгнанные из зала парни милицейско-бандитской наружности (на такой серьезный расклад легендами и документами они не запаслись) угрюмо переминаются по ту сторону от цепочки вооруженных автоматами омоновцев, в быстро густеющей разъяренной толпе опаздывающих на поезд пассажиров. Старший бригады растеряно запрашивает по мобильнику новых инструкций.

 

 

 

Штаб заговора вынужден играть навязанный ему блиц.

Григорий: …Что ж, по крайней мере план его ясен, да и круг поисков сузился: три вокзала против девяти исходных. Его человек (или люди) — наверняка в составе одной из бригад минеров: откроют по ходу проверки известную им ячейку, и привет!

Саид: Это возможно?

Григорий: Элементарно. Люди в таких бригадах собраны из разных ведомств, лично между собой не знакомы: внедряйся кто хочет… А можно просто перебить всю бригаду по дороге на вокзал и работать в их форме и с их документами… Саид: Перебить служивых — это не их стиль работы.

Григорий: Ну, не обязательно же до смерти: «Человека можно напоить… оглушить… усыпить…» Короче — немедля уточните состав выехавших на происшествие бригад, вплоть до самого последнего омоновца из оцепления, и сопоставьте с тем, что есть. Сколько вам нужно времени?

Саид: Понято. Я уже отдал распоряжение — результаты будут минут через десять-пятнадцать. Раньше им не закончить, а до того мы никого из них наружу не выпустим Что еще?

Григорий: Перебросить все силы на эти три вокзала. Теперь только следить в оба и ждать. Пускай он возьмет свои документы, а мы на выходе возьмем его — так даже проще. Мы теперь, слава Богу, точно знаем, где он… Саид: Не Богу, а Аллаху… Григорий: Да хоть Будде на пару с Заратустрой. В общем — «Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!» Как тебе такая сура?..

 

 

 

Стекляшка Московского автовокзала на Щелковской… Как? — вы не в курсе, что, помимо ДЕВЯТИ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫХ, в Москве есть еще некоторое количество ВОКЗАЛОВ, как то: Аэровокзал, Речной вокзал — 2 (прописью: две) штуки, Северный и Южный, etc, — и на каждом из них есть камеры хранения?..

Но если вы решили, что о существовании этих сооружений точно так же позабыли и Робингудовы враги — это уж хрен вам, ребята! Чтоб и они дошли до такой степени непрофессионализма — такого вы, в нашем триллере, пожалуй, не дождетесь. То есть личный состав отсюда, со Щелковского автовокзала, конечно, в свете последних событий, срочно перебросили (Вопрос: на какой именно из вокзалов? Ответ: На Курский! — Йе-ес-ссс! Приз в студию!!), но некий минимум наблюдателей здесь — порядку для — конечно оставили.

И можно понять чувства подобного наблюдателя, когда он, вроде бы уже неся караульную службу в глубоком тылу своей армии, слышит вдруг негромкое: «Стой, как стоишь, и держи руки на виду!» Трусов ни в мафии, ни в спецслужбах не держат, так что по прошествии краткого и вполне естественного замешательства наблюдатель обретает способность «напрячься и ощетиниться». Расклад, между тем, — хуже некуда. Они с напарником, как раз провожавшим взглядом (профессиональным, не подумайте чего другого!) подошедшую к ячейкам хохлушку-челночницу с парой клетчато-клеенчатых мега-сумок, являют собою узкое основание равнобедренного треугольника, а вершину его — взявшийся неведомо откуда человек, фотка которого была им показана самой первой: жуткая, собранная из кусков, рожа, черная трость и рука в кармане плаща — чего уж тут не понять… Ясно, что кому-то из двоих надо дернуться — неизбежно получив на этом пулю (из кармана), и давши тем самым напарнику время выхватить оружие и вступить в бой. Вопрос только — кому именно получать пулю сразу, а кому под тем прикрытием вступать в бой; э-э-э?..

