|
Читайте также: |
– На дурацкие вопросы не отвечаю! – прокричала я из машины. – Ты красавица!
– Прибереги комплименты для Джеймса Джейкобса! – прокричала она в ответ, заставив буквально всех на бульваре обернуться и уставиться на нас с интересом.
Но мне было все равно: в полной безопасности салона такси я ехала на встречу со звездой.
Забыв взять диктофон. И с жутким опозданием.
После такого ультрапрофессионального начала дня я забежала в «Тост» с кое‑как наложенными румянами, слипшимися от туши ресницами и буквально парой свободных минут. Согласно моему путеводителю от любезной Сисси, «Тост» – это «очень‑очень лос‑анджелесское бранч‑кафе с самой звездной клиентурой». Должна признаться, мымра‑секретарша не ошиблась. Столики, занятые хрупкими девушками без кавалеров, в обтягивающих тощие ноги джинсах, в угги и самых больших в мире солнечных очках, плотным роем окружали ничем не примечательного вида кафе, сгрудившись на обочине ничем не примечательной дороги. Я бы даже сказала, довольно паршивой дороги. Ничего общего с гламурным Лос‑Анджелесом, который я ожидала увидеть. За неимением угги и нулевого размера я нацепила на нос темные очки и прошла мимо столов, за которыми девицы лениво гоняли кусочки еды по тарелкам.
– Здравствуйте, добро пожаловать в «Тост», у вас заказан столик?
У дверей стояла девица с клипбордом. У кафе! Утром в воскресенье!!
– Здравствуйте. Да, заказан. – Я судорожно рылась в моей элегантной сумке (к счастью, хоть она выглядит как подобает, если уж я выгляжу как черт‑те кто) в поисках клочка бумаги, который затолкала в сумкины недра, вылезая из такси. – Я пришла немного раньше…
– У нас очень много посетителей, и если у вас не заказан столик… – Придверная девица смерила меня не особенно лестным взглядом.
– Нет‑нет, заказан, просто на другое имя. Может, для Джеймса Джейкобса? Или для «Лук»? Это такой журнал…
Я попробовала очаровательно улыбнуться. Не сработало.
– Да‑да, конечно, для Джеймса… Джейкобса, – скакала она.
Мне не понравилась долгая пауза между Джеймсом и Джейкобсом, но я покорно ждала, пока девица нехотя просмотрит свой список. И тут ее безукоризненная бровь поехала вверх – через секунду я совершенно потеряла ее из виду.
– О, вы Энджел Кларк?
Я кивнула и снова улыбнулась, боясь сойти за самозванку. Бу‑га‑га.
– Понятно. Будьте добры следовать за мной. Мы оставили для Джеймса его любимый столик. Он еще не подъехал, но позвольте предложить вам кофе.
Устрашающая придверная девица превратилась в прелестную‑привратницу‑дробь‑любезную‑официантку. Я даже засомневалась, не привиделась ли мне сцена у дверей. Может, в девице просто проснулось нечто человеческое?
– С удовольствием. Пожалуйста, со сливками и сахаром, – сказала я, присаживаясь за любимый столик Джеймса, который, к счастью, оказался в самом дальнем углу кафе, подальше от посетителей.
Девица нахмурилась:
– Со сливками и сахаром?! Как скажете.
Нет, пожалуй, ничего мне не пригрезилось. Между тем как единственную особу в кафе, которая никак не может состоять в родстве с близняшками Олсен, меня с моей способностью мести все подряд надлежало бы приветствовать с распростертыми объятиями. Остальные посетительницы, по‑моему, целый месяц ничего не ели!