…Я бы лично снимал эту сцену в стилистике вестерна: «американская дуэль», ракурс с уровня колен, дающий колонообразность неподвижных фигур, кисть опущенной правой (крупный план) сжимается и расслабляется… — ну, короче, классическая сцена из «Профессионала»: благородный майор разведки Бельмондо против гнусного флика … Ну и — ровно тем же манером! — сбоку вклинивается лох, но только, понятно, не вальяжный француз с букетом, ищущий квартиру дамы, а сугубый россиянин с полуотхлебнутым «Ярпивом», интересующийся у комбатантов — не объявляли ль уже девятичасовой на Макарьев?..

Впрочем, «Профессионала» гоняют у нас по ТВ часто, так что даже лоху из такой дыры, как костромской райцентр Макарьев по прошествии пары секунд становится ясно, куда он попал — после чего означенный лох, ойкнув в строгом соответствии с сюжетом первоисточника, пятится в тараканью щель между камерами хранения… И вот тут классический сюжет дает сбой, ибо на ристалище появляется еще один лох — вокзальный мент. Этот, надо заметить, тоже мигом въезжает, куда он попал, и, впавши в полный столбняк, обращает треугольник в четырехугольник. Эта финальная сцена из «Ревизора» длится по меньшей мере секунд десять, после чего обеим противоборствующим сторонам становится ясно как день: классический пат.

Подполковник медленно-медленно отступает к входным дверям вокзала, и наконец исчезает за ними; выражение лица его при этом заставляет вспомнить паночку, пережившую облом у вычерченного Хомой защитного круга. Наблюдатели, проводивши его взглядом, с немалым облегчением хватаются за мобильники: рапортовать и вызывать подкрепление. Вот ведь какая ерунда иной раз решает судьбы миров — один некстати (или кстати — это как посмотреть) подвернувшийся мент…

 

 

 

За рулем «Фольксвагена» Подполковника уже поджидает Чип — именно он, разумеется, и был тем самым лохом, что лез к ратоборцам с идиотским вопросом про девятичасовой автобус на Макарьев. В руках у него — единственный трофей операции: только что извлеченная из 112-й ячейки связка ключей (самых что ни на есть натуральных, а никаких не «аппаратных», или там «открытых») с продолговатым пластиковым брелком. Огорошенным, однако, компьютерщик не выглядит — наоборот:

— Всё в порядке, Александр Васильевич! Ключики — это чисто для отвода глаз, а информация, что вы ищете — здесь, в брелке! Гляньте: это ведь на самом деле флэш-память, флэшка. И насчет «память-сразу-нельзя!» теперь всё понятно: флэшка подсоединяется к компу напрямую, через ю-эс-би разъем, и если там вручную вставлена проволочка параллельно диоду, то через пару секунд во флэшке сдохнет микросхема — не размагнитится, а именно сгорит, физически: никакими силами не восстановишь. Простенько, но со вкусом… — Молодец, Алеша, — только тут Подполковник, сосредоточенно следивший — не повиснет ли кто на хвосте у их «Фольксвагена», несущегося по Щелковскому шоссе, позволяет себе чуть расслабиться: извлекает из кармана плаща «беретту» с глушителем и ставит ее на предохранитель.

— Но… вы же никогда не носите оружия! — отвисает челюсть у Чипа. — Как английский полисмен… — Верно. В «Аквариуме» от этой подростковой джеймс-бондовской манеры — повсюду таскать при себе ствол — отучают раз и навсегда. Но из этого вовсе не следует, что я не умею им пользоваться… Как и те английские полисмены, кстати говоря.

До компьютерщика, похоже, наконец доходит, в каком деле он только что побывал:

— А если бы он понял нашу игру?..

— Я бы его положил, — спокойно отзывается Подполковник. — А второй, вероятно, положил бы меня… Но тебе это дало бы время добраться до ячейки.

— Ну и ну… — крутит головою Чип. — А кто, кстати, те парни? Бандиты или спецслужба?

— Пока не знаю, — честно признается Подполковник. — То ли бандиты, работающие под спецслужбу, то ли спецслужба, работающая под бандитов. Впрочем, сейчас сплошь и рядом это просто одно и то же. При социализме — ты-то этого толком не застал — всё призывали «осваивать смежные профессии» и «стирать грани»; вот оно и свершилось — в одной отдельно взятой сфере деятельности… Ладно, давай-ка радио послушаем, что ль.

Тычет пальцем в приемник; попадает как раз на девятичасовые новости:

«…Радикально-византийская партия России. Это уже шестая за последний час организация, взявшая на себя ответственность за взрыв дружно любимого москвичами памятника Петру Первому, так что Генеральная прокуратура решила временно подвести черту под приемом заявок.

А вот сообщение на ту же тему из-за рубежа. Авторитетнейшая в Старом Свете Академия авангардного искусства из Сен-Тропеза на своем внеочередном он-лайновом заседании признала произошедший в Москве антимонархический хеппининг «Долой царя!» главным художественным событием последнего десятилетия и заочно избрала его участников членами своей Академии. Вице-президент Академии Шарль Атан заявил журналистам, что он предвидит возможность преследования участников московского хеппининга консервативно настроенными властями и предложил загодя обратиться в Европейскую комиссию по правам человека.

Далее мэтр Атан посетовал, что авангардисты порою становятся жертвами не только консервативной, но и излишне радикальной части общества. Он напомнил в этой связи трагедию Хорли О'Элберета, отважного новатора, который по ходу затяжного парашютного прыжка из стратосферы успешно произвел совокупление с поросенком дикой африканской свиньи-бородавочника, но в момент приземления был захвачен членами боевого крыла партии OTSOS, более известными как «зеленые феминистки», и кастрирован ими при помощи садовых ножниц. Суд склонялся уже к тому, чтоб оправдать вчистую «отважных мстительниц мужской шовинистической свинье за циничное глумление над вымирающими видами животных» и возложить на оную шовинистическую свинью все судебные издержки, но тут вскрылись важные привходящие обстоятельства. Оказалось, что О'Элберета тоже голыми руками не возьмешь: он — твердый гей и болен СПИДом, а хеппининг свой учинил имея целью привлечь внимание общественности к страданиям бородавочников, ставших жертвами гражданской войны в Заире. Присяжные оказались в тупике: чей же всё-таки козырь старше? Голоса их разделились ровно пополам, и…» Подполковник вырубает передачу:

— Ну вот, а ты боялся… Теперь еще поди докажи, что это я — академик-авангардист…

 

 

 

Робингуд, отомкнув дверь с начищенной табличкой 313, входит в свой скромный двухместный люкс «Хилтона» в столице Эмиратов; под окнами, в бархатной южной ночи, ярко выделяется бирюзовая брошь подсвеченного изнутри бассейна, обсаженного пальмами-хамеропсами с приземистыми мохнатыми стволами (и как им только не жарко…) В кресле посреди апартамента хохочет-заливается Ванюша-Маленький; всё сто десять кило его мышц и сухожилий сотрясаются от хохота, а по щекам «лучшего рукопашника спецназа» текут слезы, которые он уже и не пытается утирать.

— Ты где был? — вопрошает с порога атаман; тон, каким это произнесено, с легкостью обратил бы тот заоконный бассейн в каток.

— Пи… пи… ой, не могу!! ПИВО ПИЛ!! — наконец выдавливает из себя Ванюша, и его дергающийся в такт приступам смеха могутный перст указует на полуопорожненную упаковку чешского «Пльзеня».

— Ну и как пивко? — вкрадчиво интересуется Робингуд, мигом успевший обежать номер, после чего в ярости шваркает на стол перед напарником груду обломков, которые парою часов ранее, когда он уходил, были крутейшим STR-овским спутниковым телефоном… Ванюшу же вид несчастного аппарата доводит до истинного пароксизма веселья: его буквально корчит от неудержимого хохота, который обрывается, лишь когда Робингуд, внезапно зайдя сзади, всаживает в плечо напарника, прямо сквозь рубаху, извлеченный откуда-то шприц-тюбик. Ванюша с яростным ревом сгребает было атамана за ворот, но снадобье действует почти мгновенно, и спустя какую-то пару секунд колени бойца подламываются, и он валится обратно в кресло.