Все перечисленное в меню наверняка было очень вкусным, но от волнения у меня пропал аппетит. Через несколько минут я встречусь с Джеймсом Джейкобсом. Тем самым, единственным и неповторимым. Кому нужны блинчики с корицей и фруктовый салат с бананами, когда мой завтрак вот‑вот разделит бог любви ростом шесть футов четыре дюйма? В смысле, если разделит, конечно. Я приехала на три минуты раньше; Джейкобс уже на семь минут опаздывал. Я достала недавно выданный мне блэкберри и устроила для окружающих спектакль «я кое‑кого жду». Просматривая сообщения, я искала что‑нибудь от Алекса. Надо же, так и не перезвонил. Сейчас в Нью‑Йорке сколько, два часа дня? Как странно… Разве он не должен сходить по мне с ума? Я набрала сообщение, стерла его, набрала второе, снова стерла и отослала прелестное непринужденное третье: «Привет, я завтракаю в „Тосте“, вкуснятина. Скучаю по тебе Э. Целую‑обнимаю».
Я сосредоточенно свела брови, глядя на иконку «отослать». Не без причины я занялась писательским делом – моими инструментами всегда были слова… которые не представится случая использовать, если моя кинозвезда вскоре не покажется. Грызя ломтик хлеба, который поставила передо мной придверная девица, смерив меня подозрительным взглядом, я еще сорок минут терпела сочувственные взгляды, не очень тихий шепот и три чашки кофе, когда мой сотовый зазвонил.
– Алло? – в ту же секунду ответила я незнакомому абоненту.
– Энджел? Это Блейк, секретарь Джеймса Джейкобса?
– Здравствуйте, я тут в «Тосте», может, я не туда прие…
– Да‑да, Джеймс не пришел? У него задержали рейс, и он не приедет? – продолжал Блейк.
– Вы меня спрашиваете или информируете?
Я слегка смешалась от манеры Блейка говорить с вопросительной интонацией.
– Он очень извиняется, мы позвоним вам позже и назовем, куда подъехать для интервью? До свидания?
И он повесил трубку.
Придверная девица ястребом налетела на меня:
– Джеймс не приедет?
– Нет, он не смог. Не успевает.
Я небрежно махнула рукой, словно так часто встречаюсь со звездами кино, что мой радар их уже и не регистрирует.
– Значит, вам принести счет?
Листок уже был в ее руке. Я видела, что ей не терпится шлепнуть счет передо мной и пустить за стол грызть салатные листики какую‑нибудь Лорен Конрад.
– Давайте, – кивнула я.
Селебрити чертовы. Надо было заказать блины.
Глава четвертая
– Поверить не могу, что этот козел так и не появился, – повторяла Дженни, когда мы рвали пополам Третью Западную улицу в нелепом алом «мустанге»‑кабриолете, который я запретила ей брать в прокате, но сразу полюбила всем сердцем.
Что я сразу невзлюбила, так это манеру Дженни водить. Она призналась, что не садилась за руль с прошлого приезда в Лос‑Анджелес, то есть несколько лет, и это чувствовалось. Можно подумать, на лос‑анджелесских шоссе и без того мало приключений.
– Я позвонила Мэри. Оказалось, история с кафе выеденного яйца не стоит, – сказала я, крепко вцепившись и ремень безопасности. – У знаменитостей, понимаешь ли, плавающий график, так что ничего страшного, встретимся позже.
– Надо же, как непрофессионально Джеймс Джейкобс себя ведет! Мое сердце, можно сказать, разбито в некотором роде.
Дженни впритирку обогнула угол дома и проехала на красный свет. Сколько бы она ни твердила, что по здешним правилам можно проезжать на запрещающий сигнал светофора какое‑то число раз, я неизменно закрывала глаза.
– По‑моему, тебе необходима шопинг‑терапия, а в шопинг‑терапии я доктор Лора. Сейчас покажу тебе лучший шопинг в Лос‑Анджелесе.
– Я не сомневаюсь, что у него были самые уважительные причины, но раз уж ты предложила… – отозвалась я, сразу представив себе беготню по Родео‑драйв а‑ля «Красотка» с целой гроздью пакетов и коробок в руках. – И правда, давай пройдемся по магазинам. Покажи мне шик, Дженни Лопес.
– Приехали! – триумфально объявила она, въезжая на подземную парковку.
– Мы же только что вышли из кафе! – удивилась я.
«Мустанг» был в пути меньше двух минут.
– И что?