Робингуд между тем принимается мрачно обследовать номер. Обойдя комнаты и ванную с индикатором, обнаруживает пару свежепоставленных «жучков» и мстительно давит их каблуком. Внимательно осмотрев извлеченную из початой упаковки бутылку «Пльзеня» и внутренность одной из валяющихся на ковре пивных пробок, он обнюхивает недопитый Ванюшин стакан, после чего снимает трубку гостиничного телефона:

— Кельнер? Это 313-й. Где-то с полчаса назад моему напарнику доставили превосходное пиво, «Пилзнер Урквель», да-да, Пи-Ай-Эл-Эс-Эн-И-Ар, мы хотели бы повторить заказ… Как? Вы уверены, что такого заказа не было? Погодите, а может, это из ресторана?.. — ах, все равно через вас… Нет-нет, всё в порядке, мы обойдемся тем, что есть.

Извлекает из дипломата ноутбук и принимается изучать содержимое файлов — каковы масштабы возможного ущерба, если?..

— Боря! — окликают его сзади по прошествии четверти часа; голос у Ванюши слабый и хриплый, но взгляд за эти минуты обрел осмысленность: всё-таки охрененно здоровенный мужик, быстро оживает… — Что со мной?

— Тебя угостили пивком с чем-то психотропным, очень грамотно. А пока тебя колбасило и плющило, обшарили номер и разбили к Евгении-Марковне наш спутниковый телефон.

— Матерь-тетерь… Как же это я так лажанулся… — Ванюша дрожащей пятерней отирает сплошь покрытую потом физиономию — ох, и хреново же мужику… — Постой-ка… так мы, выходит, остались без связи?

— Без шифросвязи. Теперь всё, что мы скажем, может слушать всяк, кому не лень… Ничего не понимаю: оружейная сделка, что мы сейчас готовим, законна… ну, почти законна… в особо засекреченных переговорах нет нужды… Кому вдруг понадобился такой идиотский наезд? И вот еще что: они могли бы, пока ты тут пребывал в отъехавшем состоянии, аккуратно всадить в телефон «жучка» (что куда как полезно), а они вместо того разгрохали его вдребезги — грубо и демонстративно. Что бы это значило, а?

 

 

 

Подполковник с Чипом — в не имеющем отчетливых примет времени и места помещении «Шервуда», у компьютера.

Информация из флэш-памяти наконец прочитана.

В глазах у Чипа — ужас и полная растерянность. Подполковник смахивает лицом на покойника:

— Вот, значит, как это будет выглядеть… Русская мафия в лице Бори-Робингуда продала исламским экстремистам несбиваемую крылатую ракету «Гранит» со штатной боеголовкой в 500 килотонн — «двадцать Хиросим». Через четыре дня, на Рамадан, будет теракт, в сравнении с которым 11-ое сентября покажется просто взрывом тротиловой шашки в офисе московского авторитета… — Это — правда??

— В каком смысле — правда? Что тот «Гранит» ушел налево — сомневаться не приходится… — Но ведь вы… в смысле — мы… можем доказать свою непричастность?..

— Нас никто не станет слушать. Будет просто не до того: к тому времени начнется Мировая война — настоящая, по полной программе. А нас загодя назначили крайними: «Вот они, выродки — ату их!!!» На дне морском найдут… — Может, срочно дать знать американцам — ЦРУ с ФБР?

— Да-а? А почему им — а не, скажем, пакистанской ИСИ или не чеченской Шариатской безопасности? Из чего, собственно, следует, что Штаты — мишень теракта, а не его организатор?

— То есть как??

— А так. «Исламисты», вполне возможно, имеют ко всему этому ровно такое же отношение, что и «русская мафия» — в нашем лице: универсальная страшилка… Так что американы, — жестко щурится Подполковник, — будут последними, с кем я стал бы делиться содержимым этой самой флэшки. А предпоследними — израильтяне, при всем моем глубоком к ним уважении. Ну, про здешних наших Штирлицев, с их чистым сердцем и холодными мозгами, я даже и не говорю… — И что же делать?