– А куда мы приехали? – Я сдвинула очки на кончик носа, оглядывая в полутьме бесконечные ряды машин. Мне казалось, в воскресенье больше подобает ехать в церковь. – Не быстрее было пройти пешком?
– Господи Иисусе, да тебя нужно вышвырнуть из города. – Щурясь в тусклом освещении, Дженни лихо въехала сразу на два парковочных места. – Что я тебе говорила? В Лос‑Анджелесе пешком не ходят.
– А что это за место? Торговый центр? – недоверчиво предположила я.
– Беверли‑центр, дорогая, – Дженни пошарила в «бардачке». – Лос‑анджелесский молл.
Мне было все едино.
– Ах, торговый центр…
– Слушай, это я, что ли, приперлась в Лос‑Анджелес с двумя футболками и лыжным костюмом? Нет. Это ты. Стало быть, тебе необходимо кое‑что прикупить. Так что закройся и топай в «Блумингдейл».
Справившись с разочарованием, что мы приехали в обычный молл, и утопив очередные лишние граммы в соке «Джамба», я решила сосредоточиться на первоочередных задачах.
– Расскажи мне, что и как у вас было с Джо, – промычала я сквозь шелковое макси‑платье от BCBG с узором пейсли, которое Дженни натягивала мне через голову в примерочной.
В моем активе уже значилось оливково‑зеленое платьишко от Роберто Родригеса, желтое, рубашечного покроя «Филипп Лим 5.1», черное шелковое от Кэрриган и полдюжины мини на бретельках от Эллы Мосс. Про «Сплендид» и «Джеймс Перс», висевшие на стене, Дженни одобрительно сказала, что цепляет. Сейчас я пыталась отвлечь ее внимание от купальников.
– Нечего рассказывать, – сказала она, отступив на шаг и склонив голову набок, чтобы разглядеть, как сидит макси‑BCBG. – Ничего не было.
– На полметра длиннее, чем нужно, – наябедничала и на платье, надеясь прогнать расстроенное выражение с лица подруги.
Она выглядела непривычно огорченной. Впрочем, возможно, это оттого, что увидела мое в высшей степени неподходящее бельишко. На нижнем белье у Дженни и ее мамаши был настоящий пунктик.
– В каком смысле «ничего не было»? С его стороны не было никаких шагов?
– Ничего, голяк, ноль, – обиженно сложила губы Дженни. – Он как будто не понял намека. Нормальная длина, это же BCBG. Сама ты слишком короткая. На, меряй вот это. Лучше скажи мне, как там твой секс по телефону. Что, Бруклинец – настоящий профи в грязных разговорах?
– Перестань! – Я залилась краской внутри макси‑колонны из шелка, которую с меня безжалостно стянули через голову. – Мы еще не созванивались.
– Как так? – Дженни даже не попыталась скрыть удивление в голосе, застегивая на мне молнию очень тесного и очень откровенного мини‑платья без бретелек «Френч коннекшен». – Ты же ему звонила вчера вечером? Бросила меня одну и пошла названивать!
– Я тебя не бросала! – пискнула я (в платье не могла бы вздохнуть даже старая вешалка). – И я ему не дозвонилась. Ничего страшного, мы здесь всего один день, он сутками работает над новым альбомом. Звукозаписывающая компания настаивает, чтобы все было закончено к концу года.
– Ага, наверное, – отозвалась подруга, натягивая очередной шедевр от BCBG, который моментально сделал из нее богиню. Вот зараза. – Надеюсь, у него хватит ума не звонить всякий раз, когда тебя нет в номере, а я в ванной.
– Хм…
Я старалась не думать об этом. Покамест мое выложенное звездами голливудское приключение оказалось сплошным разочарованием, и гадать, что поделывает Алекс в двух с половиной тысячах милях от Лос‑Анджелеса, даже не хотелось.
– Дженни, если бы мне захотелось в какое‑нибудь действительно гламурное местечко, куда бы ты меня повела?
– Слушай, брось эту тему! Да, это обычный торговый центр, но здесь же есть большинство бутиков, здесь все закупаются! – рассеянно отмахнулась Дженни, держа перед собой нежно‑розовое платье от Нанетт Лепор и темно‑синее платье‑рубашку «Теори». – Мы обязательно съездим в Мелроуз или Гроув, но в Беверли‑центре все есть! Однажды я здесь видела Бритни, еще до того как она побрила голову, но когда ее уже отпускали одну. А Родео‑драйв нам не по карману.
– Нет, я говорю о чем‑то подлинно голливудском. – Я едва не поморщилась при виде розового платья. – Настоящий, истинно лос‑анджелесский шик, а?
– Ну тогда, может, ленч в «Айви»? Пара бокалов в «Ля Дё»? – Дженни выставила вперед розовое платье, ожидая моего одобрения. – Или «Лаке». Или «Хайд». Или еще что, если ты хочешь в клуб. Я слегка отстала от здешней жизни; надо будет посмотреть, где сейчас самая крутизна.
– Ленч – это здорово!
Я приподняла темно‑красное платье «Элизабет и Джеймс». Дженни согласно кивнула и наугад сунула розовое изделие обратно в плотно набитую стойку‑вешалку. Обсуждай вслух мы каждую покупку, ни на что другое времени не хватило бы, а ведь ость и другие жизненно важные темы для разговора.
– А в «Айви» хорошо?
– А то! – Приложив к себе алый шелк, Дженни просунула голову между вешалкой и платьем, сложив мне на руки целую гору нарядов. – Ты должна все это взять. По‑моему, Джо сможет заказать нам столик. Позвоню‑ка я Дафне, чтобы приехала сразу туда.
Я радостно захлопала в ладоши, и Дженни с красным шелковым платьем на шее вышла из примерочной искать, где лучше ловит мобильник. Ну и пусть кинозвезда меня кинула. Какой мужчина может сравниться с Дженни Лопес, шопингом и ленчем в шикарном ресторане?
– Вы позволите помочь вам унести лишнее?
Услужливая продавщица возникла у моего локтя, готовая принять на вытянутые руки кипу шелка и джерси, с которой я нянчилась. Замявшись на секунду, я вспомнила о моем скудном наличном гардеробе, потом о лимите кредитной карты – и снова о моем скудном гардеробе.
– Отнесите это сразу к кассе, пожалуйста, – сказала я.
Просияв, продавщица кивнула и чуть ли не бегом кинулась через торговый зал. Сунув руку в сумку, я проверила тонки, не доставая телефона: ничего. И от Алекса тоже. Вздохнув, я закинула сумку на спину, мстительно решив обязательно заказать десерт.
Оказалось, что мое представление о классическом Голливуда сильно отличалась от интерпретации Дженни. Спорить с тем, что «Айви» оказался эксклюзивным и шикарным, я не стану, но, в отличие от нью‑йоркских модных заведений высшего класса, здесь не было тихого темного и хода, в чьи функции входит отпугивать от ресторана нежелательный элемент. Здешний «Айви», без затей расположившийся на одной из главных улиц среди магазинов, был окружен роем туристов и зевак. «Макдоналдс» на Оксфорд‑стрит и то меньше бросался в глаза.
Под непрерывный стрекот фотовспышек мы протолкались к узкой дорожке, ведущей с улицы к прелестному маленькому коттеджу в сельском стиле. Остановившись в патио, я обернулась – папарацци неистово махали, кричали и визжали. Проморгавшись, я повернулась к ресторану и пошла за Дженни мимо столиков, занятых спокойными, молчаливыми и неизменно прекрасными посетителями, которые практически ничего не ели, а, напротив, изо всех сил притворялись живой и дышащей версией страницы «Знаменитости без галстуков» журнала «Хит». Прикидывая, как ловчее пробраться между всеми этими столами и стульями из кованого железа и десятками жестких картонных пакетов с покупками, я увидела, как в дальнем конце патио поднялась рука и покачалась в воздухе.
– Иисусе, куколка, отчего ты решила назначить встречу здесь? – Рука принадлежала Дафне, которая представилась сама и поприветствовала нас обеих экстравагантными поцелуями. – Это же цирк какой‑то!