— Предотвратить теракт самим — иных вариантов не просматривается.

— Но мы ведь не знаем ни кто на самом деле его готовит, ни где… — Зато знаем когда — через четыре дня! Всё лучше, чем ничего… Тут внезапно подает голос мобильник Подполковника. Тот подымает его к уху, и по лицу его становится видно, что лимит неприятных сюрпризов на сегодня еще не исчерпан:

— Боря?.. Ты в своем ли уме?! — по открытой связи?..

 

 

 

Начавшийся диалог Подполковника и Робингуда немедля становится добычей мерно крутящихся магнитофонных бобин в штабе Заговора:

Подполковник: Боря?.. Ты в своем ли уме?! — по открытой связи?..

Робингуд: А у нас теперь другой нет, товарищ подполковник: Ванюша, скотина пьяная, обронил ту спутниковую шарманку — в мелкие дребезги. Я ему влепил десять суток ареста — с пометкой «отбыть по возвращении в расположение части». Как там у вас, в Москве? Прием.

Подполковник: Да всё путем. Петра вот только Церетелиного какие-то шутники взорвали — требуют писателя Фейхоева выпустить из Бутырки, а так тишь-гладь… Да, нам тут кой-какую информацию посулили, похоже небезынтересную, только вот чтоб ее взять понадобится рота спецназа, не меньше. Вернешься — обсудим операцию, но это не к спеху. Как понял? Прием.

Робингуд: Вас понял. Значит, в Москву мне торопиться незачем? А то ко мне тут только что подкатился журналист, из «Файнэншэл ньюс» — говорит, будто на здешней оружейной ярмарке уже пошел слушок: все сделки мои сворачиваются, поскольку сам я в ближайшие часы срочно возвращаюсь в Москву. Ваши выводы?.. Прием.

Подполковник: Надо же… «Файнэншэл ньюс» — серьезное издание, сливным бачком сроду не работало… (После некоторого раздумья) …Нет, Боря, не вижу я, с чего б это вдруг тебе бросать все дела на ярмарке и рвать когти в Москву, решительно не вижу. Сиди в своих эмиратах, ешь рахат-лукум, смотри танец живота… Как понял? Прием.

Робингуд: Вас понял. А вы там фикус поливать не забывайте! До связи.

Подполковник: Поливаем, ага! машинным маслом… До связи.

По прошествии положенного времени бобины автоматической звукозаписи останавливаются, и тогда включаются иные голоса:

Сайрус: Ничего не понимаю! Почему Робингуд не стал возвращаться? Понял, что в Эмиратах он под колпаком, и дает знать, что будет прорываться обратно в Москву по какому-то резервному варианту? И почему они скрывают друг от друга информацию? Или… или Подполковник действительно не сумел взять документы из камеры хранения и просто не въехал в серьезность расклада?..

Григорий: Не стройте себе иллюзий, Сайрус. Они поняли одно: кто-то их усиленно подталкивает к вполне определенному оперативному решению — немедля стягивать все силы в Москву, — и, не сговариваясь, решили делать нечто обратное. Пока не могу просчитать, что они выгадывают на таком тактическом ходе (да и выгадают ли вообще), но наш сценарий они, в любом случае, поломали; молодцы ребята, ничего не скажешь… А нужной информацией они наверняка обменялись, посредством условных фраз и намеков, и до ячейки той Подполковник тоже наверняка добрался — я, во всяком случае, склонен исходить из этой посылки.

Сайрус: Но передать ту информацию из Москвы в Эмираты… Григорий: А вот это уж — хрена, что верно, то верно! Передавать такое по открытой связи — это надо быть полным идиотом, а другой у них сейчас нет. И если вы достаточно плотно перекрыли Робингуда в Эмиратах… Сайрус: Мы контролируем каждый его шаг, каждый чих и любые каналы связи — вплоть до интернетовского трафика. Разве только Российское консульство… Саид: Российское консульство — это наша проблема, мистер Сайрус. Там он не получит ни канала связи, ни убежища.