– Энджи хотелось посмотреть настоящий Лос‑Анджелес. – Дженни посмотрела на меня поверх темных очков. – Вот и посмотрела.
– Это не то, чего я ожидала. – Я перестала оглядываться на толпу на тротуаре и повернулась к Дафне: – Мне казалось, Лос‑Анджелес – гламурный, шикарный город‑легенда, а тут… Чудно как‑то.
– Привыкнешь, – заверила Дафна. – Ничего, что я уже заказала? Жрать хочу, сил нет.
Учитывая, что большинство посетительниц «Айви» относились к той же самой группе блондинок, которых я видела утром в «Тосте» – им как раз хватило времени съездить домой сменить угги на мини‑платья на бретельках, а молодых качков на богатеньких папиков, – Дафна резко выделялась среди присутствующих. Как все вокруг, она была, бесспорно, красива, но в отличие от окружающих придерживалась ретро‑стиля: черный блестящий «боб» а‑ля Бетти Пейдж и фарфоровая кожа, по сравнению с которой мое тельце английской розы дробь бледной как тесто англичанки выглядело так, словно я полтора месяца проторчала на Багамах. Даже при снайперски нанесенной подводке и идеально накрашенных алых губах я вряд ли могла бы претендовать на звание красавицы, но от Дафны невозможно было отвести глаз. Дженни говорила, что она художница и стилистка, но я как‑то не связала, что сочная рука, привыкшая работать с кистью, не дрогнет и с карандашом для век. Рядом с ее безукоризненным совершенством я чувствовала себя вороной в павлиньих перьях.
Однако, как ни странно, никто на Дафну не засматривался. Посетители ресторана старательно делали вид, что совсем не интересуются забившейся в угол миниатюрной брюнеткой, одетой слишком тепло для такого солнечного дня, рядом с которой сидел самый заурядный мужчина в деловом костюме.
– Кто это? – тихо спросила я, включаясь в игру «мне вовсе не интересно, кто там сидит». – Какая‑то знаменитость?
– О да, – ответила Дженни, попивая водку с лаймом, которую нам заказала Дафна. – Это Тесса ди Армо, певица, останавливалась в «Юнион» перед самым Рождеством. Заноза в моей заднице.
– У тебя все заноза в заднице, – сказала я, поддавшись любопытству и обернувшись, чтобы получше рассмотреть живую знаменитость.
Девушка была действительно совсем крошечной, с густыми волнистыми светло‑каштановыми волосами и гладкой загорелой кожей. Из чего бы ни состояла легендарная «звездная» аура, Тесса явно купалась в этом каждое утро. Не шевельнув мизинцем, она привлекла к себе внимание всех посетителей ресторана.
– Ни разу не видела ее в «Юнион». Какая хорошенькая!
– Так ничего и не выдоила, да, Джей? – сказала Дафна, отпив бесшумно принесенный новый коктейль. – Не том доила, может?
– Доила?
Я попыталась понять смысл обмена взглядами между двумя девушками. Дженни, кажется, слегка испугалась, а Дафна невинно улыбнулась в свой бокал.
– Дженни рассказывала тебе, как мы познакомились? – спросила она.
– Нет. – Я повернулась к Дженни. – Не рассказывала.
– Дафна! – с растяжкой сказала Дженни.
Отчего‑то мне показалось, что Дафна отнюдь не присмиреет при строгих нотках в голосе моей подруги.
– Остынь, Джей, подумаешь, большое дело. – Дафна сжала губы, поправляя помаду. – Мы вместе работали. Где Джей жила в последний раз?
– Когда работала актрисой? – спросила я.
– Когда танцевала.
Я прикусила губу и посмотрела на Дженни. Невероятно, но подруга залилась краской!
– Танцевала? Ты танцевала?
Я очень‑очень хотела, чтобы Дженни кивнула, улыбнулась и показала бы пару танцевальных па.
– Ну, куколка, вот уж не поверю, что мисс Джей никогда не рассказывала тебе о своем номере! – с гримаской сказала Дафна.
– У тебя был номер? – поразилась я.
– Конечно, – подтвердила Дафна. Подошла официантка с тремя огромными порциями салата. – Бурлеск.
Румянец Дженни как‑то сразу выцвел, а чистая, цвета карамели кожа приобрела болезненно‑зеленоватый оттенок. Даже за темными очками было видно, что ее глаза стали огромными, как стоявшие перед нами салатницы. Не сговариваясь, мы одновременно протянули руки к коктейлям и осушили бокалы.
– Да, – проговорила я наконец. – Темная ты лошадка, Дженни Лопес. Надо было мне сразу догадаться.
– Что‑что? – Дженни через стол схватила коктейль Дафны и вылила себе в рот одним махом. – Ты на что намекаешь?
– Просто ты держишься и ходишь как балерина, – мочала оправдываться я.
Боже, махнула всего один кок‑тиль, а убедительной лжи уже не получается! Дафна, сидевшая напротив, с трудом сдерживая смех, знаком попросила официантку принести еще коктейлей.
– У тебя такое хорошее чувство ритма, – продолжала я, сгорая от любопытства. – Давай сознавайся! Значит, танец‑бурлеск, Дженни Лопес?
– Так, сейчас я иду в туалет. – Оттолкнув стул прямо и сидевшего сзади, Дженни встала. – А когда вернусь, пусть разговор пойдет о чем‑нибудь другом.
– Конечно, – пообещала, я вслед гневно удалившейся подруге, чья огромная сумка чувствительно задевала сидевших в патио посетителей по затылкам. Дождавшись, пока Дженни скроется за дверью, я повернулась к Дафне: – У нас есть верных три минуты. Выкладывай.
– Хорошо. – Она театрально откашлялась. – Мы с Дженни познакомились лет семь назад. В ту пору она устроилась официанткой в лос‑анджелесском клубе и колбасой носилась по прослушиваниям, просмотрам и прочим листингам, и везде ее ждал облом. А я работала в винтажном магазинчике на Мелроуз и подрабатывала стриптизом. Элитарным, качественным стриптизом, не подумай чего, никаких «мальчишников» с пьяным неликвидом прочного рынка.
– Да‑да, – кивнула я, безуспешно пытаясь представить себе элитарный стриптиз.
– Как‑то вечером мы оказались в одном клубе и разговорились, пошли танцевать, упились в сиську, и я рассказала ей, что на следующий день будет открытый кастинг танцовщиц в новое музыкальное шоу. Я вообще‑то думала, что она не придет, но захожу, а она уже там – приперлась в спортивных гетрах, майке с одной бретелькой; такая конкретная аэробика, в общем. Да только проблема в том, что танцевать наша Дженни не умеет. Двигается она красиво, но танцевальной подготовки у нее нет. Да и меня на MTV не позовут. Ну все равно мы туда пришли, порядком опозорились и уже хотели пойти напиться и поржать над этими пробами, когда к нам подходит одна телка и говорит: «А не хотите ли, девочки, попробовать бурлеск?!»
– И что?
Дженни в костюме массовки из мюзикла «Слава» уже сразила меня наповал, но уж очень хотелось узнать, чем дело кончилось.
– Я что сказала?! – Мощный подзатыльник объявил о возвращении Дженни из туалета. – Мы об этом говорить не будем!
– Еще как будем! – Я подтолкнула ей новый коктейль. – На выпей и успокойся.
– Я не шучу! – рявкнула Дженни, залпом проглотив содержимое бокала. – Хватит об этом! Между прочим, на «мустанге» в гостиницу не поедем. Я уже пьяная. Совсем забыла, какая эта дрянь крепкая.
– Я сяду за руль. Давай еще по коктейлю, – сказала я, похлопав ее по руке. – Рассказывай, Дафна.
– Нет, Дафна, не рассказывай, – помотала головой Дженни. – Тебе за руль тоже нельзя. Энджи, лапочка, ты совсем пьяная. Давай уже покушаем, а?