Сайрус: Благодарю вас, Саид-эфенди. Итак, Робингуд «зажат плечами»: мы полностью контролируем его перемещения и связь, и не дадим ему легально покинуть Эмираты вплоть до начала операции «Ассасин» — а тогда немедля возьмем. Даже если у него в заначке есть дипломатический паспорт, после такого теракта всем будет наплевать на дипиммунитет… Если же его известят из Москвы об «Ассасине» (воспрепятствовать однократному сообщению по открытой связи невозможно) — это даже к лучшему: перехватим текст, и он будет фигурировать на суде как дополнительная улика… если мы решим доводить дело до суда. А что в Москве?

Григорий: Подполковник забился в свою тараканью щель, в этот их Шервуд. Извлечь его оттуда, разумеется, невозможно — да и не нужно: пускай себе сидит. Вся Москва перекрыта нашими людьми так, что он и носа высунуть наружу не сможет; каких-либо оперативных возможностей по сбору информации об операции «Ассасин» он лишен начисто.

Сайрус: А что он может знать об «Ассасине» — в самом пиковом для нас раскладе, если он получил-таки документы от этого вашего Лоуренса?.. кстати — почему «Лоуренс»?

Григорий (задумчиво): Ну, что тут сказать… Действительно, Лоуренс — только наш, советский. Командовал партизанскими армиями курдов — не отзови его тогда в Союз, там сейчас наверняка был бы независимый Курдистан. Привел к власти юного, в ту пору вполне вменяемого идеалиста капитана Каддафи и неплохо его в те, первые, годы контролировал, чисто на личном обаянии — опять отозвали, козлы… Восток знал как никто; не знаю уж, верно ли, что он сам обратился в ислам, но на его рабочем столе в Аквариуме всегда лежал коран на арабском, весь в закладках… вполне демонстративно, ведь в ту пору это, мягко скажем, не поощрялось… Карьеры толком не сделал: дали генерал-майора — и тут же выперли в отставку, невиданное по тем временам дело. Слишком уж хорошо сбывались его прогнозы — мрачноватые прогнозы, прямо скажем… Сами, небось, знаете, Сайрус: начальство всегда ждет от разведки не правды, а подтверждений собственным иллюзиям… Сайрус (со странным выражением): Как не знать, Грегори… простите, прервал.

Григорий: В последние годы Лоуренс работал как независимый аналитик для корпораций и различных групп стратегического планирования. Он сохранил свои контакты в спецслужбах, и при этом обзавелся поистине невероятными связями в мире мусульманских диаспор центральной России… Вот по этой линии, похоже, и произошла утечка: нам ведь пришлось задействовать в операциях прикрытия по «Ассасину» и кое-какие южные криминальные группировки… Сайрус: Так что этот ваш супершпион мог накопать по «Ассасину»? По максимуму?

 

Григорий: Ну, будем считать, что они знают о пропаже в Российском флоте крылатой ракеты «Гранит», неуязвимой для нынешней системы ПВО Штатов и НАТО, прямо с ее штатной ядерной боеголовкой. Знают и то, что покупателями «Гранита» были радикальные исламисты… Саид: Не «исламисты» вообще, а «вахабиты». Чисто конкретно.

Григорий: Прости, Саид — всё время упускаю, что для тебя это важно… В принципе Подполковник может еще вычислить, по косвенным признакам, что теракт намечен на Рамадан, то есть через четыре дня. Вот, собственно, и все козыри, что могут у него быть. Угадать истинное направление нашего удара он не сможет никакими силами, помешать ему — тем более.

Сайрус: Мне бы вашу уверенность…

Григорий: Согласитесь, Сайрус: чтобы придумать такую цель для ядерного удара, надо обладать очень уж извращенным умом… (смешок) …вроде нашего с вами.


Дата добавления: 2015-07-16; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Конец второй баллады 1 страница| Конец второй баллады 3 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.023 сек.)