Ввиду невозможности утолить информационный голод пришлось заняться физическим. Я ковыряла салат, улыбаясь, кивая и выливая в себя напитки по мере их появления на столе. Дженни, темная как туча, смотрела на Дафну тяжелым взглядом. Всем нам остро требовался десерт или хотя бы еще один коктейль, иначе день грозил быть непоправимо испорченным.
– Чем теперь займемся? – спросила Дафна, когда официантка унесла наши тарелки. – У вас вроде есть бассейн?
– Мы сейчас заплатим по счету и вернемся в отель, – сказала Дженни, глядя на часы. – Энджи у нас в боевой готовности, ждет мистера Кинозвезду. Да, тебе еще нужно позвонить Алексу, если не ошибаюсь?
– Да, нужно, нужно. – Я шлепнула Дженни по руке в знак согласия. Кажется, я действительно нарезалась. – Это что за звук? Или мне кажется?
– Дорогая, это твой телефон.
Дженни выудила блэк‑Порри из моей (божественной) сумки и сунула мне в лицо. Я вытянула голову, причем отставленный палец Дженни у годил мне в ухо.
– Лё, – пьяно пробормотала я.
– Привет, это Блейк?
– Блейк?
Кто такой Блейк, я его знаю?
– Помощник Джеймса Джейкобса?
– О, черт то есть это, Блейк, да, конечно, здрасьте, как ножи…
– Джеймс хочет, чтобы вы сейчас приехали в «Шато»?
Черт, черт, черт, черт, черт…
– Сейчас?
Как‑то слишком много вопросов в одном коротком телефонном разговоре.
– Позвоните по этому телефону, когда приедете?
Телефон пискнул, когда Блейк повесил трубку.
– Что стряслось? – спросила Дженни, бросив телефон в мою сумку. – Он вообще все отменил?
– Господи, вот уж если бы! – Я закрыла глаза и заставила себя открыть их совершенно трезвыми. – Наоборот. Ему приспичило немедленно.
– Они хотят интервью прямо сейчас? – вздрогнула Дженни. – Он что, здесь?
– Здесь. Мне надо срочно ехать к нему. Дженни, я же совсем пьяная! Меня уволят, отберут визу, выпрут обратно в…
– Господи, чего так истерить‑то? – Дафна встала, бросила на стол неожиданно много купюр (сколько же стоили эти коктейли?!) и протянула ко мне руку: – Где он остановился?
– Сказали, в замке, в этом, в шато.
Это прозвучало странно даже для меня.
– «Шато Мармон». До него ехать минут пятнадцать. Джей, уведи ее в туалет и, блин, не знаю, сделай что‑нибудь, приведи в порядок. А я закажу такси.
К счастью, Дафна была в самом деловом настроении. Оказавшись в туалете, я взглянула в зеркало и убедилась, что действительно очень и очень пьяна. Когда Дженни, стянув с меня свое платье‑рубашку, заляпанное салатной заправкой (один проворный помидор пытался ускользнуть от моей вилки), надевала на меня оливково‑зеленое шелковое платье от Роберто Родригеса, вкрадчиво пробравшееся на мою кредитку в «Блумингдейле», блэкберри запиликал опять.
– Ответь, вдруг этот звездный говнюк опять все отменяет, – фыркнула Дженни, воюя с черным лаковым ремешком. – Если это так, дашь мне телефон – я выскажу Джейкобсу все, что о нем думаю. И дашь ему номер моего сотового.
– Не могу найти, – пожаловалась я, пытаясь вытрясти телефон из моей (дурацкой) сумки, Блэкберри благополучно упал за унитаз.
Дженни только посмотрела на меня.
– Знаешь, милая, может, это и хороший ресторан, но я не скоро забуду, как ползала на коленях по полу уборной. Ты мне должна, ясно? – Достав телефон из‑за белого друга, она протянула его мне. – Пропущенный звонок от Алекса.
– Блин! – Я сразу нажала вызов, но попала на автоответчик.
– Нет времени, Энджи, позвонишь ему из такси. – Дженни отобрала у меня телефон, взяла за руку и повела между занятыми столами в ожидавший кеб, материализовавшийся по велению Дафны. – У тебя есть все, что нужно?
– Вроде да, – кивнула я, судорожно стискивая сумку в надежде унять тоскливое, сосущее волнение. – Диктофон, наличные, ключ от номера. Позвонить тебе, когда буду возвращаться?
– Ни фига. Я должна проследить, чтобы ты ничего не испортила.
Дженни решительно впихнула меня на заднее сиденье и грациозно уселась рядом. Стоявшая на тротуаре Дафна громко кашлянула, глядя на Дженни с, как мне показалось, самой извиняющейся из гримас. Нагнувшись к окну, она вздохнула:
– Ладно, куколка, будь по‑твоему. Поехали выпьем чего‑нибудь.
Отель «Шато Мармон», как и говорила Дафна, находился всего в пятнадцати минутах езды. Уже через полчаса после звонка Блейка я стояла перед дверью бунгало номер два. Доставив и сгрузив меня в лучшем виде, девчонки отправились в бар «Мармон», оставив меня в одиночестве проделывать долгий путь к отелю. Сосредоточившись на том, чтобы идти как можно ровнее, я невольно залюбовалась и высотой гостиницы – именно таким я представляла себе старый Голливуд. Прелестная башенка высоко на склоне холма, огромные арочные окна, выходящие на террасы, затопленные роскошными стульями с высокими спинками, развесистые пальмы, профессионально незаметные, но неотразимые официанты. Если бы не вездесущие блэкберри, макбуки и линдси лоханы, густо усеявшие пространство у бассейна, можно было поверить, что я перенеслась в пятидесятые.
Трудно было поверить в другое – насколько паршиво я себя чувствовала. Не знаю, была ли тому виной необычная даже для Лос‑Анджелеса жара, дурнота от суматошной поездки по городу, растущий страх встречи с Джеймсом Джейкобсом в моем состоянии полуступора из‑за смены часовых поясов, неумеренного потребления коктейлей и суеты с погрузкой меня в такси, но меня не на шутку подташнивало. Задержавшись на секунду, я еще раз наорала Алекса. Просто поговорить с ним минуту, секунду, п мне бы полегчало, я смогла бы войти в «Мармон» и сделать все, чего от меня ожидали в редакции. Но Алекс не отвечал. По сложившейся традиции, когда подружки были очень заняты в баре, а бойфренды неизвестно чем, я обращалась к двум основным, незыблемым константам моей жизни – сумке и блеску для губ. Одно прикосновение пластикового сердечка «Мак» к губам, и я снова готова к боям и победам.
Я коротко постучала. Дверь открылась.
– Здравствуйте, я… – начала я с самой широкой из моих радостных улыбок и потеряла дар речи.
Дверь открыл Джеймс Джейкобс собственной персоной.
– Энджел Кларк? – закончил он за меня с ослепительной улыбкой, сразу оставившей мою в тени. – Здравствуйте, меня зовут Джеймс.
– Я…. Я…
Как слепая, я вытянула руку, нашарила что‑то твердое, резко отвернулась от двери, и меня вырвало в очень красивые кусты, а потом сразу стало очень‑очень темно.
Просыпаться в незнакомом месте при звуках смеха незнакомого мужчины – не то, к чему я очень привыкла, поэтому, открыв глаза в спальне, явно мне не принадлежавшей, в одежде, совершенно не похожей на мое платье, я слегка запаниковала. В панике я вскочила с кровати, ударилась локтем о тумбочку и вскрикнула. Не успела я найти открытое окно, чтобы выпрыгнуть, как в дверном проеме появилась темная фигура. Я смотрела «Мизери» и сразу поняла, что происходит.
– Эй, я могу вам чем‑то помочь? – осведомилась я.
Если уж нет времени удирать от страшного незнакомца с каким‑то тупым орудием в руках, преградившего мне путь к отступлению, почему бы не проявить вежливость? Моя мама осталась бы мной очень довольна.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав